Война Великая и забытая

1 августа 2014 года исполняется 100 лет со дня объявления Германией войны России. Эта война в памяти поколений оказалась словно заслоненной последующими грозными событиями: Гражданской войной и Великой Отечественной. Войну 1914 года в советской историографии пренебрежительно называли «империалистической», о ней обычно говорилось как о неудачной для России. Но для наших предков, проливавших кровь на ее полях, она была не «империалистической», а Великой и Второй Отечественной. И простое сопоставление фактов заставляет задуматься: да такой ли уж неудачной она была для нас? Ведь в Первую мировую немцев не пустили ни на Волгу, ни к Москве, не были отданы ни Киев, ни Минск, военные действия велись лишь в Царстве Польском, Западной Белоруссии и Прибалтике. Нельзя не согласиться с современным историком: «Ни одна война, в которой участвовала Россия, не была стараниями большевиков так опозорена в народном сознании. Ни одна не оставила такого зияющего вакуума, ни одна не оказалась так затерта в памяти потомков..»[1].

О Первой мировой войне и участии в ней России мы беседуем с кандидатом исторических наук, заместителем главного редактора издательства «Дрофа» Русланом Гагкуевым. — Руслан Григорьевич, из-за чего и почему началась эта война?

— Первая мировая, или, как поначалу ее называли, Великая европейская война, стала следствием огромного количества противоречий, накопившихся в мире к началу XX века. Противостояли в ней две группы стран. С одной стороны это были державы Антанты (название произошло от фр. entente — «согласие») — военно-политического блока Англии, Франции и России, сложившегося в 1904—1907 годах как противовес группировавшимся вокруг Германии странам. С другой стороны был Четверной союз в составе Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии. По мере эскалации начавшейся войны в нее было вовлечено 38 государств. Ни один из мировых конфликтов до нее не имел такого размаха.

Германская империя, достаточно поздно сложившаяся как единое государство, фактически опоздала к колониальному разделу мира. Это стало причиной того, что Германия явилась одним из главных инициаторов передела мира, уже поделенного. Источником же конфликта между Германской и Российской империями были как экономические, так и внешнеполитические противоречия. Немало проблем накопилось и в отношениях России и Австро-Венгерской империи.

Как мы знаем из мировой истории, такая напряженность в отношениях между сильнейшими мировыми державами могла сохраняться достаточно долго. Россия не хотела войны. Не случайно П. А. Столыпин, один из творцов экономического роста страны, говорил: «Дайте государству двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». Страна бурно развивалась, и это развитие должно было сделать ее едва ли не сильнейшей мировой державой.

Поводом к началу войны стало убийство 15 июня 1914 года[2] в Сараево сербским националистом Гаврило Принципом наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда (племянника императора Франца Иосифа I). Правительство Австро-Венгрии под давлением Германии вручило Сербии ультиматум, в котором были выдвинуты фактически заранее неприемлемые условия. Сербия не приняла их, и ровно через месяц после роковых выстрелов в Сараево Австро-Венгрия объявила ей войну, начав боевые действия.

Россия оказалась в крайне тяжелой ситуации. Конечно, можно было бы отказаться от поддержки братской страны, попавшей в беду, и остаться в стороне. Император Николай II, сделавший всё для того, чтобы избежать войны, пошел по другому пути. Он поддержал Сербию, оставшуюся один на один с сильнейшим противником. Русское правительство объявило частичную мобилизацию в стране. Заранее начавшая тайную мобилизацию и сосредоточение войск у своих границ Германия бесцеремонно потребовала от России прекращения начатых ею военных приготовлений. Не ответив на это вмешательство во внутренние дела, страна продолжила приготовления к войне. В ответ на это 19 июля Германия объявила России войну (23 июля, под нажимом германского правительства, в войну с Россией вступила и Австро-Венгрия). В последующие дни в войну вступили большинство ее главных участников, связанные международными договорами. Главными сухопутными фронтами в начавшейся войне стали Западный (Французский) и Восточный (Русский). Германская империя рассчитывала отторгнуть от России входившую в ее состав часть Польши, Прибалтику, ряд губерний Малороссии.

— Нередко приходится слышать, что России незачем было связываться с Антантой и вступать в эту войну. Между тем известны данные русской разведки о том, что Германия планировала начать войну с Россией в 1915 году. Так был ли у нас шанс избежать участия в Первой мировой или оно было неизбежно ввиду агрессивных намерений Германии?

