 |
| Религия и СМИ | Алексей Третьяков | 08.02.2014 |
После того, как проект храма на Ходынке попал в «Программу-200» и патриарх Кирилл привел эту общину в пример другим как образец отстаивания православными своих социальных прав, в районе повысилась активность профессиональных антиклерикальных групп. Эти группы «гастролируют» по столичным округам и пытаются убедить районные власти в существовании некоего конфликта между верующими и неверующими жителями района. На самом деле, православная община сталкивается с нарушением своих прав политтехнологами, ангажированными ивесторами торговых сетей и центров. Государство должно взять под охрану проект будущего храма, связанный с исторической «памятью места». Дело в том, что Ходынское поле является колыбелью русской авиации и местом расстрела первых новомучеников.
О том, какова ситуация со строительством храма преподобного Сергия Радонежского на Ходынском поле сегодня, порталу «Религаре» рассказал один из активистов общины Алексей Третьяков
— Храм, который должен появиться на Ходынском поле, попал в «Программу-200» недавно, но сама община существует очень давно. Что изменилось с обретением нового «статуса»?
— Общине более 10 лет, и все это время у меня не было ощущения, что чиновники поддерживали восстановление святыни. Наоборот, мы ходим на поклон, просим обратить внимание.
— И это несмотря на решения мэрии?
— Да. Мэр Лужков и патриарх подписали соглашения о строительстве. Патриархия поблагодарила власть за иницитиву — и все. Потом было постановление города Москвы, которое отменили явочным порядком, но общину в известность не поставили. На месте храмового комплекса решено было разбить парк.
— Вот так просто, без объяснений?
— Да. Мы увидели только проект парковой зоны, который называется «культурным кластером», но без храма. Получается, что культура не предусматривает храм.
— А что предусматривает, торговые центры?
— В том-то и дело, что интересы разных слоев населения должны быть сбалансированы. У нас же, например, всегда учитываются просьбы построить очередной торговый центр или каток. Но и тех, кому нужен храм, тоже много. Конкурс на застройку храма провели, а теперь пытаются пересмотреть проект. Причем людей, протестующих против строительства церкви, — меньшинство, но они пытаются выдать себя за глас жителей района.
— Кто эти люди?
— Это организованная группа лиц, которая уже сорвала строительство храмов в других районах. Они перемещаются из одного района в другой и, по всей видимости, за хорошее вознаграждение, скандалят и устраивают протестные митинги. Говорят, что представляют интересы всей Ходынки, что так долго ждали, когда парк появится, а тут какая-то община претендует на кусок земли.
— А на самом деле?
— На самом деле, все наоборот. Община как раз и состоит из жителей Ходынки, существует давно и потребность в строительстве церкви огромная, потому что в огромном районе нет ни одного храма. А группа активистов-храмоборцев — пришлые люди и их совсем не много. Их методы борьбы абсолютно нелигитимны. Например, к нам недавно обратились наши соседи по району, которые долго жили за границей и оттуда поддерживали нашу общину. Так вот им из префектуры пришло письмо, согласно которому от их имени поступило заявление о том, что они против храма и просят принять меры, чтобы он не строился. Дошло и до такого абсурда! А их и в Москве не было, когда это «заявление» появимлось на свет. Просто, Но это люди влиятельные и статусные, мимо них не прошел обман. Префектура, видимо, побоялась…
— А обычные люди живут и не знают, что и куда от их имени пришло?
— Разумеется. Необходимо устороить проверку на уровне исполнительной власти, ведь наличие правонарушений очевидно. Непонятно, почему противникам храма дают высказываться публично, а общине не дают. Притом что именно группировка храмоборцев раскалывает население, пытается убедить власти и общество в том, что у кого-то есть конфликт с верующими.
— Такого конфликта в районе нет?
— Конечно, нет. Причина проста: мы не выступаем против чего-то, мы только за что-то. Прежде всего за храм. Об этом свидетельствуют подписи, легитимно собранные нами в районе в поддержку храма: их больше 7 с половиной тысяч. Около 250 из них мы получили за пару дней просто потому, что к нам начали сами приходить люди из соседних домов, желая помочь. Им нужен храм и очень надоела лживая и агрессивная антипропаганда храмоборцев.
Костяк нашей общины каждое воскресенье собирается на молебны. Есть более пассивная часть района, которая раньше не проявляла свою позицию так активно, но теперь поднялись уже и эти люди, потому что поняли: пассивность может сыграть с ними злую шутку. Власти должны учитывать, что в районе не менее 7 с половиной тысяч граждан, которым очень нужна церковь.
— Храмоборцы замалчивают это?
— Не только это. Храмоборцам выгодно представить ситуацию как желательную лишь для официальных церковных структур. Якобы есть некие попы, которые хотят построить храм из шкурных соображений, для себя. Но храм нужен людям. У нас нехватка священников, даже в Москве. Поэтому есть для духовенства это не так уж принципиально: одним храмом больше, одним меньше, оно без работы не останется. А нам негде молиться и причащаться. Приходиться с маленькими детьми ездить в другие районы Москвы. Храм нужен здесь. Я не против парка, не против нормального благоустройства территории. У меня тоже есть дети, мне надо где-то с ними гулять.
