 |
| Новый Петербургъ | Олег Каратаев | 26.03.2005 |
«И теперь, когда головы наши
подарила судьба палачу,
перед страшной кровавою чашей
я сладимую ставлю свечу».
Николай Клюев
Предчувствуя неизбежную гибель, перед чашей, в которую вот-вот упадут капли его собственной крови, ставит Николай Клюев «сладимую свечу» своей поэзии, воспевая и отпевая уходящую Русь. Стихотворение, фрагмент из которого взят эпиграфом к данным запискам, написано в 1929 году в условиях разгоравшейся публичной травли поэта функционерами Российской ассоциации пролетарских писателей и ее Ленинградского отделения — Л. Авербахом, М. Беккером, О. Бескиным и Г. Лелевичем. В те годы не оставляла еврейская власть в покое ни Клюева, ни близких ему по духу Клычкова, Шишкова и других русских поэтов. Посмертной жесткой переоценке подверглось и творчество Есенина, объявленное Н.И. Бухариным («Злые заметки») «кулацким», ненужным советскому новому человеку.
Прошло время. 13 октября 1937 г. НЕ ПРИЗНАВШИЙ СЕБЯ НИ В ЧЕМ ВИНОВНЫМ Николай Клюев был приговорен к расстрелу «тройкой» (приговор приведен в исполнение 10 дней спустя).
13 марта 1938 года Военной коллегией Верховного суда СССР был приговорен к расстрелу ПРИЗНАВШИЙ СЕБЯ ВИНОВНЫМ ПО ВСЕМ ПУНКТАМ обвинения один из его палачей — Николай Бухарин (приговор приведен в исполнение немедленно). Казалось бы — все это давняя история. Ан нет. Все это — историческая неизбежность, с которой Провидение воздает в той или иной форме заслужившим возмездие врагам русского народа.
…После такого «лирического вступления» перенесемся в наше время.
Одним из наиболее опасных международных преступлений является АГРЕССИЯ. В международном праве отсутствует конвенционное определение агрессии (Конвенция 1933 года в силу, по разным причинам, не вступила).
В резолюции Генеральной Ассамблеи ООН «Определение агрессии» от 14 декабря 1974 года под агрессией понимается «применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства или иным способом, несовместимым с уставом ООН». Там же указывается, что к агрессии относится «применение любого оружия против другого государства».
Интересно, что в международном праве есть и другой, достаточно авторитетный источник, позволяющий отнести к агрессии не только применение вооруженной силы. Речь идет об Уставе ОАГ (организации американских государств), принятом в 1948 году и существенно откорректированном в 80-е годы.
Устав дает расширительный перечень ситуаций, когда государства вправе применять меры самообороны, в число которых (ситуаций) входит и «агрессия, не представляющая собой вооруженного нападения» (ст. 25 Устава).
Такой подход к определению агрессии дает четкое юридическое основание считать ИНФОРМАЦИОННО-ФИНАНСОВОЕ НАСТУПЛЕНИЕ еврейской национальной буржуазии на Россию ПРОЯВЛЕНИЕМ АГРЕССИИ, со всеми вытекающими отсюда правовыми последствиями.
Субъективной составляющей этого преступления является прямой умысел с целью уничтожения России как суверенного государства. Причины возникновения такого умысла очень сложны, однако безусловно, что в их числе и стремление к мировому господству, и талмудическая ненависть, и многое, многое другое.
Это особенно важно знать сейчас, когда используемые в печати и в выступлениях патриотических лидеров выражения «агрессия», «война» не опираются на конкретные юридические конструкции, и следовательно, делают невозможной организацию эффективного сопротивления антинародной власти.
Так, например, как говорится, «перья иступились» от различного рода описания агрессии, геноцида, измены. А ведь ни одно из них не опирается на стандартную юридическую конструкцию преступления, содержащую четыре обязательных элемента — субъект, субъективная составляющая, объект, объективная составляющая. Приходится говорить об этих, казалось бы, элементарных вещах, т.к. без их знания и раскрытия любые сентенции на тему преступлений «против русского народа» — пустое сотрясение воздуха, свидетельствующее лишь о малограмотности их авторов. Ведь отсутствие хотя бы одного из четырех вышеперечисленных элементов говорит и об отсутствии преступления. Действительная сложность для юриста заключается, конечно же, в грамотной квалификации этих составляющих, безупречность которой не вызывала бы ни у кого сомнений в их действенности и полезности.
Обычно в популярной литературе описываются «страдания и унижения» русского народа, т. е. в какой-то степени объект (права, которые нарушены) и объективная, т. е. материальная составляющая — сам процесс нарушения прав. Но почти никогда — субъект (с юридически значимым доказательством юридически значимого «фигуранта»), т. е. — кто нарушил права (обычно очень расплывчато говорится о «мировой закулисе», мировом еврействе или еврейской национальной буржуазии — все это, конечно, так, но юридически это не корректно!). А тем более не разбирается причина нарушения (субъективная составляющая — вина, умысел, их психологическое содержание).
