 |
| Русское Воскресение | Елена Баскакова | 04.03.2005 |
С момента возрождения церковной жизни, начавшейся в конце 20 века, проблема денежного обращения православных религиозных общин стала интересовать многих. Ещё с древних времён практический опыт ведения хозяйственного учёта, применяемого в монастырях, распространялось в мирской жизни.
Для финансистов и бухгалтеров хорошо известно, что система двойной записи в учёте была впервые использована другом Леонардо да Винчи, флорентийским монахом и математиком Лукой Пачолли. Помимо «Трактата о счетах и записях» он известен ещё как автор научного труда «Божественная пропорция», посвящённая математическим свойствам золотого сечения, которое, по мнению учёных, лежит в основе гармонии мироздания.
Судя по увеличению числа приходов, возрождению монастырей и строительству храмов, появлению широкой сети церковных лавок можно предполагать о начавшейся финансовой стабильности религиозных учреждений. Государственная налоговая система по-своему на это отреагировала, отдав на откуп региональным органам власти решение вопроса о налогообложении части имущества церквей.
Россия всегда была сильна монастырями, которые славились своими праведниками, передающими в мир духовный опыт, богословскими трудами, крепким монастырским хозяйством, требующим хорошего опыта в управлении.
Монастырская традиция по своему замыслу призвана сохранить образец общежития (общинного жития), заповеданного нам апостольскими деяниями. «Все же верующие были вместе и имели всё общее: и продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого; и каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога и находясь в любви у всего народа. Господь же ежедневно прилагал спасаемых к церкви» (Деяния, 2: 44−47) Далее, в главе 4, апостольское Деяние повествует, что «не было между ними никого нуждающегося», что «каждому давалось, в чём кто имел нужду» (Деяния, 4:34,35).
Однако исторические факты свидетельствуют о том, что не всегда удавалось сохранить эти правила и даже быть участниками сделок, противоречащих монастырскому уставу. Может быть, и не стоило бы писать об этом, но мы должны знать правду и не повторять ошибок прошлого. Истинно верующих людей, познавших благодатную силу таинств церковных, почитающих русскую святость и знакомых с житийными историями уже ничто не сможет отвратить от церкви, а лишь позволит ещё более утвердится в правоте евангельского слова.
Известный журнал «Вестник банка России» (N18 за 2004 г.) в статье А.В. Бугрова «Ссудные операции русских монастырей в XIV — XVII веках «знакомит с материалом о широком распространении ссудных операций монастырей в древней Руси (приводится в сокращении).
Священное Писание осуждает ростовщичество: «Всякому просящему у тебя давай, и от взявшего твое не требуй назад» (Евангелие от Луки, 6:30). В Правилах св. Апостолов (правило 44) сказано: «епископ, или пресвитер, или диакон, лихвы требующий от должников или да перестанет, или да будет извержен» (Книга правил св. Апостолов, св. Соборов вселенских и поместных и святых отец. Сергиев Посад, 1992)
В русской исторической науке представление о монастырях как «банкирах Древней Руси» сложилось уже в четырнадцатом веке, несмотря на то, что основными кредиторами всегда считались купцы, зажиточные горожане и знать.
Богатая подборка документов содержится в фонде Иосифо-Волоколамского монастыря — одного из крупных русских средневековых монастырей. Фонд Российского государственного архива древних актов также располагает большим количеством документов, свидетельствующих о ссудных операциях русских монастырей, включая Троице-Сергиев монастырь, являвшийся крупнейшим вотчинником средневековой России.
Еще в 1274 г. церковный собор, созванный во Владимире, вынес постановление о тщательной проверке священников и дьяконов, принимающих сан, — не грешны ли они блудом, убийством, насилием, а также ростовщичеством.
Вместе с тем видные представители духовенства осуждали не столько сам факт дачи денег «в рост», сколько грабительские проценты по ссудам. По уставу Владимира Мономаха процент не должен был превышать 50% одолженной суммы. Эта норма сохранялась в XIV — XV веках. Со временем «законный» процент понижался, и в XVII в. обычным «ростом» считался уже «на пять шестой» (то есть 20%). Однако и в XVI в., по свидетельству германского дипломата Сигизмунда Герберштейна, крупные монастыри ссужали под 10%.
В долг давались как деньги, так и натуральные продукты — пшеница, рожь, овес и т. д. В XV — XVI вв. практиковались выплаты деньгами и доходами с имений, а также погашение долга службой у кредитора. Обычно ссуда давалась на срок до одного года, а ее возвращение приурочивалось к какому-либо религиозному празднику.
Займы документально оформлялись с помощью заемной кабалы или ее сокращенного варианта — заемной памяти. Закладная оформляла залог земель, угодий, другой собственности на время погашения долга и процентов по нему, а в служилой кабале фиксировалась отработка долга службой у кредитора.
От XV в. дошли закладные кабалы, оформленные на монастыри (в том числе Троице-Сергиев и Симонов). В одной из них, датированной серединой XV в., говорится, что некто Васюк Нога Есипов занял у старца Геронтия Троице-Сергиева монастыря 2 рубля «с четвертью» и отдал в залог принадлежавшую ему Лукинскую пустошь, «а за рост Геронтию ту пустошь Лукинскую косити». Подобная практика, когда при получении ссуды закладывали землю и оговаривали получение процентов путем эксплуатации угодий, получила широкое распространение.