— Международная обстановка, наверное, никогда не бывает простой. Конечно же, заключая союзный договор с Россией, и Англия, и Франция преследовали прежде всего свои корыстные интересы. Как, впрочем, и Россия. Противоречий между союзниками хватало. Однако потенциальный конфликт с Германией и Австро-Венгрией для России был все-таки более вероятен. Десятилетие перед Первой мировой войной вообще было крайне непростым для российской внешней политики. Курс на избежание войны любой ценой привел к существенным поражениям на международной арене. Достаточно вспомнить об аннексии Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины в 1908 году — «дипломатической Цусиме» Российской империи. Неудачная для России Русско-японская война 1904−1905 годов ввела германского императора Вильгельма II и его правительство в заблуждение о силе русского оружия. Россию не считали серьезным противником.

В Германии с 1890‑х годов к власти пришли агрессивные круги, которые считали войну с Россией не только возможной, но и выгодной. В германской прессе открыто пропагандировался курс «наступления на Восток», велась антирусская кампания, в которой Россия представлялась главным препятствием на пути создания «великой Германии». Даже в том случае, если бы Россия летом 1914 года бросила Сербию на произвол судьбы, остаться в стороне от международного конфликта, при той подготовке к войне, которая велась в других странах, едва ли было бы возможно.

— Когда читаешь высказывания накануне Первой мировой иных немецких профессоров, политиков, военных о превосходстве тевтонской расы, о расовой неполноценности славян, появляется ощущение, что немецкий нацизм возник не на пустом месте и что у Гитлера были достойные учителя-предшественники. Каков был в действительности моральный облик наших противников?

— Подготовка к такой большой войне, которую планировала Германия, конечно, требовала определенной идеологической обработки общества. Очевидно, что спустя два десятилетия, перед началом новой мировой войны нацистская верхушка Германии не могла не использовать опыт предшественников. Для характеристики морального состояния германского общества времен Первой мировой войны, а главное — происхождения национал-социализма во многом показателен художественный фильм австрийского режиссера Михаэля Ханеке «Белая лента — немецкая детская история» (2009). В нем вполне очевидна попытка автора показать истоки зарождения нацизма в системе немецкого воспитания и менталитета, рассказать, как зреет в обществе зло и насилие, та идеология, основатели которой развязали самую кровавую в мировой истории войну.

Между тем чрезмерная уверенность в своих силах в итоге вышла Германии боком. Начиная войну, Германская империя руководствовалась планом бывшего начальника германского Генерального штаба Альфреда фон Шлиффена. План предусматривал молниеносный разгром германскими войсками Франции. Это было важно сделать до того времени, когда «неповоротливая» Россия мобилизует и выдвинет на фронт свои войска. Но реализовать этот план германскому командованию не удалось. Виновником этого стала Россия, сумевшая в кратчайшие сроки, ценой больших жертв, начать наступление в Восточной Пруссии.

— Чем Вы объясните патриотический порыв русского общества после начала войны? Ведь воодушевление, действительно, было огромным: на фронт рвутся добровольцы, создается множество частных госпиталей для раненых, дамы из высшего общества, включая царскую семью, трудятся сестрами милосердия.

— Главной причиной, толкавшей в 1914 году все слои населения России на фронт, было осознание того факта, что Германия — агрессор. Настрой русского правительства на сохранение мира был хорошо известен в обществе. Угроза со стороны «вероломных германцев» пробудила в населении страны социальный инстинкт самосохранения. Другой причиной, которая была понятна простому народу, явилась необходимость защитить право на существование единокровного и единоверного сербского народа, сочувствие к попавшему в беду младшему брату.

