Сектоведение — это моё церковное послушание

За последние десятилетия у нас расплодились десятки самых разнообразных религиозных сект, многие из которых наносят немалый вред духовному здоровью нашего и без того религиозно одичалому обществу. Секты постоянно мимикрируют, подстраиваются под психическое состояние наших сограждан, испытывающих какие либо трудности с целью вовлечь в свои сети новых членов. Бороться с их деятельностью труд тяжёлый и неблагодарный.

Большая заслуга в противостоянии сектам принадлежит Александру Леонидовичу Дворкину — крупнейшему исследователю современного религиозного сектантства, главному активисту антисектантского движения в России, доктору философии, историку, публицисту, православному богослову и президенту Центра религиоведческих исследований во имя Священномученика Иринея Лионского. Социальная сеть «Елицы» встретилась с Александром Леонидовичем, чтобы узнать о современных методах вербовки в секты, способах борьбы с ними, а также о том, как уберечь себя от их деструктивного воздействия.

— Александр Леонидович, предлагаю начать нашу беседу с рассказа о том, как Вы пришли к православию.

— Это был долгий путь. Он подробно описан мною в книге «Моя Америка», поэтому всем, кому это интересно я рекомендуют её прочитать. Если же кратко, то скажу, что я рос в совершенно светской семье и, будучи юношей, про религию я не думал — был хиппи, слушал рок-музыку и читал самиздат. В начале 1977 года по политическим мотивам я был вынужден уехать на Запад. Там я и пришёл к Богу, приняв крещение в церкви Христа Спасителя города Нью-Йорк. Потом был алтарником храма Свято-Владимирской православной духовной академии, иподиаконом в Свято-Никольском кафедральном соборе города Вашингтона. Параллельно получил учёные степени бакалавра русской литературы и кандидата богословия, а затем защитил в Фордхемском университете диссертацию «Иван Грозный как религиозный тип» и стал доктором философии.

— Как началось Ваше профессиональное становление? Когда Вы поняли, что сектоведение — это ваше призвание?

— Я до сих пор не уверен, что сектоведение — это моё призвание. Я историк и моё призвание — это история Церкви, свидетельство чему Вы видите перед собой (ред.: 5-е издание книги «Очерки по истории вселенской Православной Церкви» — том более 1000 стр. толщиной).

Сектоведение — это моё церковное послушание. Так получилось, что после возвращения из эмиграции, где я пробыл 15 лет, известный священник Глеб Каледа, ныне к сожалению, покойный, предложил мне заниматься сектами. Я наотрез отказался, поскольку считал, что это не имеет никакого отношения к моему призванию, моим интересам и способностям. Отец Глеб уважал человеческую свободу, поэтому не стал настаивать. Однако обстоятельства сложились так, что я уже более 20 лет всё-таки этим занимаюсь.

Это действительно моё церковное послушание — если бы я сам выбирал, чему мне себя посвятить, то никогда бы этого не выбрал.

— Судя по тому, что сегодня Вас называют «главным борцом с сектами», видимо, Вы руководствовались принципом: если что-то делаешь, то делай это хорошо?

— Просто я оказался первым на этом поприще. Понятно, что я уже буду до конца жизни бороться с сектами, и никуда от меня это не денется. Но я думаю, что только Бог может поставить человека заниматься этим. Если человек выбирает сектоведение сам, ничего хорошего из этого не получится.

— Почему люди идут в секты? Чего им не хватает?

— В секту никто не идёт, нет человека который бы сам пришёл в секту. В секту приводят — через обман, сокрытие информации и недобросовестную рекламу. Люди склонны поддаваться этому обману, верить обещаниям. В группе риска — все, кому плохо, у кого кризис в жизни. Часто у людей просто нет сил отказаться от навязчивости сектантов, даже остановиться и задуматься что же несут их обещания за собой. Я абсолютно убеждён, что если бы человек знал, что собой представляет та или иная секта, что от них будет требоваться, как они поменяют свою жизнь, они бы никогда на это согласились.

— Вы стали первым, кто ввёл в обиход термин «тоталитарная секта», при этом некоторые секты Вы предлагаете называть «классическими». По какому принципу их следует различать?

— Слово «секта» — очень широкий термин: им называются разные типы организаций. Именно поэтому я и предлагаю разграничивать два разных типа сект. Если говорить просто, то классической сектой являются те, которые не несут в себе социальной опасности. Можно говорить об их духовных заблуждениях, о тупиковом пути, к которому они ведут, о культурной ограниченности, но в любом случае они не деструктивны по отношению к окружающему миру.

