Рыцарь духа

К 95-летию гибели генерала Дроздовского. Краткая историческая справка.

1-го января 1919 года скончался от ран один из Основоположников Белой борьбы — Генерального Штаба генерал-майор Михаил Гордеевич Дроздовский, который одним из первых не только откликнулся на призыв гене­рала Алексеева, но единственный из командиров всех рангов и степеней Рус­ской Армии сформировал в Румынии и привёл на Дон отряд почти равный по численности Добровольческой Армии.

М.Г. Дроздовский, сын генерала, участ­ника Севастопольской обороны, родился 7 окт. 1881 г. в г. Киеве. Окончив Киев­ский кадетский корпус и Павловское военное училище, М. Г. в 1901 году был произ­ведён в подпоручики и вышел в Лейб-гвардии Волынский полк. В 1904 г. он по­ступил в Академию Ген. Штаба, но по объявлению Японской войны, немедленно оставил Академию и прикомандировался к 34-му Вост. Сибирскому стр. полку, в рядах которого провёл всю войну, полу­чил несколько боевых наград и под Ляояном был ранен в ногу. По окон­чании войны М. Г. вернулся в Академию, которую и окончил в 1908 году. Отбыв ценз командования ротой в родном полку, М. Г. занимает ряд штабных должностей, сначала в Штабе Округа в Харбине, а затем в Варшаве.

Но его деятельная натура не могла примириться с чисто канцелярской штабной работой, с невозможностью про­являть инициативу. В 1912 г., он хлопо­чет о командировании его на Балканскую войну, но хлопоты его остаются без­результатными; в 1913 г. он поступает в Севастопольскую авиационную Школу, где изучает наблюдение с аэропланов.

Начало 1-ой Мировой войны капитану Дроздовскому приходится провести в Штабе Северо-Западного фронта, что его очень тяготит. После долгих хлопот ему удается попасть в Штаб 27-го Арм. Корпуса и осенью 1915 г., с производством в подполковники М. Г. назначается Начальником Штаба 64-ой пех. ди­визии. Наконец, он смог в боле широком мас­штабе проявить свою инициативу. Не в пример другим Начальникам Штабов, стремившихся издали управлять по карте, подполковник Дроздовский проводит целые дни на позиции, организует, контролирует и, когда нужно, лично водит части в атаку. Так 5 сент. 1916 г., он во главе 254-го Николаевского полка берёт сильно укрепленную гору Капуль, защищающую Кирлибабский проход, причём был тяжело ранен в правую руку.

В январе 1917 г., не совсем оправившись от ран, подполковник Дроздовский вернулся в строй, был про­изведён в полковники, с назначением Начальником Штаба 15-ой пех. дивизии. Там застала его ре­волюция, которая, по мнению полковника Дроздовского, вела к гибели России.

«Вы положились на армию», писал он в пер­вые «восторженные дни великой и бескровной», «а она не сегодня-завтра начнёт разлагаться, отравленная ядом политики и безвластия..»

Долгожданная мечта Дроздовского получить полк, наконец, осуществилась: 6 апреля он был назначен Командиром 60-го пех. Замосцкого пол­ка. Но, в революционных условиях это командование не принесло радости, не дало поля для творческой работы. Положение полковника Дроздовского в полку стало очень острым с первых же дней командования — он никому не давал потачки, говорил солдатам горькие истинны и высказывал все своё пренебрежение к пресловутым советам.

«С души воротит», писал он, наблюдая, «как вчера подававшие всеподданнейшие адреса, се­годня пресмыкаются перед чернью. Несомненно, что нетрудно было бы поплыть по течению и заняться ловлей рыбы в мутной воде революции, но моя спина не так гибка и я не так малодушен, как большинство наших. Конечно, проще было бы оставить всё и уйти, проще, но нечестно. Я ни­когда не отступал перед опасностью, никогда не склонял перед ней своей головы и поэтому я останусь на своем посту до последнего часа».

И полковник Дроздовский до конца старался сохранить славное имя полка и заставить своих солдат сражаться. Еще 11-го июля у Марешешти его полк берет 10 орудий, но вскоре деморализованная, трусливая масса, не подававшаяся управлению, при малейшей возможности покидала окопы. 1-го августа, при небольшом нажиме немцев Дроздовский видел поголовное бегство своего полка. Тогда он решил покончить со свободами и приказал бить и стрелять беглецов. Были приняты самые крутые меры: офицеры наблюдали за цепями с револьверами в руках, позади были поставлены разведчики и пулеметы и всякая по­пытка к бегству встречалась огнём. Благодаря этому, позиция была удержана и немцы, встре­тивши отпор, не дерзали на новую атаку. Затем полковник Дроздовский устроил суд и расправу и начал забирать полк в руки. В это время он получает, по давнишнему представлению, Орден Св. Георгия 4-ой степени.

