В издательстве университетского храма св. мц. Татианы готовятся к выходу первый и второй тома из собрания трудов греческого старца архимандрита Емилиана (Вафидиса), почетного игумена монастыря Симонопетра на Афоне. С его именем связано возрождение этой обители в конце 70-х гг. XX столетия. Издание осуществлено по благословению игумена монастыря Симонопетра, его Высокопреподобия схиархимандрита Елиcсея.
…Вы держите в руках первые два тома четырехтомного собрания проповедей архимандрита Емилиана. Они избраны духовными чадами из огромной сокровищницы наставлений старца. Это расшифровки устных бесед, записанных на магнитофонную ленту, поэтому читая, вы услышите голос живого человека, говорящего с вами о возможности встречи со Христом здесь и сейчас для каждого, участвующего в таинствах Церкви, о реальности Богопознания и преображения своей природы из греховной в чистую и Богоподобную, повествующего об особенностях монашеской жизни на Святой Горе, питающей своей духовностью и ныне, как и прежде весь православный мир. О чем бы ни говорил архимандрит Емилиан, его мысль постоянно возвращается к молитве, без которой, по его словам, невозможна полноценная жизнь во Христе.
Святые отцы Древней Церкви часто повторяют: «Святыми не рождаются, ими становятся». Книга проповедей старца Емилиана — это своего рода учебное пособие «Как стать святым», написанное человеком, который не в далекой Византии, но в сегодняшнем мире, в том, самом, в котором живем и мы с вами, сам этой святости достиг.
Хотя проповеди были произнесены при разных обстоятельствах и в различных аудиториях — перед монахами афонского монастыря Симонoпетра, перед преподавателями и студентами богословских факультетов, перед сестрами окормляемого старцем Благовещенского монастыря в Ормилии, перед мирянами, — каждый читатель отыщет в них духовное семя, посеянное ради него…
(из предисловия редактора)
ПРИЯХОМ ДУХА НЕБЕСНАГО
Проповедь, произнесенная в монастыре Симонопетра на Афоне 8 апреля 1977 года. Слова благодарственного песнопения, поющегося после Причащения Святым Христовым Таинам: «Видехом Свет истинный, прияхом Духа Небеснаго, обретохом веру истинную, нераздельней Троице покланяемся: Та бо нас спасла есть» (прим. ред.).
Я очень рад, что вновь вижу вас после долгого расставания. Оно пришлось на самую дивную пору церковного года — дни Страстной Седмицы.
Праздники позади. Но и сегодня за радостными восклицаниями наших сердец, приносимыми воскресшему Христу, все еще слышатся отзвуки великопостных песнопений. Неужели возможно не заметить красоту пасхальных дней, дней Господних! Ведь это не те праздники, о которых в Священном Писании сказано: отвращусь от праздников ваших (Ам. 5,21; Ис. 1,13−14), но торжество сердец, живущих во Христе.
Все мы в разной мере переживали дни, предварявшие Светлое Христово Воскресение. Но, давайте посмотрим, какую пользу каждый из нас вынес для себя из них? Ибо соборная Церковь — это собрание предстоящих перед Богом личностей, а не однородной массы. Мы можем все вместе молиться на службе, хором петь, но то, что каждый из нас получает в эти минуты от Бога, совершенно различно. Один только человек; дух человеческий, живущий в нем (1 Кор. 2,11), и Господь, Дух Которого исследует духовные глубины каждого, знают о том, что во время молитвы даровал этому человеку Господь.
На пасхальной службе каждый из нас получил то, к чему сам подготовился. Мы едим блюдо, сваренное нами. Мы ложимся спать в ту кровать, что сами застелили. Мы пожинаем то, что посеяли. По великой любви Божией человеку дается именно то, к чему он готов. Господь всегда дарует нам желаемое. Что ожидаем, то пожинаем. Каждый получает по готовности своего сердца. Один — Бога, другой — церковные песнопения, третий — смысл некоторых священных текстов, четвертый — Царство Небесное.
Главное условие христианской жизни — непрестанная «подготовка сердца». Она должна осуществляться не только накануне великих церковных праздников, но ежедневно и ежечасно, освящая и превращая сердце в «сосуд избранный», способный вместить Бога и то, что Бог посылает. Насколько не испытывает нужды ни в чем Господь, настолько нуждаемся в Нем мы. Видя Его, Его постигаем. В поисках Его обретаем.
Для чего я говорю все это? Для того, чтобы объяснить вам, что имеется в виду под «подготовкой сердца». Кто сеет ветер, пожнет бурю. Но есть и другой путь — стяжания Святого Духа.
Итак, на пасхальном богослужении каждый из нас получил свою меру, то есть столько, сколько смог вместить, к чему подготовил свое сердце. Кто может вместить (Мф. 19,12), тот вмещает — есть непреложный закон Церкви. Он относится к нашим представлениям и знаниям о Боге. Я приступаю к таинству Причащения, ты, он, она. Но каждый из нас по-разному воспринимает Святые Дары, отлично друг от друга через таинство познает Бога. Бог и Царство Божие есть вершина знания человека, приобретаемого через Дары, которые ему дает Бог.
Разумеется, Бог находится вне пределов человеческого познания, но все же умом мы можем Его представить. Недаром же в Евангелии Бог назван истиной (Ин. 14,6), и сказано, что через Него мы узнаем «свет». Чем усерднее каждый из нас стремится к познанию Бога, тем глубже постигнет Его в истине, полноте и совершенстве. Соразмерно усердию, прилагаемому нами, Бог заполняет наше сердце, ум, существо. Ибо все мы, сколько бы нас ни было — два, три, двадцать три, стоя перед одним источником, почерпаем из него разное количество воды в зависимости от того, насколько сильна наша жажда. Точно так и в духовной жизни.