С такими сектами мы ведём в большей степени апологетическую работу, и пытаемся обратить их членов в Православие. Достаточно часто я веду религиозные диспуты с баптистами, при этом я взываю к их разуму, к их способности логически мыслить, и иногда добиваюсь в этом успеха. С сайентологами, например, то есть адептами «тоталитарной» или «деструктивной» секты, так говорить нельзя, поскольку у них способность логически мыслить отсутствует: их сознание контролируется. Для того, чтобы помочь им выйти из сайентологии необходимо применять другие методы.

— Александр Леонидович, насколько сегодня в целом в нашей стране распространено сектантство, какие секты в России наиболее сильны и многочисленны и какова динамика этого явления?

— Однозначно ответить на этот вопрос сложно и, пожалуй, невозможно. Если сравнивать с 90-ми гг. XX века, то ситуация отличается очень сильно. К сожалению, пока ещё бытует стереотип что секты — это такие навязчивые вербовщики на улицах, которые пристают и хватают за руки. Мы научились с осторожностью относиться к тем, кто подходит к нам на улице, однако, сейчас большая часть сект уже ушла с улиц в интернет и вербует через социальные сети, рассылки, контент-контроль и т. д. Я думаю, сеть «Елицы» это уже прекрасно ощутила на себе. Тут чаще всего, конечно, молодёжь оказывается не готова, и с ними нужно работать.

Ещё одно заблуждение — это то, что секта — это нечто, пришедшее из-за рубежа. Раньше это действительно в значительной степени было так, сегодня же ситуация изменилась. Минимум половина сект сегодня отечественного происхождения и количество их постоянно увеличивается. Если в начале 90-х для того, чтобы получить информацию по той или иной секте, я постоянно связывался со специалистами из той страны, где она появились (тогда интернет не был развит, и это отнимало очень много времени и сил), то сегодня уже со мной постоянно связываются специалисты из других стран по нашим сектам, работающим у них. То есть глобализация работает в обе стороны.

Ещё одно отличие от 90-х в том, что сейчас очень сильно развито неоязыческое движение и активно развиваются нерелигиозные типы сект: коммерческие культы и психокульты. Все они ведут свою работу через интернет.

— Есть ли географическое распределение сект, и где деятельность сект более сильна — в мегаполисах или в провинции?

— Секты — явление городское и потому, в мегаполисах их значительно больше.

— Но с другой стороны в мегаполисе люди не такие доверчивые, как в провинции.

— Да, но из-за большого количества людей это всё нивелируется. В глубинке же разнообразие сект значительно меньше, но все они гораздо более заметны. Наиболее активно там работают неопятидесятники и «Свидетели Иеговы». Хорошо освоились в провинции также и коммерческие культы — организации многоуровневого маркетинга, паразитирующие на тяжёлом материальном положении людей. Они утверждают, что «дают» шанс выбраться из нищеты, на самом же деле отбирают последнее.

Что касается географического распределения, то чем дальше от Урала на восток, тем плотность сект на число населения выше. Особенно проблемный регион — это Дальневосточный регион.

— Можно ли выделить наиболее опасные секты?

— Самые опасные секты — это те, в которые попали ваши близкие. Когда ко мне приходят люди, чьи родственники попали в какую-нибудь маленькую секту, а таких, к слову сказать, очень много, для них было бы слабым утешением услышать, что эта секта не очень опасная, так как вероятность попадания в неё других людей чрезвычайно мала. Ведь если человек умер от гриппа, для него грипп и стал самой опасной болезнью.

Другое дело, что есть секты более распространённые, более влиятельные. На сегодняшний момент самая распространённая и влиятельная — это, несомненно, неопятидесятническое движение веры, которое представлено различными сектами, такими, как «Слово жизни», «Живая вера», «Живая вода», «Церковь новое поколение», «Христианский центр по названию города» (например, Сургутский), «Церковь Ковчег» и так далее.

— В чём суть учения неопятидесятников и в чём их отличие от исторических пятидесятников?

— Первая волна пятидесятников возникла в начале прошлого века. Это была секта уже не совсем классическая, но и не совсем тоталитарная. Главным для них было Священное Писание, хотя и интерпретации его они придерживались весьма странной. Для неопятидесятников, возникших в 70-х гг. 20 века в США, на первый план вышла совершенно небиблейская «Теология процветания». Настоящий христианин, по их мнению, должен быть богатым, здоровым и процветающим. Центральное место в их практике — экстатические состояния, в которые вводят адептов пасторы и сеансы массовой тяжёлой истерии, которую также можно охарактеризовать как одержимость. Есть целый ряд и других отличительных особенностей, которые не позволяют их называть христианами.

