Я — монархист, но даю вам слово быть лояльным!

Позиция В.О. Каппеля в политических разногласиях антисоветских сил на Востоке России (1918−1920 гг.)

26 января исполняется 94 года со дня трагической гибели генерала Владимира Оскаровича Каппеля. К этой дате предлагаем вниманию читателей очерк Надежды Юрьевны Бринюк, посвященный политическим взглядам знаменитого белого генерала. Публикуемый материал написан на основе кандидатской диссертации «Военно-политическая деятельность Владимира Оскаровича Каппеля (1883−1920 гг.)» защищенной автором в минувшем году.

Генерал В.О.Каппель

8 июня 1918 г. силами чехословацкого корпуса в Самаре была ликвидирована советская власть, и представители партии социалистов-революционеров сформировали правительство — Комитет членов Всероссийского Учредительного собрания (Комуч).

С первых дней существования Комуча многие не верили в его жизнеспособность и долговечность. Рабочие были недовольны его политикой вследствие инфляции и социальной незащищённости. Крестьянство выражало недовольство восстановлением повинностей, попытками возврата приобретённого захватным порядком имущества и земель, мобилизациями в ряды создаваемой правительством армии, которая получила название Народной. Для либеральных и консервативных кругов революционные лозунги эсеров были неприемлемы; партия дискредитировала себя в их глазах в период «керенщины».

Однако на фоне других претендентов на всероссийскую власть правительство Комуча «обладало бóльшими легитимными правами, чем какое-либо другое»^[1]. Оно притязало на статус органа власти, избранного посредством всеобщих выборов, и в июне 1918 г. призыв «Вся власть Учредительному собранию!» находил отклик в среде зажиточных, культурных и имевших даже незначительный образовательный ценз групп населения.

Особенно сочувственным было отношение к лозунгу борьбы за Учредительное собрание в Поволжье и Приуралье. «Нигде, за всё время революции, ни один лозунг не охватил так глубоко массы, как это имеет место в областях, являющихся ареной чехословацкого мятежа. […] На Урале, в Приволжье и в Сибири условия действительно таковы, что контрреволюционный пожар может принять серьёзные размеры»^[2], — признавали большевики. Общественное мнение в Поволжье было настроено против советской власти, и Комуч имел основания надеяться на поддержку населения и ожидать массового притока добровольцев в Народную армию.

К созданию вооружённых сил были привлечены кадровые офицеры Императорской армии. Несмотря на важность выполняемой ими задачи, офицеры не пользовались доверием правительства. Действительно, многие из них не питали сочувствия к социалистам. Часть офицеров по этой причине уклонялась от службы в Народной армии, уезжая в Сибирь. В число тех, кто согласился сотрудничать с эсеровским правительством, признавая необходимым использовать для борьбы с большевиками любые оппозиционные им политические силы, вошёл ставший одним из наиболее известных деятелей Белого движения подполковник Генерального штаба Владимир Оскарович Каппель (1883−1920).

В.О. Каппель осуждал большевистскую идеологию и в условиях развёртывания в Поволжье Гражданской войны пришёл к решению, что «зрителем оставаться нельзя»[3]. В борьбе за свержение установленной большевиками диктатуры он был готов сотрудничать с политическими силами разной направленности, в том числе, с менее радикальными революционными партиями. По свидетельству одного из его соратников, генерал-майора С.А. Щепихина, вместе с офицерами-единомышленниками, оказавшимися в Самаре к моменту свержения советской власти, В.О. Каппель считал, «что Белое дело — чистое, святое и, кто бы ни был в рядах противобольшевистского стана, со всеми по пути»[4], а потому принял на себя обязательство лояльности по отношению к правительству Комуча. «Каппель не только близко подпускал к себе эсеров — он с ними работал. Его знаменитая фраза учредиловцам: „Я — монархист, но даю вам слово быть лояльным!“ И слово своё сдержал — подтверждают с удовлетворением учредиловцы»[5], — вспоминал С.А. Щепихин.

Твёрдым соблюдением данного обещания В.О. Каппель приобрёл высокий авторитет у членов Комуча. Один из правительственных деятелей, эсер С.Н. Николаев вспоминал: «С первого же взгляда подполковник Каппель производил на собеседника определённо выгодное впечатление. Немногословный, знающий своё положение и своё дело и глубоко преданный этому делу — так можно было охарактеризовать его по первому впечатлению. [..] Это первое впечатление подтверждалось и всем дальнейшим поведением подполковника Каппеля»[6].