В манифестах от 20 и 26 июля 1914 года государь прямо обозначил причины, по которым Россия вступает в войну: сохранение территориальной целостности, защита чести, достоинства и положения нашей страны среди великих держав и славянских народов. Сам по себе факт объявления Германией войны России способствовал восприятию в обществе этой войны как отечественной, главная цель которой — отражение агрессии. По всей России священниками совершались молебны «о даровании победы над вероломным и коварным врагом». В городах состоялись массовые шествия и манифестации в поддержку правительства, особенно мощные прошли в Санкт-Петербурге и Москве. Показательно, что уже на следующий день после объявления войны в Санкт-Петербурге на Дворцовой площади поддержать власть собрались тысячи людей. Это были представители всех сословий российского общества: интеллигенция, мещане, рабочие, крестьяне из близлежащих деревень. Они все дружно опустились на колени перед вышедшими на балкон Зимнего дворца государем и государыней. Николай II зачитал народу манифест о вступлении России в войну и первым торжественно принял присягу на Евангелии. 4 августа государь с семьей прибыл в Москву, на улицах которой его с воодушевлением встретили около полумиллиона москвичей и подмосковных крестьян. В Успенском соборе Московского кремля прошел торжественный молебен «во славу русского оружия». То, что общество встретило начавшуюся войну в едином патриотическом порыве, — бесспорно.

Патриотизм русского общества проявился и в готовности широких слоев населения к самопожертвованию. Так, первая из мобилизаций военного времени (всего их было 19) прошла не просто успешно и быстро — явка на нее призывников была почти стопроцентной. Она привела также к началу массового добровольческого движения. В армию шли многие молодые люди, имевшие отсрочку от призыва. Это были студенты, интеллигенция, рабочие оборонных заводов, имевшие бронь. Добровольно записались в армию писатели В. В. Вересаев и А. И. Куприн, поэт Н. С. Гумилев, многие другие деятели культуры и науки. Показательно, что даже находившиеся в ссылке революционеры подавали прошения властям, в которых просили направить их в действующую армию. Можно сказать, что все слои российского общества отнеслись к начавшемуся мировому конфликту не только с должным пониманием, но и с готовностью к самопожертвованию.

Одно из немногих исключений составляли российские социал-демократы. Если лидер меньшевистской фракции Российской социал-демократической рабочей партии Г. В. Плеханов с началом войны занял национальную позицию и призвал к борьбе с немецким империализмом, то о лидерах большевистской фракции этого сказать нельзя. Так, лидер большевиков В. И. Ленин считал, что начавшуюся мировую войну следует приветствовать, так как поражение в ней — мост к революции. По его мысли, мировая война должна была перерасти в войну гражданскую. Никто в России в 1914 году не мог себе представить, что всего через три года по разным причинам настроения в обществе так сильно изменятся, а большевики получат возможность легально проводить в массы свою политическую программу.

— Какова была степень готовности России к войне?

— К 1914 году Россия не была в полной мере готова к мировой войне. Русско-японская война 1904−1905 годов со всей очевидностью показала необходимость реформирования и укрепления армии и флота. Об этом по окончании войны с Японией очень много писалось в военной прессе. Российское правительство провело ряд мероприятий, направленных на укрепление обороноспособности страны: по усилению боеспособности армии, по централизации высшего военного управления, реорганизации армии и улучшению ее технического оснащения. Военные преобразования, проведенные в России в 1905—1912 годах, сыграли положительную роль во всех сферах военного дела. Но многое из намеченного по разным причинам реализовать всё же не удалось. Согласно расчетам русского Генерального штаба, при нужных темпах экономического роста страна была бы готовой к масштабной мировой войне к 1917−1919 году. Эта неготовность и выявилась буквально в самом начале вооруженной борьбы. Материально-техническое обеспечение, транспортная сеть были уязвимыми местами нашей действующей армии и тыла. Великое отступление 1915 года стало следствием недостаточной готовности страны к войне. В то же время самопожертвование и проявленный уже в первые дни войны героизм русских солдат и офицеров, их готовность к подвигу во имя чести и величия Отечества в значительной мере свели к минимуму техническое превосходство противника.

— Все страны-участницы подписали Гаагскую конвенцию о гуманном обращении с пленными, но все ли ее выполняли? Каким в реальности было положение наших пленных в Германии?

— Российская империя была одним из инициаторов созыва в 1907 году Второй Гаагской мирной конференции, в которой приняли участие 44 государства. Этот международный форум принял 13 гаагских конвенций. Эти конвенции, в основу которых лег принцип гуманизации войны, имели, безусловно, прогрессивный характер. Однако важнейшие предложения, прозвучавшие в Гааге — об ограничении вооружений и введении третейского суда для разрешения международных конфликтов, — не получили поддержки большинства великих держав и, главным образом, Германии.