— Храм или парк — ложная альтернатива?
— Конечно. Храмоборцы искусственно ее навязывают.
— На самом деле и то и другое — экология. Храм — для экологии души?
— Да. Сегодня невозможно без нормальных ориентиров растить и воспитывать детей. Без средоточия веры, нравственности, духовности мы не можем обходиться, потому что заботимся о своих детях. Они должны с малых лет видеть духовные ориентиры.
— Если не будет храма, будет очередной ТЦ.
— ТЦ я называю пылесосами, они будут из людей все высасывать, если рядом не поставить в порядке баланса храмовый комплекс, не показать, что не хлебом единым жив человек, что есть и другие ценности.
— Публичных слушаний не проводилось?
— Общине не дали высказаться ни разу. Господин Ларин, который непосредственно представляет интересы движения «За парк», был каким-то образом вхож в двери господина Кузнецова, главного архитектора. В итоге получилось, что вся история Ходынки представлена одним этим человеком, хотя он представляет меньшинство, а не всю группу Ходынки.
— Чьи интересы они представляют?
— Когда был митинг, зам его спиной, как нам показалось, была КПРФ и другие партии и выдвигали лозунг «Мы против застройки». Но это догадки, а не факты. В основном митингующие — это такие же люди, как и мы. Но эти организаторы пытаются привести ситуацию к конфликту между верующими и неверующими. Наверное, их усьтраивает, что сегодня Кузнецов выделил храмовому комплексу какте-то крохи, 60 на 60 метров. Это возмущает, потому что вначале было 1,5 — 2 га и этого хватало для нормального расположенния. Проект менялся, парк увеличился, а храму места все равно не нашлось. Любое наше желание увеличить площадь превращается в какое-то противостояние. Хотя на бетоне, на взлетной полосе строить сложно. А ведь этот храм задуман во имя героев-авиаторов, это такой символ единства народа.
— Историческое значение этого места тоже важно?
— Да, все это отражает историю Ходынки. Ведь здесь был и расстрельный полигон — это обстоятельство требует покаяния. Власть должна развернуться в сторону исторической памяти, российской авиационной славы и духовных потребностей людей. Если мы создавем условия для тех, кто гуляет в парке, почему нельзя создать их для верующих? Есть власть и есть жители. Между ними нет почвы для конфликта. А некий промежуточный слой, меньшинство, начинает «возбуждаться», разжигать социальный конфликт, сталкивать жителей между собой. Это просто преступление. Почему нельзя сделать так, чтобы было хорошо всем? Одним — большой парк без ТЦ. Другим — небольшой храм. В какой-то момент было что-то вроде перимирия, а сейчас они опять хотят вывести людей, создают абсолютно искусственный конфликт. Раздачу воды на Крещении называют «попыткой отхватить кусок земли».
— Что вы предпринимаете сейчас?
— На уровне префектуры мы получили определенную поддержку, но процесс идет медленно. Будем вновь обращаться к Святейшему патриарху. Пойдем в «коридоры власти» добиваться справедливости. Будем напоминать о себе постоянно, иначе строительство могут тихо свернуть, как это уже делалось на многих площадках. Но тут они явно не на тех напали.
— А откуда такая неприязнь к миролюбивым верующим?
— Вопрос денег. Они мешают просто тем, что они существуют. Когда храмы строятся, люди, которые раньше зарабатывали деньги на жителях, на торговле, оказываются в проигрыше. Им этого не нужно, потому что прибыль падает. Если сюда инвестируются капиталы, то отдача от них зависит от количества магазинов и ТЦ. Все это товарно-денежные цепочки. Не случайно кое-где христианство уже под подозрением, и на тех, кто носит крестик, уже идут гонения на работе.
— Эта практика пока что более характера для Запада?
— Да, но Россия — большая территория, она не может остаться без внимания. Объединить такое общество будет уже невозможно, зато управлять им будет очень легко. Человек будет думать, что ему надо только на работу и в магазин, каждый в своей комнатушке. В СССР храмы разрушили, но человек-то внутри все равно оставался человеком с особым, духовным содержанием. Поэтому сейчас верующих становится больше.
— Им надо объединяться?
— Конечно. Люди должны ходить в храм, чтобы друг друга видеть, чтобы вовремя подставить плечо. Потому что завтра христианофобия примет такие обороты, что нашим детям это будет уже не исправить. Мы сегодня пытаемся противостоять гонениям и ксенофобии. Иностранцы мне говорили: «Ребята, все держится на вас, мир катится в бездну, он сдал свои христианские ценности». Россия должна быть православной верующей страной и подавать пример. Надо не дать умереть нашей надежде.
Интервью подготовила Светлана Галанинская
