 |
| Независимая газета | Петр Поспелов | 08.02.2005 |
Из-за этого конфликта был прерван переговорный процесс между двумя Церквами, начавшийся в Германии в 1993 году. Переговоры возобновились только в 2003 году. В 2004 году Москву посетил Первоиерарх РПЦЗ Митрополит Лавр (Шкурла). Это позволило представителям Зарубежной Церкви надеяться, что монастыри, захваченные Московским Патриархатом на Святой земле, будут им возвращены. Предполагалось, что итогом нынешних переговоров станет сближение и в конце концов постепенное воссоединение двух ветвей русского православия. Но недавнее заявление Алексия II поставило переговоры двух Церквей и их объединение под угрозу.
Представитель РПЦЗ, архиепископ Берлинский Марк (Арндт), сказал в этой связи 2 февраля 2005 г. следующее: «Мы обойти молчанием такие заявления не можем. Это настроит всю нашу паству против переговорного процесса. Но если это недоразумение, то должно быть сделано соответствующее заявление… Я считаю, что если такое к нам отношение, то надо сейчас же прекратить переговорный процесс».
О современном состоянии переговорного процесса и его перспективах рассказывает в интервью «НГ» священник Зарубежной Церкви Игорь Шитиков.
Из досье «НГ» Священник Игорь Шитиков, настоятель храма Святого мученика Андрея Стратилата в городе Санкт-Петербурге (штат Флорида, США). Председатель епархиальной ревизионной комиссии, кандидат физико-математических наук, профессор Университета Южной Флориды. Родился и вырос в СССР, окончил математический факультет Тамбовского государственного университета и аспирантуру МГУ. В сан диакона рукоположен викарием Патриарха архиепископом Истринским Арсением (Епифановым), в сан священника — архиепископом Тамбовским Евгением (Жданом). До 1992 года был священником РПЦ, в юрисдикцию Зарубежной Церкви был принят архиепископом Берлинским Марком (Арндтом), проходил пастырское служение на одном из приходов РПЦЗ в Великобритании, в настоящее время клирик Нью-Йоркской епархии Зарубежной Церкви.
— Ваше Преподобие, расскажите, пожалуйста, как развивается сейчас ситуация вокруг имущества РПЦЗ на Святой земле?
— Мне нечего добавить к тому, что сказал уже по этому поводу архиепископ Марк. Он все сформулировал достаточно ясно. Действительно, это было безобразием, когда в Хевроне отняли наш монастырь. В Зарубежной Церкви это вызвало возмущение.
В начале переговоров о восстановлении церковного единства обе стороны условились не затрагивать имущественные вопросы. Имелся в виду не только отказ от имущественных претензий, но и отказ от оценок того, что было сделано правильно или неправильно.
Любые заявления персон такого ранга, как Патриарх Алексий II и Махмуд Аббас, это не просто слова. Это сознательные заявления, преследующие определенные цели.
— Вы полагаете, что слова Патриарха не оговорка, а сознательное свидетельство желания поставить вторую сторону, участвующую в переговорном процессе, в невыгодные условия?
— Мне кажется, это заявление сделано для оказания определенного нажима на нашу сторону, чтобы мы скорее принимали те или иные решения. Ведь переговоры между нашими Церквами дают определенную пробуксовку. Я абсолютно уверен, что при существовании такой серьезной протокольной организации, как Отдел внешних церковных связей и Канцелярия Патриарха, оговорки на таком высоком уровне просто не могут иметь места.
Вопрос имущества — особый вопрос. В XX веке большевики отняли у Церкви храмы и монастыри. Эта собственность стала государственной, а теперь постепенно отдается Церкви. Я не знаю, было ли возвращение государством церковного имущества передачей в собственность РПЦ или только в пользование. Но когда мы говорим об имуществе РПЦЗ, то твердо знаем, что это наша собственность.
