Мировой гегемон и Россия

24 февраля в Братиславе состоится встреча российского и американского президента. Многие считают, что эта встреча не сулит России ничего хорошего. Почему?

Ровно сто лет назад, в 1905 г., президент Теодор Рузвельт положил руку на Библию. Перед глазами — мировой горизонт, а тревожной точкой на нём — теперь уже реалистические посягательства победоносной Японии на бескрайнюю Сибирь. Рузвельт уже тогда думал о портсмутском посредничестве. Через сто лет, в январе 2005 г., на Библию перед Капитолием возложил руку президент Джордж Буш. Не только Ирак был у него на сердце. Только что русские подписали соглашение о приезде в Сибирь полумиллиона китайцев. Ничего не боится американский президент, кроме объединённой Евразии.

А как иначе? Божья милость на нашей планете обнаружила свои грани. Через ничтожные 11 лет в мире полностью истощатся залежи цинка. Через 14 лет стопроцентно иссякнут геологические запасы меди. Максимум на два поколения хватит ископаемой нефти, на три — всего угля на планете. Но ещё более драматически станет ощутимым окончание запасов пресной воды — долины айсбергов показали свой предел. При этом население Земли к середине века достигнет 10 миллиардов человек.

Единственной «полупустой» комнатой на всех некогда обширных материках останется Сибирь со всем тем неведомым, что прячется под вечной мерзлотой. Кто прикоснётся к последним запасам Земли? На Сахалине уже бурят шельф англичане; китайцы и японцы спорят из-за направления российского нефтепровода. Речь идёт не о некой роскоши, а о выживании и развитии целых провинций и отраслей промышленности. В нефтяном сибирском «вспрыске» нуждаются и остановившая в 1990 г. свой безумный индустриальный бег Япония, и продолжающий своё неостановимое движение вперёд Китай.

Но более всего в скудеющих богатствах Земли нуждаются Соединённые Штаты, на которые, при населении менее 5 процентов земного шара, приходится более 40 процентов всех ископаемых богатств планеты. Глядя на всё более увеличивающиеся автомобили Детройта, трудно представить себе переход мирового гиганта к скромному запасливому бытию. А раз так, то в ближайшие годы начнётся утроенная по жёсткости битва на конечные ресурсы Земли — мы на склоне этих богатств, и уже наше поколение увидит эту битву: США морально не готовы пойти на резкое понижение своего жизненного уровня.

Оканчивается эпоха «жирных коров», начатая в середине XIX века с «домиллиардным» населением и первыми нефтяными «качалками». Один век продлится это расточительное безумие, прежде чем 10 миллиардов землян останутся у разбитого корыта их некогда обильного общего космического корабля. Вот тогда-то американские президенты всерьёз задумаются над последней кладовой мира, и будет это не прихотью, а условием привычного национального существования.

Мы на пороге этой эры, и произносящий клятву американский президент чаще всего произносит слово «свобода». Ей тоже меньше сотни лет — американские женщины начали голосовать только в 1920 году. В том же году американские нефтяные компании проявили первый зрелый интерес к чёрной жидкости Персидского залива. В 1950 г. их более всего будет волновать уран Бельгийского Конго, поколением позже — медь Чили, а еще поколение спустя — кремниевые долины, база информационной революции. Достоверная информация говорит «стоп», опустели земные кладовые. И мы будем свидетелями того, какая битва развернётся на дне залежей органических ископаемых, она начнётся в ближайшие годы.

Америка и Россия, как видится, могли бы найти общий язык на достаточно простом основании: Россия — величайшая кладовая мира, а Америка более всего нуждается в ископаемых богатствах. Но компромисс мог быть найден лишь при одном условии: взаимное уважение и учёт взаимных интересов.

Вот это-то, увы, и оказывается самым сложным. Американская внешнеполитическая культура с лёгкостью позволяет объявить очередную «доктрину Монро» (о том, что США берут на себя опеку над данным регионом). Но эта же культура словно отвергает всякую взаимность. Мемуары недавнего американского «опекуна» России — Строуба Тэлботта с предельной ясностью характеризуют эту американскую особенность.

Что ж, мы все платим за последствия наших поступков. Пусть знают радетели американских интересов: благодаря стараниям хладнокровных новых друзей России в огромной стране начала исчезать та бесценная материя, которая называется любовью и уважением к Западу.

И когда Клинтон с великой серьёзностью, разделяемой в данном случае и мемуаристом, говорит Ельцину: «У тебя внутри огонь настоящего демократа и настоящего реформатора… России повезло, что ты был у неё», то возникает неловкое чувство, что это уже слишком. Наверное, и далёкий от рефлексивности Ельцин, видимо, внутренне сжался от подобных «преувеличений». При этом Тэлботт признаёт, что в Москве ему постоянно говорили те, кого инстинкт суицида не поглотил полностью: «Вы только подливаете нам яд и при этом говорите, что нам этот яд полезен». В Вашингтоне много переживали относительно создания российского сектора с целью спасти тысячи сербов в Косово от головорезов Тачи.

Нет сомнений, что практически непредсказуемое будущее способно преподнести Вашингтону сюрпризы. Стоит ли так ослаблять Россию? Верный ли это путь для имперского гегемона в мире, где не сказали ещё своего исторического слова такие гиганты, как Китай? Не обернётся ли ликование по поводу бесконечного ослабления России очередной «иронией истории»? В быстроменяющемся мире будущего Россия ещё очень может пригодиться Америке, осознаёт она это или не осознаёт. И маниакальное ломание ей хребта может при определённом повороте событий оказаться весьма близорукой политикой.

Но самонадеянное вмешательство в дела других стран редко даёт позитивные результаты. Ставить на сикофантов, всегда знающих, какая риторика ласкает слух «дяде Сэму», и игнорировать живые силы (равно как и интересы другой страны) в конечном счёте контрпродуктивно. Во-вторых, если Соединённые Штаты решили взять на себя глобальную ответственность, то они обязаны не просто подбирать всё то, что плохо лежит, а сформировать стратегическое видение, где крупнейшие державы современности могли бы найти достойное место, а не оказываться в положении презираемых сателлитов. На презентации мемуаров лучшего американского знатока России Тэлботта спросили: вы много пишете о том, чего добились Соединённые Штаты в России. А что получила сама Россия? Совпадают ли её интересы с американскими, или Вашингтон действовал в ущерб Москве? Не велика ли цена, не вспомнит ли страна с такой историей, как российская, всё то, что с улыбкой делал с ней заокеанский колосс, нимало не заботясь о производимом впечатлении?

А вот как, по Тэлботту, должен выглядеть идеальный русский партнёр. «Когда по обе стороны стола переговоров сидело много людей, он (Ельцин) играл роль решительного, даже не допускающего возражений лидера, который знает, чего он хочет, и настаивает на том, чтобы это получить; в ходе частных бесед он становился из напористо самоуверенного внимательным и восприимчивым, уступая обольщению и уговорам Клинтона; затем на завершающей пресс-конференции он из кожи вон лез, чтобы теми способами, которые сам придумал, излучать уверенность в себе и маскировать, насколько податливым он был за закрытыми дверями». Нам всем должно быть стыдно от этих строк. И тем американцам, которых в детстве учили достоинству, тоже.

Нераспространение оружия массового поражения и совместное пользование благами Земли — вот два основания, на которых Москва и Вашингтон могут построить взаимоприемлемые отношения. Игра же в одни ворота приведёт лишь к уходу одной из команд. И обернуться это может весьма неожиданно для триумфатора. Не первый случай в истории.