— Сейчас также стало очень популярно движение «нью-эйдж». Что скрывается за этим названием?

— У термина «нью-эйдж» существует два значения: первое — это неоязыческое оккультное движение, а второе, более широкое, — оккультная парадигма мышления современного человека. Если говорить о движении, то его сторонники «общаются» с духами, крутят кристаллы, ходят на семинары по разворачиванию кундалини (внутреннего «я») и т. д. Хотя есть и целый ряд специфических нью-эйджевских сект. А второе значение термина также можно назвать «оккультной средой общества». Для иллюстрации, пример. В сети «Елицы» ведь православные читатели?

— В большинстве своём — да.

— Тем не менее, вряд ли найдётся среди них человек который не знал бы своего знака зодиака. Пусть даже большинство из ваших читателей в астрологию не верят, но знают все. Это и есть оккультная среда общества.

— Александр Леонидович, давайте поговорим о псевдоправославных сектах. Как не попасться в их ловушки?

— Их очень много. Это всевозможные раскольнические и сектантские группы, которые либо когда-то отделились от Православной Церкви, либо никогда в ней не были и существовали вне зависимости от неё. Примером может служить Суздальский раскол, осколки Зарубежной Церкви, отказавшиеся соединиться с Московской Патриархией, или такой экзотический продукт, «Готфская православная церковь», глава которой Алексей Смирнов называет себя епископом Амвросием Сиверсом. Эта секта известна тем, что они канонизировали «Блаженного Атаульфа Берлинского», то есть Адольфа Гитлера. Кроме того, глава секты публикует в интернете свои фотографии, где он сидит совершенно голый, прикрывая лишь интимные места епископской панагией.

Ещё пример — «секта радиоактивных» или «РИПЦ». Такую смешную кличку они получили потому, что их штаб-квартира находится на улице Радио в Москве. Руководитель секты является практикующим экстрасенсом и называет себя митрополитом Московским и всея Руси Рафаилом.

Ещё любопытный пример — секта Славика Чебаркульского. Мальчик умер в 10 лет от рака крови, а его мать после смерти записала его в «великомученики» и объявила ангелом во плоти. Сегодня большое число людей ездят на его могилу за исцелением.

Если и сектоподобные образования «слева». Например, многие считают сектой общину заштатного московского священника Георгия Кочёткова. Жалобы на них поступают в наш Центр постоянно.

— Слышала, что и Герман Стерлигов, некогда очень известный бизнесмен, политик, называющий себя православным христианином, сегодня исповедует какие-то псевдоправославные идеи.

— Не знаю есть ли у него секта, выходящая за рамки его непосредственной семьи, но то, что он создал свою идеологическую псевдоправославную систему -это факт. Я не исследовал детально жизнь Германа Стерлигова, но знаю, что он проповедует целый ряд, не имеющих никакого отношения к православию, оккультных идей и не ходит в Церковь. Сам дома проводит какие-то самопальные «богослужения».

— Как Вы можете оценить существующее законодательство в отношении сект? Или его вообще нет?

— Можно сказать, что его нет. Мало того, нет даже такого юридического термина как «секта».

— А как c этим обстоят дела за рубежом — в Америке?

— Америка по сути в конце 90-х гг прошлого века сдалась перед сектами. Госдеп использует секты как весомый фактор в международной политике. Секта сайентологии, например, устроена как разведслужба. И направлено она на то же — на сбор информации. В какой-то момент, когда соответствующие ведомства США поняли, что 25 лет жёсткой борьбы с сектой, ничего не принесли, было решено использовать этот инструмент управления людьми в своих целях. В 1996 году налоговое управление США подписало мирный договор с сектой сайентологии и Госдеп начал лоббировать интересы сайентологии по всему миру. При этом к мирному договору с налоговым управлением прилагался тайный протокол, который до сих пор не разглашён. Можно догадаться, что это договор о сотрудничестве сайентологии с ЦРУ. Впоследствии, все секты они стали использовать как важный элемент во внешней политике.

Также в конце 90-х Конгресс США принял закон о религиозной свободе, согласно которому любая организация в любой стране мира, называющая себя религиозной, таковой и является, и Конгресс обязан «защищать её интересы». Соответственно, к тем странам, которые ограничивают её свободу можно принимать определённые меры — предупреждения, санкции и т. д.

