Как Невский снова стал Невским

70 лет назад, 13 января 1944 года, накануне начала операции по полному разгрому вражеских войск под Ленинградом, решением исполкома Ленгорсовета было возвращено двадцать исторических названий, убранных с карты города после 1917 года.

---

Проспект 25-го Октября снова стал Невским, улица 3-го Июля — Садовой, Советский проспект — Суворовским, а проспект Красных Командиров — Измайловским. На карту города снова вернулись Литейный и Владимирский проспекты, переименованные после революции, соответственно, в честь большевиков Володарского и Нахимсона. Улица Розы Люксембург вновь стала Введенской, а проспект Карла Либкнехта — Большим проспектом Петроградской стороны.

Вернулись Дворцовые площадь и набережная: первая именовалась в честь Урицкого, вторая — в память 9-го января. Площадь Жертв Революции снова стала Марсовым полем, площадь Воровского — Исаакиевской, а площадь имени Плеханова — Казанской. Исчезли с карты города имена большевиков Рошаля, в честь которого именовались Адмиралтейские набережная и проспект, а также Слуцкого, именем которого звалась Таврическая улица. На Васильевский остров вернулись Большой, Средний и Малый проспекты (они именовались, соответственно: Пролетарской Победы, Мусоргского и Железнякова). Кроме того — и это может показаться совсем невероятным, — проспект Ленина переименовали в Пискаревский. Правда, исторически он назывался в честь Петра Великого.

Это было первое за все советское время массовое возвращение исторических названий. Впоследствии, до самого конца 1980-х годов, такой вопрос на повестке дня больше не стоял. Даже мысли о возможности вернуть историческое название считались крамольными. Как же это произошло во время блокады?

Архивное дело с документами по этому вопросу было рассекречено только в 2008 году. Оказалось, что инициатором возвращения названий 8 октября 1943 года выступил главный архитектор Ленинграда Николай Варфоломеевич Баранов, написавший секретную докладную. Именно он в блокадном городе отвечал за спасение культурного наследия — за маскировку основных памятников архитектуры, за защиту «Медного всадника», клодтовской конной группы на Аничковом мосту и других скульптурных и архитектурных шедевров.

Высказывать свои мысли о возвращении исторических названий ему приходилось очень аккуратно, чтобы не быть обвиненным в антисоветских настроениях. Приведем цитату из докладной Баранова: «История 240-летнего развития Ленинграда и его прекрасный архитектурный облик ярко отражают многочисленные волнующие страницы истории России. Это нашло свое яркое отражение и в наименовании улиц, проспектов, площадей и набережных, т. к. эти наименования весьма характерны для Ленинграда и присущи только нашему городу. Население не только Ленинграда, но и всей страны усвоило эти наименования, связало с ними определенное представление об отдельных частях города».

Изначально предполагалось решение горкома партии принять в октябре 1943 года с датой возвращения названий — 1 декабря 1943 года. При этом думали вернуть не 20, а 22 названия. Черновой же список насчитывал 28 кандидатов на возвращение. Однако в последний момент партийное руководство забеспокоилось, не будет ли решение об отмене стандартных имен советской пропаганды воспринято неверно с точки зрения идеологии. И тогда ленинградские партийцы перестраховались: вопрос был вынесен на одобрение Сталина. Вождь «добро» дал.

Окончательное решение приняли на секретном заседании бюро горкома ВКП (б) 5 января 1944 года. Оформление поручили Исполкому Ленгорсовета, который это сделал 13 января.

Однако восемь названий из списка на возвращение исключили. Так, на карте остались проспект Римского-Корсакова (Екатерингофский), Свердловская набережная (Полюстровская), Социалистическая улица (Ивановская) — их исторические названия не возвращены до сих пор. Не стали возвращать старые имена бульвару Профсоюзов (Конногвардейский), улице Салтыкова-Щедрина (Кирочная) и площади Шевченко (Румянцевский сквер). Они дождались своей очереди, соответственно, в 1991, 1998 и 2001 годах.

