 |
| Пресс-служба Саратовской епархии | Священник Александр Мурылев | 16.02.2005 |
«Путешествия Гулливера» — великая сатира Свифта — как раз заканчиваются пустотой, небытием. Гулливер, моряк из Йорка, попадает то к лилипутам, то к великанам, и оказывается то мал, то велик. Он словно игрушка обстоятельств, делающих его большим или маленьким сравнительно с ситуацией. Добр или зол, плох или хорош — всего этого, согласно Свифту, не существует, ибо любые качества и свойства человека относительны.
Наконец, Гулливер оказывается в стране разумных лошадей, которым сильно досаждают йеху — человекообразные и звероподобные существа. Наблюдательность и литературный дар Свифта сделали эту его карикатуру чрезвычайно убедительной. А «удачные» опыты 20 столетия по обращению человека в зверя обеспечили популярность «Путешествиям Гулливера» спустя три века после его написания.
Забавный и легкий роман Свифта заканчивается горькой иронией. По возвращении домой, в Англию, Гулливер остаток дней живет в конюшне. Люди ему стали отвратительны. Он видит в них йеху — и ничего более.
Свифт был священником. Удивительно, что в его воззрениях на человека совершенно не осталось места для христианства.
Удивительно, но — объяснимо. По идее, писатель пользуется литературным приемом, но бывает и наоборот: прием увлекает писателя, будто в водоворот.
Юмор увлек Свифта в небытие. Другой дороги для юмориста нет.
Они улыбаются
Носить на лице улыбку — признак хорошего тона в современной России. Отчасти это совершенно справедливое требование этикета: у многих еще живы воспоминания о советских полупустых магазинах, а иногда — и о совершенно пустых, в которых продавцы были распорядителями дефицитов. Почти как поговорка передавались «классические» ответы продавцов покупателям: «У меня не десять рук» или «Вас много, а я одна».
В наши дни продавцы отменно любезны, и чем дороже магазин, тем больше радости при виде покупателя и тем шире и будто бы чистосердечней улыбка, надеваемая на лицо.
Улыбаются ведущие телевизионных новостей — между сообщениями о катастрофах или терактах. Улыбаются герои рекламы — хотя любому здравомыслящему человеку понятно, что реклама — почти всегда обман. Улыбаются политики — ради обольщения электората и обретения власти над этим самым электоратом. Улыбаются шоу-звезды. Улыбка — пропуск в иллюзорный мир массовой культуры.
А под рекламным плакатом, где изображены счастливые и улыбающиеся люди, часто оказывается совсем другой человек. У него — не совсем любимая работа и не слишком хорошо дома. А на вопрос: «как поживаете?» этот человек, скорее всего, ответит ничего не значащими словами-паразитами: «ничего», «нормально», «как все».
А когда он, продавая пирожки, ожидая маршрутку или стоя на посту, поднимет голову, то увидит плакат, а на плакате будут счастливые и улыбающиеся люди, похожие на видения из какого-то другого мира, где все веселы и довольны.
Православная икона свидетельствует подлинно бывшее явление Божества в человеке. Изображения улыбчивых людей — это своего рода «антииконы»: они призваны быть свидетельством существования «процветающего» мира, чуждого скорбям и нужде.
А то, что у «процветания» вовсе не веселая изнанка — об этом ведь на плакатах не пишут. Зато какой простор для манипуляций сознанием!
Книжки
Книгами их назвать невозможно. Книга — жанр диалогический. Она предполагает долгий и мудрый разговор с читателем, и поэтому к книгам возвращаются, их перечитывают. Книгам делают крепкие и выносливые переплеты, чтобы многие люди могли их читать.
А книжки в мягких цветастых обложках только лишь для развлечения, притом для развлечения весьма сомнительного, впервые описанного в 1920-е годы Ильфом и Петровым: когда человек ходит по музеям, рассматривает драгоценности и мебель и шепчет завистливо: «вот жили люди!».
Под цветастыми обложками содержатся какие-то невообразимые истории про небывало элегантных и богатых людей. В зависимости от сюжетной канвы сочинений книжки эти именуются детективами, фэнтези, любовными или историческими романами. Имена на обложке бывают разные, но в сочинениях двух, трех или даже десяти авторов принципиальную разницу обнаружить невозможно. Ведь эти «писатели» — только коммерческий проект, осуществляемый в провинции через литературные агентства. Пишут никому не известные студенты, пенсионеры, преподаватели, наконец, люди, попавшие в крайне стесненные обстоятельства. Литературные агентства покупают труд по бросовой цене, и, конечно, никто от хорошей жизни в создании пестрых глянцевых книжиц участвовать не станет.