«Вмещение» Божества человеком в высшей мере зависит от простоты сердца, чистоты ночи, от стремления к знанию, самоуничижения и опустошения себя ради приятия Бога. В этом заключается великое таинство свободы человека, свободы, на которую Бог ни в коем случае не посягает силой. Именно поэтому я говорю, что «мы сами вмещаем Бога».
Кроме того, мы принимаем дары от Бога за свои скорби. Бог видит, сколько каждый из нас вынес скорбей ради праздника. Христос пошел на страдания за людей. Поэтому лишь тот, кто претерпевает страдания в своей жизни, может понять Его муки и стать причастным им. Ибо Господь оставил нам пример (1 Петр. 2, 21) того, как следует переносить испытания, Сам пройдя через поношение, оклеветание и распятие. И если повседневная жизнь человека подобна «сущему аду», из которого хочется убежать далеко, а он терпит скорби, в покаянии преклоняет колена, искренне сокрушается о своих грехах, Бог щедро вознаградит его.
Далее, дары нам даются от Бога по любви нашего глубинного «я». То, как мы терпим скорби, лучше всего свидетельствует о том, имеем мы истинную любовь или нет. Любовь есть непрестанное восхождение души к Небесному Богу путем страданий. Ее успокоение лишь в одном — в наслаждении любовью, пришествием и славой Господа, в венчании Ему и единению с Ним. Любовь Бога есть следствие встречи человека с Богом.
Приближаясь к Богу, мы все сильнее и сильнее испытываем на себе Его любовь, бесстрастную, безграничную. Полюбив Бога, мы чувствуем, что вся вселенная, с ее благами, уже не удовлетворяет нас, осознаем ее ограниченность, глядя на бескрайнее милосердие Божие. Любовь в сердце возрастает от нашего плача. Встречающий множество скорбей на жизненном пути человек постигает то, что неведомо другим. Если мы действительно хотим постичь Бога, то в своей любви к Нему стараемся умалить себя перед Его бескрайним величием.
Любовь человека к Богу есть союз истинный, ибо зиждется на познании Бога. Познание Бога происходит через приобщение Святых Таин и возделывание Господом наших сердец «во вся дни живота». Добротно «замесим» свое существо на существе Бога, крепко Бога полюбим! Много или мало даст нам Бог, зависит от того, насколько мы сами Его полюбим.
Следовательно, чем ревностнее мы готовились к принятию Бога, страдали, любили, плакали в скорбях, тем более мы от Бога получили. Теперь, зная обо всем этом, мы разглядим более отчетливо скрытое за улыбкой, неподдельной радостью и всей жизнью, свидетельство о Христе в мире, покое, истине человека, уверенного в том, что все есть Бог.
Давайте посмотрим на слово «сейчас», которое используется для определения времени, но в действительности обозначает нечто не существующее. Лишь только ты произносишь его, оно уже ушло в прошлое, исчезло. Это «сейчас» упоминается и в Священном Писании: каждый день, доколе можно говорить «ныне» (1 Евр. 3,13). Так сказано, потому что никому не дано измерить временные пределы его жизни от «сих» и до «сих».
Жизнь человека — это либо его приближение к Богу, либо удаление от Него. Путь каждого из нас к Господу знает Один только Бог. Дух Святой запечатлевается на нашей душе, живет и дышит внутри нас.
Как же нам суметь это время, отпущенное вневременным Богом, Его хождение в нас, прикосновение к нашему существу Духа Святого и Его возделывание наших душ, прожить истинно. И по произросшим плодам засечь тот, лишенный категории времени, миг жизненного пути, где каждый из нас в данный момент, «сейчас», находится по отношению к Христу.
Для большей ясности я назову вам некоторые приметы — свидетельства того, что в нас живет Бог, объясню, как «вмещение», «принятие в себя» Бога можно увидеть на примере жизни человека, не духовной, а повседневной. Как Святой Дух проявляется в нас, и как мы Его отражаем? Когда мы можем сказать, что действительно приняли Святого Духа? Или, быть может, на протяжении всей жизни необходимо задаваться вопросом — а приняли ли мы Духа Святого на самом деле или нет?
Бывает так, что проходят годы, а человек, который ходит в Церковь, обнаруживает, что он Духа Святого не стяжал. И это страшно, и это правда. Поэтому мне хочется сказать вам, как можно распознать действие Святого Духа в человеке.
Я назову всего три-четыре не глубоких, не духовных, но самых простых и между собой взаимосвязанных внешних признака. Мне кажется, лучше всего для этого воспользоваться словами из Священного Писания.
+ + + Первое проявление жизни Святого Духа в человеке зовется «радованием сердца». Что такое «радование сердца»? Иное именование для мирских «радости», «счастья», «торжества». Это «торжество» — подобное тому, что имели перворожденные Адам и Ева. Под выражением «радование сердца» мы разумеем дух человека, устремленный к Богу, осязающий Его прикосновение к себе и от этого обрадованный и находящийся в постоянном общении с Господом.
«Радование сердца» — это ощущение близости Бога и исполненное доверия всецелое отвержение своего «я». Эта величественная простота, чувство покоя и уверенности в том, что Бог там, где мое «я», рядом с Ним.
«Радование сердца» есть не что иное, как человек, осознавший, что Бог не оставляет его ни на долю секунды. «Радование сердца» — это глубочайший опыт человека, каждый миг своей жизни пребывающего с Богом. Об этом сказал Давид Псалмопевец: яко Господне есть заступление, и святаго израилева царя нашего (Пс. 88,19).
Под «заступлением» он разумеет не то, что Бог помогает нам, но то, что Он здесь, рядом, вместе с нами. Показательно, какое место в этом псаломском стихе Давид отводит себе. Он помещает себя перед Богом, в Церкви, в «святилище» Бога.
Бог — царь не только над ним, но и над Израилем, и над всеми нами. Зная, что Бог — его царь, человек чувствует себя уверенно и безопасно, ибо в Теле Христовом он живет уже не собственной уверенностью, но уверенностью Церкви. Не своей радостью, но радостью Церкви. Не своей вечностью, но вечностью Церкви. Он тот, кто он есть, но и в то же время составляет единое целое с Церковью. Он пребывает в Небесном Израиле вместе с царем славы Христом. Иначе нельзя истолковать слова «и святаго Израилева царя нашего».