В этом отношении можно рекомендовать всем патриотам вышедшую сравнительно недавно (1997 год), правда, очень маленьким тиражом (1 тыс. экземпляров), но довольно объемную (688 стр.) книгу «Судебный отчет», представляющую собой стенограмму «Бухаринско-троцкистского процесса 1938 года». Процесс этот, на мой взгляд, велся с юридической точки зрения абсолютно безукоризненно, с соблюдением всех норм материального и процессуального права не только в рамках тогдашнего советского законодательства, но и международного права в целом.
Поэтому, прежде чем переходить к дальнейшему изложению, — несколько слов «юридического ликбеза». Заранее извиняюсь перед читателями за некоторую сложность дальнейшего изложения, которая, однако же, не требует никаких «специальных» знаний, а лишь культуры мышления. Но ведь когда-то нужно переходить от пустой говорильни к конкретным обобщениям и конструкциям, опирающимся на логику и науку (пусть и в достаточно популярной форме)!
Поскольку предметом всех вышеперечисленных тяжких преступлений является «русский народ», то необходимо дать четкое юридическое определение этого понятия.
Во-перых, «русский народ», — это титульная нация государства, носящего название Россия. Что это значит?
Титул и в национальном, и в международном праве определяет носителя ряда субъективных прав. Исторически он опирается на римское право и коренится в таких понятиях, как «князь», «граф», «барон», «король», «император», «царь» и т. д.
Поэтому возникает следующая картина.
Поскольку, с одной стороны, титул означает субъективное право его владельца и титульная нация является носителем целого ряда субъективных прав, в том числе права международной правосубъектности и ряда внутригосударственных прав (право управления государством, право развития культуры и материального обеспечения в соответствии с историческим вкладом в создание материального и культурного фонда государства и т. д), а с другой, — нарушение субъективного права (в виде юридических фактов) доказывается и защищается в суде (как национальном, так и международном), то по факту нарушения любых из вышеперечисленных субъективных прав русского народа может быть возбуждено судебное производство (и национальное, и международное).
Более того, могут быть и более радикальные решения, опирающиеся опять-таки на строгие юридические конструкции.
Как субъект международного права она (нация) суверенна в выборе форм правления и механизма создания и реализации видов власти — демократического, авторитарного, диктаториального, или какого-либо иного, посколько все они являются видовыми формами родового понятия — власть.
Вопрос, конечно, в том, какой вид является выразителем «воли народа»? С формальной точки зрения — это так называемая «демократия», т. е. вид, имеющий в своей основе прямые, всеобщие, равные и тайные выборы (в соответствии с принципом — «один человек — один голос»).
В странах «западной демократии», политический строй которых опирается на так называемое «гражданское общество», — это может быть (хотя тоже далеко не всегда!) и так.
Однако в России это совсем не так. Исходя из логики здравого смысла, должно признать, что если такой вид формирования власти (демократия) приводит, как это случилось в России, — к вымиранию титульной нации (русского народа), ее культурной и физической деградации, то — или титульная нация приняла решение о самоуничтожении (самоубийстве), что, конечно же, противоречит здравому смыслу, или — что данный формальный механизм (демократия) реализует на практике не «волю народа», а волю какой-то преступной группы, захватившей власть с помощью данного механизма (демократии) с целью либо уничтожения народа по прямому умыслу, либо по умыслу косвенному, решая свои собственные задачи обогащения и иные, никак не связанные с интересами и субъективными правами народа.
В этом случае субъективное право титульной нации на достойное существование и развитие оказывается нарушенным, и она в полном соответствии с международным правом (и, разумеется, логикой здравого смысла) имеет право на применение любых санкций к нарушителям такого права (захватившей власть группе международных преступников) с целью восстановления нарушенного права и принуждения нарушителей нести соответствующую ответственность. При этом титульная нация имеет право на международную поддержку и защиту своей борьбы за восстановление нарушенных субъективных прав.
Во-вторых, русский народ — это нация, этнос, имеющий социально-культурное и биологическое определение. Это «во-вторых» сейчас приобретает наиважнейшее значение, т.к. в подавляющем большинстве публикаций национально-патриотического характера почему-то содержится утверждение о том, что русские — это не этнос, не нация, а суперэтнос, и что, мол, загнать русских в национальные рамки — значит разрушить суперэтнос, который якобы веками создавал российскую цивилизацию. Не знаю, чего здесь больше — невежества, осторожности (на грани с трусостью), или предательства своего народа.
