 |
| Русский дом | 04.03.2005 |
В XVIII в. Кавказ начинает играть всё более значительную роль во внешнеполитических планах России. C 1733 г. горные общества ингушей пытались вступить в контакт с Москвой. Нуждаясь в защите от нападений соседних народов, ингуши неоднократно просили принять их под протекцию Его Императорского Величества. О том, что эти просьбы — не позднейшая «русофильская пропаганда», свидетельствуют архивные данные.
В условиях начавшейся русско-турецкой войны Северному Кавказу отводилось особое место как важному военно-стратегическому району. Поэтому, когда в 1770 г. в Кизляр прибыло ингушское посольство в составе 24 старшин, русское правительство наконец удовлетворило просьбу ингушского народа.
Церемония принятия присяги на верность России происходила 4−6 марта 1770 г. вблизи аула Ангушт на обширной поляне с символическим названием «Барт босе» («Склон согласия»).
С тех пор прошло без малого два с половиной века. Ингушетия по-прежнему с Россией, хотя в последнее время силы, ставящие своей задачей разбить этот долгосрочный, по-настоящему стратегический союз, заметно активизировались. Уже как минимум год центр дестабилизации обстановки на Кавказе переместился из Чечни в соседние Ингушетию и Дагестан. У всех на памяти страшные события 22 июня 2004 г., когда столица Ингушетии Назрань и посёлок Карабулак на целую ночь оказались захвачены боевиками. Погибло около ста человек, главным образом сотрудники милиции и прокуратуры. «Теракты в Ингушетии и в Беслане — это звенья одной цепи, — полагает Мухарбек Аушев, депутат Государственной Думы от Ингушетии. — Их питает один источник — Чечня». Каждый шаг федеральной власти должен быть трижды продуманным, чтобы события не начали развиваться по неуправляемому сценарию. «Сегодня активная масса ингушской молодёжи относится к событиям в Чечне нейтрально, склоняясь, скорее, к поддержке позиции Российского государства. До прихода к власти Мурата Зязикова ситуация была другая», — поясняет М. Аушев.
В последнее время в Ингушетию стали возвращаться русские, строятся православные храмы. Но в то же время для республики актуальна проблема исламского фундаментализма. «После развала Советского Союза, — комментирует Мухарбек Аушев, — много молодёжи отправилось в арабские страны для получения исламского образования. Определённую её часть очень сильно обработали в антирусском и антихристианском ключе. Террористические действия происходят в основном на этой базе. Ни одно традиционное духовное управление не владеет ситуацией в должной мере. Ортодоксальные религиозные течения, или ваххабиты, имеют серьёзную финансовую подпитку из арабских стран. У традиционного ислама положение иное. Государственная политика в этой сфере отсутствует. Самое страшное ваххабитские структуры начали конспирироваться. Пока это вызывает сильное отторжение в народе. Но представьте, если по всему исламскому поясу от моря до моря одновременно встанут вооружённые группы по 500−600 человек и произойдёт серия терактов? И центр здесь не успевает, не дорабатывает…»
России на Северном Кавказе осталось очень мало. Полномочный представитель президента в Южном федеральном округе Дмитрий Козак вот уже четыре месяца исполняет неблагодарную роль «разруливающего» ситуации, балансирующие на грани полномасштабного гражданского противостояния. Непрекращающиеся теракты в Чечне, сложнейшая обстановка в Ингушетии и Дагестане, убийство семерых молодых людей в Карачаево-Черкесии и захват их родственниками правительственного здания в столице республики, нападение на региональное представительство федерального агентства по контролю за наркотиками в Кабардино-Балкарии и операция по захвату совершивших его боевиков ваххабитского джамаата «Ярмук» (все были убиты)… Конца-края этому не видно.
«Россия должна думать уже не о Чечне, а о Кавказе в целом, — считает Мухарбек Аушев. — Чечня — это очаг, из которого зараза расползлась по всему Северному Кавказу, а государственной политики в этой области по-прежнему нет. За весь последний период никто не подходил к этой проблеме стратегически».
Остаётся лишь надеяться на то, что в Кремле наконец осознают всю тяжесть положения, в которое загнала себя Россия на Кавказе. «Наши предки не только рассудком, а и всем сердцем поняли историческую важность акта, связавшего их с русским народом на вечные времена, — пишет современный ингушский исследователь. — Мы в неоплатном долгу перед ними».
Очень важно, чтобы новые поколения ингушей не разочаровались в этом выборе предков.