Вдумайтесь в этот дивный стих. Господь вместе со мной. Он здесь. Почему? Потому что здесь Израиль. А там, где Израиль, там и царь, наш царь. Это наша гордость, честь, уверенность! Умереть, исчезнуть, ибо велика моя уверенность в том, что смерти не существует. Смерти нет и нет расставания в Израиле, в царе, в Боге.
«Радование сердца», разломившего себя, чтобы вместить величие Бога. Человек, живущий жизнью Церкви, которую врата ада не одолеют (Мф. 16,18), и пребывающий под сенью Ее величия, ощущает завершенность своего бытия, самовыражения, познания своего внутреннего «я». Ибо именно церковное сознание являет христианину его подлинное существо. Ощущение уверенности, проистекающее из единения человека с Богом, не подвластно волнениям, тревогам, печали. Все житейские обстоятельства набегают на него подобно волнам на берег. Так и православный человек. В ритмическом движении волн ему представляется непрестанное напоминание о следующих одна за одной волнах Святого Духа, накатывающих на человека.
Скорби показывают нам Того, Кто превыше скорбей. Радости, а ведь и они подобны волнам, являют Того, Кто есть начальник над радостью, и все на земле свидетельствует нам о Боге. Радуется сердце. Ведь что бы ни случилось, что бы ни произошло с человеком, повсюду и во всем ему открывается Господь Бог Израилев. При каждом удобном случае Бог являет Себя людям.
Радость сердца, дарованная Богом человеку, никогда не покидает его. Потеря радости есть не что иное, как самовольное отстранение человека от Бога, когда наше собственное «я» оживляется, а Божественное в нас теряется. Это происходит по попущению Бога. Это мучительное испытание дано нам в воспоминание о потерянном рае, рае радости. Достаточно одного единственного греха, чтобы этого рая лишиться и оказаться в муке, потерять способность вечной радости. Поэтому, повторю снова и снова, радуется сердце, восклицая: даждь ми радость спасения Твоего (Пс. 50, 14).
Лишаясь радости, человек теряет и способность видеть Бога, и ощущать Его покровительство. Затем он теряет и некогда приобретенное церковное сознание. В один миг становится ничем, осколком, изолируется и перестает существовать перед очами Бога. Бог не может зайти в его глубочайший мрак, в это страшное облако. Но если человек пройдет насквозь через все испытания, памятуя о Господе и не переставая служить Ему, то встретит в конце своего пути Бога.
И так из глубины мрака испытания грехом и скорбями, что даются нашим душам, отступившим от Бога, мы можем воззвать к Нему, и Он возведет нас на то место, с которого мы пали, восстановит наше обручение со Святым Духом и приблизит нас к стяжанию «радования сердца». Итак, «радование сердца» есть первая примета человека, живущего в Духе Святом.
+ + + Далее, вторая примета жизни в Святом Духе, согласно принятой терминологии зовется «изменением внутреннего человека». Что подразумевается под «внутренним человеком»? Что это за лядвия+ (Пс. 37, 8), о которых говорится в Псалтири? Часть человеческого тела. Абсолютно ничего не значит. Это нечто, что являет неявное, видимое одному только Богу.
Итак, «изменение внутреннего человека». «Внутренний человек», его «лядвия» являют чувства, страсти, глубочайшую сущность, все, что есть в нем, все, что создал в нем Бог. Много сказано Давидом Псалмопевцом о «лядвиях»: как они мучаются, терпят скорби, разрываются, ослабевают. Страницы Священного Писания преисполнены подобных описаний. Когда происходят эти метаморфозы? Когда человек впадает в грех, и Дух Святой покидает его.
«Лядвия» успокаиваются и выздоравливают, как только Бог снова поселяется в человеке и начинает действовать в нем. Следовательно, «изменение внутреннего человека» есть внутреннее обновление, возрождение, воссоздание и другие глубинные изменения, которые вызывает в личности действие Святого Духа.
Все мы знаем, что Дух Святой меняет человека. Без этих «изменений» нет человека, живущего в Нем. Как дуновение ветра прикасается к нашей коже, и мы согреваемся, или зябнем, так и «внутренний» человек ощущает изменения под воздействием Духа Святого.
Ветхий Завет для описания схождения Святого Духа использовал сравнения с ветром, даже с порывами ветра, сильного, дуновение которого становится целым событием для человека. Дух дует. И там, где Он дует, остаются Его следы. Поэтому «изменение внутреннего человека» означает изменение, которое он испытывает на себе от схождения Святого Духа.
На мне поставят клеймо, и я буду черным. А что мне сделать, чтобы сделаться белым и светящимся? Для этого необходимо прикоснуться к свету. Свет осияет меня и оставит на мне лучи Своего солнца. Это образ вхождения Духа Святого в нас.
«Изменения внутренних» — не есть изменение сущности человека, но его таинственное превращение, когда тот, сохраняя свою сущность, приобретает нечто, что действует в нем — Духа Святого. Входя в общение с Ним, человек таинственным образом изменяется.
Предположим, вот я сплю, встаю утром, пою песню, пью, бегу, делаю все, что необходимо. Но в то же время ветер дует, и свет светит, и все кругом омывает меня и обнимает. Так и Дух Божий. Он все видоизменяет, преображает, делает иным. Моя сущность остается той же, но моя личность изменяется. В ней просыпается ее духовное лицо. Я приобщаюсь Духу Святому и Его благодати.