Настал большевицкий переворот. Помимо сво­его желания полковник Дроздовский был назначен на­чальником 14-ой пехотной дивизии. Но на фронте раз­вал дошёл до последнего предела и бороться с ним стало совершенно бесполезно.

«Россия погибла, наступило время ига, неизвестно, на сколько времени — это иго горше татарского», записывает п. Дроздовский 11 де­кабря в своём дневнике. Он складывает с себя звание Начальника 14 пех. дивизии и уезжает в Яссы. Здесь он ориентируется в политических делах, видится с представителями Московского Центра и иностранными военными агентами, с полковником Троцким, прибывшим от генерала Алексеева. Полковник Дроздовский стучится в двери Штаба Румынского Фронта, уговаривая, убеждая, умоляя создать добровольческие части для борьбы с большеви­ками, для помощи генералу Алексееву. Но Штаб Фронта остаётся глух к набату Дроздовского.

Дело в том, что Главнокомандующий Румын­ским Фронтом генерал Щербачёв, под известным да­влением союзных миссий, имевших большое влияние в Румынии, принял предложение Украин­ской Центральной Рады сформировать из войск Румынского и Юго-Западного Фронтов, особую Украинскую армию для борьбы с Центральными Державами. Предприятие явно фантастическое: у Рады не было никаких средств заставить сра­жаться солдат, которые и вообще воевать не хо­тели, за чужую им идею какой-то самостоятельной Украины.

Но наши союзники хватались за каждую со­ломинку — им нужно было как-то остановить поток германских дивизий, который после большевицкого переворота устремился с Русского фронта на Западный. В этом, конечно, и лежала основная и единственна причина их интервенции 1918 г. Прямое или косвенное влияние мировой войны красной нитью проходит через всю гражданскую войну. Вмешательство в неё и наших союзников и наших врагов имело место тогда, когда это диктовалось интересами мировой войны и её ликвидации. Вне этого, интервенция, с их точки зрения, не оправдывала неизбежно связан­ных с нею жертв. И как только мировая война окончилась — значение России для наших союз­ников и для наших врагов сразу упало почти до нуля. Романтика в политике в XX столетии, несомненно, являлась анахронизмом, и строить на ней расчеты не приходилось и не приходится.

К сожалению, этой романтикой, этой пресло­вутой «верностью нашим союзникам» были за­ражены верхи, да и не только верхи, нашей армии, в том числе и штаб Румынского Фронта. Полковник Дроз­довский, один из немногих, трезво смотрел на вещи и отдавал себе отчет, что когда им будет выгодно, наши союзники нас и продадут и пре­дадут. Своя рубашка ближе к телу — Россия прежде всего и на пути к её спасению нужно и должно использовать и союзников и врагов.

Потерпев неудачу в попытке толкнуть Штаб Румынского Фронта к формированию антибольшевицких частей, полковник Дроздовский решает взять на себя эту тяжёлую задачу. 16 декабря 1917 года он начинает в Яссах формирование своего отряда. Начинается вербовка среди офицеров, проезжающих с фронта через Яссы, направляют­ся вербовщики в Кишинев, Одессу, Киев и др. южные города. Сам Дроздовокий едет в Одессу и выступает там на собрании офицеров. «Я, прежде всего, — говорит Дроздовский, — люблю свою Родину и хотел бы ей величия. Её унижение — унижение и для меня, над этими чувствами я не властен и пока есть хоть какие-нибудь мечты, я должен постараться сделать что-нибудь; не покидают того, кого любишь в минуту несчастья, унижения и отчаяния. Ещё другое чувство руководит мною — это борьба за культуру, за нашу русскую культуру».

Безусловно, формирование своего Отряда полковник Дроздовский производит с согласия Штаба Ру­мынского Фронта, но последний делает вид, что ему ничего об этом неизвестно и, во всяком случае, помощи не оказывает. Ни оружия, ни хлеба, ни одной банки консервов из ломящихся складов Румынского Фронта получить полковнику Дроздовскому не удаётся. Штаб Фронта старался сохранить невин­ность перед Украинской Радой, относящейся весь­ма враждебно ко всяким неукраинским форми­рованиям.

