 |
| Газета.Ru | Михаил Горбаневский | 23.06.2014 |
В постсоветской России помимо дураков и дорог есть две другие вечные темы — вынос из Мавзолея тела Ленина и условное возвращение туда тела Сталина. На нынешнем этапе власть выкапывает прах генералиссимуса. О том, существует ли научное обоснование возвращения городу на Волге названия Сталинград и чем чреваты подобные переименования, «Газета.Ru» спросила у руководителя Гильдии лингвистов-экспертов профессора Михаила Горбаневского.
— Вопрос о возможном возвращении Волгограду имени Сталина дискутируется не первый год. На ваш взгляд, есть хоть одно рациональное — научное, историческое, экономическое — обоснование этого помимо политического?
— Мой старший друг, к сожалению, покойный, блестящий публицист русского зарубежья Александр Артемов называл подобные переименования политикой, опрокинутой в географию. До революции мемориальные названия в России были единичными, в честь некоторых представителей царской семьи. Но сразу после 1917 года, еще при «скромном» Ленине, а вовсе не начиная со Сталина, топонимия стала для советского политического языка гигантским полигоном.
Мало кто знает, что уже в 1918 году подмосковное село Талдом стало городом Ленинском. Через год решением Моссовета Рогожской Заставе было присвоено имя Застава Ильича, а Рогожско-Сенная площадь превратилась в площадь Ильича. Тогда же Золоторожская улица была переименована в честь «любимца партии» Николая Бухарина. Вскоре старинную Гатчину перекрестили в Троцк, Елизаветград — в Зиновьевск, город Енакиево — в Рыково, а Юзовка превратилась в Сталино. Это, кстати, было первое географическое название в честь будущего «гениального вождя всех трудящихся», потом их будут тьмы и тьмы.
Доходило до анекдотов: Михаил Калинин лично поставил свою подпись под правительственным указом о переименовании Твери в Калинин.
— Вы были в числе тех ученых-топонимистов из Русского географического общества, которые еще два года назад адресовали Путину письмо против возвращения городу на Волге названия Сталинград — тогда, накануне празднования 70-летия Сталинградской битвы, эта идея также широко обсуждалась. Ответ какой-то получили?
— Из администрации президента — нет. Пришел официальный ответ из администрации Волгограда. В нем, кстати, были изложены любопытные сведения. Во-первых, что областная Волгоградская дума, оказывается, вносила законопроект о замене топонима Волгоград на топоним Сталинград в Госдуму РФ, как того требует действующее законодательство, и получила отказ. А во-вторых, приводились итоги официального соцопроса, проведенного тогда в Волгограде: 66,7% жителей города выступали в 2012 году против переименования в Сталинград, и только 15,2% — за.
— Может ли общественное мнение за два года измениться кардинально? Если, конечно, вообще доверять цифрам различных опросов.
— Ну да, в России так уж сложилось: не важно, как проголосуют, важно, как посчитают. Я, к сожалению, хорошо знаю, как проводятся в нашей стране опросы, связанные с темой восстановления исторических и географических названий.
Когда нужно было Горбачеву провести в тогдашнем Ленинграде опрос, хотят ли жители города вернуть на карту название Санкт-Петербург, результаты референдума оказались ровно такими, как хотелось Михаилу Сергеевичу.
— Вы считаете, тот референдум 1991 года был небезупречен с точки зрения подсчета голосов? За переименование города в Санкт-Петербург проголосовало тогда 55% из тех, кто пришел на референдум.
— Я к Горбачеву отношусь с уважением за многое хорошее, что он сделал, но думаю, что тот референдум был ошибкой — именно потому, что он использовал топонимику в политических целях. Горбачев хотел Санкт-Петербургом дожать ту пятую колонну во власти, которая жаждала его сместить. Но не успел: вскоре, как вы помните, грянул путч, потом распался Советский Союз.
Мы, топонимисты, всегда ратовали за восстановление исторических названий как памятников истории, географии, языка, культуры, национальных традиций. То есть за просвещенный патриотизм. Мы говорили: подождите, не раскалывайте жителей города на врагов, всему свое время, пройдут годы, и это название вернется на карту, такова объективно его судьба. Тем более что Санкт-Петербург — это не мемориальное название, оно дано не в честь императора Петра Первого, а в честь его небесного покровителя, апостола Петра.