Оставаться лояльным в отношении правительства В.О. Каппелю удавалось не просто. Члены Комитета вмешивались в жизнь Народной армии, требуя введения в её рядах «революционной» дисциплины, т. е. повторения опыта 1917 г. Для осуществления контроля за действиями военного командования, подозреваемого Комучем в контрреволюционности, был создан аппарат уполномоченных, аналогичный институту политических комиссаров в Красной армии. В штабе В.О. Каппеля такими уполномоченными стали Борис Константинович Фортунатов и Владимир Иванович Лебедев, оба — эсеры.

Роль этих деятелей в жизни армии значительно различалась. Б.К. Фортунатов не принимал активного участия в политической работе, первоначально сражался как рядовой боец, затем возглавил кавалерийский эскадрон. Амбициозный В.И. Лебедев посвящал ей всё своё время, выступая на митингах и выпуская воззвания. Вместе с тем, он привлекал общественность к финансированию армии и вмешивался в планирование военных операций.

Присутствие уполномоченных Комуча не вызывало затруднений в штабе В.О. Каппеля. Владимир Оскарович был готов к сотрудничеству с представителями Комитета: к Б.К. Фортунатову он относился с уважением как к боевому офицеру; плодотворно работал и с В.И. Лебедевым, используя его энергию для регулирования взаимоотношений с правительством. Склонность В.О. Каппеля к сотрудничеству и его профессионализм вызвали следующее высказывание В.И. Лебедева: «Но какой же молодец, этот кавалерист Каппель..»[7].

В.О.Каппель среди высшего генералитета Восточного фронта (крайний слева). 1919 г.

В.О. Каппель избегал вмешательства во внутриполитический курс Комуча, ограничиваясь боевой деятельностью. Однако военные и буржуазия за «реакционность» очернялись в правительственных органах печати, что не могло не вызывать протеста в рядах защитников Комуча. По словам ещё одного соратника В.О. Каппеля, П.П. Петрова — офицера, занимавшего крупные должности в Главном штабе Народной армии, Владимир Оскарович критиковал практические шаги и высказывания членов правительства, которые могли затронуть вопросы жизни и управления войск или негативно отразиться на боевом духе армии. Однажды он, «всячески старавшийся не вникать в политику, принуждён был заявить председателю комитета, что комитет опирается на офицеров из буржуев, вовсе не сторонников комитета, и их же ругает в печати»[8].

Недовольство офицеров правительством росло, в их среде появлялись проекты смещения эсеровских политиков. В воспоминаниях С.Н. Николаева упомянут характерный случай, имевший место, вероятно, в августе-сентябре 1918 г. В Челябинске было созвано секретное совещание генералов — противников Комуча. В.О. Каппель получил приглашение приехать на это совещание. «Не отправляясь прямо из Казани в Челябинск, Каппель заехал в Самару и, явившись к Председателю Комуча В.К. Вольскому, сообщил ему о причине его явки в Самару и заявил, что он, как офицер армии Комитета членов Учредительного Собрания, поедет на указанное совещание лишь в том случае, если получит на то разрешение Председателя Комитета. Получив отрицательный ответ Вольского, он категорически заявил, что на совещание не поедет, и выехал обратно в Казань к своим войскам»[9].

По словам офицера-артиллериста В.О. Вырыпаева, во время Гражданской войны ставшего не только подчинённым, но и близким другом В.О. Каппеля, в сентябре 1918 г., после занятия Казани большевиками, против правительства Комуча выступили командующий Северной группой Народной армии полковник А.П. Степанов и его начальник штаба генерал Ю.Д. Романовский. Они выработали в адрес Комуча заявление, которое было одобрено на собрании подчинённых им офицеров. Ультиматум включал проект установления военной диктатуры, целью которой ставилась реставрация монархии; содержал требование ухода из правительства революционеров (эсеров и социал-демократов). Заявление было отражением стремлений определённой части кадрового офицерства и фактически являлось попыткой военного переворота.