Вооружались и снабжались Добровольцы сами, останавливая эшелоны и мелкие части, уходившие самовольно в тыл и отбирая у них оружие и продовольствие. Действовали, при этом, решительно, смело, и подавляли всякую попытку к сопроти­влению. 12 января 1918 года Центральная Рада провозглашает самостоятельность Народной респу­блики и вступает в переговоры с Центральными державами о заключении мира. Оставшись у раз­битого корыта союзные миссии и генерал Щербачёв резко меняют своё отношение к добровольческим формированиям — широко открывают интендант­ские склады и отпускаются денежные суммы.

24 января генерал Щербачёв решает расширить формирование Добровольческих частей, начатое полковником Дроздовским. Но, к сожалению, инспектором добровольческих формирований назначается генерал-лейтенант Кельчевский, а полковнику Дроздовскому, инициатору и создателю всего, отводится скромная роль командира 1-ой бригады. Начинается формирование 2-ой бригады в Кишинёве, намечается 3-ьей в Болграде. Генерал Кельчевский и его начальник штаба генерал-майор Алексеев начинают кипучую канцелярскую деятельность, не принимая во внимание всё время меняющуюся политическую обстановку: разрабатываются шта­ты, создаются и пухнут всевозможные штабы. Пополнение же строевых частей идет слабо. В Румынии, как и на Дону, поступать добровольцами г. г. офицеры уклоняются под разными предло­гами. Полковник Дроздовский всегда настаивал, чтобы генерал Щербачёв отдал приказ по Фронту, предпи­сывавший всем офицерам с надёжными солда­тами явиться в Яссы для поступления в добро­вольческие части. Рядовое офицерство не разби­ралось в политической обстановке, привыкло по­виноваться и ждало приказа. Отдать этот приказ генерал Щербачёв так и не решился, хотя отдать его было нужно ещё в начале ноября.

27 января Центральная Украинская Рада за­ключает мир с немцами и последние начинают оккупировать Украину; румыны занимают Бес­сарабию. Полковник Дроздовский настаивает на немед­ленном уводе добровольческих частей за Днестр, но штаб генерала Кельчевского этому всячески препят­ствует. Так тянется до половины февраля, когда генерал Щербачёв и Кельчевский решают, что при создавшейся политической обстановке дальнейшее существование добровольческой организации бес­цельно. Отдается приказ о роспуске бригад. Генерал Белозор распускает 2-ую Кишинёвскую бригаду, но полковник Дроздовский категорически отказывается выполнить приказ. Он сосредотачивает свои части в Соколах, предместье Ясс, и требует эшелоны для перевозки бригады в Кишинёв. Румыны, под­держиваемые украинским послом Галибом, в те­чение недели всеми средствами стараются задержать выход. Теперь им приходится играть уже немецкую скрипку.

Два раза они подтягивают в Соколы свои пехотные части для разоружения бригады — и каждый раз полковник Дроздовский разворачивает против них свои цепи. В пару с^: румынами действует и штаб генерала Кельчевского. Начальник его штаба генерал Алексеев ведёт пропаганду среди офицеров бригады, призывая их не слушаться «авантюриста» Дроздовского.

Несмотря на угрозы румын и уговоры Штаба Фронта, полковник Дроздовский твёрдо решил пробиваться с оружием в руках. Он заявил, что в случае по­пытки разоружения он откроет из своих орудий огонь по Яссам и Королевскому Дворцу. И если дело не дошло до вооруженного столкновения, то только потому, что румынские власти поняли, что в лице полковника Дроздовского они натолкнулись на действительно решительного человека, готового идти до конца. Они выдали бригаде снаряды, бензин и предоставили поездные составы.

28-го февраля полковник Дроздовский с ав­токолонной и броневыми автомобилями перешёл старую Русскую границу в Унгени. Начался 2-х месячный — ДРОЗДОВСКИЙ Поход. В Кишинёве Дроздовский сделал последнюю попытку увлечь в поход 2-ую бригаду, готовый войти в подчинение генералу Белозору, лишь бы поскорее помочь генералу Алексееву. Но, генерал Белозор, боясь ответствен­ности и риска, сослался на приказ о роспуске, назвал поход на Дон безумной авантюрой и удер­жал офицеров своей бригады.

