Православие пришло на Червонную Русь, как называли Галичину в домонгольский период, благодаря Крещению всей Русской земли при св. Равноапостольном князе Владимире. Хотя справедливости ради следует отметить, что предание относит появление первых христианских общин в этих краях ко временам деятельности св. Кирилла и Мефодия, Учителей Словенских. Уже в XI веке земли Галиции и Волыни входили в состав Владимиро-Волынской епархии Русской Православной Церкви. В XII веке из ее состава была выделена самостоятельная Галицкая епископия, а в XIII — Луцкая, Перемышльская и Холмская (первоначально — Угровская) епархии, также являвшиеся частью православной Киевской митрополии. Ни один из сохранившихся до наших дней исторических источников ничего не упоминает о каких-либо латинских миссионерах, действовавших на этой земле.
Галицкая земля, лежавшая на самом краю Киевской Руси, закономерно была наиболее подвержена политическому и культурному влиянию своих западных соседей — Польши и Венгрии. Однако при несомненном воздействии Запада на общественно-политические отношения, ремесла и искусство Галицкой Руси нет никаких оснований утверждать, что подобное влияние испытывала на себе и сфера религиозная. Галичина оставалась верна Православию. Летописи сохранили немало подтверждений этому. Вовлекаемое в различные конфликты с западными соседями Галицко-Волынское княжество в XII—XIII вв. нередко захватывали польские или венгерские властители. Но всякий раз галичане свергали иноземное иго и возрождали свою государственность. Причем, одной из главных причин народного возмущения против чужеземцев становились их попытки водворить католицизм в западно-русских землях.
Первые католические храмы на территории Галицко-Волынского княжества появились лишь во 2-й половине XIII века — спустя почти три столетия после возведения первых православных церквей Червонной Руси. Причем, положение латинян в Галичине тогда было более, чем скромным: им разрешили возвести лишь два костела во Львове. Один предназначался для поселившихся здесь немецких купцов и ремесленников, другой — для Констанции, дочери венгерского короля Бэлы, которая стала женой галицкого князя Льва Даниловича. К религиозным и национальным меньшинствам в Галицкой Руси тогда относились вполне уважительно, будь то прибывшие из Западной Европы католики или монофизиты-армяне, всем им дозволялось строить собственные храмы.
В XIV столетии пережившая монголо-татарское нашествие с меньшим уроном, нежели другие русские княжества, Галицко-Волынская земля постепенно начинает клониться к упадку. Сначала ослабевшая Волынь была завоевана Литвой. Затем приходит черед Галиции, на которую все более зарятся поляки и венгры. Угасает династия потомков славного князя Даниила Романовича Галицкого. Последним в ряду самостоятельных галицких князей стал его потомок по женской линии — польский князь Болеслав Мазовецкий, принявший Православие с именем Юрий. Однако этот государь буквально наводнил Галичину поляками и немцами, покровительствовал различным католическим орденам, позволяя им создавать свои монастыри в Червонной Руси, затем против Болеслава-Юрия был составлен заговор, и князь был отравлен галицкими боярами.
Во 2-й половине XIV в. вконец ослабевшая от иноземных набегов и династического кризиса Галицкая земля была завоевана польским королем Казимиром III. Однако чтобы избежать народных выступлений против новой власти, Казимир был вынужден обещать галицким русинам сохранить автономию их земли в составе Польского королевства и неприкосновенность православного вероисповедания. Увы, как оказалось, королевское слово стоило недорого. Почти одновременно с польским завоеванием в Галичине начинает активно насаждаться католичество. Противостоять этому здесь было гораздо сложнее, чем в Литовском княжестве, которое на 90% состояло из русских земель. Православное население Галиции, включенной в состав Польской короны, оказалось в гораздо более тяжелом положении религиозного и национального меньшинства. Это особенно проявилось при короле Владиславе II Ягайле, который ввел в стране законы, дискриминировавшие православных. Православной знати преграждался доступ к придворной и военной карьере, горожанам — в магистраты, ремесленникам — в цеха. Показания православного свидетеля в суде в расчет не принимались. Часть православных храмов, монастырей и церковных земель по указу короля-католика была конфискована и передана католической церкви. На территории бывшего Галицко-Волынского княжества в 1361 г. были открыты Львовская и Галицкая римо-католические епархии. В 1390 г. к ним добавилась Перемышльская, а в 1428 г. — Луцкая. Памятником деятельности фанатичного католика Ягайла доныне является кафедральный костел в Перемышле (ныне Пшемысл, находится на территории Польши). Ранее это был православный кафедральный собор, построенный в XIII в. Даниилом Галицким. Отобранный Ягайлом в пользу католиков он сделался кафедрой местного латинского епископа. Особенно тяжелым было положение крестьян-русинов Галиции: нередко население земель, жалуемых королем магнатам-католикам, насильственно принуждали к переходу в католицизм.