В.О. Вырыпаев вспоминал, что преградой к более активным действиям несостоявшихся путчистов стала позиция В.О. Каппеля. «Вполне возможно, что Степанов и его единомышленники попробовали бы даже „воздействовать“ на Самарское правительство. Но они не встретили сочувствия у полковника Каппеля; силы, которыми он тогда командовал, не считая чехов, были самыми значительными на этой территории. [..] Но он считал, что военные не должны вмешиваться в политику, что они должны быть лояльны власти, поскольку власть эта не большевистская..»[10]. Подтверждением этим словам и косвенным доказательством того значения, которое имела для успеха заговорщиков поддержка В.О. Каппеля, является свидетельство В.И. Лебедева, писавшего в сентябре 1918 г. в своём дневнике, что если часть командного состава армии и готова пойти против правительства за авторитетным вождём, «то только за Каппелем, потому что он дерётся, [..] я то ведь знаю, я всё время с офицерством и с солдатами — и не в тылу, а в боях..»[11].

Вероятно, в воспоминаниях С.Н. Николаева и В.О. Вырыпаева приведён один и тот же эпизод Гражданской войны. Не вызывает сомнения, что описанные в них действия В.О. Каппеля можно расценивать как образец деятельности, призванной объединить усилия политических партий и общественных кругов для выполнения намеченной цели; пример дисциплинированности и верности долгу. Лишь такая взвешенная и последовательная политика могла стать решающим условием победы белых над своим противником. Этого не понимали многие участники Белого движения, оказавшиеся в плену политических предпочтений и личных амбиций. Антисоветские силы не смогли достичь компромисса и консолидироваться.

В летние месяцы 1918 г. на Востоке страны производились попытки создания Всероссийского правительства. Однако, из-за соперничества различных политических партий и областных администраций, в июле-августе эти усилия не получили реализации. Из-за ряда поражений на Поволжском фронте актуальность срочного сплочения всех противников большевизма возрастала.

Многие офицеры открыто заявляли об остроте вопроса о скорейшем достижении согласия областными правительствами. Их чаяния неоднократно озвучивал В.О. Каппель, во время своих поездок в Самару, в том числе, сделанных намеренно для привлечения внимания членов правительства к тяжёлому материальному и моральному состоянию своих войск, бессменно сражавшихся против превосходящих сил Красной армии. «Полковник Каппель специально приезжал из Симбирска для разговоров с председателем и членами Комуча о пожеланиях фронта, особенно добровольцев-офицеров»[12].

В.О. Каппель осознавал, какую пагубность несёт для успеха борьбы против большевиков продолжение междоусобных распрей в среде антисоветского лагеря. Генерал В.Г. Болдырев вспоминал о своей поездке в Самару в августе 1918 г., когда Владимир Оскарович «от имени измученной непрерывными боями и походами армии, почти ультимативно заявил» ему «о необходимости немедленного, общего и политического объединения»[13].

Собравшееся в начале сентября 1918 г. в г. Уфе Государственное совещание долго не могло прийти к компромиссу: консервативные, либеральные и социалистические группы не желали идти на обоюдные уступки. На фоне военных поражений вопрос организации объединённого правительства достиг чрезвычайной злободневности. В этой обстановке В.О. Каппель признал необходимым вмешаться в ход событий и, «осведомившись, что в Уфе на совещании дела по созданию власти плохо продвигаются вперёд, послал телеграмму предупредительно сурового тона, что фронт с нетерпением ожидает результатов, и положительных, то есть чтобы власть была создана во всяком случае»[14].

23 сентября 1918 г. в Уфе был сформирован орган всероссийской верховной власти — Директория, — Временное правительство, представлявшее собой «неустойчивый компромисс между эсеровскими и либерально-консервативными кругами, который не означал, как показали дальнейшие события, прекращения борьбы между ними»[15].

Офицеры Народной армии связывали с фактом формирования органов всероссийской власти возможность начала союзной помощи Антанты. В.О. Каппель обещал таковую своим добровольческим соединениям, с июня пребывавшим в непрерывных боях. В приказе от 28 сентября 1918 г. он писал: «С образованием Директории как единой российской власти освобождённой России переговоры с союзниками нашими вступают на практический путь. Недалеко то время, когда на наш фронт прибудут союзные войска. Бок о бок с ними воссоздастся доблестная Русская армия, начало возрождения которой положили Вы — войска Народной армии. Долой малодушие и усталость! Спасение России в Ваших руках!»[16] — призывал он.