Правда, что такое «суперэтнос» — нигде не определяется (списали, очевидно, без критического анализа, — «по глупости» — у Гумилева), но думаю, что имеется в виду «многонациональный российский народ». Эта, казалось бы, мелочь, сводит на нет «все вышеописанные юридические конструкции», т. е. лишает, по существу, русских на юридически значимые (а, следовательно, — организационно и реально возможные) формы борьбы.
Особенно этим грешат комунисты и «державники». В то же время ничего лучшего, чем определение нации, данное в свое время Сталиным в работе «Марксизм и национальный вопрос» (1913 г.), я нигде не нашел, хотя прошло с тех пор почти 100 лет. Требуется лишь слегка его подкорректировать, опираясь на современные научные знания в области антропологии и социологии.
Напомним это определение: НАЦИЯ есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры.
Следует дополнить лишь относительно психического склада, т. е. «крови», племенного происхождения (антропологической общности). Думаю, что практически все современные народы (и русский — в том числе) имеют несколько «антропологических вершин» (И.И. Пантюхов — «Значение антропологических типов в русской истории»), — не более, конечно, трех-четырех, достаточно близких (иногда — не очень), вокруг которых и формируются несколько переходящих «один в другой» типов. Кроме того, есть и заимствования (обрусение), иногда почти растворившиеся в одном из типов, иногда не «идущие дальше» усвоения языка.
У РУССКИХ (по профессору Пантюхову и профессору Богданову) таких «антропологических вершин» — четыре: стройные, высокие, голубоглазые блондины с вытянутым лицом (северный тип), стройные кареглазые, невысокие шатены с круглым лицом (украинский тип), стройные, невысокие сероглазые блондины с вытянутым лицом (белорусский тип) и коренастые кареглазые брюнеты с несколько выдающимися скулами (южно-уральский тип).
Однако все эти типы характеризуются общим «выражением глаз», мимикой, поведением и всем тем бесчисленным множеством «мелочей», по которым русские обычно безошибочно узнают друг друга.
Юридически оправданно (прецедент есть в некоторых конституциях) закрепить это обстоятельство присягой (клятвой) гражданской принадлежности к русскому народу приблизительно такого содержания:
«Публично заявляя себя русским, торжественно клянусь за себя и членов своей семьи всегда и везде отстаивать и ставить выше всех иных интересы русского народа и русского христианского государства с территорией, хозяйственно, культурно и военно-политически освоенной русским народом. В случае нарушения этой клятвы мной или кем-либо из членов моей семьи, я и члены моей семьи все вместе и одновременно лишаемся национальных русских прав и выселяемся с территории России».
Я думаю, что прежде, чем давать такую клятву, каждый серьезно задумается о «крови», о правах и обязанностях, о вере и ответственности.
Однако же только после принятия такой присяги гражданин и члены его семьи, связанные теперь взаимной ответственностью, получат право вписать в паспорте в графе «национальность» — «русский»!
Сейчас многие русские обманчиво замкнулись на своем «я», полагая выжить, и невольно порвали скрепу, которая единственно и может противостоять бессовестному талмудическому миру процентщиков-менял, и потому умирают в одиночестве.
Присяга явится такой скрепой, т. е. мощным юридическим механизмом формирования нации как гражданско-этнической общности.
Государство как «большая система» (по Берталанфи) не существует без «стержневого элемента» (в СССР таким элементом была КПСС; поэтому с отменой 6 ст. Конституции СССР и распался), которым в настоящих условиях для России не может быть никакая партия, а лишь — конституционно оформленный «русский народ».
Доказательством вышесказанному может служить вся история России с древнейших времен и до наших дней.
Во всяком случае, народ формирует и «ядро» (с сильным родством и близким антропологическим типом) и «периферию», между которыми, надо заметить, существует и притяжение, и отталкивание (борьба, противостояние), преодолевая которое, «ядро» перерабатывает «периферию» в более или менее однородный тип. Чем дольше шла такая переработка, тем более близкие кровные узы связывают нацию. Однако же, во всех случаях, без кровного родства не может быть нации.
Кстати, это прекрасно все понимают. В качестве примера хочу привести маленький бытовой «эксклюзив». Недавно в одном шикарно иллюстрированном «демократическом» журнале — «Российские железные дороги», который я листал, путешествуя в «Красной стреле» из С.-Петербурга в Москву, — обнаружил я большую статью о «президентском» (бывшем — кремлевском) полку, в Уставе которого записано, что в полк принимаются на службу только лица славянской крови, и обстоятельство это проверяется обязательным знакомством не только с претендентом, но и с его родственниками. В журнале была помещена фотография строя полка (рост юношей — не менее 180 см), глядя на которую, я невольно залюбовался красотой этих великолепных представителей «русской породы».
