Ненасытность

Какое общество взрывоопасно? — Состоящее из хронически недовольных людей.

А какие люди хронически недовольны? — Ненасытные и неблагодарные. Говорю «хронически», так как время от времени недовольным бывает самый шёлковый и лучезарный человек. Такой похмурится и отойдёт, поссорится и примирится, поплачет и утешится. От него нет большой беды. Большая беда — от «хроников» ненасытности и неблагодарности.

Слова эти короткие, но смысла в них много, следовательно требуется «разжевать». Ненасытный вечно устремляется к тому, чего нет, тут же после факта обладания пренебрегая тем, что уже есть. Ненасытный — самый бедный человек, ибо вечно страдает от недостачи. Ненасытный по необходимости завистлив, так как зрит то, что есть у других и чего нет у него. В обществе потребления ненасытность распаляется самим стилем жизни, в котором высшая ценность — потреблять. Реклама палит гортань, как некоторые напитки, специально придуманные для разжигания, а не утоления жажды. Вообще рискну предположить, что идеальным членом общества потребления является совершенно ненасытный и вечно неудовлетворённый человек без метафизических вопросов, бросающийся на всякую новинку и на всякую цацку, как балованное дитя, и указующий пальчиком: «Хочу!»

Если речь идёт только о товарах и услугах, то все вопросы упираются в покупательную способность. Если же ненасытность вкупе с завистью ищет пищи для недовольства в социальном расслоении, в неудовлетворённом тщеславии, в мнимом правдолюбстве, в идеологической ненависти, то тут уже самое время говорить о взрывоопасности. Как ты успокоишь человека которому всё своё приелось, как родная жена (хоть бы и писаная красавица), а всё чужое вожделенно, как известной Лисоньке — высоко висящий виноград? Кто из нас не слышал, не принимал участия в подобных диалогах на самые разные темы:

— У них (стране предполагаемого счастья) кругом чистота, а у нас даже грубый сор не метут.

— Неправда. И у нас метут.

— Да, но у них метут и моют, а у нас только метлой машут.

— Да что ты! И у нас моют.

— Но у нас водой, а у них — шампунем.

— Погоди, и у нас шампунем будут мыть скоро.

— Да-а-а. У нас шампунь украдут или разбавят…

И так далее, и так далее. Вечно недовольный человек именно неблагодарен. То, что у него есть, пренебрегается им, и те, с помощью которых он пользуется тем, что есть, не заслуживают в его глазах благодарности. Вылезши, скажем, из землянки и переселившись в коммуналку, он очень скоро забудет о сырости подвалов и начнёт тяготиться новыми условиями. Оно и понятно. Человек ищет, где лучше. Но и получив со временем отдельную квартиру, он не сумеет оценить позитивную динамику переселений. Подвал совсем уйдёт из памяти, коммуналка останется в сознании синонимом недавнего бытового ужаса, а отдельное жильё вскоре поблекнет от жажды получить хорошую квартиру в элитном доме. И это тоже ничего. В вынужденной бедности нет красоты. Но и в притуплении вкуса от сладостей тоже нет ничего хорошего.

Потом, когда, даст Бог, и очередная мечта сбудется, воображение нарисует загородний дом, виллу, яхту, дворец в Майами (нарисовать воображение может всё, что Сатана Христу на горе искушений показывал), а неблагодарное сердце откажется выстраивать в сознании цепочку неуклонного стремления вверх. Драгоценные слова «Слава Богу!» он тоже произносить не поспешит. Со стороны же динамика изменений будет всем заметна. Люди скажут: «Счастливчик». А сам подлинный счастливчик будет хмур, раздражён, ненасытен, ворчлив и на многие пакости согласен, поскольку главные доминанты гнилого сердца — ненасытность и неблагодарность.

Из «Москвича» в старенькую иномарку, из старенькой в новенькую иномарку пересело постепенно множество наших людей, но градус благодарности не особо увеличился. Из далёкой и недоступной в близкую и знакомую превратилась для нас в короткие годы заграница. Все красоты мира, все знаковые архитектурные сооружения от башни Эйфеля до диковинных пагод Востока были сфотографированы миллионами наших граждан лично. В моём детстве об этом и не мечтал никто. Но благодарности особой за кардинально улучшившийся образ жизни я не слыхал. И вы вряд ли слыхали. Не научены мы благодарить. Научены ворчать и искать новых удовольствий.