Власть Директории и деятельность её Верховного главнокомандующего генерала В.Г. Болдырева слабо ощущались в войсках. «Болдырев полностью погряз в политических интригах [..], совершенно не придавал значения текущим стратегическим задачам, одновременно под давлением чехословаков и союзников готовя нелепый и трагический план наступления в вологодском направлении..»[17]. В среде военных вновь росло недовольство властью: «Каппель и его сподвижники уже давно высказывали своё неудовольствие, что от неустройства власти центральной фронт только страдает. Опять на сцену выплывала прежняя, центральная, основная идеология — „хоть с чёртом, но против большевиков!“» — вспоминал С.А. Щепихин[18].

Генерал В.О.Каппель. 1919 г.

В ночь с 17 на 18 ноября в г. Омске произошёл государственный переворот, результатом которого стало установление диктатуры адмирала Александра Васильевича Колчака. Имя А.В. Колчака имело широкую известность, в отличие от командиров вооружённых формирований, сражавшихся против большевиков в Поволжье, на Урале и в Сибири и пользовавшихся популярностью лишь в ограниченных кругах. «Адмирал же А.В. Колчак был известен как выдающийся флотоводец не только в Армии, но и во всей стране. Своим поведением во главе Черноморского флота в первые месяцы революции он заслужил репутацию военного вождя, который, не преследуя никаких затаённых стремлений восстановить старый режим, в то же время имеет мужество противодействовать разрушительной стихии революции»[19].

С.А. Щепихин вспоминал, что хотя настроения, симпатизировавшие установлению диктатуры, в войсках имелись, но разговоры эти велись приватно. Офицеры опасались, что власть попадёт в руки крайне правых или социалистов. «Единственное, что удерживало Каппеля и других выразить откровенно свою мысль, это боязнь, что она будет подхвачена кругами, могущими выдвинуть нежелательное лицо»[20]. Мемуарист писал, что наиболее уважаемые в армии лица: атаман Оренбургского казачьего войска А.И. Дутов и В.О. Каппель — не подходили на роль диктатора. «На самом фронте за всё время гражданской войны не выросло ни одной значительной фигуры: ни Дутов [..]; ни Каппель, по характеру своему далёкий от столь широких перспектив — конечно, не могли встретить отклика в сердцах, ждущих пришествия твёрдой власти»[21].

Напротив, по воспоминаниям П.П. Петрова, «недостатки новой власти за ежедневной фронтовой работой не обсуждались»[22]. Поэтому совершившийся coup d'état для многих в действующей армии оказался неожиданным. «Даже ярые противники эсеров говорили: „Нашли время!“»[23]. Среди офицеров существовало опасение, что правительственный кризис может нарушить хрупкое идейное единство в войсках и тем усугубить общую обстановку.

Прочитав приведённые соратниками отзывы В.О. Каппеля о событиях в Омске, можно сделать вывод, что переворот вызвал у него чувство скепсиса. С.А. Щепихин так описал реакцию В.О. Каппеля: «Нас это не касается. Мы будем спокойно оставаться на фронте и держать его. Что у нас в душе? Скверно: общее мнение, что переворот несвоевременен. Одна насущная просьба — не допускать на фронт никакой пропаганды — ни за, ни против. Одни приказы»[24]. П.П. Петров: «Помнится даже разговор по телеграфу с только что произведённым в генералы Каппелем, тот на сообщённую новость сказал что-то вроде, „что всё это хорошо, но лучше бы прислали что-нибудь из тыла на фронт. А тут в своей среде ещё могут быть недоразумения“»[25].

Установившаяся в результате переворота в Омске единоличная диктатура адмирала А.В. Колчака носила временный характер. Колчаковское правительство не являлось реакционным, реставраторским. Однако, остерегаясь проведения кардинальных реформ, оно не смогло добиться поддержки народа, а ухудшение уровня жизни населения, вызванные войной непопулярные мероприятия, разгул злоупотреблений и спекуляции, засилье военщины, произвол карательных и атаманских отрядов, — всё это вызвало массовое антиправительственное движение. «Парадоксально, но самая большая ошибка Колчака заключалась не в нарушении гражданских и политических свобод или в медленном проведении экономических и социальных реформ, а в неспособности ввести минимальные государственные стандарты на своей территории и особенно в руководстве армией и атаманами»[26].