Однако, несмотря на насилие и дискриминацию успехи католической пропаганды в западно-русских землях долгое время были ничтожны. Например, в Киевской католической епархии спустя 100 лет после ее основания было построено всего лишь 7 костелов. В великом княжестве Литовском к середине XVI в. существовало около 700 католических приходов, тогда как православная Киевская митрополия к концу XVI века насчитывала более 10 тысяч православных приходов. Не только в Галиции, но даже в Литве католические государи запрещали своим православным подданным строить новые храмы и даже ремонтировать старые. Окончательно этот запрет был утвержден королем Казимиром IV Ягеллончиком по просьбе его сына — фанатичного приверженца католицизма королевича Казимира, позже канонизированного Римом.
В 1439 году на Ферраро-Флорентийском соборе уния с Римом была заключена греческими иерархами и предпоследним византийским императором Иоанном VIII, которые надеялись ценой вероотступничества купить помощь католического Запада в борьбе с турками. Но, как известно, Константинополь пал, так и не получив от папы римского никакой реальной поддержки. Греки от унии вскоре отреклись. Но ее решил использовать в своих интересах польский король Казимир IV, который намеревался тем самым провести религиозную унификацию своих подданных. Однако ни галичане, ни жители Литовской Руси унии не приняли. И даже присланный из Рима униатский митрополит Киевский Григорий Болгарин ввиду сопротивления паствы был вынужден возвратиться в Православие.
Но на этом попытки принудить православных русинов к принятию католичества не прекратились. Особенно тяжким стал религиозный гнет со стороны католических властей в Галиции в начале XVI века. Несмотря на то, что в 1509 г. король Сигизмунд I даровал митрополиту Иосифу Солтану право именоваться митрополитом Киевским и Галицким, у Первоиерарха Православной Церкви Западной Руси фактически отобрали возможность управлять православными приходами Галиции и назначать сюда своего наместника. Король самым бесцеремонным образом передал право поставления наместника римо-католическим архиепископам Львовским. Причем, сам Сигизмунд I в своем универсале откровенно до цинизма аргументировал этот шаг заботой о привлечении православных в лоно Католической церкви: по долгу католического государя, дабы «схизматики» Галиции удобнее могли быть привлекаемы к «истинной вере».
Тем не менее, коренное население Галицкой Руси продолжало сохранять верность Православию. Однако православные русины, как крестьяне, так и шляхта, жили в основном в сельской местности. Поэтому окатоличивание Галиции происходило в эту пору, главным образом, благодаря городам. Здесь православные мещане оказались в меньшинстве, так как благодаря привилегиям религиозного и национального характера галицкие города и местечки были заселены в основном поляками и немцами. Даже евреи имели в них больше прав, чем русины. Последние, подобно иудеям, также были принуждены жить в строго определенных кварталах-гетто. С той поры и доныне во Львове и многих других городах Западной Украины сохранились улицы с названием «Русская» — места былого дозволенного поселения русинов. Православные горожане подвергались особенно сильной дискриминации. Даже назначение православного священника на городской приход зависело от католического по составу магистрата. Православным священникам нельзя было ходить по городу в облачении или даже в епитрахили. Если он должен был идти к больному, то разоблачался и нес облачение с собой. Тело умершего православного горожанина священник не мог провожать на кладбище в облачении, с колокольным звоном и свечами: священник должен был идти за гробом как частное лицо.
К 1530-м годам положение православных Галиции стало почти критическим. Этому способствовало стремление римо-католического архиепископа ставить митрополичьим наместником над православными приходами человека, который был бы активным пособником латинян в деле католического прозелитизма. Православные в свою очередь также пытались оказать влияние на выбор кандидата в наместники. Они обращались к королю с просьбой поставить наместником кандидата, который бы действовал в их пользу. Причем, король Сигизмунд I и его сребролюбивая жена Бона Сфорца не брезговали принимать от православных просителей взятки в виде сотен волов. Столь неоспоримый аргумент оказал свое действие, и король дал согласие не только на поставление наместником ревностного защитника Православия Макария Тучапского, но даже и на его епископскую хиротонию. Так во Львове была возрождена православная архиерейская кафедра, прежде находившаяся в Галиче, и появился первый «епископ митрополии Галицкой, владыка Львовский и Каменец-Подольский», как отныне стали называть местного Преосвященного.
