 |
| Вести недели | Михаил Антонов | 17.02.2014 |
Жители Боснии и Герцеговины — новой страны, созданной из осколка Югославии, относятся к брошенным и забытым Евросоюзом. Правительство Сараево ещё в 2008-м подписало с ЕС Соглашение об ассоциации и зоне свободной торговли. С тех пор промышленность лишь деградировала. Безработица теперь зашкаливает. Как и на Украине, в Боснии и Герцеговине тоже есть партия «Удар». Только цели — обратные. В Евросоюз уже не хотят.
Каждый день после школы Джейла приходит к какому-нибудь большому магазину с мешком макраме. Ей только 10 лет, но она уже делит с родителями бремя зарабатывания денег.
«Добрый день, я хочу вам предложить вещь ручной работы, которую сделал моя мама. Три марки. Есть разных цветов», — говорит прохожим девочка.
Три марки — это полтора евро. Но здесь все дорого. И если бы не салфетки, они бы реально голодали. Официальный доход этой семьи боснийских мусульман, в которой трое детей, — 75 евро: пособие на одного ребенка плюс пенсия отца. Неджад Доло — инвалид войны.
«Я уже не помню, когда ходил в магазин, чтобы купить жене и девочкам майку или кроссовки. Электричество мы получаем от соседей. Им жалко моих детей, и я, чтобы не быть должным, помогаю им по хозяйству. Во время войны было лучше. Я знал: или погибну, или буду жить. А сейчас меня снова медленно убивают: не дают нормальной пенсии, пособий, не дают, чтобы я работал», — сказал Неджад.
В Югославии у людей была работа. Сейчас ее нет у 46% трудоспособного населения, которое сегодня ругается словами «инвестор» и «приватизация». Поэтому когда в Тузле — втором городе Боснии и Герцеговины — были закрыты пять частных предприятий, тут же загорелось по всей стране.
«Главная проблема — неспособность политиков руководить государством, огромная коррупция и лицемерие власти. На первый план сейчас ставят не причину, а следствие», — отметил безработный Энес Софтич.
Следствие — это погромы. Чтобы понять причину, надо вспомнить войну, которая стала механизмом перераспределения власти и собственности. В 1992 году, после распада Югославии, православных сербов попытались выгнать с этой земли католики и мусульмане. Сначала были баррикады и снайперы на крышах высоток, а потом дошло до окопов и артиллерии — сербская армия три с половиной года вела осаду Сараево, которая завершилась в ноябре 1995 года Дейтонским соглашением.
Часть бывшей Югославии была разделена между воюющими сторонами: половина — Республика Сербская, половина — Федерация Боснии и Герцеговины. Вчерашние командиры стали политиками, обросли аппаратом из родственников и друзей и принялись делить дальше, но уже иностранные транши на восстановление экономики.
Огромный пустырь на окраине Сараево, где до войны была промзона, — свидетельство того, что в экономику эти деньги не попали. Без пяти минут безработный Сенад Смаич прогуливается у помойки, в которую превращается территория «Ферэлектро» — одной из крупнейших экспортных компаний бывшей Югославии, за копейки приватизированной 10 лет назад.
«Когда фирму купили, в ней работали 167 человек. У покупателя было обязательство трудоустроить еще 250 человек, но через 10 лет нас осталось всего пятьдесят. Мы не хотим уходить из компании, несмотря на давление со стороны владельца, который отключил в офисе телефоны, компьютеры и 19 месяцев не платит зарплату», — рассказал Смаич.
Во времена Югославии в Боснии строили даже локомотивы. Теперь экспортировать нечего. Полумертвые государственные предприятия выкупают по дешевке с единственной целью — обанкротить. Это самый выгодный бизнес.
Когда-то на одном из уничтоженных теперь заводов производили электрические провода. Директор предприятия взял кредит в банке, приватизировал его и уничтожил. Землю перепродал немецкой торговой сети Bauhaus. Через какое-то время здесь построят магазин, в котором будут продавать электропровода, сделанные в Германии.
За последние 20 лет в Сараево не появилось ни одного серьезного производства. Если что-то новое, то магазин, банк или гостиница.
Отель рядом с живописными развалинами принадлежит Фахрутдину Радончичу — лидеру Социал-демократической партии и шефу Службы государственной безопасности. Деловой центр строит представитель боснийских мусульман в президиуме Федерации Бакир Изетбегович. Тотальное сращивание бизнеса с властью до последнего времени не смущало европейских кураторов Боснии и Герцеговины, которые в случае новых беспорядков даже пообещали ввести сюда собственные полицейские силы. Такая вот ассоциация с Евросоюзом, которая, впрочем, имеет основной признак неоколонизации: поддержка коррумпированного политического класса в обмен на самые жирные куски.
«Евросоюзу не нужна конкуренция с нашей стороны. Совершенно очевидно, что есть попытки со стороны владельцев капитала из Западной Европы получить контроль над стратегическими ресурсами», — уверена Лейла Чаушевич-Сучинска, руководитель международного отдела Центрального профсоюза Боснии и Герцеговины.
Из кабинета Лейлы видна выгоревшая администрация кантона Сараево. В соседнем с ним здании президиума Федерации, которое пострадало значительно меньше, сгорел Центральный архив. Там было все: и исторические документы, и декреты нынешней власти. Директор архива забежал на рабочее место сразу после пожара, сделал несколько снимков, а теперь внутрь не пускают из-за угрозы обрушения.
«Здесь находится очень важный фонд президента Федерации и вице-президента Боснии и Герцеговины. Я не могу сказать, что случилось с этими документами», — заявил директор Федерального архива Боснии и Герцеговины Адамир Еркович.
Если так, то люди во власти, которые обещают народу внеочередные выборы через два месяца, возможно, не смогут выполнить еще одно ключевое требование низов и расследовать обстоятельства приватизации. Для тех, кто в этом не заинтересован, архив сгорел очень удачно.
|
|