В местечке Дубоссары на левом берегу Днестра была окончательно установлена организация Отряда. Его состав: Стрелковый полк — 3 роты, Конный дивизион — 2 эскадрона, легкая 4-х орудийная батарея, конно-горная — 4-х орудийная батарея, мортирный взвод — 2 гаубицы, 3 бронеавтомобиля, техническая часть и лазарет. Всего — около 1.050 человек.

7-го марта Отряд выступает из Дубоссар. Цель одна — соединение с Добровольческой Армией генерала Алексеева, которая, по слухам, где-то на Дону. Впереди неизвестность и 1.000 верст пути. Больше всего беспокоят полковника Дроздовского австро-германцы, их эшелоны уже идут через Раздельную на Одессу и из Киева на Екатеринослав и Лозовую. Нужно было выступить, по крайней мере, на две недели раньше.

«Но жребий брошен, — пишет Дроздовский, — ..нам предстоит далёкий путь и в этом пути будем, временно, избегать столкновений с нем­цами, вести политику налево и направо, огрызать­ся на одних, драться с другими и через потоки своей и чужой крови пойдём безстрашно и упорно к заветной цели».

Железная дорога Разделъная-Одесса пройдена беспрепятственно. С австрийцами, а потом с нем­цами установились отношения вооруженного нейтралитета и настороженности, но не лишённых взаимного уважения. Австро-германские офи­церы понимали и сочувствовали тому тяжёлому положению, в котором оказались русские офице­ры, выполнявшие свой долг перед Родиной. Во всех столкновениях Добровольцев с украинцами немцы, не стесняясь, выражали своё презрение к своим невольным союзникам. В Мелитополе Начальник штаба 15-ой германской резервной дивизии в частном разговоре с полковником Дроздовским дал ему совет скорее уходить, т. к. Украинская Рада настаивала на разоружении его отряда. Добровольцы же ценили джентльменское отношение немцев и их готовность всегда помочь раненым Добровольцам.

Отношение населения к отряду было в большинстве случаев благожелательным. Крестьян­ская масса, особенно хуторяне, стонали от насилий и грабежей банд, называвших себя то большеви­ками, то петлюровцами. Поэтому приход отряда, который платил пунктуально за всё, встречали с радостью и облегчением. Просили остаться, на­вести порядок, наказать виновных. Даже еврей­ское население многочисленных местечек, относившееся принципиально недоброжелательно к отряду, только потому, что это был офицер­ский отряд, распространявшие про Добровольцев всякие нелепости и занимавшиеся доносами ав­стрийцам — начали видеть в отряде единствен­ную защиту и обращаться к нему за помощью.

Но были сёла, окончательно обольшевичившиеся с их советами и красной гвардией. Они мучили и убивали офицеров, попадавших в их руки, нападали на хутора и другие сёла. Так в селе Долгоруково, около местечка Новый Буг, крестьяне перебили группу офицеров и солдат 84-го Ширванского полка, возвращавшихся со знаменем полка на Кавказ. В таких случаях расправа была всегда быстрой и жестокой.

Благодаря решительным действиям Дроздовского, грозная слава окружала отряд и наводила панический страх на красногвардейцев. Силы его иначе не считались как десятками тысяч. Даже немцы были уверены, что в отряде не меньше 5.000 с сильной артиллерией.

Отряд быстро продвигался вперед. Менялась погода — ранняя весна, затем снова ударили морозы и, наконец, наступила оттепель. С трудом вытаскивали орудия и повозки из черноземной грязи, пришлось бросить автомобили. Люди, из­мучились, просили отдыха, но полковник Дроздовский непреклонно шёл вперед — он спешил раньше немцев захватить переправу через Днепр.

Всегда впереди Отряда, на сером Росинанте, с пехотной винтовкой за плечами, в подбитой ветром шинелишке ехал п. Дроздовский. Худой и нервный, он был похож на средневекового мо­наха, ведшего крестоносцев освобождать Гроб Господень. Замкнутый в себе, всегда одинокий со своими мыслями и с тяжёлой ответственностью, которая лежала на его плечах, он думал обо всём, вникал во всё.

Постепенно, исподволь, он натягивал вожжи, заставил г. г. офицеров вспомнить забытую ими дисциплину и офицерские отношения. Прекратил суровыми мерами своеволие, заставил, по суду чести, драться на дуэли за пощёчину, причём виновник был убит и, по суду же чести, выгнал из отряда офицера, который сам спасся, не поддер­жав своего товарища поручика князя Шаховского, убитого в соседнем селе комитетчиками.