«Изменение» означает некое постоянное приятие Святого Духа, смешение с Ним в действии Его, в Его благодати. И страшит меня то, что Его существо, не имеющее предела, поглощает все мое ограниченное естество, которое при этом не исчезает и не меняет сущности. Я продолжаю оставаться самим собой, но вместе с тем становлюсь Богом. Велико непрекращаемое действие Духа Святого в нас, когда мы носим Его отпечаток на себе, постоянно Его ищем, за Него терпим страдания, Его любим, стараемся не огорчать, следуя словам Писания: не оскорбляйте Святого Духа Божия (Еф. 4,30).
Через стяжание Святого Духа я получаю благодать и сам становлюсь благодатью. Делаюсь одним из пророков, поставленных в Церкви Святым Духом, и в то же время становлюсь исполнением пророчества. Святой Дух входит в меня, я принимаю все Его дары. Смиренный и бедный, по сути ничтожный, я становлюсь богатым, напоенным благодатью Святого Духа, великим и бессмертным царем, вечным по ипостаси, которую создало во мне приобщение Святому Духу.
Итак, как мы уже говорили, «изменение внутреннего человека» Богом есть смерть и новое рождение. Смерть того, кем я был, и рождение того, кем меня создал Дух Святой. Поэтому всегда говорится одновременно о смерти и о рождении. Крещение — это возрождение, то есть рождение человека, которое, однако, может быть и в семьдесят лет. Крещение, по сути, — это смерть. Смерть, из которой выступает Сам Христос. Крестившийся во Христа, в смерть Его крестится, чтобы во Христе воскреснуть (Рим. 6, 3−6). Вот то изменение, что происходит в человеке.
Это мистический опыт нашего «внутреннего человека». Его нельзя постичь умом, но можно в один день неожиданно для себя в себе разглядеть. Ты смотришь в зеркало и по седым волосам понимаешь, как вдруг состарился, или, замечаешь, что окреп и возмужал. К этому выводу приходит не твой ум, но твои наблюдения. Так же, по изменениям, произошедшим в человеке, можно распознать действие Святого Духа в нем.
Это «радование внутреннего человека» и наполнение его новой жизнью во Святом Духе, обновлением и совершенствованием в Нем, делает нас причастным возрасту Христа [Ср.: Доколе все придем в единство веры и познания Слова Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова (Еф. 4,13)] в том смысле, что Он весь входит в нас и живет и возрастает в нас. Итак, это вот «изменение» есть вторая мистическая примета принятия Святого Духа.
Так спокойно и безмятежно мы живем. Но однажды, пристально взглянув на себя, мы различим те приметы, которые только что перечислили: непрестанное «радование сердца», невидимое, мистически действуемое и истинное «изменение внутреннего человека». Беседуя с Богом, в мгновения смирения, самоуничижения, плача мы открываем их в себе, видим по благодати Бога силу, данную Им и дары, которыми Он нас преисполнил.
+ + + Третью примету, о которой надо сказать особо, я бы назвал «держанием за руку». Бог держит нас за руку, когда мы живем во Святом Духе. Что такое «держание за руку»? Нечто большее того, о чем мы сказали прежде. Эта примета заметна лучше других. Это не мистическое изменение нашего «внутреннего человека», но то, что владеет нами внешне и вырывается наружу.
Как кипящая вода поднимает крышку кастрюли и выбегает из нее, так и Святой Дух не в состоянии все время тесниться взаперти. Стяжание Святого Духа отражается на лице человека и выливается через его глаза, по которым легко узнать о внутреннем состоянии. Ты чувствуешь, как Бог держит такого человека за руку.
Что же означает «держание за руку»? В приподнятом настроении ты идешь по дороге. Чему ты радуешься? Ты уверен, что избрал верный путь. Но представь себе, что тот, к кому ты идешь, неожиданно оказывается прямо перед тобой, берет тебя за руку и вы вместе идете дальше. То же делает и Бог. Он берет нас за руку, и рядом с Ним, бок о бок, мы продолжаем начатый путь.
Как дивно описал святой Симеон Новый Богослов свои взаимоотношения с духовным отцом! Старец уводил ученика в горы, лесистые долины, приводил к источнику и приклонял его голову, чтобы тот испил воды. Они были вместе — учитель и ученик. Точно также и человек с Богом. Ты следуешь за Ним, идешь с Ним рядом. Там, где ты, там и Он, протягивающий тебе навстречу обе Свои руки.
Вы словно два близких друга. Один может привести другого к себе в дом. Ты радуешься таким доверительным отношениям, равенству в дружбе. Ты можешь по-дружески кивнуть в ответ мне головой. Так и человек с Богом, Который к нему приходит, протягивая обе руки. Он смотрит на тебя, ты глядишь на Него и недоумеваешь: «Неужели это я?», «Неужели это Он?». И сам себе отвечаешь: «Да, это я», «Да это Он».
Прекрасный образ. Это величие другого рода. Величие дружбы, величие любви. Это не просто Тот, Кто привел тебя сюда, но Тот, Кто сейчас играет с тобой, ты Его целуешь, Он целует тебя, ты Его любишь, Он любит тебя. Луч солнца играет с гладью моря. Им подобны игры Бога и человека, времени и вечности.
Ты смотришь на Него, Он — на тебя. Ты глядишь на Него, Он — на тебя. И когда ты, ошеломленный, в конце концов, внезапно оказываешься перед Ним и начинаешь привыкать к Нему, то есть относиться к Его присутствию как к чему-то не очень важному и теряешь Его. Тогда Он снова берет тебя на руки и прижимает к Себе. Ты чувствуешь Его объятия, Его дыхание, биение Его сердца, касаешься Его руки, ощущаешь дрожание Его костей. И говоришь: «Да Он же совсем, как я!». Нет, это я стал подобным Ему. Я был поглощен Им, стал одним с Ним, уподобился Ему, а не Он мне.
Бог обнимает тебя и прижимает к Себе, чтобы ты сделался подобным Ему и чтобы то, что было два, стало одним. Его единого ты обретешь в себе. Постарайся же понять, что отныне находится внутри тебя. Ум? Сердце? Тело? Душа? Небо? Все переплелось. Ты идешь по улице и видишь дом. Но если ты зайдешь в это здание и попытаешься посмотреть на него как бы снаружи, не сумеешь, как не сможешь хорошо разглядеть и что-либо другое, будучи погруженным внутрь него.