Отношение к названиям — хорошая лакмусовая бумажка. Древние римляне говорили: nomen est omen. Имя — это предзнаменование. Они имели в виду в основном дурное предзнаменование.
Тогда мы были против скоропалительного вынесения вопроса о переименовании Ленинграда на референдум, потому что он раскалывал жителей города. Тогда еще были живы многие блокадники, в семьях моих знакомых просто горшки друг об друга били из-за этого референдума. В тот момент, когда страну нужно было собирать по кусочкам, лепить ее вместе, приходить к общественному согласию, чтобы продвигать реформы дальше, Горбачев занялся уничтожением оппозиции. Кстати, легко можно экстраполировать ту ситуацию на сегодняшний день.
— Трудно сравнивать ту пятую колонну с нынешней. Скорее наоборот.
— Я имею в виду, что Путин шарахнул сейчас топонимикой об колено, как тогда Горбачев. А еще раньше, кстати говоря, Ленин со Сталиным, которые так же авторитарно решали топонимистические проблемы.
Сегодня в обществе также существует серьезный раскол, украинские события вызвали реанимацию державнических, в худшем смысле этого слова, настроений. И по-моему, это крайне неудачное время для того, чтобы выносить вопрос о Сталинграде на референдум. Глава государства должен это понимать. Либо он живет в безвоздушном пространстве и совершенно утратил чувство реальности, либо он сознательно вбрасывает все это в общественный дискурс. У Бердяева был такой труд, называется «Самопознание». У него там есть определение тоталитаризма. Сейчас процитирую, специально закладку сделал: «Человеческое сознание перерождается, когда им овладевает идолопоклонство. Коммунизм как религия, а он хочет быть религией, есть образование идола коллектива. Идол коллектива столь же отвратителен, как идол государства, нации, класса, с которым он связан. Тоталитарный коммунизм есть лжерелигия».
— Раз уж зашла речь о религии. Вас не удивило, что РПЦ сразу поддержала «сталинградскую» инициативу, как только ее озвучил Путин?
— Да, я читал, что отец Всеволод Чаплин, руководитель отдела внешних церковных отношений РПЦ, поддержал идею подобного референдума, сославшись при этом и на мнение святейшего патриарха. И хочу через вашу газету спросить: отец Всеволод, а как же тогда будет называться владыка Герман? Сейчас он называется тоже, конечно, немного коряво — епископ Волгоградский и Камышинский.
А будет называться епископ Сталинградский и Камышинский? Ну так назовите его епископ Сталинградский и Урюпинский. Это вообще будет модель России в миниатюре.
— После того как Ленинграду вернули дореволюционное имя Санкт-Петербург, по всей стране прокатилась волна антикоммунистических переименований. Возможное возвращение на карты названия Сталинград может вызвать обратную волну?
— В нашей стране все возможно. Захотел Рамзан Кадыров уничтожить проспект Победы в Грозном — памятник борьбы с фашизмом — и сделал это.
— Вы имеете в виду переименование проспекта Победы в проспект Владимира Путина в 2008-м? Но ведь Кадыров при этом никакого закона вроде не нарушил.
— Да, в Чечне такого строгого топонимистического закона, как в Москве, нет. И Кадыров, как президент республики, имел полное право издать такой указ. Но Путин так же легко мог его одернуть: слушай, Рамзан, нехорошо, в самом деле, именем Победы проспект назвали еще в 1955-м, в честь победы народов СССР над фашизмом, а я тут при чем? И все, через пять минут был бы подписан указ о возвращении названия проспект Победы.
Захотели братья-адыги в Майкопе прогнуться перед своим президентом — и большая экспедиция влезла на неназванную вершину, притащив с собой тяжеленную бронзовую табличку о том, что теперь это будет гора имени Тхакушинова, президента Адыгеи. Их республиканское собрание, дескать, приняло такое решение. Но вообще-то у нас еще работает временами федеральное законодательство. И по нему объекты федерального значения, такие как гора, районный центр, не говоря уже об областном, переименовываются только постановлением Госдумы. Это, кстати, касается и Волгограда.