И на всем пути поиски денег, этого главней­шего нерва всякого дела, денег, которых так мало уделил Штаб Румынского Фронта; заботы о привлечении добровольцев, их обучении и вооруже­нии; выступления перед десятками сотен офице­ров всех этих Бердянсков, Мариуполей, Таганрогов, горячие призывы, которые давали только десятки добровольцев. И бесконечные переговоры со всевозможными общественными деятелями.

«Теперь в самом центре борьбы, — пишет Дроздовский, — я вполне понял как ничтожны, бездарны и безсилъны наши общественные деятели и политики, наши имена и авторитеты. Они ничего не понимают, как не понимали до сих пор, и ни чему не научились. Ведешь с кем-нибудь переговоры и не понимаешь, кто он — деятель или пустое место. Я безумно устал, измучился от этой вечной борьбы с человеческой тупостью и малодушием, но повторяю: как часовой с поста своего я всё же не уйду».

За Мелитополем подтвердились сведения, что весь Дон занят большевиками, что генерал Корнилов убит и, что Добровольческая Армия истекает кровью в непрерывных боях где-то на Кубани. Падала цель похода, напрасны все труды и ли­шения. Есть от чего пасть духом. «И всё же вперёд, — решает полковник Дроздовский, — я с поста не уйду». На посту его сменила только смерть… Тяжёлый, неравный бой под Ростовом, где выбило из строя больше 100 Добровольцев и пал смертью храбрых Начальник штаба Отряда пол­ковник Михаил Кузьмич Войналович, единствен­ный человек, по словам Дроздовского, кто мог его заменить. Но этот бой сыграл большую роль — он оттянул от Новочеркасска главный силы красных и дал Донцам возможность занять свою столицу. Отход на Чалтырь и немедленный бросок на помощь осажденному Новочеркасску и 25-го апреля, торжественный вход в освобождённый город.

26-го апреля, полковник Дроздовский, издал свой исто­рический приказ. В этом приказе весь Дроздов­ский, весь его символ веры.

+ + +

ПРИКАЗ

1-ой Отдельной Русской Бригады Добровольцев 26-го апр. 1918 г. — г. Новочеркасск.

26-го апреля, части вверенного мне Отряда вступили в г. Новочеркасск, вступили в город, который с первых дней возникновения Отряда был нашей заветной целью, целью всех наших надежд и стремлений, — обетованной землей.

Больше 1.000 вёрст пройдено вами походом, доблестные Добровольцы; не мало лишений и невзгод перенесено, не мало опасностей встретили вы лицом к лицу, но верные своему слову и долгу, верные дисциплине, безропотно, без праз­днословия шли вы упорно вперёд по намеченному пути, и полный успех увенчал ваши труды и вашу волю; и теперь я призываю вас всех обер­нуться назад, вспомнить всё, что творилось в Яссах и Кишинёве, вспомнить все колебания и сомнения первых дней пути, предсказания различных несчастий, все нашептывания и запуги­вания окружавших нас малодушных.

Пусть же послужит это нам примером, что только СМЕЛОСТЬ и ТВЁРДАЯ ВОЛЯ творят большие дела и что только непреклонное решение даёт успех и победу. Будем же и впредь в гря­дущей борьбе ставить себе смело высокие цели, стремиться к достижению их с железным упор­ством, предпочитая славную гибель позорному отказу от борьбы. Другую же дорогу предоставим всем малодушным и берегущим свою шкуру.

Ещё много и много испытаний, лишений и борьбы предстоит Вам впереди, но в сознании уже исполненного большого дела, с великой ра­достью в сердце, приветствую я Вас, доблестные Добровольцы, с окончанием Вашего исторического Похода.

Полковник ДРОЗДОВСКИЙ

+ + +

Тотчас же по прибытии в Новочеркасск Дроз­довский донёс Командующему Добровольческой Армией:

«Отряд прибыл в Ваше распоряжение. Ожи­даю приказаний».

Отряд простоял в Новочеркасске ровно месяц. Как в далёкой Скинтеи уклад его частей было приноровлен к нормам военных училищ. Ежед­невно велись занятия и поддерживалась строгая дисциплина. Особенно неумолим в этом отношении был Командир Стрелкового полка полковник Жебрак.

Но для самого полковкинка Дроздовского отдыха не было. Главной его заботой было привлечение наиболь­шего количества Добровольцев — он читал лекции о целях Добровольческой Армии, писал много­численные воззвания, основал первую газету «Вестник Добровольческой Армии «и так хорошо наладил вербовочные бюро на Юге России, что 4/5 пополнения в Добрармию шло, первое время, через его агентов.