Точно так происходит, когда ты пребываешь в Боге, а Бог в тебе, и не существует никакого прикрытия, ни предвидения, ни глубины, ничего. Но одно лишь желание смерти, о которой мы можем помыслить заранее. Желание смерти возникает, когда ты теряешь прекраснейшее чувство единения с Богом.
Бог «держит тебя за руку». Постепенно это превращается в приятную и сладостную игру, к которой молящийся постепенно привыкает и все более и более ощущает ее. Бог поднимает тебя, ты поднимаешь Его. Он поднимает тебя к Себе на плечи в любви Своей и держит до тех пор, пока не произойдет абсолютное «единение». Ему на смену обязательно придет «отвержение». И так повторится вновь и вновь для нашего церковного возрастания. Бог хочет смирить нас потерей и возвеличить вновь приобретенным, еще более смирить и показать нашу наготу, когда снова мы Его лишимся и тогда еще более Господа возжелаем и поймем, что ни к чему не стремится так, как к смерти.
Поэтому мы говорим, о том, что наступает момент ощущения смерти. Но в то же время, находясь в Боге, мы ничего не можем понять. Разумные границы стираются. Единственное, что здесь существует, это — Царство Бога. Тот, кто живет в дивной радости общения с Богом, имеет опыт сотрудничества с Ним, понимает, что земной конец есть не что иное, как вечность и бесконечная «беседа с Богом» в ней.
+ + + Что такое «беседа с Богом»?
Начнем со Слова, ибо Бог есть Слово: и Слово было у Бога и Слово было Бог (Ин. 1.1). Человеку необходимо находиться в общении со Словом и через Слово с Отцом. «И Слово было у Бога и Слово было Бог». Нужно причащаться Богу-Слову Христу, чтобы через это обращаться и к Богу-Отцу. Ибо все началось от Него, от единоначальной Его власти, Им же все и закончится. Единственный допустимый режим в жизни Бога и обоженного человека есть единодержавие, поэтому и невозможно, чтобы Он и я существовали по отдельности. Всегда мы должны становиться одним, Им, тем Словом, что было у Бога.
Вы помните дивные слова Давида Псалмопевца: «тогда глаголал еси в видении сыновом Твоим». Ты сказал тогда и будешь еще не раз говорить, «в видении сыновом Твоим». В строках положих помощь на сильнаго (Пс. 88, 20) содержится пророчество Давида о славе, которую бы он получил, став царем, то есть Богом. В этом пророчестве в образе Давида нам открывается образ Христа.
«Возглаголах в видении сыновом Твоим». Что это значит? «Говорю», значит, выкладываю что-то перед собой. Мы с тобой стоим друг против друга. «Возглаголах» и глаголеши «сыновом в видении». «В видении» значит — «я тебя вижу», а, следовательно, стираю всякую дистанцию и разницу между нами. Если ты далеко от меня, я тебя не вижу. Когда мы говорим «в поле зрения», то имеем в виду, что кто-то находится в пределах видимости. Мы его видим, слышим его слова. Мы рядом, мы общаемся между собой с помощью слов, которые произносим, и глаз. Мы будто обнимаем один другого общением и чувствуем абсолютное равенство.
«Тогда глаголал еси в видении сыновом Твоим, и рекл еси: положих помощь на сильнаго, вознесох избраннаго от людей моих». Он силен, ибо этого возжелал. Бог «помощь положил» на него и так укрепил его. Если обратиться к еврейскому тексту, то можно увидеть, что аналогичный смысл заложен и в царственности Давида. Он станет правителем, и Бог увенчает его главу царской диадемой. Неужели же семьдесят толковников плохо поняли еврейский текст или не знали о содержащемся в нем пророчестве? Они не уловили смысла или не знали, что за этими словами сокрыто царское достоинство Христа? Конечно, нет, но все же предпочли для выражения более глубокой мысли использовать иносказание.
«Положих помощь», — в псалме поставлен акцент на подлежащем, которое осуществило действие. «Помощь» есть некий выход подлежащего из себя. Этими словами псалмопевец показывает, что было поставлено на главу Давида и положено на сильного. «Я» сделал его сильным, ибо «Я» есмь Сильный. Диадема есть сам царь, сам Христос, сам Бог. Я вошел в жизнь Давида. Давид стал Мной, ибо получил Мою помощь, Мою благодать. Видите, разве не пророчески, мистически, истинно и духовно семьдесят толковников перевели еврейский текст?
«Положих помощь на сильнаго». Вот сильный Бог, вот — человек. Вы видите их равенство, сокращение расстояния до близости, положение на главу человека диадемы, иначе говоря, Духа Святого, Который находит на человека, на святых, преображая и освящая их жизнь, делая Божественным человеческое. Это тот конечный итог, которого жаждет всякая любящая Господа душа. Это наполнение души Духом Святым, некогда вошедшим в сыновей и дочерей Израиля и напоившим их (Иоиль. 3,1−2). И были опьянены они не хмельным вином, но Духом Святым, нисшедшим на них и преобразившим их. Диадема, положенная на главу человека, возводит его в царское достоинство. Так происходит всецелое изменение человека, обожение его существа, беседа с Богом и единение с Ним.
Такое единение заметно и в нашей повседневной жизни, но более всего, в самих людях. Они благодаря тому, что Бог неослабно «истощает» Себя, дарит Себя и действует в нас до последнего мига, мы непрестанно возрастаем. Продолжается жизнь человека — продолжается и это изменение. Смерть есть не конец пути, но некий переходный момент.