Во Львове тогда было 9 православных храмов. Резиденция епископа находилась вблизи ставшего кафедральным Свято-Юрского собора, построенного в XIV веке на месте отшельнического подвига и кончины князя Василия Романовича Волынского (в монашестве Василиска), родного брата князя Даниила Галицкого. Вплоть до середины XVIII века сохранялась под Свято-Юрской горой пещера, в которой подвизался святой князь-инок: в 1765 году ее засыпали по приказу униатского митрополита Льва Шептицкого, чтобы прекратить народное почитание находящихся под спудом мощей православного святого. Сам древний Свято-Юрский храм простоял также до середины XVIII, когда был снесен и был при митрополитах-униатах Афанасии и Льве Шептицких заменен помпезным собором в силе рококо, более соответствующим, по их мнению, новому греко-католическому характеру Львовской архиерейской кафедры. Однако по-прежнему Свято-Юрская гора хранит в своих недрах святые мощи православного князя Василия, а в крипте под главным храмом нынешних галицких униатов находятся погребения православных Львовских владык, начиная с Макария Тучапского. Есть среди них и могила епископа Гедеона Балобана — того самого, который в конце XVI века поначалу примкнул к заговору западно-русских православных епископов, задумавших заключить унию с Римом и подчиниться Риму, а затем решительно порвал с предателями Православия и стал одним из защитников православной веры от происков униатов. Последние погребения православных архиереев в подклете Свято-Юрского собора относятся ко 2-й половине ХХ столетия, когда храм являлся кафедральным собором Львовской епархии Русской Православной Церкви.
После заключения Брестской унии в 1596 г. православные верующие Галиции решительно отвергли эту затею епископов Западной Руси и более столетия успешно противостояли попыткам польских властей принудить русинов к переходу в католичество. В течение всего XVII века во Львове и прилежащих к нему землях не появилось ни одного униатского храма. Город стал одним из крупнейших центров Православия в Речи Посполитой и очагом сопротивления католическому прозелитизму. Здесь действовало знаменитое Успенское братство, при котором существовали типография и духовная школа. О том, сколь велико было значение галицкой столицы в деле возрождения Православия в западно-русских землях, свидетельствует и факт поставления здесь на Киевскую митрополию святителя Петра Могилы. Его интронизация, знаменовавшая собой признание польскими властями возрожденной после Брестской унии Православной Церкви Речи Посполитой, состоялась в 1633 г. в Успенской братской церкви. В течение всего XVII столетия Львовская епархия сохраняла верность Православию. Однако после возглавленной гетманом Богданом Хмельницким освободительной войны более свободное казачье Левобережье и центр православной митрополии — Киев — воссоединяются с Московским государством. Под властью Речи Посполитой остается Правобережная Украина, где польская власть была более прочной. Истощенная войной с Польшей Россия не в состоянии существенно помочь православным единоверцам Западной Руси, а верхушка левобережного казачества в течение почти всей 2-й половины XVII в. погружено в пучину смут и раздоров. С этого времени оказавшемуся без поддержки православному населению Речи Посполитой становится все сложнее отражать продолжающееся наступление католицизма. В 1676 году королевская власть запретила православным русинам иметь сношения с Восточными Патриархами и выезжать за пределы Польского королевства, братствам было приказано признать над собой власть местных епископов и отказаться от права ставропигии.