Число русских солдат и офицеров, попавших в плен в годы Первой мировой войны, было невиданным для нашего общества. По подсчетам выдающегося русского военного ученого генерала Н. Н. Головина, всего в плен попало порядка 2,4 млн человек. Жизнь в плену в годы мировой войны ни для кого не была легкой. Прокормить такую массу ртов взявшим их в плен странам, учитывая все экономические сложности, конечно, было непросто.

Многие из пленных привлекались к разного рода работам. Случаи отказа пленных от работы, идущей во вред не только России, но и ее союзникам по войне, были довольно частыми. Показательно донесение русского военного агента в Сербии. В начале 1915 года туда прибыли «бежавшие из австрийского плена семь нижних чинов. Они и оставшиеся в плену их товарищи принудительно привлекались австрийскими властями к устройству укреплений на Сербском фронте. С целью принуждения к работе наших пленных подвергали жестоким истязаниям. В этом отношении, по словам старшего унтер-офицера Соловьева и других пленных из Дольского лагеря (в Словакии), заслуживает упоминания молодецкое поведение пленного, рядового 82‑го пехотного Дагестанского полка Николая Алексеева, родом чуваша. За отказ рыть окопы названного нижнего чина австрийцы подвесили сначала на 20 мин на бечевке к дереву, причем австрийский офицер с револьвером в руке все время грозил ему смертью. От этого зрелища отворачивались даже караульные австрийцы. Когда и на следующий день рядовой Алексеев отказался рыть окопы, его увезли на десять дней в Винковцы, по возвращении из Винковцов в Доль названный рядовой снова отказался рыть траншеи, хотя австрийцы и убеждали его в том, что возводимые окопы предназначаются против итальянцев, а не против русских. После этого рядового Алексеева вновь увезли из Доля неизвестно куда, и дальнейшая участь его неизвестна. Поведение означенного чина Русской армии произвело сильное впечатление как на наших пленных, так и на австрийцев. Офицер при тюрьме, где был заключен рядовой Алексеев, вывел заключенных австрийцев и, назвав их за недостойное поведение „внутренними врагами государства“, поставил им в пример русского Алексеева, проявившего столь глубокую преданность своей Родине».

Приведу еще один документ, характеризующий отношение к пленным нашего противника. «20 марта в штаб 1‑й армии прибыл бежавший от немцев разведчик 1‑й армии, бывший запасной, младший унтер-офицер 141-го Можайского полка Порфирий Панасюк, с обрезанным правым ухом и изуродованным носом, — говорится в приказе главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта генерала М. В. Алексеева. — По показанию Панасюка, его захватили немцы в ночь с 15 на 16 марта севернее Мышинца, откуда препроводили в Россов, по-видимому в какой-то немецкий штаб. Там в присутствии десяти немецких офицеров ему предложили за денежное вознаграждение шпионить в пользу немцев, а предварительно начали принуждать дать сведения о расположении наших войск. На категорический отказ Панасюка со стороны немецких офицеров последовала угроза, что ему в случае упорства будут резать по кускам уши, нос, выколют глаза и, наконец, повесят за ноги. Угроза не поколебала мужества Панасюка; он вновь отказался дать какие-либо сведения о наших войсках.

Тогда один из офицеров приказал принести ножницы и приступил к зверской пытке. Собственноручно отрезал сначала мочку правого уха, затем последовательно, за четыре раза в течение часа обрезал кругом ушную раковину, оставив небольшой хрящ вокруг слухового прохода; в то же время другой офицер изуродовал нос рукою, отделив хрящ от костей, одновременно нанося удары кулаком по зубам. Мужественно, самоотверженно перенося пытку, Панасюк упорно продолжал отказываться [отвечать] на предложенные ему вопросы о наших войсках. Не достигнув успеха более чем часовой пыткой, допрашивающий офицер приказал отвести Панасюка под арест. На пути Панасюк, пользуясь темнотой ночи, бежал от сопровождающего его конвоя и вышел на фронт наших войск, откуда был доставлен в штаб 1-й армии, а затем в лазарет общины Красного Креста в Варшаве. За проявленное во имя присяги и верности долгу и Родине мужество, стойкость и самоотверженность под пыткой наших врагов командующий 1-й армией наградил Панасюка Георгиевским крестом 4‑й степени и денежным пособием".