Итак, беседа с Богом — это единение с Богом. Мы чувствуем, что Он живет в нас и вокруг нас. И тогда мы понимаем, что существуем не ради себя, что не осталось в нас больше ни помыслов, ни собственной воли, ни желания. Как это возможно, — спросите вы, — так явственно ощущать присутствие Безграничного вокруг? Все исчезает. Бог становится огромным и наполняет нас, прийдя и встав прямо перед нами. Не разбирая ничего вокруг, мы оказываемся под Его сенью.
Представь, что ты смотришь на спящего льва. При таком зрелище ты забываешь обо всем на свете. А вдруг он сейчас проснется и подойдет к тебе, заслонив собой все! Он подойдет совсем близко, положит свою морду на твое лицо и ты увидишь лучи света, огонь, исходящий из его глаз. Он подойдет так близко, что вдруг ты окажешься у него в пасти, растворишься в его существе. Тут уж не до воспоминаний! Так и при общении с Богом.
При беседе с Богом, при единении с Ним, ты испытываешь страх, подобный тому, что чувствовал перед спящим львом, затем перед львом проснувшимся. Мурашки пробегают по коже! Чем ближе к Богу, тем страшнее. И когда, в конце концов, Он уже совсем близко, твой страх переходит все границы, и нельзя различить, жив ты или мертв. В действительности, ты уже умер, а то единственное, что теперь существует, это Он.
+ + +Вот исполнение пришествия в мир Господа, нашего рождения и Его обетования, данного нам. Разве возможно, чтобы оказались ложью Его обещания? Разве не верен Бог (Евр. 10,23)? Неужели Его слова не истинны? Неужели в Боге, в Его жизни возможен обман? Отыщется ли хоть маленькое грязное пятнышко на лучах Его сияния? Нет, невероятно. Как может случиться, что обещанное Богом не сбудется? Пусть каждый из нас попробует ответить на вопрос, зачем Господь сотворил нас и с какой целью призвал к Себе.
Наши размышления, вероятнее всего, приведут к такому выводу: Вся кости моя рекут: Господи, Господи, кто подобен Тебе?(Пс.34,10). Что обозначает выражение «вся кости моя»? Священное Писание обращается к подобному образу для того, чтобы ярче выразить суть — даже кости скорбят при виде греха. В другом месте встретится и дарованное от Бога радование костей. «Вся кости моя» — есть символ крепости, силы, стабильности. Это не кожа, которая может разорваться, и не вода, и не тень. Кости формируют человеческое существо. Повредивший кости падает на землю. Целые и невредимые кости служат залогом здравия.
Следовательно, слова «вся кости моя» символизируют здоровье и целомудрие человека. «Вся кости моя рекут: Господи, Господи, кто подобен Тебе?». Кто другой, кроме Бога, способен творить дела Бога? Пророческие слова из Псалтири изрек Он Сам, приближающийся к человеку и действующий в нем, причина рождения и финал славы. Произнося «вся кости мои» перед лицом Бога, ты начинаешь видеть Его, «прославленного» прежде всех во святых (Исх. 15,11), о чем мы поем на будничной утрене, в первой песне канона.
Вы помните, что совсем недавно мы говорили о «радовании сердца», которое свойственно церковному сознанию, вместе с всецелым преодолением человеком своей «самости» в «соборности», в «хороводе» вместе со всеми святыми и с тем, кого создал и кого призвал к Себе Господь.
«Препрославленный во святых» находится там, где собраны все святые, то есть там, где их «собор», славословящий Бога. Собор есть откровение славы Божией. «Препрославленный во святых» — значит, в какой мере научился радости каждый из нас, сколь добросовестно участие в собрании, сколь близко отстоим от святого жертвенника, как часто ночью и днем собираемся возле него и вместе в «радовании сердца» соплетаем перед Господом венцы славы Божией.
«Препрославленный во святых». Святые славят Его, ибо Сам Он, святой, даровал им святость. Святость — непреложная характеристика Бога. Наш святой «собор» и общение в нем есть средство, с помощью которого мы становимся святыми и открываем «препрославленного» Бога. В «соборе» — Израиль и царь -Христос.
«Обрадованное сердце» в «соборе» открывает не «славимого» и не «прославимого», но «препрославленного Бога», содеявшего многое великое. Как прекрасно — мы сами можем стать тем, в чем открывается человеку Бог, дивен во славах (Исх. 15,11)+ ! Что значит «дивен во славах»? Это именно то, о чем мы только что говорили. Это рядом Ты и я, смотрящие друг другу в глаза.
Слава есть лицезрение Бога и света, от Бога исходящего. Слава — это то, что я вижу прямо перед собой. «Дивен во славах» говорит о том, что дивный Бог обнаруживает нам Себя через эти славы, откровения, радости и общение с Ним. «Дивен во славах» Бог наш!
К чему еще стремиться человеку, кроме славословия Бога? Есть ли иной смысл нашего существования, помимо того, чтобы через нас стал «дивен» Бог?[ Ср.: прокимен «Дивен Бог во святых Своих, Бог Израилев» (прим. ред.).] Ибо «во славах» Он «дивен». «Во славах» — наделено неким абсолютным значением — я и Бог. Вот Он Бог! Нет этого — есть все что угодно, кроме славы!
Ты восклицаешь: «Боже мой, Боже!». Ты не можешь вымолвить ни слова, если Бога не видишь, потому что мрак застилает все внутри тебя. «Боже мой, Боже!», — ты можешь сказать, если уверен, что «вот Он Бог!», «дивный во славах», Творец чудес (Исх. 15,11). Что это за чудеса? Мы уже упомянули о многих из них. Это все, что происходит вокруг нас, являя славного Господа. Ветер дует и нагоняет волны. Его сменяет другой ветер, Дух Святой, успокаивающий морскую гладь, делающий зеркальной ее поверхность. Разбушевавшиеся волны внезапно разрубает Господь, и делается море сушею (Исх. 14,21). И это есть чудо. Дивен Бог, «творящий чудеса»!