Один из самых модных и ходких жанров называется «иронический детектив». «Просто детектив» рассчитан на читателей, что называется, «без претензий». Поэтому ими упиваются в основном люди без высшего образования. Иронический детектив считается чтением для «интеллектуалов». Этого сорта сочинения, действительно, напоминают студенческий юмор — грубоватый, неистощимый и не очень умный. Выразительный ряд иронических детективов почти дословно воспроизводит когда-то ходившие в рукописях студенческие пародии «на Штирлица», называвшиеся «Операция „Ежики“». Только теперь студенты выросли. Вместо «Ежиков» они читают «Камин для Деда Мороза» или «Доллары Буратино».
В «интеллектуальном» жанре бережно сохранено и самое существо студенческого юмора — агрессивная ирония вселенского масштаба. Она понятна и, пожалуй, извинительна в молодых людях, поскольку происходит от избытка жизненных сил.
Но главный производитель иронических детективов, как сказано выше, давно уже бывший студент. Его ирония совершенно лишена обаяния молодости. Она словно пачкает все, на что только ни упадет взгляд. Иронический детектив заметит, что обут человек в видавшую виды обувь или что он бедно одет. Физические недостатки или несоответствие идеалу красоты (так как его понимает автор) вызывают прямо-таки каскады острословия.
Словом, более всего иронический детектив напоминает Кая из андерсеновской «Снежной королевы». Когда сердце Кая отравил осколок ледяного зеркала, он во всем научился видеть уродливое и злобно смеяться над ним.
И если бы Кай вел дневник, а не злословил праздно, то вышел бы иронический детектив.
Старый знакомый
Телевидение тоже шутит. Ругать самое популярное средство массовой информации — едва ли уже не общее место всех рассуждений о телевидении. Но, если разобраться, оно лишь зеркало, хоть и на коммерческой основе. Желающие увидеть платят за то, что именно хотят увидеть в зеркале.
Итак, что же хотят видеть? В основном, нечто очень незлое и беззубое. Например — бюрократа. Но только маленького и потому якобы вполне безобидного. Современный теле-юмористический бюрократ — законный наследник товарища Бывалова из александровской «Волги-Волги». Он, может быть, и не был бы столь безобиден — но он маленький, очень маленький!
Однако в образе маленького бюрократа — большая ложь. Нет маленького чиновника, который не желал бы сделаться чиновником большим. Страсть властвовать происходит из гордости и, подобно ей, овладевает всей душой человека. К сожалению, не существует списка людей, убитых равнодушием или откровенным презрением именно маленьких чиновников. Он был бы красноречив и пространен.
А телевидение, в худших и самых постыдных традициях советского кино, говорит: «Это ничего. Он хороший, просто немножко увлекся, ну и наворочал дел…». По поводу образа «хорошего» маленького бюрократа невозможно не вспомнить зловещее и знаменитое присловье: «лес рубят — щепки летят».
Смешные «новые русские». Безобидные дембеля. Очаровательные алкоголики. Милые хулиганы. Чудесные обжоры.
Возможно, завтра на экранах появятся комические убийцы или чрезвычайно веселые педофилы. И кто-то — очень сильно за кадром! — скажет:
— Смотрите: это же весело! Так давайте же веселиться!
Культуру — в быт?
Быт тоже в своем роде зеркало. В начале 20 века был популярен афоризм, принадлежащий Дмитрию Мережковскому:
— Пошло — то, что пошло.
В первом случае ударение надобно делать на первый слог, во втором — на последний.
Так вот, быт — это культура, которая пошла (с ударением в последнем слоге). Пошла в массовое, всеобщее употребление. И в процессе всенародного использования, как в сказке Андерсена, «позолота сотрется, свиная кожа останется».
Иронические детективы далеко отстоят от интеллектуальных построений Свифта. Но еще дальше от них обоих, по нисходящей линии расположены копилки в виде свиней или кошечек, которые продаются в Саратове около «Детского мира».
Эти изделия снабжены якобы ироничными и потому будто бы смешными надписями:
«На сладкую жизнь», «На круто жить», «На клевую киску», «На новую хату», «На мерс».
Весь список — достаточно стандартный набор требований современного так называемого «среднего» жителя России. Того самого, который частенько проходит под рекламным плакатом, где изображены улыбающиеся люди.
И когда он поднимает голову, он видит «мир процветания», а если точнее — мир потребления, которым легко и просто можно управлять при помощи древней формулы, идущей из времен языческого Рима:
— Хлеба и зрелищ!
И этот мир представляется ему неким «раем на земле», ради достижения которого годятся абсолютно любые средства.