Любопытен диалог, результатом которого стало сохранение проспекта Обуховской Обороны на карте города. Секретарь ленинградского горкома ВКП (б) Кузнецов сказал: «Володарцы в свое время выдвигали вопрос, чтобы восстановить наименование «Шлиссельбургский проспект». У нас есть Шлиссельбургский проспект, затем им. Крупской, поскольку она там вела кружки, проспект Обуховской Обороны и Села Смоленского, а раньше все это именовалось «Шлиссельбургский проспект». Далее в стенограмме зафиксированы сомнения секретаря Володарского райкома партии Егоренкова: «Шлиссельбургский проспект — 12 км, тяжело с нумерацией». Жданов: «Пусть район сам разберется». В результате название возвращено не было. Вот так необходимость смены нумерации домов не дала вернуться на карту Шлиссельбургскому проспекту. А в 1952 году три указанных проспекта объединили под общим именем — проспект Обуховской Обороны.

Почти ироничная мотивация убедила Жданова вернуть историческое название Марсову полю: «Площадь Памяти Жертв Революции — неудачное название, неясно, кто похоронен: жертвы от революции или жертвы самой революции».

Уникальный же для советского периода случай отказа от названия «Проспект Ленина» произошел следующим образом. Баранов мотивировал необходимость возвращения имени этой магистрали с хитрецой: «Вношу предложение аннулировать название проспект Ленина, присвоенное неблагоустроенной окраинной дороге, ведущей к больнице Мечникова».

Городские начальники Кузнецов и Попков исключили название проспекта из состава подлежащих восстановлению. Отказ со стороны партийцев выглядит логичным: если дорога, названная именем великого вождя, не благоустроена, значит, ее надо привести в порядок, а не переименовывать.

Однако на секретном заседании горкома от 5 января 1944 года Жданов принял посыл Баранова: «Есть у нас проспект имени Ленина, очень плохая улица, для проспекта Ленина не годится, одна из худших улиц названа проспектом Ленина. Надо снять название проспекта Ленина. Придумать другое название». Таким образом, Красногвардейский райком партии вместо задания о благоустройстве улицы получил задание придумать ей новое название. Так появился Пискаревский проспект. Исполком прямо указывал, что речь не о восстановлении старого названия, а о переименовании.

На том же собрании Жданов намекнул соратникам по партии, что увлекаться темой переименований не стоит. Кстати, даже Дворцовая площадь из первоначального списка на возвращение оказалась вычеркнутой партначальством. Жданов сомневался: «Насчет Дворцовой площади и Урицкого — подумаем, что больше привилось». «Надо к прежнему названию вернуться, — возразил секретарь горкома ВКП (б) Кузнецов. — Ведь дворец остался, не выкинешь».

А вот как Жданов обосновывал возможность отменить название «Советский проспект»: «Советская улица, улица К. Маркса есть в каждом городе; в любом районном центре вы найдете не одну, а 2 — 3, обязательно будет Советский [проспект], затем Ленина, проспект Сталина и пр. Значит, в этом отношении специфика Ленинграда стерта… Советский проспект — неудачное название, как будто бы остальные проспекты антисоветские или не советские».

Выходит, здравый смысл иногда перевешивал казенные штампы в головах даже тех партчиновников, которые еще недавно занимались «чистками».

Почему же все-таки в блокадном Ленинграде вернули исторические названия? Представляется, что цели у главного архитектора и партийцев были разные. Партийное руководство решило сыграть на патриотических чувствах жителей, подбодрить граждан перед освобождением города от фашистской блокады. Ведь ленинградцы, даже кто приехал в город в советские годы, часто употребляли в повседневной речи не советские имена-новоделы, а исторические названия.

Власть тем самым показывала, что способна поставить любовь к родному городу, к его истории и культуре выше идеологических штампов. Это полностью соответствовало политике, которую в эти годы избрал Сталин — диалог с церковью, частичная реабилитация дореволюционной истории, что требовалось для подъема патриотических чувств, то есть для победы в войне.

Стоит напомнить, что во время войны власти обратились к не свойственной им прежде патриотической и даже религиозной тематике. Были реабилитированы Суворов, Ушаков, Нахимов. Разрешили положительно говорить об Александре Невском и Петре Великом. Несомненно, что и возвращение исторических названий в блокадном Ленинграде — одно из звеньев этой цепи.