 |
| Вера-Эском | Михаил Сизов | 02.03.2005 |
Надо сказать, окна нашей редакции и окна упомянутой выше бывшей партийной газеты выходят на одну и ту же улицу — ул. Карла Маркса, смотрят на один и тот же дом напротив. Если бы не случай, я бы ни за что не догадался, что в этом доме, буквально в нескольких шагах от нас, живет человек, чья слезинка — а я видел слезы этой женщины, и они меня потрясли — одна лишь слезинка дает смысл всей полугодовой поездке св. мощей по России.
Так получилось, что в гости к Надежде Аполлоновне Чермных я напросился в тот самый день, когда ковчег со святыней прибыл в Москву, откуда уже возвращался в Иерусалим. Надежда Аполлоновна усадила меня за стол, развернула огромный рулон с вычерченным родословным древом (сколько имен, глаза разбегаются!), положила рядом книгу «Уездные столицы» с красивой птицей Феникс на обложке.
— В этом сборнике есть раздел об Алапаевске, называется он «Бунташный город», — объясняет хозяйка. — Из него и узнала я, что мой род имеет отношение к убийству Великой княгини Елизаветы Федоровны.
— А почему «бунташный»? — листаю я книгу.
— А потому, что с самого первого дня здесь возникали бунты. Уже само основание Алапаевска в 1640 году было «крамолой» против царя, поскольку сопровождалось незаконным переселением крестьян на «льготу». Своевольничал некто Бужанинов, боярский сын, и когда верхотурский воевода сделал ему замечание, тот в ответ «шибко бранил его всякою лаею». В 1704 году здесь устроили железоделательный завод, один из первых на Урале, и уже в 1718 году мастеровые, недовольные задержкой зарплаты, сожгли заводскую контору. Смотрим дальше. 1738-й, 1740-й годы — волнения мастеровых и приписных крестьян. 1757−63-е годы — крупные волнения. 1821 год — впервые в России произошли волнения женщин, они работали на Алапаевском заводе. 1905 год — забастовка, создан один из первых в России совет рабочих депутатов. 1917 год — создан городской совет рабочих и крестьянских депутатов. 18-й год — завод национализирован, создана городская ЧК и сформированы многочисленные красногвардейские отряды для охраны завода. Понимаете? Советская власть здесь была крепка как нигде, наверное, поэтому сюда Великую княгиню и других Романовых из Екатеринбурга и перевезли. А кто этим занимался… Впрочем, начну с начала.
По специальности я не историк, а биолог, кандидат наук, работаю в институте физиологии Коми научного центра. В последнее время занималась этнографической оценкой здоровья коми-ижемцев, проблемами их рождаемости, написала об этом книгу. И вот когда я сидела над церковными клировыми ведомостями и вычерчивала родословное древо северных долгожителей Чупровых, то подумала: а почему бы не составить свою собственную родословную?
О своих родственниках я ничего не знала и всю жизнь думала, что осталась одна на белом свете. Родилась я в Красноярске, но вскоре мама привезла меня к себе на родину в Алапаевск, к своему отцу. В 1942 году, когда мне исполнилось только четыре, она умерла. Осталась я с дедушкой Григорием Александровичем Булычевым. Но и он умер спустя год. Так что оказалась я с неродной бабушкой и ничего с тех пор о кровных родственниках не слышала.
Итак, взялась я искать свои корни. Начала с дедушки Григория Александровича. В Ленинской библиотеке в отделе редких книг нашла его книгу, выпущенную в 1903 году в Санкт-Петербурге и подписанную псевдонимом Лесовик. Это удивительно добрая книга, в рассказах «Лень», «Пасынок» и других он описывает жизнь с таким состраданием к людям! Дедушка был зубным врачом и весьма образованным человеком. В 28-м году в Алапаевске он открыл первый краеведческий музей, посадил парк около нынешнего Дворца металлургов, оставил о себе добрую память.
Нашла я автобиографический очерк дедушки. В нем удивила такая запись: в 1918 году Григорий Александрович был арестован белыми и получил 50 плетей «за содействие большевистской власти». Но какое «содействие» мог оказать мой дед? Его и в Алапаевске-то почти не было. В 1903 году он уехал в Москву учиться на врача, потом вернулся в Алапаевск, чуть-чуть попрактиковал, и его заметил управляющий алапаевским заводом — направил в Петербург собирать архивы по истории завода. В Алапаевск дедушка вернулся только в 1918 году перед самым приходом белых. Когда же он успел проявить поддержку соввласти? И тут появилось у меня подозрение, что пострадал он не за себя, а за кого-то другого.
Между тем я продолжала поиски. Устанавливаю дату рождения дедушки, в Екатеринбурге обратилась к церковным книгам алапаевской Алексеевской церкви. И тут обнаружила такое количество Булычевых, что просто растерялась… А я-то думала, что одна на свете! Оказывается, у прадедушки были братья, от которых в разные стороны ведут веточки, а от них ответвляются еще веточки.