Наконец, польское правительство решилось окончательно покончить с Православием в Галиции. Но поскольку по отношению к унии русины были настроены непримиримо, была использована еще более изощренная иезуитская тактика насаждения католичества, чем во времена Брестского собора. Власти подобрали кандидатов на православные архиерейские кафедры из числа негласных приверженцев унии, с тем, чтобы они со временем объявили о переходе своих епархий в католичество. В результате тайные униаты Иннокентий Винницкий и Варлаам Шептицкий заняли Перемышльскую и Холмскую епархии соответственно, а их сообщник Иосиф Шумлянский стал епископом Львовским и даже был королевским указом назначен «администратором», то есть возглавителем всех православных епархий Киевской митрополии, расположенных на территории Речи Посполитой. Всего за два десятилетия активных действий по развалу Православия епископы-ренегаты привели церковную жизнь Галиции в такое состояние, что здесь уже без труда можно было объявить о переходе в унию, что Шумлянский и сделал от лица Львовской епархии в 1700 г. Однако даже в такой безвыходной ситуации продолжало борьбу за Православие Львовское Успенское братство. Чтобы отслужить в братской церкви архиерейским чином католическую обедню, Шумлянский явился сюда с отрядом вооруженных поляков, которые выломали в храме двери. Но даже и после этого братство не покорилось. Его сопротивление унии продолжалось до 1708 года: сдаться православных принудило полнейшее разорение Успенского братства, принужденного в 1704 году уплатить осадившему Львов шведскому королю Карлу XII гигантскую контрибуцию — 120 тысяч червонцев.
После измены Шумлянского в Галиции начинается настоящая вакханалия насилия, творимого приверженцами унии, которым передаются православные храмы. Именно тогда греко-католическая церковь становится владельцем отобранных у Православной Церкви храмов и прочей собственности. Приведем лишь некоторые примеры. Один из самых ярких — судьба Свято-Онуфриевского монастыря во Львове. Основанная православными еще во времена Галицко-Волынского княжества, в XIII веке, обитель была отстроена великими ревнителями Православия князьями Острожскими на протяжении XVI столетия. От этого времени сохранился главный храм монастыря. Грамотой Константинопольского Патриарха Иеремии обитель была в конце того же XVI века закреплена за Успенским православным братством, которое обустроило в ней свою типографию. Здесь трудился, а после смерти был погребен великий первопечатник диакон Иван Федоров. Лишь в XVIII веке Онуфриевский монастырь был передан монахам греко-католического базилианского ордена. Последние, кстати, намеренно уничтожили могилу и надгробную плиту первопечатника, которые напоминали о православном прошлом новоявленного базилианского кляштора. Монастырь был закрыт после Великой Отечественной войны, в советское время в его постройках размещался музей старинной книги имени Ивана Федорова. Но на исходе горбачевской «перестройки» львовские власти, среди которых уже доминировал националистический Рух, приняли решение о передаче Онуфриевского монастыря униатам, и в нем вновь водворились базилиане. Их первые шаги по обустройству древней обители выглядели программными: первым делом был ликвидирован музей старопечатной книги и уничтожен памятник Ивану Федорову, возведенный на месте его захоронения в советские годы.
Сходная участь постигла и Уневский монастырь близ Львова, известный с XV века. В обители, которая также принадлежала Львовскому православному братству, в конце XVI в. подвизался крупнейший духовный писатель Западной Руси Иван Вишенский, автор ярких антикатолических трактатов. Увы, сегодня, как и во времена Шумлянского, и эта святыня занята униатскими монахами-базилианами. То же произошло и с Креховским монастырем на Львовщине, который был основан в начале XVII в. как оплот Православия в самый разгар гонений, учиненных католиками после Брестской унии 1596 года. В настоящее время Крехов также снова передан базилианам, устроившим здесь один из центров униатского прозелитизма на Западе Украины (при монастыре открыта греко-католическая семинария). Униатам, которых архиепископ Торан считает «законными владельцами» галицких храмов, передано сегодня и множество других монастырей и церквей Галиции, построенных задолго до Брестской унии. Это и старинные монастыри Львовщины: в Плиснеске, который, как полагают, был основан еще в XII веке, и Лаврове, впервые упомянутый в источниках в 1407 г., а также уникальный памятник зодчества древнего Галича — церковь св. Пантелеимона в с. Крылос (Шевченкове) Ивано-Франковской области, построенная в XII столетии. Примеров, подобных выше перечисленным, — бездна!