Относясь весьма скептически к «общественным деятелям», он всё же умел с ними разговаривать и, выжимать от них, что можно на общее дело. С помощью своего друга, профессора Напалкова, он организовал в Ростове госпиталь «Белого Креста», который до конца оставался лучшим в Армии. Сейчас же по прибытии в Новочеркасск, он устроил для своих Добровольцев, раненых под Ростовом прекрасный лазарет в Краснокутской роще и, как только позволяло ему время, он на­вещал раненых, интересовался здоровьем каждого и старался каждому сделать приятное. Не приз­навая спиртных напитков, он всё же привозил в лазарет и вино и коньяк.

«У него не было личной жизни, — напишет потом о нём генерал Деникин, — все мысли и заботы он отдавал своей дивизии, говорил о ней, о своём детище с юношеской горячкой и любовью».

Его Добровольцы платили ему той же монетой. Полковник Дроздовский сумел наладить настолько пре­красные отношения с Донцами, что генерал Краснов усиленно предлагал ему остаться на Дону и составить самостоятельную армию. Но, получив при­каз генерала Деникина о присоединении, полковник Дроздов­ский, немедленно выступил из Новочеркасска.

26-го мая, в яркий солнечный день в станице Мечетинской произошла встреча Добровольческой Армии с Отрядом полковника Дроздовского. Ста­рый вождь генерал Алексеев, обнажив свою седую голову, отдал низкий поклон «рыцарям духа»: «Мы были одни, — сказал он, — но далеко в Румынии билось русское сердце полковника Дроз­довского, бились сердца пришедших с ним к нам на помощь. Вы влили в нас новые силы».

Дроздовский привёл с собой около 3.000 чел. прекрасно вооружённых и снабжённых, с тремя батареями, 2 автоброневиками, аэропланами, радиотелеграфом; дал Армии 1.000 винтовок, 200.000 патронов и 8.000 снарядов. Армия почти удвои­лась.

Став в станицу Егорлыкскую, Отряд был пере­именован в 3-ью дивизию Добрармии в составе стрелкового полка, получившего название 2-го Офицерского стрелкового полка, 2-го Конного Офицерского полка, лёгкой и гаубичной батарей. Конно-горная батарея капитана Колзакова была переведена в 1-ую Конную дивизию и навсегда вышла из состава Дроздовских частей.

Присоединение Отряда дало возможность на­чать наступление, открыв для Армии победную эру. Наступление началось 10 июня.

3-ья пехотная дивизия полковника Дроздовского всегда, от Торговой до Екатеринодара, действовала в центре, наступая в лоб вдоль железной дороги и всегда несла, поэтому большие потери, особенно от красных бронепоездов. Эту честь — атаковать всегда в лоб, Командование ей оказывало вероятно потому, что в сравнении с другими дивизиями у неё было на 2 гаубицы больше. Под Белой Глиной 2-ой Офи­церский полк наткнулся на всю 39-ую дивизию красных. В ночной атаке 2-ой и 3-ий батальоны потеряли больше 400 чел., из них 100 чел. уби­тыми. Многие, как и сам командир полковник Жебрак были зверски замучены. Взяв Белую Глину и несколько тысяч пленных, полковник Дроздовский произ­вёл 1-ый опыт: из пленных и мобилизованных он сформировал 1-ый Солдатский полк, переимено­ванный, впоследствии в Самурский. Этот полк, начиная уже с Тихорецкой, принял доблестное участие во всех боях Добровольческой Армии.

Ещё в Яссах полковник Дроздовский просил генерала Щербачёва отдать приказ офицерам явиться для фор­мирования антибольшевицких частей. Он не осо­бенно верил в добровольчество, в добрую волю людей умирать, хотя бы и за идею. Жизнь пока­зала, что он был прав. И в то время, как большевики прибегли к мобилизации и перешли на регулярную армию — Командование Добровольческой Армии нашло опыт полковника Дроздовского пока ещё не своевременным.

1-го июля пала станица Тихорецкая. 3-ья дивизия, опять вдоль железной дороги, двинулась на Екатеринодар и 14-го заняла станицу Динскую, но утром 15-го советский главнокомандующий тов. Сорокин зах­ватил в тылу станицу Кореновскую. 1-ая и 3-ья дивизии Добровольческой Армии были отрезаны и окружены. 10 дней шли упорные, кровопролитные бои — 3-ья дивизия потеряла 30% своего состава. И только 25 июля наступила развязка: в течении 5 часов 3-я дивизия вела двухсторонний горячий бой, полковник Дроздовский лично водил в атаку «солдатские роты». Большевики были окончательно разбиты.