Вот какие чудеса! Наша святость, мир, безмятежность, аскеза, молитва, внимание гласу Божиему любящих Его, смирение, любовь, кротость и спокойствие, которые помогают человеку услышать Бога, — все это дары Духа Святого! Бог посылает их нам как отличительные свойства Своего присутствия.
«Творец чудес». Когда я освящаюсь в «соборе», в Церкви и моя собственная жизнь становится лицезрением жертвенника Божия, перед которым предстоим все мы, когда я вижу Бога, открываемого «во славах» и без этого уже жить не могу, когда живу только ради этого, и моя собственная жизнь и жизнь других людей наполняется чудесами и откровениями благодати Бога, когда наши святость, добродетели, благоухание жизни становятся столь ощутимы, что окружающие изумляются: «Не может быть!», тогда очевиден вывод: со мной — Бог, истинный, вечно сущий, и в Нем вечно сущий я.
+ + + Мне бы хотелось закончить еще одним повествованием о царе Давиде. Только в Духе Святом жизнь имеет смысл. Отличительные особенности суть таковы: «радование сердца», «изменение внутреннего человека», «держание Богом человека за руку», объятие Бога, беседа и непрерывное единение с Ним. Сколь прекрасна такая жизнь! Это единственное, ради чего стоит жить!
Стать тем, что есть Он! Это единственное оправдание для монашества! Это единственная причина, по которой мы оставляем мир! Это единственная причина, по которой мы затворяемся в стенах обителей, открывая небесам свои души. Это единственная цель жизни и смерти. Это единственная цель рождества Христова, Его Распятия и Воскресения. Мы, люди, смиренно катимся по земле как пылинки.
Напомню вам одно пророчество. Нафан предрек Давиду, что тот станет царем и получит бессмертие, ибо от его семени родится Христос. Как дивно сказано: И пришел царь Давид, и сел напротив Господа, и сказал: кто я, Господи Боже, и что такое дом мой, что Ты так возвысил меня? (1 Пар. 17,16). Царь «пришел». «Пришел» — это движение человека. «Сел», а не встал, ибо Сам Господь сидел. Давид «пришел». В этом пророчестве Нафан возвестил Давиду о его грядущей славе. Покинув Нафана, царь Давид «пришел» ко Господу. Не сказано, что идет, но уже «пришел».
Итак, он «пришел» и «сел» возле Бога. Ибо единственное место, с которого можно разглядеть происходящее вокруг нас, это место Бога. Единственный критерий, который можно использовать при оценке другого человека, — куда бы он ни направлялся, что бы он ни делал, — это посмотреть с позиций Бога и судить Его судом, основываясь на Божественном. Только Божественным провидением можно понять людей и их поступки. Когда мы взглянем на мир оттуда, откуда взирает Он и тем взглядом, что смотрит Он, тогда сумеем понять другого человека. Ничто человеческое не должно вмешиваться в наши суждения о ближнем — ни собственные мнения, ни мысли, ни желания, ни своеволие. Нельзя, применяя человеческие мерки, осуждать или оправдывать того или иного человека, но должно все измерять мерками Божественными. Справедливое решение принимается на том месте, где восседает Господь. Каким оттуда покажется каждый из нас? Какого приговора буду удостоен я сам при взгляде оттуда? Где я сейчас: близко или далеко от того места?
Итак, он «пришел» и «сел» возле Господа. Очевидно, имеется в виду «перед завесой», которая скрывала Бога. Он «сел» перед жертвенником, то есть сделал то, что ежедневно делаем все мы. Давид «сел» возле завесы. В тексте сказано: «перед Господом». Как он верил! Как смотрел на Бога! Мы же денно и нощно находимся перед этой самой завесой, перед Господом. Но можем ли мы утверждать, что пришли к Богу и «сели» возле Него? «Сидим» ли мы в действительности напротив Господа? Делаем ли шаги к Нему навстречу, становимся ли Ему ближе? Сомневаюсь.
А вот Давид «сел напротив Господа и сказал». Это важно, что он «сел», а не стоял. Он «пришел» туда, «сел» подле Бога, и, глядя на Него, с Ним говорил. Он обращался не к завесе, которая тленна и может «раздраться» или сгореть, но к Самому Богу. То, что он «сел» символизирует постоянство, защищенность, уверенность: «наконец-то я нашел Тебя, давай с Тобой поговорим». Приидите и рассудим (Ис. 1,18), — предлагает Господь. Здесь же Давид призывает Бога, сам идет к Нему со словами: «Садись рядом, побеседуем с Тобой».
Давид «пришел», «сел и сказал». «Послушай, послушай», — вымолвил человек Богу. Но когда ты веришь Ему и видишь Его, когда Он Сам играет с тобой, желая открыться в тебе и через тебя, неужели ты не обратишься к Нему? Ведь зачем тогда существует Слово, если не для того, чтобы говорить и слышать? Для чего нужно Слово, если невозможно с Ним беседовать?
Давид сказал Богу: «Ты не скажешь мне, Боже мой, кто я? «Кто я, Господи мой, Господи, и что такое дом мой, что Ты меня так возвеличил» (2 Царств 7,18)? Кто я? И кто Ты? Ты — Бог. А — я? Я — пыль земли. Кто я такой, что Ты возлюбил меня и семя мое в век века? Кто я такой? Что я такое? Ничто. Я теряюсь от осознания этого, но ставлю Тебя перед собой и говорю с Тобой, потому что Ты предоставил мне это право, Ты Сам призвал меня. Ты пророчествовал обо мне. Ты открыл меня и водворил сюда, в Царство Израиля.
Но и этого еще мало показалось в очах Твоих, Боже (1 Пар. 17,17). Ты даровал мне то, о чем я не мог и мечтать! А для Тебя это пустяковое дело. Как для человека естественно опустить руку в карман и достать оттуда носовой платок, так и для Тебя даровать мне вечность и царскую диадему, Себя Самого, «обожить» меня, сделать богом. Это величайшее для меня дарование, а для Тебя незначительная мелочь. «И этого еще мало показалось», говорится в Священном Писании. Таким маленьким Тебе кажется то, что случилось. А для меня оно столь велико!