События в Палестине говорят о многом. Ведь речь идет не только об имущественных вопросах, но и о вопросах так называемого «сергианства», то есть наследия советского времени, сохранившегося в Московском Патриархате («сергианство» — термин в русском зарубежье, возникший в связи с просоветской политикой тогдашнего главы РПЦ Митрополита Сергия (Страгородского). — «НГ»).
Сейчас много говорится о «сергианстве» и экуменизме (экуменическое движение — межхристианское движение различных Церквей и вероисповеданий, в основном протестантских и православных, стремящихся к взаимопониманию и единству. Объединено во Всемирном Совете Церквей, имеющем свою штаб-квартиру в Женеве, Швейцария. — «НГ») как об основных вопросах, которые разделяют наши Церкви, препятствуют их единству.
Мы часто слышим от представителей Московского Патриархата, что «сергианство» было оправданием существования Зарубежной Церкви. В одном из своих недавних интервью митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (Гундяев) сказал, что в тех условиях, которые сложились в Советской России, Церковь не могла существовать по-другому. Отсюда вывод, что «сергианство» как модель церковной политики вполне оправданно.
— Российское государство уже не является коммунистическим, атеистическим государством. Тем не менее определенные реликты того времени сохраняются. Как за рубежом воспринимается определенная преемственность с советским прошлым?
— Конечно, мы очень внимательно следим за тем, что происходит в России. К сожалению, реликты советского прошлого видны и в церковной жизни. Например, почти все члены Синода — это иерархи того времени. И это говорит о многом. Наши старые иммигранты этого очень боятся.
— Это вполне понятно. Тем более что многие епископы или священники Московского Патриархата были проводниками советской политики внутри страны и особенно за рубежом…
— Да, безусловно. Если вы возьмете документы РПЦ второй половины 1940-х годов, то увидите, что в то время на различных уровнях было полное неприятие экуменического движения. Но в 1961 году советское государство все-таки втянуло РПЦ в экуменическое движение.
РПЦЗ убеждена, что Москве необходимо выйти из экуменического движения. Но парадокс заключается в том, что раньше в СССР Церковь к этому принуждали. А теперь этого нет, но выйти из него не так уж просто.
— Разрыв экуменических связей и выход РПЦ из Всемирного Совета Церквей — это непременное условие со стороны Зарубежной Церкви?
— Да, конечно. Это обусловлено тем, что экуменизм не согласуется с вероучением нашей Церкви. А представление о том, что в каждом христианском вероисповедании есть некая доля истины и только вместе они составляют единую истину, противоречит православному учению.
Истина есть только у православных. Если не касаться богословских вопросов, а только миротворческих инициатив, то при чем здесь совместные моления и богослужения?
— В этой связи у меня такой вопрос, нужны ли вообще переговоры между РПЦЗ и РПЦ?
— Да, нужны. Если посмотреть документы о положении Зарубежной Церкви, то там ясно сказано, что она существует до тех пор, пока в России продолжаются гонения на православие. После того как уйдут большевизм и советская власть, у нашей Церкви не будет никаких канонических обоснований дальнейшего существования. С этого и начались в нашей Церкви разговоры о воссоединении с Московским Патриархатом.
— Вы считаете, что сейчас благоприятный момент уже наступил?
— Я считаю, что переговоры нужно вести. Переговоры — это завершение диалога, когда подготовлена общая почва для воссоединения. Их нужно вести постепенно, с тщательной подготовкой. Что же сейчас получается? Переговоры не были подготовлены.
В Германии несколько лет назад замечательно начинались исторические конференции. Приезжали представители духовенства из России и зарубежья, обсуждали, что нас объединяет, а что разъединяет. Это был естественный процесс. Безусловно, нужно было провести несколько конференций, посвященных «сергианству». На них мы могли бы обмениваться мнениями, высказывать свою точку зрения. Нужно было проводить богословские конференции о том, что такое экуменизм. Но этот естественный процесс общения был прерван какой-то внешней силой, которая стала толкать: «давай», «быстрей»! И получилось, что комиссия РПЦЗ на переговорах с Москвой занимается непонятно чем. То ли церковным единством, то ли богословскими вопросами «сергианства» и экуменизма.