Желание А.В. Колчака избежать повторения военных неудач «демократической контрреволюции» привело на главные командные посты в армии консерваторов, предубеждённых по отношению к лицам, даже в некоторой степени заподозренным в сочувствии к революционным партиям. Существуют свидетельства, что в Ставке Верховного главнокомандующего и Военном министерстве с первых дней диктатуры было распространено недоверие к В.О. Каппелю и другим офицерам армии Комуча. Оно было вызвано их службой эсерам и демократичными порядками, установившимися в добровольческих формированиях Поволжья. «Тыловое начальство побаивалось и явно недружелюбно относилось к этой „волжской вольнице“, называя отряд „учредиловцами“ или ещё хуже — „авангардом Троцкого“»[27].

В противовес порождённым революцией порядкам, в армии А.В. Колчака внедрялась тактика ужесточения дисциплины. Ещё в сентябре 1918 г. военным министром Директории генерал-майором П.П. Ивановым-Риновым в войсках были введены погоны. Возвращались правила отдания чести, другие внешние акты чинопочитания. Несвоевременность этих мероприятий, которые предоставляли большевикам и эсерам лишний пропагандистский козырь, была очевидна (в штабе Самарской группы Западного фронта, защищавшей подступы к Уралу, «многие были против этой меры»[28]), в том числе, и В.О. Каппелю. «Недаром сокрушался полковник Каппель, когда при правительстве адмирала Колчака[29] были восстановлены в армии погоны, справедливо полагая и предвидя, что введение внешнего отличия между офицерами и солдатами внесёт с собой в армию внутреннее разъединение и отчуждение офицерства от солдат»[30].

Процитированные слова С.Н. Николаева относятся, вероятно, к периоду конца ноября — начала декабря 1918 г., когда В.О. Каппель посетил Уфу и, высказываясь о состоянии армии, «с глубоким прискорбием отмечал разлагающее влияние некоторых предприятий по войскам, сделанных как Директорией, так и правительством Колчака. По его мнению, эти меры вносили в воинскую среду, спаянную до того единством положения и целей, разделение и отчуждение солдат от офицеров»[31]. Однако, несмотря на личное несогласие, он «признавал в то же время необходимым исполнение этих приказов во имя поддержания дисциплины и единства армии»[32].

Признание важности существования духовного единства в войсках, — убеждение, которым он неизменно руководствовался в своей командной деятельности, — позволило В.О. Каппелю реализовать то, чего не смогли добиться в 1917—1918 гг. социалисты: создать войска, спаянные осмысленной дисциплиной и сознательностью. Он видел, насколько противоречивыми были чаяния различных общественных и политических кругов, враждебных советской власти. Поэтому, являясь монархистом по убеждениям, в кадровой политике Владимир Оскарович придерживался достойного подражания демократизма.

Атмосфера сотрудничества и общности целей способствовала примирению идейных противников в войсках В.О. Каппеля, где смогли найти себе место представители разных партий. «В его отряде были все, кто хотел бороться с большевиками — эсдеки, эсеры, беспартийные, кадеты, правые. Всё это бурлило на привалах, в избах и молча складывало голову рядом, бок о бок — эсер с монархистом. „Замороженной“ — так звали политику в отряде..»[33]

Осенью 1919 г. генерал-квартирмейстер Ставки Верховного главнокомандующего П.Ф. Рябиков, считая Ижевскую дивизию (состоявшую из уральских рабочих-добровольцев) и 1-й Волжский армейский корпус В.О. Каппеля наиболее боеспособными соединениями, доказывал главнокомандующему Восточным фронтом генералу М.К. Дитерихсу: «В этих отрядах почему-то считают возможным служить люди от крайне левых до крайне правых партий, но все они относятся с уважением к политическим убеждениям каждого, и там нет разности между социалистами и несоциалистами. Несмотря на такой состав обоих отрядов, никто не может спорить о их сплочённости в военных действиях, и необходимо пожелать, чтобы их примеру последовали все, а линия поведения их в боевой обстановке сделалась руководящей для всей нашей армии, а в особенности для её вождей. Лишь в этом случае, я считаю, что залог победы для нас обеспечен»[34].