И все же несмотря на колоссальные усилия польского правительства полностью истребить в Галиции Православие, достичь этого не удалось. У православных были отобраны все храмы, но они, как столь же гонимые первые христиане, собирались для совершения богослужений по домам. Единственной святыней, до которой так и не смогли добраться униаты, оставался Манявский скит, расположенный в Карпатских горах. Здесь подвизалось множество православных монахов, полунелегально окормлявших галицкую паству. Лишь в 1785 году этот оплот Православия был уничтожен: власти оккупировавшей Галицию после раздела Польши империи Габсбургов потребовали от последнего игумена скита Исаакия Протасевича и братии принять унию, но получив отказ, попросту закрыли и разграбили монастырь. Иконы из разоренной обители были, однако, выкуплены православными львовянами, которые в том же 1785 году все же добились от австрийской администрации разрешения создать в городе православную общину. Объединившая русинов, греков и румын, она с тех пор уже не прекращала своего существования. Община эта и сегодня продолжает свое бытие в лице единственного ныне во Львове храма канонической Украинской Православной Церкви Московского Патриархата — Свято-Георгиевского, — построенного к началу ХХ века и освященного в 1901 году после более, чем столетнего скитания православных львовян по частным домам и временным церковным постройкам. Известно также, что в конце XIX столетия в Галиции существовали еще два православных храма: при женской тюрьме во Львове и мужской — в Станиславе (ныне — Ивано-Франсковск). Настоятель православной общины во Львове иеромонах Евгений (Эммануил) Воробкевич сообщал, что в 1890 году его прихожанами были 72 львовские семьи, к которым принадлежали 340 человек. Во всей Галиции тогда насчитывалось 226 православных семей (1089 человек).
Число православных галичан постоянно возрастало: в Православие возвращались не только миряне, но и униатские священники. Среди наиболее видных представителей греко-католического духовенства, перешедших в лоно Православной Церкви, прежде всего, следует назвать имена священников Якова Головацкого, Ивана Наумовича, священномученика Максима Сандовича. Отречение от унии стало закономерным итогом плачевного положения греко-католической церкви, все более латинизируемой и подчиняемой польско-иезуитскому влиянию, и развернувшегося в Галиции колоссального по масштабу общественно-политического движения — т.н. «москвофильства», — направленного на воссоединение с Россией, частью единого народа которой считало себя в XIX — начале ХХ века большинство галицких русинов. Сторонники сепаратизма — так называемые «народовцы», — которым оказывали активную поддержку австрийские власти, в ту пору составляли незначительное меньшинство. Последующее преобладание в Галиции вскормленного правительством Франца-Иосифа украинского национализма отчасти обусловило то, что свыше 30 тысяч «москвофилов» стали жертвами концлагерей — Таллергофа и прочих, — созданных австрийцами в период Первой мировой войны для ревнителей русской идеи, объявленных «пятой колонны» России. Тысячи «москвофилов» были здесь расстреляны, уморены голодом, скончались от непосильного каторжного труда. Среди жертв Таллергофа около 800 священников — православных и сочувствующих Православию греко-католиков***. Однако, подлинная победа националистической идеи в Галичине на самом деле связана с совсем другим фактором — приходом советской власти на земли Западной Украины и ее совершенно неправомерным отождествлением в сознании галичан с Россией и русским народом.
Массовый переход русинов в Православие происходил и в период между Первой и Второй мировыми войнами. Особенно масштабным было это движение на Перемышльской земле, население которой именовало себя «лемками». В конце 1920-х годов свыше трети всех лемков покинули униатскую церковь и перешли в Православие, несмотря на чинимые им польским правительством Пилсудского гонения против Православной Церкви. В 30-х годах они достигли небывалой остроты: именно тогда была совершена беспрецедентная акция по уничтожению сотен православных храмов в Перемышльской и Холмской землях и принудительному обращению части их в римо-католические костелы. Однако об этих событиях папа римский, кающийся в восьмивековой давности грехах крестоносцев, предпочитает не вспоминать. Точно так же понтифик хранит молчание и по поводу проводимых в нынешней Галиции по сходному сценарию «возвращений законным владельцам». Мало того, папская курия исправно молчит и другом — о той дискриминации, которой не на шутку расходившиеся галицкие униаты при поддержке местных властей подвергают не только православных, но даже римо-католиков. На Западной Украине за последнее десятилетие открылись буквально считанные римо-католические костелы. Прирост числа римо-католиков Украины стал возможен лишь благодарю восстановлению католических епархий латинского обряда на территории Волыни и Подолии. Во Львове, как и в большинстве других галицких городов и сел, ни один из трех десятков латинских костелов не передан римо-католикам: здесь по-прежнему действуют лишь те же самые два костела, что в и годы советской власти. Большинство зданий бывших костелов передано греко-католикам (костелы Остробрамской иконы Божией Матери, св. Елизаветы, Марии Снежной, св. Анны, кармелитский Михайловский, бернардинский Андреевский, бенедиктинок, сакраменток и проч.). Несколько костелов передано под храмы раскольникам-автокефалистам и даже протестантам (костелы св. Мартина и францисканский, в котором водворились адвентисты седьмого дня). Не нашлось пустующего римо-католического храма только для православных: им отцы города заявили, что подобный шаг был расценен католиками как кощунство. Впрочем, сомнительным выглядит и традиционное мнение о том, что в Галиции, откуда после Второй мировой войны было депортировано большинство польского населения, сегодня проживает немного римо-католиков. Во всяком случае еще около 10 лет тому назад монахи-бернардинцы ходатайствовали перед властями Львова о возвращении им зданий их бывшего монастыря и даже, казалось, получили на свою просьбу положительный ответ. Правда, вскоре безо всяких объяснений львовский бернардинский монастырь с костелом св. Андрея, одним из самых красивейших в городе, был отдан униатскому базилианскому ордену, который и владеет им доныне.