2-го августа был взят Екатеринодар и 3-ья дивизия растянулась по р. Кубани от станицы Пашковской до станицы Григополийской на 180 верст. 14-го красные во многих местах форсировали реку, но полковник Дроздовский отбил все атаки и у станицы Кавказ­ской и, отрезав большевиков от переправы, пере­топил их в реке. Ему удалось, сначала перебро­сить 2-ой Конный полк, а затем и всю дивизию на левый берег р. Кубани и связаться с 1-ой Кон­ной дивизией.

В районе Армавир-станица Михайловская начались кровопролитные бои. 6-го сентября полковник Дроздовский захватил г. Армавир, но 13-го принуждён был его оставить; он контратаковал 14-го, но, понеся большие потери, успеха не имел. Переброшенный в район станицы Михайловской, он совместно с 1-ой Конной дивизией генерала Врангеля ведёт упорные бои с красными с 17-го сентября по 1-го октября.

За полтора месяца с 15-го августа 3-ья дивизия потеряла убитыми и ранеными 1.800 чел. — 75% своего первоначального состава. Переброшенная на правый берег Кубани дивизия, вместе с при­данными ей пластунами заняла с 2-го октября фронт от Армавира до станции Темнолесской. Здесь на неё, растянутую в цепочку, навалилась Невиномысская группа красных, перешедшая в наступление на север. Это было начало 28-ми дневного, решитель­ного для Армии, сражения под Ставрополем. Полковнику Дроздовскому предстояло одному, до под­хода 2-ой пехотной дивизии и 2-ой Кубанской, всемерно задерживать большевиков.

14-го октября, несмотря на подход Корниловского полка, пришлось сдать Ставрополь и отойти к Пелагиаде. 23-го группа генерала Воровского (2-ая и 3-ья пехотные дивизии) перешли в наступление. Стреми­тельной атакой 2-ой Офицерский полк занял мо­настырь Св. Иоанна и предместье города. Добровольческое кольцо сжималось со всех сторон во­круг Ставрополя и красное командование решило прорвать блокаду.

29-го октября силы Таманской армии боль­шевиков обрушились на 3-ью дивизию, понёсшую громадные потери и захватили монастырь. Здесь был тяжело ранен доблестный Командир Самурского полка полковник Шаберт.

31-го, на рассвете, в густой туман, красные повторили удар, перейдя в наступление всеми силами против группы генерала Боровского. На этот раз, совершенно растерявшиеся полки 2-ой и 3-ей дивизий, не выдержали и отошли к Пелагиаде. В самых цепях 2-го Офицерского полка был ранен в ступню ноги полковник Дроздовский и с трудом вынесен с поля боя. Убит был и Командир Корниловского Ударного полка полковник Индеикин. Во 2-ом Офицерском полку осталось налицо 150 человек. Люди гибли, но оставалась традиция, оставалась идея борьбы, которая пе­редавалась вновь прибывшим, и через полтора месяца в Донецком бассейне полки Дроздовского снова будут непоколебимо стоять в бою.

Но сам полковник Дроздовский, перевезённый в Екатеринодар будет два месяца бороться со смертью. Казалось легкое пулевое ранение, кото­рое потребовало, почему-то 8 операций. Невольно вспоминается, что в своём рапорте генералу Деникину от 27-го сентября Дроздовский обращал его внимание на ужасное состояние санитарной части, на отсутствие ухода, небрежность врачей, плохую пищу, грязь и беспорядки в госпиталях; на большое количество ампутаций после легких ранений — результат заражения крови.

Да и сам ген. Деникин в «Очерках Русской Смуты «жалуется, что Добровольческая Армия не могла справиться со своим тылом. Потому ли, что не удавалось найти настоящего организатора тыла, потому ли, что потрясающая бедность армейской казны и всеобщая моральная распущенность ставили не­преодолимые затруднения.

А настоящий организатор был под рукой — полковник Дроздовский. Ему нужно было отвести не скромную роль Начальника дивизии, а назначить Военным Министром Добрармии, диктатором её тыла. Его сверхчеловеческая энергия, его органи­заторский и административный таланты, которые он проявил и в Яссах и на походе и в Новочер­касске, свидетельствуют об этом. Полковник Дроз­довский наладил бы снабжение армии и её весьма примитивную медико-санитарную часть.