Лично мне всё сказанное напоминает до боли известный сюжет — сказку «О рыбаке и Рыбке». Сказка написана, чтобы беду на себя не кликать, не так ли? Говоря по совести, трудно не узнать себя в Старухе. По факту — нет, по факту никто из нас Рыбок не ловил и стремительно из курной хаты в царские покои не переселялся. Но по сердцу мы — Старухи. Сердце только тогда и обнаруживает ненасытность, злую бездонность и неблагодарность, как под дождём нечаянных милостей. Представьте себя в красках на месте Старухи, и, быть может, совесть ваша тихо, грозно скажет вам: «Ты тоже вёл бы себя так же».

Некоторые вопросы есть к Старику. Ещё на стадии желания супруги превратиться в столбовую дворянку, Дед мог бы стукнуть кулаком по столу и поставить Бабу на место. И даже если он — законченный подкаблучник (подлапотник даже — каблуков у Бабы не было), и тогда он мог, движимый неотмщённым нравственным чувством, попросить Рыбку: «Преврати ты её, Государыня Рыбка, в жабу. Ненасытная она у меня, и добром это не кончится». Но ничего подобного Дед не просил. Он продолжал своё опасное у злой жены послушание.

В литературе есть ещё одна ценная вещица, где фигурируют Рыба и Старик, и сложные между ними отношения. Я имею в виду «Старик и море» Хемингуэя. Трудно представить, что этот старик — рыбак с Кубы, поймай он не рыбу-меч, а Золотую Волшебницу, вёл бы себя подобно своему русскому коллеге по ремеслу. Тот старик был крут. Он бы и жену на место поставил, и у Золотой Рыбки бесконечных глупостей бы не просил. Но это я отвлёкся…

Важно сделать некий вывод. Не всё же ругаться и бесплодно критиковать. Суть возможного вывода в том, что сколько в ширь не богатей — всё мало будет. Чтобы успокоиться, поблагодарить за то, что есть, отказаться от большего, ежели наличного хватает с головой, нужно богатеть вглубь. Писание говорит об этом: в Бога богатеть. Если мошна толстеет, а мыслишки по-прежнему куцые, то это у человека (общества) экстенсивное развитие, это пожирание ресурса. Такова вся хвалёная современная цивилизация, внутри которой этика безнадёжно отстала от техники, а метафизика изгнана вон. И обречён на несчастье живущий внутри этой цивилизации и по её законам человек. Сыт он, одет он и почти всю работу за него делают механизмы, но недоволен он, потому что не знает — зачем живёт, внутреннего роста нет в нём. Остаётся только завидовать тем, кто имеет нечто пока недоступное. И в любом случае общество бедных внутри и недовольных снаружи людей — опасное общество.

Но вернёмся к Старухе. Ходила бы она в церковь, хватило бы ей и одного нового корыта. А там, глядишь, сама Рыбка по доброте подарила бы и «домик в деревне». Читала бы бабка Псалтирь, хватило бы ей и мещанского статуса. Он уже бы показался страшен и большее бы отсеклось. Были бы у бабки внуки, а не только затюканный дед, выше дворянства после свалившегося мещанства не полетела бы её мысль. Да и во дворянстве была бы она милосердна к таким же горемыкам, как сама она до чудесного улова. Всё было бы другое, если бы кроме жадности, или вместо неё, была благодарность, молитва, сдержанность в желаниях.

Нужно, чтобы человек был и внутри, по Чехову, красив. Глубок, что ли… Нужно чтобы и общество состояло из людей, работающих над собой, богатеющих в глубь. По крайней мере нужно, чтобы количество таких людей в обществе не умалялось ниже некоего критического предела. Иначе продолжат и человек отдельный, и общество подобных ему преступно не замечать обилие окружающих благ, продолжат вести образ жизни вредного и жадного человека, как тот Демон у классика, о котором сказано: «И ничего во всей Вселенной благословить он не хотел».

Так какой же человек мил? — Благодарный.

С каким человеком приятно жить по соседству? — С благочестивым и довольным тем, что есть. Ему и подастся большее. И большее будет не во зло.

www.radonezh.ru/107 530