Ренненкампф на молитве

От редакции

Сегодня день памяти верного слуги Государя-Императора Николая II, генерала от кавалерии Павла Ренненкампфа. Это был один из самых способных русских полководцев, победитель китайцев, японцев и германцев.

В этом году к 100-летию Великой Войны в серии «Белые воины» при поддержке Российского военно-исторического общества выйдет девятая книга — «Генералы Великой войны», которая расскажет о генералах Ренненкампфе, Гурко, Каледине и Духонине.

Предлагаем читателям отрывок из готовящейся к изданию книги, который свидетельствует о том, что генерал Ренненкампф был искренне верующим христианином, который незадолго до своей мученической кончины принял православие. Его супруга Вера Николаевна Эдлер фон Ренненкампф писала: «Генерал был очень религиозным человеком. Как дитя, он никогда не ложился спать, не помолясь Богу, и научил меня молиться..».

Как справедливо писал о нём историк С. Андоленко: «В военной истории он оставил память как победитель немцев под Гумбиненом и как один из самых талантливых генералов последнего царствования, запечатлевший мученической кончиной свою верность тем идеалам, которым он служил всю жизнь».

Приводим ниже воспоминания его супруги — «Ренненкампф на молитве», которые были опубликованы во Франции в журнале «Верность» 1939 г., № 1−3, стр. 14−15, и которые вошли в книгу серии «Белые воины».

---

Вера Николаевна Ренненкампф, вдова генерала Ренненкампфа, командовавшего I-й Русской армией в Первой мировой войне, опять прислала нам дружески её воспоминания о своём покойном муже, каковые мы с радостью помещаем ниже, во славу Господа, как подлинное свидетельство о силе веры, молитвы и охраны Божией. Мы очень благодарны автору этих прекрасных, живых, интересных и поучительных строк. Вера Николаевна писала для «Верности» и раньше, дав читателям нашего журнала захватывающее свидетельство об её личном глубоком духовном переживании в результате соприкосновения с Евангелием, а также предоставив нам для опубликования впервые важные исторические данные из жизни её покойного мужа. В материалах Веры Николаевны много духовного назидания и исключительных сведений.

Редакция «Верности»

Будучи ещё совсем молодой, я начала искать Бога. Передо мной стоял вопрос о цели жизни. Всё думала — для чего мы живём? Я не могла мириться с тем, что со смертью нашей кончается всё, как думало большинство окружавших меня людей.

Часто я слышала в душе моей голос, не позволявший нарушать Заповедей Божиих или не допускавший меня пройти равнодушно мимо страждущих без того, чтобы не протянуть им руку помощи.

Но у меня не было побуждения молиться. Я не умела молиться. Когда я вышла замуж за генерала П.К. Ренненкампфа, человека очень верующего, который всегда молился и за всё благодарил Бога, он стал указывать мне на то, что молиться — необходимо, и мы всегда молились вместе перед отходом ко сну. Утром же генерал вставал очень рано и молился сам. Я просыпалась позже.

Муж мой, генерал, был лютеранином; но он уважал все вероисповедания. Следил он также за тем, чтобы подчинённые ему солдаты исполняли требования их церкви и посещали богослужения.

Когда генерал был командиром Ахтырского полка, он несколько раз жертвовал на облачения для священников; а при выходе из полка подарил в ту же православную церковь подсвечник в 36 свечей.

Как-то я купила кое-что из серебра для сервировки нашего стола. Муж мой удивил меня вопросом — поблагодарила ли я Господа за то, что у меня всё это есть, и Он ещё даёт мне возможность приобретать то, что недоступно другим людям. Я была поражена утверждениями генерала, что Господь ведает даже такими мелочами в нашей жизни, так как я представляла себе Бога далёким от нас и недоступным.

Генерал бывал по долгу своей службы в Виленском соборе в качестве командира 3-го корпуса и позже, как командующий Виленским военным округом, он, хотя и лютеранин, простаивал длинную православную службу, воздерживаясь от малейшего движения. Все удивлялись его выдержке. Многие приходили в церковь специально посмотреть, как генерал «выстаивал» службу. Он старался стоять в церкви так, как подобает благоговейно предстать во фронт пред Самим Господом Богом.

Когда генерал уходил на войну с Германией, он был приглашён в несколько церквей для молитвы о благополучии России и её армии. Молился он об этом в православном соборе, в лютеранской церкви и посетил даже синагогу, где евреи совершили торжественное моление с чудным пением. Тогда евреи поднесли генералу священный свиток, а мне — цветы. Уходя на войну, генерал просил помощи Божией в деле, порученном ему Государем Императором. Так же муж мой молился и в трудные времена войны.

Когда генерал вышел в отставку, то, по особому обету, он перешёл в православие. На мой вопрос, почему он <это> сделал теперь, а не раньше, он сказал мне, что в отставке — он свободный человек; а если бы он принял православие, когда находился на действительной военной службе, люди могли бы посчитать, что он выслуживается в православном государстве и ищет себе преимуществ, особенно в то время, когда военно-патриотические настроения в России восставали против всего, что было хотя бы в некоторой степени связано с Германией.