— Я посмотрела законодательство, там говорится, что Госдума принимает постановление, основываясь на итогах референдума. То есть все равно жители города должны для начала решить, чего они хотят.
— Хорошо. А теперь давайте подумаем.
Название Царицын — Волгоград — Сталинград кому принадлежит? Только жителям города Волгограда? Или жителям Волгоградской области? Тогда нужен областной референдум. Или жителям Южного федерального округа, центром которого является Волгоград? Или всей Российской Федерации?
— Сталинградская битва — это, конечно, история всей страны.
— Именно. И в 1991 году мы считали несправедливым, что судьбу города на Неве, второго главного города России, решали только жители Питера. Сколько там вообще исконных питерцев? А в Волгограде сколько людей, которые связаны пуповиной с историей края? Результаты чьего референдума должна учитывать в своем решении Государственная дума?
— Если затеять такой общероссийский референдум, это еще более разделит страну.
— Мы вернулись к тому, с чего начали. Если Путин кинул этот пробный камень сознательно, это тем более опасно.
— А почему людей вообще так волнуют переименования подобного рода? Понятно, что жителям Сталинграда жить в городе будет ничем не лучше, чем жителям Волгограда. Цены на рынке не изменятся, рабочих мест не прибавится.
— Я думаю, дискуссии Вятка или Киров, Калининград или Кенигсберг всю страну не сильно взволнуют. Они, кстати, тихо-мирно сегодня идут. Но тема сталинщины и сталинизма — эти страшные страницы нашей истории, которые циничные политики хотят заменить лишь на гордую историю победы страны в Великой Отечественной, — волнует многих. Это опять-таки политика, опрокинутая в географию. Никто при этом не оспаривает роли Сталинградской битвы.
Хотя, напомню, была и Царицынская оборона. Профессор Василий Супрун, топонимист из Волгограда, посчитал во время первой дискуссии в 2012 году, что
Супрун пишет: «Сталинград — это навязанное имя нашему городу на короткий период его истории». Вот и все.
Пафос письма, которое мы, ученые, адресовали Путину два года назад, заключался в том, что во избежание возврата культа личности Сталина, дальнейшего углубления раскола в российском обществе, а также роста протестных настроений нужно либо вернуть городу его историческое название Царицын, либо сохранить нейтральное имя Волгоград. Кстати, топоним Царицын никакого отношения к царям и царицам не имеет, он образован по реке Царице — из тюрского «Сары-су», «желтая вода».
— Сомневаюсь, что многие граждане на референдуме будут так углубляться в историю и географию родного края.
— Именно. Я всегда говорю: если общество согласилось делегировать право восстановления архитектурных памятников профессионалам-реставраторам, то почему оно не может делегировать права экспертизы географических названий в части определения их ценности как памятников истории, географии, языка ученым-топонимистам.
— Русское географическое общество возглавляет Сергей Шойгу, патронирует Владимир Путин. Будете ли вы, профессионалы-топонимисты, сегодня пытаться донести свое мнение по сталинградскому вопросу до людей, принимающих решения?
— Мы готовы заниматься просветительской работой, отвечать на вопросы СМИ, но вступать во взаимоотношения с властями предержащими сегодня я смысла не вижу. Для меня совершенно очевидно, что мы движемся не вперед, а назад. Я все чаще ощущаю себя в 1970 году, когда окончил школу. Тогда вся страна торжественно праздновала столетие со дня рождения Ленина, тогда же появились анекдоты, что фабрика «Новая заря» выпустила «Духи Ильича» и мыло «По местам Ильича». Сегодня этот запах застойных времен вновь разносится в нашем воздухе. Я его, к сожалению, отчетливо ощущаю.
Автор — доктор филологических наук, профессор, руководитель Гильдии лингвистов-экспертов, в 1987 году выступил одним из создателей общественного движения за возвращение исторических географических названий, был в этой деятельности правой рукой академика Дмитрия Лихачева
Беседовала Виктория Волошина