После этого поехала я в Алапаевск, зашла на кладбище к маме и дедушке. И случилось чудо — так я это восприняла. Иду по аллее и почему-то останавливаюсь перед каким-то мраморным надгробием, наполовину заваленным землей, заросшим травой и кустарником. Наверное, привлекло внимание то, что у надгробия была сброшена крышка. Подошла, заглянула внутрь, а там лежит лопата. Как-то автоматически беру лопату, начинаю очищать надгробие от земли — и на боковой поверхности вижу: «Булычев Александр Иванович». Указаны дни рождения и смерти. Прадед! Продолжаю очищать, нахожу крышку с крестом. Тяжелая. Иду в кладбищенскую церковь, прошу помочь поднять крышку на надгробие. Священник проникся: «Конечно, конечно, поможем». Так я познакомилась с алапаевским батюшкой.
Из Алапаевска поехала обратно в Екатеринбург, и там произошла еще одна встреча. В местном родословном обществе посоветовали мне обратиться к историкам Любови Архиповой и Олегу Белоусову, авторам сборника «Уездные столицы». В главе «Бунташный город» они подробно описали историю Алапаевска, в том числе то, как была замучена здесь Великая княгиня Елизавета Федоровна вместе с другими членами Дома Романовых.
Несколько слов скажу об этом — что особенно тронуло. Как рассказали мне авторы, Елизавета Федоровна прежде очень хотела посетить Алапаевск. В 1914 году она паломничала по святым местам Урала, была в Белогорском монастыре, в Верхотурье. В том же году исполнялось 250 лет со дня явления иконы Божьей Матери «Скоропослушница», один из списков которой находился в Бобровском монастыре близ Алапаевска. Эта женская обитель носила имя св. Алексия и была названа так в честь небесного покровителя племянника Елизаветы — цесаревича Алексея. Все местные жители готовились к встрече с «любимой Матушкой». Позже, через четыре года после казни мученицы, в ее вещах было найдено полотенце с такой вышивкой: «Матушка Великая Княгиня Елизавета Феодоровна, не откажись принять по старинному русскому обычаю хлеб-соль от верных слуг Царя и Отечества крестьян Нейво-Алапаевской волости Верхотурского уезда». Но матушка не успела приехать сюда — как раз объявили мобилизацию, началась война с Германией. И вот спустя четыре года она все же здесь, но уже под конвоем чекистов… Нельзя читать без слез, как втайне их везли, как заключили в здание Напольной школы, а горожане пытались хотя бы краешком глаза увидеть матушку.
И еще меня поразила одна фраза в книге: «Романовых привезли в Алапаевск 20 мая 1918 года. Спецпоезд сопровождал отряд красногвардейцев во главе с комиссаром Е. Булычевым, екатеринбургским чекистом, уроженцем Алапаевска».
Господи, неужели!.. И тут все соединилось, я поняла, за что пострадал мой дед. Достаю роспись своей родословной, ищу, кто же из родственников причастен к злодейству. Действительно… Вот на древе мой дедушка, а вот веточка идет влево — там Евгений Васильевич Булычев, его двоюродный брат.
— Вы знаете, мы тоже подумали, что он ваш родственник, — сказала мне Любовь Архипова. — Но не стали вам это говорить, чтобы не огорчать.
Вот такое горькое открытие поджидало меня, стоило копнуть родословие. Но когда я вернулась в Екатеринбург и снова пошла в архив, то обнаружила, что этот Е. Булычев умер в 1917 году, кажется, от тифа. Значит, все-таки не он? Позвонила своему школьному приятелю, который еще в детстве интересовался историей края и даже имеет домашний музей. Объяснила ему, говорю:
— Получается, этот Е. Булычев совсем другой человек?
— Конечно, другой! — отвечает. — У меня есть копии мандатов на сопровождение арестованных Романовых. Там указан не Евгений, а Борис Евгеньевич.
Еду к нему домой, он показывает мандат. Действительно, некоему комиссару Борису Булычеву Екатеринбургская ЧК поручает:
«13 мая 1918 г. препровождается Вам для исполнения постановление о высылке б. Великих Князей из г. Екатеринбурга, которое просим объявить им под расписку и немедленно принять меры к получению вагона для отправки в Алапаевск. Подл. подп.: Председатель Областного Совета Белобородов». Приписка: «За исполучением ответа из Москвы — постановление привести в исполнение в течении 24 часов».
Позже авторы книги исправились и в недавно вышедшей брошюре «Романовы. Алапаевск. 1918» указали просто фамилию комиссара, без имени.
Так я выяснила, что комиссаром был не двоюродный брат, а племянник дедушки — Борис Евгеньевич Булычев. Когда белые вошли в Алапаевск, они сразу начали проводить тщательное расследование, кто принимал участие в казни семьи Романовых. Следователем Соколовым было составлено несколько томов дела, и он, конечно, знал во всех подробностях, кто возглавлял конвой. Комиссара Булычева белые в Алапаевске не застали, но там жил его родственник, мой дедушка.