Патриотизм «державников», опирающийся на так называемую государственную идею, — это механизм для использования национальной и религиозной энергии русской молодежи в интересах захватившей власть в России антинациональной хунты, — подумал я, глядя на эту замечательную фотографию.
Такой длинный экскурс в юриспруденцию потребовался для того, чтобы было ясно, что нам необходимо выработать НАЦИОНАЛЬНУЮ КОНЦЕПЦИЮ ПРАВА, или хотя бы начать разрабатывать эту систему. Ведь без такого ориентира невозможно национальное строительство и не может быть здравой русской политики. А может быть только то, что и происходит ныне: патриотические лебеди, раки и щуки договариваются о едином фронте, после чего тянут русский воз в разные стороны. Именно в национальных законах национальная идеология приобретает свою законченность, свою зрелость и силу. Здесь важно подчеркнуть, что национальные законы могут действовать даже при отсутствии национального государства как непременное условие борьбы за него. Они могут действовать на уровне РОДОВОЙ ИЛИ ТЕРРИТОРИАЛЬНОЙ ОБЩИНЫ, если она стала чем-то вроде национального государства в миниатюре. И сила действующих в такой общине законов будет тем больше, чем лучше организована будет эта община, чем она будет больше количественно, чем крепче она будет связана с родственными ей общинами и чем больше будет таких родственных общин. На этом уровне — родовой или национально-территориальной общины — действовали и действуют внутренние законы у многих народов. И действуют, как правило, эффективнее официальных законов того государства, гражданами или поддаными которого они являются. Именно в рамках таких законов существует «ранг» в отношении старших — важнейший механизм воспитания молодежи. Подчинение младших старшим есть механизм передачи национальной культуры от одного поколения к другому. Если же передавать нечего, кроме ее остатков, перемешанных с идейным мусором, то исчезает и смысл этого механизма. Вот потому-то и помалкивают русские старики, видя безобразия молодежи.
Русское старшее поколение, взятое в целом, это теперь — не носители религиозных и национальных идей, это идейные пустоцветы, заслуживающие только жалости. Вот почему, кстати, пенять молодежи, что они так одичали, — это то же самое, что пенять зеркалу на то, что смотрящая из него физиономия стара, убога и некрасива. Иерархический строй царской России питал ответственность и старших и младших, а равноправие (конечно же, только декларируемое — и сейчас, и в советской России) их губит. Помните, «у нас все равны» — советский лозунг, рассчитанный, правда, на дураков, но — действовавший (и действующий до сих пор, что удивительно, несмотря ни на что!) всегда исправно.
Все вышеперечисленное приводит, казалось бы к «набившему оскомину» выводу: надо самоорганизовываться, объединяться, вырабатывать единые правила поведения, взаимоотношений и подчиненности. Все это так, но — как этого достичь?
Я долго думал на эту тему — и вот к какому пришел выводу.
У нас есть пока субъект международного права — русский народ, но нет организации (органов, контролирующих существенную часть территории — зачатков государственности), представляющей этого субъекта на международной арене (официальная власть отказалась от такого представления и «де-факто», и «де-юре», выражая интересы виртуального субъекта — «многонационального российского народа»). В то же время, есть активная политическая жизнь русских, огромное колличество (пусть иногда — мелких) национально-патриотических движений, партий, клубов, групп, газет, журналов. Думаю, что это — всё что есть, будет только меньше, больше не будет. И вот эта политически активная часть русского народа, полуорганизованная (русская национальная демократия), сейчас В НАДВИГАЮЩЕЙСЯ С НЕИЗБЕЖНОСТЬЮ РЕВОЛЮЦИОННОЙ ОБСТАНОВКЕ должна организоваться. Где-то, например, в С.-Петербурге (или ином городе России) может собраться съезд полномочных представителей русского народа (куда обязательно должны войти и лучшие функционеры нынешней власти всех уровней) и, опираясь на действительную «волю народа», подтвержденную одним из существующих механизмов репрезентативной выборки (они имеются), абсолютно конституционно и легитимно, с молитвой — стать центром кристаллизации русской власти, взять на себя эту ответственность («есть такая партия»!), преодолев инерцию быта, трусости, серости и мещанства, поняв уникальность исторического момента, слабость власти, и тогда победа — неизбежна!
Дав генезис предмета преступления (русский народ), не останавливаясь на объекте (правах) и объективной, материальной части их нарушения (о чем написано много, в том числе и мною), хотелось бы столь же подробно проанализировать субъект и субъективную составляющую преступлений против русского народа. Однако, по здравому размышлению, я пришел к выводу, что это далеко выходит за рамки популярного изложения и потому решил ограничиться данными в начале статьи самыми общими замечаниями по этому вопросу.