Россия старалась не оставлять в беде своих пленных. Организовывалась гуманитарная помощь русским солдатам и офицерам, находившимся в германских и австрийских лагерях, направлялись делегации, обследовавшие положение русских военнопленных. О жизни русских солдат и офицеров в немецких лагерях хорошо рассказывают автобиографические повести В. В. Корсака (Завадского). Будучи офицером 171‑го пехотного Кобринского полка, в ноябре 1914 года он был ранен и попал в плен. На протяжении почти всей войны (до февраля 1918 года) он находился в Мюнхенском лагере военнопленных в Германии, о чем рассказал в повестях «Плен» и «Забытые», переизданных в современной России.

Но не нужно забывать, что в плен попадали не только русские военнослужащие. Еще большее количество солдат и офицеров противника взяли в плен союзники по Антанте. Численность германских военнопленных составляла почти 1 млн человек, австро-венгерских — 2,2 млн. К 1918 году в русском плену находилось почти 2 млн бывших военнослужащих немецкой, австрийской, турецкой и болгарской армий.

— Каково было состояние Русской армии и общества к 1917 году?

— К кампании 1917 года Россия была готова лучше, чем к предшествующим. Были учтены ошибки как в стратегическом планировании, так и в материально-техническом снабжении армии. Для России большое значение также имело то обстоятельство, что в сентябре 1916 года на северном побережье Кольского полуострова был заложен незамерзающий порт Романов-на-Мурмане (переименованный в апреле 1917 года в Мурманск). К ноябрю же 1916-го закончилось строительство Мурманской железной дороги, связавшей морской порт с Центральной Россией. Союзные конвои теперь могли прибывать в Россию круглогодично.

Во всех крупных сражениях 1916 года (под Верденом во Франции, в Трентино в Италии, в Восточной Галиции на Восточном фронте) силы Антанты добились больших побед. К началу кампании 1917 года Англия, Франция и Россия всё больше превосходили страны Четверного союза как по численности войск (14 млн против 7,3 млн человек), так и по вооружению и материально-техническому обеспечению. После вступления в апреле 1917 года[3] в войну США перевес Антанты стал еще большим. Стратегическая инициатива перешла к союзникам по Антанте — 1916 год окончательно подорвал военную и экономическую мощь Германии и ее союзников. Верховное командование стран Антанты намеревалось нанести согласованные крупные удары на Русском и Французском фронтах, результатом которых стал бы окончательный разгром Четверного союза к концу наступившего года.

Русская армия хорошо подготовилась к весеннему наступлению 1917 года. Во время зимней передышки временно исполняющий обязанности начальника штаба Верховного главнокомандующего генерал В. И. Гурко провел реорганизацию армии, позволившую снизить численность солдат на передовой (как следствие — снижались потери), увеличив при этом огневую мощь дивизий. В отличие от предыдущих лет, винтовок и боеприпасов для кампании 1917 года было достаточно.

Победа в войне уже была не за горами. Для ее достижения оставалось предпринять последние усилия. Но при всей готовности Русской армии к новым боям в самой стране наблюдалась явная усталость населения от войны. Она, наверное, не была бы критической при сохранении политической стабильности. Но политическая ситуация в стране раскачивалась как думскими партиями и деятелями, так и не всегда продуманными действиями самого правительства. Ожиданиям скорой победы, к сожалению, сбыться было не суждено. Наступил февраль 1917 года. Антиправительственная риторика многих думских политиков, вошедших впоследствии в разные составы Временного правительства, сыграла немалую роль в событиях февраля 1917-го. Ни один из фактов измены, о которых говорилось с высоких думских трибун, доказать позднее новой власти не удалось.

— Февральские события, как известно, стали началом развала армии и страны. Сыграл ли роль в их подготовке «золотой немецкий ключ большевиков», если воспользоваться выражением С. П. Мельгунова?

— Февральская революция, безусловно, стала подарком для Германии, но в самих этих событиях она не сыграла какой-либо заметной роли. Конечно, германская агентура вела подпольную работу в России, но практические результаты были гораздо скромнее последствий февральских событий. Участие Германии было значимо уже для прихода большевиков к власти в октябре 1917 года и, отчасти, в последовавшей затем Гражданской войне. Здесь я могу адресовать читателей как к работам С. П. Мельгунова, воспоминаниям Б. В. Никитина «Роковые годы», так и к книгам современных исследователей.