У поклонного Креста, на краю жерла шахты
50 плетей — это не школьные розги… Говорят, что сын за отца не отвечает. Но отец за сына… Видимо, военно-полевой суд посчитал, что старшее поколение несет вину за злодейство своих сыновей и племянников.
Посетила я место гибели преподобномученицы Елисаветы. Поклонилась поминальному Кресту около шахты, куда сбрасывали Романовых. Рядом в нескольких метрах устроен монастырь во имя Новомучеников Российских. Зашла и туда, спросила у настоятеля о. Моисея, можно ли через 60 лет спустя после смерти отпеть моего деда. В 43-м его ведь похоронили просто так, без отпева. Батюшка спросил, кто мой дед. Я все ему рассказала, не утаивая. «Отпеть нужно обязательно», — сказал иеромонах. И при одних свечах (электричества почему-то не было в храме, а за окнами стояла уже ночь) совершил отпевание по полному монастырскому чину.
Стало мне после этого легче… В Алапаевске зашла и в Напольную школу (на фото справа), где перед казнью содержали Романовых. В классе, ставшем последним местом земного пребывания Елизаветы и Варвары, сейчас устроена мемориальная комната. Теперь здесь музей.
Прежде никогда не доводилось мне сюда заходить. В детстве я училась в другой школе, которая стояла на той же стороне улицы Ленина, что и Напольная школа. И прекрасно помню, какой страх навевало это здание. Не знаю почему, но мы, дети, когда шли после занятий домой, переходили на другую сторону улицы, едва завидев это одноэтажное красное здание. Потом, пройдя мимо, снова возвращались на нашу сторону улицы. Это было что-то иррациональное. Кстати, в 2003 году, когда открывалась мемориальная комната, площадь возле Напольной школы все еще носила название, какое было в пору моего детства, — пл. Народной мести.
В последний раз я была в Алапаевске в октябре прошлого года. Вдруг узнаю, что туда везут мощи Елизаветы Федоровны. Встретили их так, как, наверное, встречали бы саму матушку в 1914 году, приедь она тогда. Но все это потом мне рассказали, поскольку своими глазами не видела — утром я уехала, а мощи прибыли в полдень. Приезжаю в Екатеринбург, занимаюсь своими делами — и мощи вслед за мной приезжают! У храма столько народа, и нет времени в очереди стоять — билет уже на руках, нужно дальше ехать. И вот еду я домой в Сыктывкар и думаю: что же я не использовала свой шанс, не попросила прощения у Елизаветы Федоровны за наш род? В книжке я читала, что святая простила даже террориста Каляева, убийцу мужа, сама даже пришла к нему в тюремную камеру… Она, мученица Елисавета, — очень сострадательная. А я пожалела билет сдать, поленилась очередь отстоять… Так мне стало больно на душе.
Приезжаю в Сыктывкар. И спустя время сообщают: преподобномученица едет к нам. Причем, как говорят, посещение это не запланированное, решение ехать в Сыктывкар принято было в последний момент. И будут здесь целых три дня — сначала в Стефановском соборе, затем в Свято-Вознесенском храме, доступ круглосуточный.
Конечно, я пришла. Попросила прощения за Бориса…
Трудно это рассказывать… Единственное, что меня успокаивает: он не принимал участия в самой казни. Он только привез их в Алапаевск. Хотя… вы понимаете… Да и прожил он, кстати, недолго: родился в 1899-м, а умер в Саратове от брюшного тифа в 1919-м. Прости ему, Господи. А Елизавета Федоровна, наверное, уже простила.
Этим, пожалуй, и можно завершить рассказ Надежды Аполлоновны. Но будет справедливо упомянуть вот еще о чем.
— Я продолжаю поиск, — рассказывает Н.А.Чермных, — выясняю, откуда мои предки приехали на Урал, в Алапаевск. Подсказали мне, что в Кирове много Булычевых. Поехала туда, зашла в дом Тихона Булычева, посмотрела документы: да, здесь был большой купеческий род, носивший эту фамилию. Но предки-то мои были приписными крестьянами. А потом в Архангельске я узнала, что Афанасий Васильевич Булычев (тот, что основал на земле Коми Кылтовский монастырь и похоронен на Соловках) происходил не из купеческого рода, а из крестьян вятского города Орлова. Стала интересоваться орловской ветвью Булычевых, и оказалось, что провиант для алапаевского железоделательного завода доставлялся именно оттуда. Скорее всего, с продовольственными обозами мои предки и попали в Алапаевск. Так что же, я в родстве со знаменитым Афанасием Булычевым?
Много прочитала я про Афанасия Васильевича, как он строил богадельни, как сочувствовал людям, и будто вживую его увидела — в образе своего дедушки Григория Александровича. Тот был таким же сострадательным человеком, жизнь свою отдавал людям. И я решила: во что бы то ни стало напишу его родословную. Пусть о фамилии Булычев судят по этому святому человеку, а не по комиссару ЧК.