Следует заметить, что униаты имеют сегодня большинство православных храмов не только на Западе Украины, где местные власти всячески покровительствуют греко-католической церкви. Подобную же практику они пытаются перенести и на восток страны. Так, в Киеве греко-католики требовали передать им древний Михайловский Выдубицкий монастырь, известный с XI века, на том основании, что он в самом начале XVII века некоторое время принадлежал захватившим его греко-католикам, которых, впрочем, очень скоро изгнали оттуда казаки. Пытались католики заполучить и православный Троицкий Ионинский монастырь в Киеве, но ничего не смогли представить в подтверждение своего требования: обитель была основана вышедшим из Выдубицкого монастыря преподобным Ионой только во 2-й половине XIX в. и никакого отношения к греко-католичеству никогда не имела. Точно также ничем не подкреплялось стремление униатов получить Никольскую церковь, устроенную на месте погребения первого русского князя-христианина Аскольда, который в IX веке принял в Константинополе Православие с именем Николай, как предполагают на основании названия надмогильного храма. Но поскольку нужно все-таки было как-то обосновать свое стремление получить православный храм, греко-католиками была выдвинута фактически подкрепляемая легенда о том, что крестным отцом киевского князя якобы был Папа Римский Николай I, откуда дескать и христианское имя новокрещеного. Данная версия, тем не менее, убедила киевские власти, которые, не особо вникая в доказательную базу, приняли решение о передаче униатской общине не только храма на Аскольдовой Могиле, но и колокольни уничтоженной в советские годы православной церкви Николы Доброго на Подоле, построенной, кстати, московскими зодчими в конце XVII века.
Такие решительные попытки греко-католиков утвердиться сегодня в Киеве далеко не случайны. Киев, как известно, Брестской унии не принял. Греко-католики в начале XVII века пытались завладеть Софией Киевской и рядом других храмов Матери Городов Русских, но ни мало в том не преуспели. С тех пор греко-католиков в Киеве не было вплоть до Первой мировой войны, когда они вновь появились здесь, но в совсем незавидном качестве — как военнопленные австро-венгерской армии из числа призванных на фронт галичан. Для них в Киеве российскими военными властями по крайнему человеколюбию и был создан первый униатский храм — из Карпат на берега Днепра тогда перевезли и здесь заново собрали деревянную церковку. Простояла она в Киеве до 30-х годов, когда погибла вместе с большинством православных храмов столицы Украины, разрушенных большевиками.
Но увы, с историей в нынешней Украине обращаются более, чем вольно. С невообразимой легкостью здесь появляются сегодня новые мифы, полностью искажающие подлинную историю страны. Одна из таких новых легенд — активно тиражируемая греко-католическими изданиями мысль о том, что Киевскую Русь будто бы просвещали, главным образом, латинские миссионеры. Поэтому не удивительно, что первоиерарх УГКЦ кардинал Гузар недавно заявил о том, что Украинская греко-католическая церковь, как следует из ее названия, является не каким-то там локальным исповеданием галичан, а церковью всей Украины. За словами неизбежно следуют дела — в самый канун папского визита на Украину, в мае 2001 года, кардинал Любомир Гузар закладывает в Киеве новый кафедральный собор УГКЦ и объявляет о своем намерении перенести сюда из Львова духовный центр греко-католиков.