— Александр Леонидович, предлагаю поговорить о Вашей практической деятельности. Расскажите о работе Центра религиоведческих исследований во имя Священномученика Иринея Лионского.

— Цели и задачи центра — борьба с сектами. Часто журналисты мне задают вопрос: «Расскажите, как бы боретесь с сектантами?». Я не борюсь с сектантами, я борюсь с сектами и борюсь за сектантов, страдающих от этих бесчеловечных организаций. Для этого мы консультируем, принимаем звонки посетителей, работаем со СМИ. Мы стараемся работать на предупреждение: лучший способ выйти из секты — это туда не попадать.

Также у нас есть квалифицированные психологи и юристы, которые помогают людям, попавшим в секты.

— Кстати, насчёт юристов. Насколько мне известно, Вы более 15 раз участвовали в судебных процессах с сектантами и все судебные процессы выиграли.

— Я уже сбился со счета сколько их было. Основной мотив сектантов, скорее всего — отвлечь меня от основной работы и внести в неё нервную обстановку. Уже много лет мы сотрудничаем с грамотным и компетентным юристом — А. А. Кореловым и теперь, когда мои интересы представляет он, количество судебных процессов значительно снизилось.

— Какова методика работы с людьми, попавшими в секту?

— С ними должна работать семья. Мы консультируем близких, говорим, как нужно себя вести, как не поддаваться на провокации, как хранить спокойствие и наблюдать за переменами состояния близкого. Сами же мы подключаемся в тот момент, когда человек уже готов воспринимать нужную информацию.

— Можно ли как-то обезопасить себя? Что нужно знать, чтобы быть невосприимчивым к влиянию сект?

— Как я уже говорил, сейчас основной место вербовки у сектантов — интернет. Они используют и рекламный контент, и видео-ролики, и социальные сети, и форумы. Так же как работа на улице, их задача — выявить человека, который испытывает стресс или находится в критических жизненных обстоятельствах, заинтересовать его, после чего, уже провести личную встречу. Конечно, нужно стараться ограничивать себя от общения с незнакомыми людьми, если Вы или Ваш близкий находится в стрессовом состоянии.

В любом случае нужно помнить: если незнакомец через несколько минут общения ведёт себя с вами как с лучшим другом, обещает много всего и бесплатно, говорит, что это невозможно объяснить, нужно прийти и почувствовать — нужно прекратить общение.

— Раз уж мы заговорили об интернете, хотелось бы узнать Ваше мнение в целом о соцсетях, и в частности о православной соцсети «Елицы».

— Сам я не являюсь пользователем социальных сетей, потому что на это просто нет времени. Но в целом, считаю, что интернет — это всего лишь инструмент, и всё зависит от того, как его использовать. Православная социальная сеть, несомненно, имеет перспективы, главное использовать её по назначению — на пользу своей душе.

Важно также при общении не терять бдительность и сохранять критическое мышление, которое является неотъемлемым признаком свободы человека. Что такое критическое мышление? Это способность оценивать, сопоставлять, критически воспринимать ту или иную информацию, делать осознанный выбор. Один из характерных признаков сект — то, что там люди фактически полностью подавлены сектантскими методиками контролирования сознания. Истина не боится сомнений и проверки — чем больше её проверять, тем больше подтверждений найдётся её истинности. А вот ложь, наоборот больше всего боится критического разбора.

— Борьба, особенная такая ожесточённая и непримиримая как у Вас, не может не оказывать определённого психологического давления. Как Вам удаётся настраивать на работу, и быть невосприимчивым к негативу, который сектанты регулярно на Вас выливают, хотя бы в том же интернете?

— Не могу сказать, что я совсем невосприимчивый. Я человек довольно вспыльчивый и далеко не флегматик по психотипу. Главное, что мне помогает — это церковная жизнь. Без участия в богослужениях, в Святых Таинствах, я думаю, невозможно было бы заниматься сектами.

— Александр Леонидович, в заключение нашей беседы, хотелось бы узнать: при Вашей высокой занятости хватает ли у Вас времени на семью? Как Вы проводите своё свободное время?

— Времени на всё не хватает, и семья, конечно, ощущает нехватку меня. Занят я почти всегда, даже книги я пишу в самолёте — когда никто не беспокоит. Однако, я стараюсь всегда быть дома на Святках, на Страстной и Светлой седмицах и хотя бы два месяца летом проводить всё время с семьёй. Правда, и в это время я тоже пишу книги.

Беседовала Наталья Чиж, Социальная сеть «Елицы»