До самой своей мученической смерти (генерал был зверски убит большевиками, и об этом впервые было трогательно и подробно рассказано в печати генеральшей Ренненкампф в «Верности», соответствующий выпуск каковой можно выписать от конторы этого журнала за 30 американских центов, уплачиваемых вперёд) генерал Ренненкампф оставался верен Господу, которому он молился, как Богу живому, прославляя Всевышнего за всё хорошее и даже за горькие переживания. Не был генерал злопамятным и мстительным. Врагов у него было немало, но он не платил им злом. По свидетельству очевидцев, генерал стойко перенёс все пытки перед страшным расстрелом его большевиками, был погружён весь в молитву. Ожидая смерти от большевиков, генерал просил меня не мстить им.

Однажды, в час редкого досуга, генерал рассказал мне об одном удивительном случае в его жизни, как доказательство того, что Господь может сделать по молитве уповающих на Него, как спасает Бог прибегающих к Нему.

В Китайскую кампанию 1900−1901 гr. небольшой отряд генерала Ренненкампфа шёл к занятому хунхузами городу Момпашан, чтобы взять его. Но это оказалось невозможным, так как крепостные бойницы наносили большой урон маленькому отряду в 245 человек. Никак нельзя было выбить ворота города; это требовало много сил, и не хватало людей для прикрытия. Кроме того, хунхузы зашли в тыл отряду; пришлось русским отступить в ложбину, покрытую редким лесом. Нашли глубокий овраг, в который и укрылись все. В глубину оврага выстрелы неприятеля не доходили. Но скаты обстреливались легко. У русских уже чувствовался недостаток патронов, и они стреляли лишь залпами по смельчакам из банды хунхузов, человек по пятьдесят, которые подходили близко к нашим.

Так русские просидели до наступления темноты. Деваться было некуда. Множество хунхузов виднелось на окружающих высотах. Нечего было и думать о том, чтобы отрезанному русскому отряду идти на соединение с главными русскими силами. Надо было думать об отступлении по тому самому пути, по которому пришли. Разведка донесла, что русский отряд окружён со всех сторон врагами. Русским нужно было пробиваться через толщу врагов.

Тогда зажгли маленькие костры на дне оврага и стали завешивать их шинелями, чтобы враг не увидел огня. Солдаты кипятили грязный снег, чтобы горячей водой отогревать окоченевших раненых. Начал генерал Ренненкампф молиться со своими людьми от всей души, в сознании, что наступают последние часы в их жизни. После выяснилось — хунхузы уже торжествовали в предвидении, что русский генерал — «тигр», как они его называли, не уйдёт теперь от смерти.

Так как оставалась только одна дорога, по которой русские могли уйти, то там хунхузы и поджидали своих жертв. Но услышал Господь молитвы обречённых русских и послал им дивное избавление от зверских рук хунхузов.

Приходит солдат-переводчик и рапортует генералу, что какой-то старый монах-китаец замечен был на склоне оврага. Этого китайца арестовали. Он был без оружия и просил допустить его для беседы с «ламаз-дзянь-дзюнь», как называли генерала («генерал-тигр»).

Когда китаец предстал перед генералом, то выяснилось, что это действительно был монах. Это был старенький человек в ветхой широкой монашеской одежде. На вопрос генерала о цели прихода монаха, последний сказал: «Я старый монах, служу великому Фо, много читал и знаю гораздо больше, чем главарь хунхузов Хань-Аэн-Азюй. Хунхузы уже радуются, что убьют вас всех завтра на рассвете; но я знаю, что много придёт ваших и поразят китайцев. Я китаец, но монах. Мой великий Фо запретил кровопролитие. Я, служитель моего Фо, должен предотвратить сражение. Пришёл я для того, чтоб провести вас всех через ущелье, мало кому известное. Там будет узкая дорожка, по которой почти никто не ходит. В темноте вы уйдёте все. Там стоит только один часовой хунхузов. Он не будет вам препятствием».

У генерала не было выбора. Всё равно погибать — так или иначе! Подумали русские и, положившись на Бога, решили поверить монаху. Монах ведь был в их руках, и вид его вызывал к себе доверие. Счастье заключалось в том, что русские поверили этому монаху, и это доверие к неизвестному китайцу было — от Бога. Русские, таким путём, спаслись — все до одного! Сборы в путь были торопливые. Оборвали солдаты полы своих шинелей и обмотали ими копыта лошадей, чтоб лошади бесшумно шли по обледеневшей земле. Хунхузы не должны были слышать ни малейшего звука, а ведь в морозном воздухе всё гулко отдаётся. Собрали раненых, двадцать человек, на двуколки, а некоторых посадили на коней. Все тихо двинулись. Впереди шёл монах-китаец, указывая путь, а с ним был генерал. Показалось ущелье. На снегу спал сидевший на корточках часовой. Русские прошли ущелье благополучно. К счастью, ни одна лошадь не заржала.

Выйдя на безопасное место, русские перекрестились и вздохнули: свободно. Монах же поклонился и так <же> таинственно исчез, как загадочно появился.

Большие силы хунхузов, напрасно поджидавшие русский отряд у единственной дороги, были в невероятном удивлении — куда девались русские! Будто сквозь землю провалились! То Бог спас их, потому что Ему усердно молились в своей опасности смертельной.