Формированию отмеченных качеств войск В.О. Каппеля служила последовательность их начальника в проведении избранной стратегии по признанию прав всех слоёв населения России на реализацию и защиту своих интересов. В.О. Каппель понимал, что только единым фронтом можно достичь победы, и готов был к компромиссам ради укрепления этого фронта. Он был уверен, что «не время сейчас заниматься внутренними распрями. Есть одна цель — победить большевиков, и к этому должны быть направлены все усилия. В этом отношении покойный Владимир Оскарович Каппель до конца своей жизни придерживался строго этого принципа и выделялся этой своей жертвенностью во имя общего блага среди прочих высших начальников. Обладая твёрдой волей и прямым характером, он в то же время был удивительно тактичен и умел располагать к себе людей различных направлений и взглядов»[35], — вспоминал один из соратников Каппеля.

Среди солдат и офицеров В.О. Каппеля было немало эсеров, которые продолжали воевать и после установления диктатуры адмирала А.В. Колчака, несмотря на то, что партия с конца 1918 г. вступила на путь конфронтации с правительством. «Как ни странно, под руководством Каппеля объединялись группы, имевшие ранее на фронте эсеровскую окраску»[36].

Приказ адмирала А.В. Колчака от 30 ноября за № 56 предписывал военным начальникам арестовать эсеров — членов Комуча. Несмотря на это, В.О. Каппель не счёл нужным совершить этот акт против своего подчинённого корнета Б.К. Фортунатова, как и против других членов этой партии. «По рассказам, Фортунатов явился к Каппелю и прямо спросил: когда меня арестуете? Каппель успокоил его, что не собирается. Фортунатов до лета 19-го года пробыл в войсках Колчака..»[37]

Эсеры или лица, по убеждениям близкие к ним, оставались и в других частях колчаковской армии. Однако многие из них вели активную работу по её развалу: Сибирская армия, «под влиянием социалистической пропаганды и успехов Красной армии, разложилась намного раньше»[38] Западной армии. Да и в последней, укомплектованной массами мобилизованных, значительная часть подразделений была деморализована усилиями революционных агитаторов. Затронул этот процесс и мобилизованных в Сибири бойцов Волжского корпуса В.О. Каппеля; но большинство добровольцев-каппелевцев продолжало воевать на фронте, не пытаясь сменить тяжёлые боевые будни на агитационную или подрывную деятельность против правительственного политического курса адмирала А.В. Колчака.

Однако летом 1919 г. слабость Омского правительства, его ошибки во внутренней политике, беззакония, творимые представителями военного командования, вызывали недовольство не только в общественных кругах, но и в рядах армии. Возникло мнение, что «сибирская правящая группа, пользуясь своими успехами, которыми армия чуть не докатилась до Волги, проявила вполне свою физиономию, показав ничем не прикрытые реставрационные вожделения»[39]. Среди воевавших в войсках социалистов поднимались оппозиционные настроения, крепло стремление покинуть ряды армии, вернуться к почти партизанскому образу действий 1918 г.

Были попытки склонить В.О. Каппеля к тому, чтобы увести с фронта часть подчинённых ему войск и направиться в тыл Красной армии для партизанских действий. По некоторым источникам[40], В.О. Каппель заинтересовался проектом партизанской войны (подобное предложение он высказывал командованию Народной армии в сентябре 1918 г., после начала поражений в Поволжье), но находил возможным его реализацию лишь с согласия и санкции Ставки Верховного главнокомандующего. Он обратился к командованию с инициативой сформировать боеспособную воинскую часть для масштабного партизанского рейда в тыл противника. Однако его предложение было реализовано лишь частично.

Формирование небольшого отряда и командование им было поручено полковнику А.П. Перхурову. Задачи, которые ставились перед отрядом, носили весьма ограниченный, локальный характер. Вероятно, одной из причин полученного В.О. Каппелем отказа в предоставлении широкой инициативы и командования партизанами была его боевая ценность как командующего Волжской армейской группой (с входящим в её состав 1-м Волжским армейским корпусом); в качестве другой причины В.О. Вырыпаев называл недоверие к В.О. Каппелю со стороны высшего командования: «многие чины штаба открыто были против этого плана, говоря: „Разреши Каппелю этот прорыв — он заберётся в красные тылы, возьмёт Москву и организует каппелевское правительство. А о нас забудет или просто туда не пустит“»[41].