Как отмечал в своих воспоминаниях начальник штаба Германской армии генерал Э. Людендорф, после октября 1917 года «доверие к большевикам нашего правительства. доходило до такой степени, что оно обещало господину М. Иоффе (полпреду Советской России в Берлине.— Р. Г.) снабжение оружием и боеприпасами». Одним из самых известных фактов поддержки немцами большевиков в Гражданской войне стало участие немецких офицеров в подавлении Ярославского восстания в июле 1918 года. Известно, что ярославские повстанцы во главе с генералом П. П. Карповым, понимая всю опасность продолжения сопротивления для населения Ярославля, беспощадно обстреливаемого большевиками, сдались 21 июля Германской комиссии военнопленных № 4 во главе с обер-лейтенантом Балком. В обращении «Гражданскому населению города Ярославля», подписанном последним, заявлялось, что «Комиссия передаст штаб в качестве военнопленных Германской империи своему непосредственному начальству в Москве, где дано будет всё дальнейшее». Что означала туманная формулировка «где дано будет всё дальнейшее», стало ясно уже на следующий день. Балк выдал весь штаб повстанцев и многих рядовых участников советскому Чрезвычайному штабу Ярославского фронта.

Вот как описывал свое участие в «русской смуте» сам Балк в интервью русской эмигрантской газете «Возрождение»: «Я Россию знаю хорошо. Работал в ней три года. Нас было человек двадцать. Одни были „взяты в плен“, другие — пробрались иными способами. Я сам — через Финляндию. Все владели языком: многие жили в России до войны, и все прошли повторный практический курс перед командировкой. Натаскивали не в одном языке: я наверное знал наизусть планы и названия улиц нескольких городов, где должен был работать. Учили и другим вещам. Последнюю проверку мне делал и давал мне наставления сам Бауер (офицер разведотдела германского Генерального штаба.— Р. Г.). По его же распоряжению по прибытии в Россию я поступил в непосредственное ведение нашего агента (майора) Титца. До большевистского переворота я работал в Кронштадте. У меня было два главных агента по разложению личного состава, работавших сперва прекрасно, а потом возомнивших о себе и под конец совсем отбившихся от рук,― Михельсон и Рошаль (председатель Кронштадтского горкома РСДРП (б) после февраля 1917 года.— Р. Г.). Они были даны летом 1917 года старым революционером Натансоном (М. Натансон — революционер-народник, один из основателей и член ЦК партии эсеров, разделял убеждение большевиков в необходимости перерастания мировой войны в гражданскую.— Р. Г.), с которым Бауер нас связал еще до командировки (я виделся с Натансоном в Цюрихе). После Октябрьской революции некоторое время я был в комендатуре Смольного под фамилией бывшего корнета Василевского. Титц же в дни переворота находился в Москве и там наладил обстрел Кремля — он артиллерист. Потом мне пришлось с ним работать вместе: мы усмиряли Ярославское восстание. Он лично руководил орудийным огнем, я командовал батареей. Немало колоколен удалось сбить! Похвастаюсь: не будь нашей организации, еще неизвестно, во что бы обернулось дело!».

— Какие последствия для страны имел Брестский мир, который даже его творец Ленин называл «похабным»?

— Заключение в марте 1918 года мирного договора со странами Четверного союза, печально известного потомкам как Брестский или «похабный» мир, стало одним из первых внешнеполитических шагов советской власти. Подписание мира позволило большевикам удержать власть в стране в крайне тяжелой для них ситуации и подмять под себя политических противников. Но это соглашение с внешним врагом, с которым Россия на протяжении последних четырех лет вела ожесточенную борьбу, обошлось стране дорогой ценой. Согласно ратифицированному 15 марта IV Чрезвычайным съездом Советов мирному договору, от России отторгались Прибалтика и часть Белоруссии; в Закавказье к Турции отходили Карс, Ардаган и Батум. Украина и Финляндия признавались Советской Россией самостоятельными государствами. Оккупации подлежала территория бывшей Российской империи площадью около 1 млн км², на которой проживало около трети всего населения страны и располагалась примерно половина всей промышленности. Кроме того, Совет народных комиссаров обязался демобилизовать армию (включая вновь образованные части Красной армии), а корабли флота обязаны были уйти в русские порты и разоружиться. Восстанавливались и крайне невыгодные для России таможенные тарифы 1904 года в пользу Германии.