Твёрдой и жестокой рукой, он решительно по­давил бы всякое самоуправство, всякий беспоря­док в тылу. А главное — он сумел бы сорганизовать новые дивизии на регулярных началах, произведя поголовную мобилизацию, в первую очередь, самих офицеров. С занятием Екатеринодара невероятно быстро стали пухнуть тылы Добровольческой Армии, но не её боевые части. 2/3 офицеров пред­почитало лишь числиться в Добрармии, а не с оружием в руках сражаться за честь и спасение Родины. И Командование невольно этому способ­ствовало, позволяя создавать всевозможные пол­ковые ячейки, охранные роты, запасные бронедивизионы, автомобильные и артиллерийские школы, в которых числилось по несколько сот человек. Одной такой школы было достаточно, чтобы дать кадр для целой дивизии.

8-го ноября 1918 года, полк. Дроздовский был произведен в генерал-майоры по Статуту Ордена Св. Георгия Победоносца.

25-го ноября, генерал Деникин приказом за № 191 приказал увековечить память Похода полковника Дроздовского Яссы-Дон установлением особой медали для награждения ею участников похода.

В декабре месяце положение генерала Дроздовского резко ухудшилось, ему пришлось ампутировать ступню, хотя он всё время был против такой операции. 26 декабря он был перевезён в Ростов, в клинику своего друга профессора Напалкова, куда следовало бы отправить его сразу после ранения. Профессор сделал ему ещё раз операцию, но было уже поздно.

1-го января 1919 года генерал Михаил Гор­деевич ДРОЗДОВСКИЙ скончался. Скончался он на Донской земле, которая была целью его Похо­да. И вместе с Офицерской ротой его 2-го Офицер­ского стрелкового полка, прибывшей из Никитовки, последнюю воинскую честь отдал ему и Лейб-гвардии Казачий полк. Генерал Дроздовский, кото­рому едва исполнилось 37 лет, был похоронен в Екатеринодаре.

Главнокомандующим генералом Деникиным по по­воду смерти генерала Дроздовского был отдан приказ, перечислявший все этапы его славной боевой деятельности и кончавшийся словами: «Мир пра­ху Твоему, рыцарь без страха и упрека».

В память покойного генерал Деникин приказал 2-му Офицерскому стрелковому полку впредь именоваться «2-м Офицерским Генерала ДРОЗДОВСКОГО стрелковым полком».

Впоследствии, осенью 1919 г., вся 3-ья пехотная. дивизия получила наименование — ДРОЗДОВСКОЙ.

В феврале 1920 г., покидая Кубань, Дроздовцы вывезли из Екатеринодара гробы генерала Дроздовского и командира его батареи капитана Туцевича. По прибытии в Севастополь они на рассвете тайно были похоронены на кладбище Малахова Кургана, под вымышленными именами. Послан­ный в Севастополь во время немецкой оккупации Дроздовец, не нашёл даже следов и самого кладбища.

Но память о генерале Дроздовском продолжает жить в сердцах его последних уцелевших Дроздовцев и его славное имя вошло в легенду Исто­рии. В 50-летие смерти нашего любимого Шефа склонимся и молитвенно помянем его светлую память и всех его Дроздовцев, павших в бесчис­ленных боях.

Полковник Нилов

Инфор. I Отд. РОВС, № 27, 1968 г.

Журнал «Часовой» № 512

---

Авто статьи — Сергей Родионович Нилов (1894−1976). Родился 10 сентября 1894 г. в Смоленской губерни. Окончил Смоленское Александровское реальное училище, два класса Константиновского артиллерийского училища. К концу Великой войны- штабс-капитан, командир 4-й батареи 61-й артиллерийской бригады. Участник похода Яссы-Дон (командир броневика «Верный»), летом 1919 г.-командир 3-го бронеотряда (броневики «Верный» «Кубанец», «Артиллерист»). С октября 1920 г.- командир 7-й гаубичной батареи дроздовской артиллерийской бригады, вплодь до эвакуации из Крыма, полковник. В последних боях был тяжело ранен. По выздоровлении вернулся в Дроздовский артдивизион, галлиполиец. В 1921 г. в составе дроздовских частей переехал из Галлиполи в Болгарию. в город Орхание. Позднее проживал во Франции. Состоял в РОВСе и Обществе галлиполийцев. Скончался 21 августа 1976 г. в Монморанси (Франция).

Из биографического справочника книги «Дроздовский и дроздовцы», Москва «Белые воины» «Достоинство» 2012 г.