А.П. Перхуров и Б.К. Фортунатов, не поддержанные командующим 1-го Волжского армейского корпуса, увели подчинённые им части с фронта и двинулись на запад. В.О. Каппель резко осудил их действия в приказе по корпусу: «Попытки вторжения чинов армии в вопросы оперативного характера и в область командования прошли ещё недавно перед нами в период революции в Германскую войну и вы видели, что они привели к полному разложению армии, а с нею и к гибели нашей Родины и к новой войне»[42].

Для Б.К. Фортунатова этот приказ, в котором В.О. Каппель требовал их добровольного возвращения или ареста, показался признаком того, что начальник «потерял под собою почву»[43]. Однако в нём отражены основные убеждения Владимира Оскаровича, — он неизменно оставался верным принципам невмешательства в дела политики и безусловного подчинения командованию.

Возможность увода с занимаемых позиций подчинённых ему войск предполагалась В.О. Каппелем лишь в случае крушения Восточного фронта. На это указывает свидетельство советского военачальника Г. Х. Эйхе, приводившего следующие показания пленных белогвардейцев в конце августа 1919 г.: «ген. Каппель, после отхода за р. Тобол, в речи к солдатам сказал, что, в крайнем случае, он прорвётся в конном строю на юг к Деникину»[44]. Похожие слова могли быть сказаны с целью поднять боевой дух войск, положение которых в период отступления от Челябинска было чрезвычайно тяжёлым; убедить их, что шансы на спасение от гибели и продолжение борьбы всегда имеются.

Есть сведения, что в конце лета 1919 г., в обстановке неудач на фронте, В.О. Каппель участвовал в заговорах, направленных к свержению колчаковской диктатуры. Об этом писал бывший офицер Народной армии эсер Борис Солодовников. «По словам инженера Павловского, информировавшего меня, весь фронт был покрыт тайными организациями во главе с популярными среди офицеров генералами Каппелем и Пепеляевым, ожидавшими лишь приказа из Владивостока об аресте Колчака»[45].

Однако Б. Солодовников, лично незнакомый с В.О. Каппелем, опирался на недостоверную информацию. «Приказ из Владивостока», вероятно, мог быть ожидаем в определённых кругах колчаковской армии лишь от удалённого из её штатов генерала Р. Гайда, под командованием которого служил не В.О. Каппель, а А.Н. Пепеляев, который впоследствии действительно был участником и инициатором ряда путчей различного масштаба. В.О. Каппель, в отличие от А.Н. Пепеляева, пытался остановить процессы развала в армии и правительстве. По свидетельству П.Ф. Рябикова, осенью 1919 г. он сделал всё зависящее от него, чтобы смягчить конфликт между главнокомандующим Восточным фронтом генералом М.К. Дитерихсом и Верховным правителем А.В. Колчаком и «не способствовал его продолжению»[46].

Длительное отступление колчаковской армии, продолжавшееся летом-осенью 1919 г., сопровождалось идейным брожением в её рядах, активизировало попытки групп командного состава оказать влияние на политический курс правительства, произвести кадровые перестановки в армии. Эти явления углубляли общее моральное разложение, с ними напрямую были связаны факты нарушения дисциплины в войсках. Нарастающей анархией характеризуется обстановка, на фоне которой в армии шла политическая борьба, а образ действий Каппеля, казалось бы, обращённый лишь на сохранение боеспособности войск, в то же время демонстрирует нам его принципиальную позицию в противоборстве кипевших в эти драматические месяцы в колчаковской армии страстей.

В ноябре 1919 г. командующий 2-й армией генерал-майор С.Н. Войцеховский за упорное неповиновение застрелил подчинённого ему командующего Северной армейской группой генерала-лейтенанта П.П. Гривина. В.О. Каппель, никогда не прибегавший к таким методам борьбы за дисциплину, тем не менее, оказал полную поддержку действиям С.Н. Войцеховского. Однако он осудил оглашение обстоятельств этого эксцесса главным командованием. «Что они делают? Уж если случилось такое несчастье, так лучше бы постарались его не рекламировать. Этот приказ вызовет отрицательное настроение в нашей армии. И как будут злорадствовать большевики! Какая благодатная почва для агитации против нас!»[47], — передавал его реакцию В.О. Вырыпаев.