Но еще более невыгодным для страны стало подписание 27 августа 1918 года в Берлине в дополнение к ранее заключенному Брестскому мирному договору русско-германского договора и финансового соглашения, согласно которому гарантировалась выплата Россией Германии военной контрибуции в размере 6 млрд марок. Кроме того, Германии предоставлялась четвертая часть добытой в Баку нефти и нефтепродуктов. Германия продолжала оккупацию Донецкого угольного бассейна, а России при этом предоставлялась возможность получать уголь в количестве 3 тонн за тонну нефти и 4 тонн за тонну бензина. Предусматривалась также передача Германии практически всего боевого состава Черноморского флота, в том числе и самых мощных и современных кораблей — дредноутов «Императрица Екатерина Великая», «Император Александр III», а также эсминцев типа «Новик», сравниться с которыми могли лишь немногие корабли аналогичных классов зарубежных государств.

— Не хотелось бы заканчивать разговор о Великой войне Брестским миром. Расскажите, пожалуйста, хотя бы о некоторых героях Первой мировой — их ведь было немало, но помнят их куда хуже, чем героев Великой Отечественной. Все знают о Брестской крепости, но многие ли знают об Осовце? У всех на слуху имя Алексея Маресьева, но имя Юрия Гильшера большинству наших соотечественников неизвестно.

— О героях Первой мировой войны важно и нужно говорить. В пантеоне русской славы рядом с защитниками Брестской крепости должны, безусловно, встать и защитники крепости Осовец, которая держала осаду превосходящих сил противника с сентября 1914 по август 1915 года, выдержав несколько натисков врага. Граждане современной России, конечно же, должны знать имена первого Георгиевского кавалера Первой мировой донского казака Кузьмы Крючкова, в неравной кавалерийской схватке уничтожившего 11 германцев, военного летчика Юрия Гильшера, вернувшегося в действующую армию после ампутации ноги и продолжившего сбивать в небе вражеские самолеты (награжденный рядом боевых орденов, в том числе Святого Георгия IV степени, он геройски погиб в возрасте 22 лет в неравном бою двух наших самолетов против 16 аэропланов противника), сестру милосердия Римму Иванову, которая повела в атаку оставшихся без офицеров солдат и получила смертельное ранение. Этот список героев можно продолжать долго.

Героизм проявляли как офицеры, так и многие простые солдаты. Так, за время Первой мировой войны состоялось множество побегов из плена и рядовых, и офицеров. Характерен приказ по 3‑му кавалерийскому корпусу, отданный его командиром генералом графом Ф. А. Келлером в декабре 1915 года: «Сегодня вернулся из австрийского плена раненный в бою под Котуманом и взятый там в плен подпрапорщик 10‑го уланского Одесского полка Пензар. В первый раз он бежал из-за города Вены, куда его завезли австрийцы. Около Будапешта он переплыл Дунай и, скрываясь, прошел 400 верст до румынской границы, где опять был схвачен австрийцами. Отправленный на работы на Сербский фронт, подпрапорщик Пензар вновь бежал и через всю Сербию и Румынию вернулся в Россию в свой родной полк. Честь и слава отважному улану! Дай нам Бог побольше таких богатырей! Награждаю подпрапорщика Пензара как уже имеющего три степени Георгиевского креста Георгиевским крестом 1-й степени и предписываю представить его в прапорщики». За несколькими строками этого приказа стоит подвиг человека, совершившего сложнейший побег из вражеского плена, преодолевшего несколько сотен километров для того, чтобы вернуться в свой полк.

Пример героев Первой мировой войны крайне важен для патриотического воспитания молодежи. То, что о них почти ничего не было известно из школьного курса истории, — наша беда. Хорошо, что в одобренном в начале 2014 года руководством страны историко-культурном стандарте школьного образования Первой мировой войне наконец-то уделено существенно больше места, чем ранее. Надеюсь, что в год столетнего юбилея со дня ее начала мы сможем познакомиться с большим количеством добротных публикаций современных историков, которые позволят нам полнее представить картину происходившего на ее фронтах, лучше узнать ее героев.

---

[1] Базанов С. Н. За честь и величие России // Забытая война: сб. ист. лит. произв. М., 2011. С. 339.

[2] До 1918 года, кроме особо оговоренных случаев, даты даны по старому стилю. — Ред.

[3] По новому стилю. — Ред.

Журнал «Православие и современность» № 29 (45)