Что может еще прибавить пред Тобою Давид для возвеличения раба Твоего? (1 Пар. 17,18). Что тут сказать Давиду, чтобы возвеличить Тебя? Ты прославил меня, пророка, царя, помазанника Божия и содеял воплощением действия Твоей благодати. Я был Давидом, моя прежняя сущность — этот прах и пепел, эта грязь, это ничтожество, как может оно прославить Тебя? Ты знаешь об этом. Ты знаешь меня. О горе мне, такому, каким я был! К счастью, сейчас перед Твоими очами предстоит тот, кем меня Ты соделал. Ты сотворил меня Своим сердцем так, как пожелал и замыслил прежде век обо мне.
Вот это, приблизительно, и есть монашеская жизнь. Наше пребывание в Церкви, сидение на скамеечке в своей келии, молитва, коленопреклонение. «Садись, Господи мой Боже, я пришел к Тебе». Я смотрю на Тебя и говорю с Тобой. Кто я такой — грешный, виновный, неблагодарный, Твой распинатель, достоин не одной, но многих смертей?! И кто Ты, покрывший мою главу и даровавший мне Себя? Как мне прославить Тебя, Боже мой? Я больше не способен ни на что иное, но лишь исповедовать Твою благодать.
И «сказал» Давид. То есть пророк беседовал с Богом. Если бы Давид не понял смысла пророчества, не осознал бы, зачем пригласил его Бог, для чего даровал ему жизнь на этой земле, какое дал предназначение, то не говорил бы тех величественных слов и не стоял бы столь торжественно перед Господом, не смирился бы, не был бы прославлен и не смог бы произнести: «Боже мой, отныне Ты и я, будем сидеть друг против друга».
Так и мы, если не поймем, с какой целью привел нас в эту жизнь Господь, какое даровал предназначение и чего Он ждет от нас, если не сможем оценить то благодеяние, что Он сделал для нас, то никогда не стоять нам перед Ним так, как стоял Давид.
Чада мои, погрузимся же в Бога, как иные погружаются в морские глубины. Постигнем смыслы Божественных Его слов. Предстанем перед Ним, чтобы осмыслить таинство, вошедшее в нашу жизнь. Ибо ради него все было создано, сотворена наша душа.
Этого пожелаем друг другу и, прежде всего, нашим душам. Господь пришел спасти погибшие души (Мф. 18,11; Лк. 15,6), меня, тебя и каждого, кто осознает себя «погибшим», взывая к Богу: «Ты знаешь, Боже, кто есть я, и я знаю, осознаю свое ничтожество». Каждого, кто видит свое ничтожество в сравнении с делами Бога и величием творящего чудеса. Если мы это не замечаем, то, увы, нам!
Вот какие мгновения дарует Господь человеку. Я возвращусь к сказанному в начале нашей встречи и напомню вам, что они не имеют временных границ — это не сегодня и не завтра, но «каждый день, доколе можно говорить «ныне» (1 Евр. 3,13). Так дадим же ответ на вопрос: стоим мы уже перед Богом или нет? Если нет, то постараемся успеть, по крайней мере, «доколе можно говорить «ныне», взывая: «Боже мой, Боже!».
И пускай Господь держит нас за обе руки. Только тогда мы сможем звать Его «Господь мой и Бог мой». Только тогда мы станем монахами. И слава, некогда осиявшая Давида, зальет и нас, отражаясь на наших одеждах, сотканных из света благодати Святого Духа.
Праздники продолжаются. Ежедневно мы читаем Цветную Триодь. Мне бы хотелось на праздник Троицы, когда мы будем петь дивные тропари праздника и преклоним колена перед Духом Святым, прочувствовать и пережить в полноте весь день. Когда впервые после долгого перерыва [Имеется в виду запрещение на земные поклоны в период с Пасхи до Пятидесятницы (прим. пер.] мы трижды преклоним колена, положим три самых великих земных поклона и услышим прекрасные слова прошений. В них мы будем молиться о живых и мертвых, ибо все живы во Христе. Давайте насладимся этими минутами и восприимем эти коленопреклонения не как тяжесть, но как радостное призывание Святого Духа: «прииди, Душе Святый, и вселись в меня».
И когда мы говорим: «прииди, Душе Святый, и вселися», мы должны четко представлять, Кого мы призываем, чтобы узнать Его, услышать и увидеть. Ведь это Им были возделаны наши души, из Его теста слеплены, Им завоеваны.
Скажите мне, чем мы занимаемся, на что мы тратим свое время? На то, чтобы Господь остановился перед нами и сказал: Тогда зачем я родил тебя, зачем предузнал и предопределил, тебя крестил, призвал, прославил (Рим. 8,29−30). Ведь наше крещение и ежедневная жизнь во Христе — это великая слава. Почему же мы отстраняемся от нее?
Вместо того, чтобы слышать огорченные слова Бога, давайте с благодарностью воззовем к Нему: «За что мне, Боже мой, такие дарования. Кто я такой перед Тобою!»
Когда ночами я остаюсь один, то этого прошу от Бога в первую очередь для себя, а потом, для вас, дорогие мои. Ибо никогда отец не чувствует себя отдельно от своих детей. Я вижу вас и думаю о вас. Когда я вас распекаю, браню, хвалю, ласкаю, говорю с вами, храню в сердце, вспоминаю в молитвах, когда собираю всех вас на святом жертвеннике, в Святой Чаше, когда изливаю свою душу перед Богом, всегда вижу вас, предстоящими перед Богом.
Только так, и не смею подумать иначе. Я никогда в вас не разочаровывался и не верил, что люди, дарованные мне Господом, могут жить не для предстояния перед Ним, но для чего-то иного. Я всегда знал, что все вы сами личностно переживаете тот опыт, о котором мы говорили сегодня.