Как о пагубном инциденте для единства и морального состояния армии В.О. Каппель резко отозвался о попытке в начале декабря 1919 г. командующего 1-й армией А.Н. Пепеляева арестовать главнокомандующего генерал-лейтенанта К.В. Сахарова. По сообщению П.Ф. Рябикова, он высказал А.Н. Пепеляеву своё мнение: «Так нельзя, если Вы арестуете Сахарова, тогда Вы не можете быть уверены, что Вас не арестуют собственные солдаты. Арест Сахарова может быть произведён лишь по закону, а не Вами»[48]. Достоверность этого свидетельства подтверждает схожесть приведённых В.О. Вырыпаевым слов В.О. Каппеля: «Вы, подчинённые, арестовали своего Главнокомандующего? Вы даёте пример войскам, и они завтра же могут арестовать и вас. У нас есть Верховный правитель, и генерала Сахарова можно арестовать только по его приказу!»[49].

В предвидении краха колчаковского правительства в среде командного состава получали распространение умеренные социалистические настроения. Командующий 1-й армией генерал-майор А.Н. Пепеляев провозглашал идеи демократии и созыва Земского собора Сибири. При непосредственном участии социалистов взбунтовался гарнизон Красноярска, расположенного на пути отступления армии. Среди руководителей восстания оказался начальник гарнизона генерал-майор Б.М. Зиневич. Совместно с социалистами он вёл переговоры с В.О. Каппелем, в то время — главнокомандующим армиями Восточного фронта, и одновременно с Красной армией.

Мирные предложения Зиневича, измена которого чрезвычайно осложнила положение отступавших колчаковских войск, главнокомандующий признал несостоятельными (разговаривать с членами красноярского Комитета общественной безопасности В.О. Каппель вообще отказался). Он понимал, что демократические силы неминуемо будут сметены большевиками: «предлагайте прямо сдаться советской власти — это будет понятно, а то лепечете какие-то наивности о промежуточной власти, демократической, о гарантиях и пр.»[50].

В целом, характер отношения В.О. Каппеля к ревизии тактики действий колчаковцев можно определить по его ответу на поступившее в конце декабря 1919 г. от П.П. Иванова-Ринова предложение сменить политическую позицию и лозунги борьбы. Его заключение, согласованное с мнением других высших офицеров, привёл С.А. Щепихин: «Довольно авантюр, в нашем положении они не годятся. Раз мы припёрты к стене, никто нам не поверит, никто за нами не пойдёт: мы должны стремиться дойти до Иркутска, а там посмотрим, что нам делать, имея у себя в тылу Семёнова и японцев»[51]. По сохранившимся свидетельствам, В.О. Каппель до конца сохранил верность адмиралу А.В. Колчаку как представителю всероссийской власти, Верховному правителю России.

Вступив на путь борьбы с советской властью, В.О. Каппель руководствовался убеждением, что для победы необходимо объединение всех оппозиционных политических сил. Он избегал участия военных в политике, но был вынужден отстаивать интересы своих подчинённых и озвучивать их мнение по вопросам организации власти и отношения её к армии. В.О. Каппель проявлял толерантность к воззрениям представителей разных партий, которые вступили в борьбу с большевиками. Во вверенных ему воинских частях поддерживались сознательное отношение к борьбе и дух демократизма, благодаря чему эти подразделения имели высокую боеспособность.

Несмотря на чуждость политическому курсу социалистических правительств, В.О. Каппель не вступал в оппозицию к ним, так как понимал, что заговоры и перевороты лишь ослабят блок противников большевизма. После установления единоличной диктатуры адмирала А.В. Колчака он продолжал следовать избранной линии поведения, оставляя политические вопросы в ведении властей и полностью сосредоточившись на боевой деятельности на фронте.

Во время отступления колчаковских армий и краха сибирского правительства, когда многие из его соратников испытали разочарование властью и видели выход из критического положения в изменении лозунгов или примирении с противником, В.О. Каппель не потерял присутствия духа. Он продолжал придерживаться позиции поддержки правительства как всероссийской власти — символа, призванного объединять всех борцов против большевизма. Такова была его гражданская позиция, которая сложилась в период тяжелейшего внутриполитического кризиса и многообразия сил и движений, столкнувшихся в непримиримом противоборстве и рвавших на части Российское государство.