Кабала составлялась по шаблону. Ее оформлял писец по поручению заемщика с указанием имени, сословия и места жительства. Обязательно указывались срок возврата займа и проценты по нему. Могли оговариваться и другие условия, в частности, оплата заемщиком судебных издержек в случае суда по кабале. Как сказано в одной из кабал (1641 г.), «под которым судом ни будут по сей кабале… сделав суд — давати, и за эти деньги заплатить рост, и судские все сполна». На обороте заемщик «руку приложил», удостоверяя свое согласие с условиями кабалы. При заключении сделки обязательным было наличие свидетелей («послухов») — эта норма известна еще со времен Русской Правды.
В качестве образца составления этого документа приводится кабала 1600 г. из архива Иосифо-Волоколамского монастыря.
Се аз Евдоким Иванов сын Литвинова занял есми у Василья Васильевича Ржевского, у Григорья Ивашкина сына Шаблакина государей серебра три рубля денег московских ходячих августа от 25 числа до того ж дня на год. А за рост мне у государей и у Василья Васильевича служить на его дворе по все дни. А полягут деньги по сроку, и мне у государей, у Василья Васильевича, за рост по тому ж служить во дворе по все дни. А на то послух Безсон Иванов сын Козин.
Кабалу писал Васька Степанов сын июля в 20 день лета 7108 18 году.
У монастырей занимали представители разных категорий населения — от знати до крестьян. Обеспечением взятых ссуд служило их имущество, которое в случае неплатежа пополняло богатства обители. Интересно, что сами деньги (которые в эпоху Средневековья обозначались словом «серебро») именовались в актах либо «дельными», либо «ростовыми», то есть ростовщическими. С помощью «дельного серебра» в феодальные и монастырские хозяйства привлекались рабочие руки. «Дельное» серебро иногда еще называли «летним», так как ссуда погашалась отработкой по «летам» (годам).
К XVI в. монастыри уже владели значительной земельной собственностью. В конце правления Ивана III (в 1503 г.) была предпринята попытка секуляризовать монастырские и церковные земли, однако она не увенчалась успехом. Известно, в частности, что Иван III хотел затребовать в казну для проверки все земельные документы Троице-Сергиева монастыря.
К середине XVI в. ростовщичество монастырей стало таким распространенным явлением, что привело к «оскудению» многих сел и деревень. Ивана Грозного настораживало чрезмерное укрепление монастырей, и он выступал за запрет церковного ростовщичества. Церковный собор вынужден был согласиться с решением правителя, которое в официальном документе мотивируется Священным Писанием. Одна из глав Стоглава 1551 г. наставляла: «отныне по священным правилам святителям и всем монастырям деньги давать по своим селам своим крестьянам без росту и хлеб без насыпу для того, чтобы за ними христиане были, и села бы их были не пусты». Предписывалось составлять книги займов с указанием должников и хранить эти книги в монастырской или святительской казне. По приговору церковно-земского собора 1580 г. митрополиту, епископам и монастырям запрещалось покупать земли или «держать на них закладные грамоты».
В XVII в. монастыри, как и прежде, активно использовали кредит для привлечения в хозяйство рабочих рук. Согласно сохранившимся документам из архива Воскресенского (Новоиерусалимского) монастыря для этого использовалось заключение «найма» или «займа». И в том, и в другом случае простолюдины работали на монастырь за ссуженные или выданные деньги.
Исторические факты свидетельствуют о том, что ростовщические операции в монастырях преследовали разные цели: увеличение и освоение с помощью привлечённого труда своих владений, рациональное использование имеющихся ресурсов, обеспечение их прироста.
Вывод автора публикации, как профессионального специалиста в сфере банковской деятельности, следующий: «Итогом ссудных операций монастырей в XV — XVII вв. стало увеличение их земельных владений, привлечение рабочей силы и освоение приобретенных угодий. Еще со времен В.О. Ключевского стало общепризнанным фактом, что монастыри сыграли значительную роль во внутренней колонизации России. В этой связи на ростовщичество русских монастырей, видимо, следует смотреть не только как на форму стяжательства, но и как на один из инструментов для освоения обширных пространств страны».
Но мы, верующие, должны подумать о другом. Кто знает, может быть, эта деятельность и стала косвенной причиной, по которой Господь попустил разрушение наших монастырей во времена богоборчества. Это заставляет нас извлекать уроки прошлого и с новым усердием возрождать утраченное. Тем не менее, приведённые факты свидетельствуют о знании монахами законов денежного обращения, юридического права, бережном обращении с монастырским имуществом, щепетильном учёте. Таким образом, нельзя сказать, что отечественному священству присущи некоторые национальные черты русского характера, такие как бесхозяйственность, попустительство, надежда на «авось», плохой учёт.
Сейчас мы не имеем достоверных фактов того, что православные церкви совершают сделки по займам под проценты, скорее самим церквям необходимы денежные средства для содержания, реставрации и нового строительства. В период возрождения обителей и церковных приходов, основными источниками их денежного содержания являются средства прихожан и финансовая поддержка крупных предприятий. Здесь нелишне будет вспомнить притчу о бедной вдове, которая внесла лишь две лепты в сокровищницу, а Христос признал их более ценным вкладом, чем вклад богатых, «ибо те от избытка своего положили в дар Богу» (Евангелие от Луки, гл.21:1−4). Я была свидетелем того, как некоторые священники не принимали крупные денежные приношения, настаивали на возмещение расходов за оказанные работы в храме, отказывались от традиционных «продуктовых наборов», смущённо сокрушаясь: «Да у нас в монастыре всё есть». Счастливы те прихожане, у которых общение с духовниками не обременено никакими денежными отношениями.
Монастыри и храмы во все времена были способны оказать нам не только духовную поддержку, часто давая кров и пищу обездоленным людям. Людям, ищущим Бога и тем, кто не нашёл в миру должной опоры.