Да и каков результат этих переговоров? Вряд ли им можно назвать заявление митрополита Кирилла по вопросам «сергианства», а теперь и высказывание Патриарха Алексия II по имущественным вопросам… Все это очень тревожит и наше духовенство, и верующих!
— Понятно, что кавалерийскими наскоками, большевистскими темпами идти к единству нельзя. Какова ваша оценка нынешнего состояния переговорного процесса?
— Информация о переговорах закрыта, и не только для прессы, но и для духовенства и верующих двух Церквей. Эта закрытость вызывает опасения. Что там происходит? Что от нас скрывают?
— Архиепископ Марк в своем недавнем интервью, посвященном встрече Алексия II с лидером Палестинской автономии Махмудом Аббасом, рассказал о том, что со стороны Московского Патриархата было высказано мнение, что надо вторично посвятить в духовный сан всех священников РПЦЗ в России. Видимо, это как раз и свидетельствует о ведении представителями Московского Патриархата тайных переговоров, содержание которых скрывается от верующих и духовенства РПЦЗ. Не могли бы вы прокомментировать эти слова архиепископа?
— Я думаю, в интервью архиепископа Марка речь идет несколько о другом. Дело в том, что некоторые бывшие священники РПЦ, наказанные, запрещенные в служении или лишенные сана, принимаются в сущем сане в РПЦЗ. Поэтому нам необходимо договориться, как поступать в таком случае. Другое дело, если священник перешел в Зарубежную Церковь с отпускными грамотами от своего бывшего епископа.
Тогда не возникает канонических коллизий и соответственно препятствий для принятия таких священников в нашу юрисдикцию. Но это очень сложный вопрос, и его должны решать комиссии двух Церквей на переговорах.
— Какие еще факторы препятствуют сближению двух Церквей?
— Наша Церковь маленькая, дружная, как одна семья. Мы все друг друга знаем. Наши архиереи живут одной жизнью с нами. Мы боимся внутреннего раскола, противоречий и того, что часть наших священников и прихожан воспользуется внутренними нестроениями для разрыва. Когда приезжают эмиссары из Москвы и говорят, что при объединении неизбежны потери, то для нас это неприемлемо. Мы хотим оставаться внутренне единомысленными друг другу. Это очень важно.
— Вам не кажется, что сторонники быстрого объединения преследуют какие-то прагматические цели?
— В свое время группа из 14 священников РПЦЗ обратилась с письмом к высшему духовенству с недоумением по поводу убыстренных темпов переговорного процесса. Он начался с приезда в Архиерейский Синод РПЦЗ архимандрита Тихона (Шевкунова), наместника московского ставропигиального Сретенского монастыря.
Он не архиерей, не член Синода РПЦ и не имеет власти священноначалия. Но этот человек близок к президенту Путину и, говорят, является его духовником. Потом Путин приехал в Нью-Йорк, и все закрутилось… В переговорный процесс вмешался административный ресурс, и что из этого может получиться, трудно сказать.
— Может быть, президент Путин и его окружение преследуют чисто политические, государственные цели?
— Не думаю, что здесь скрыта какая-то государственная цель. А вот в отношении политической цели — все может быть. В свое время Зарубежная Церковь была антисоветской организацией номер один. И присоединить ее к Москве кому-то может показаться очень заманчивым…
— Как вы думаете, кем должно приниматься решение о восстановлении церковного единства? Церковными иерархами той и другой Церкви, Архиерейскими Синодами или Поместными Соборами?
— Епископ призван и поставлен Богом на служение и управление Церковью. Но народу Божию, всем членам Церкви принадлежит рассуждение и испытание того, что делается в Церкви. Например, в древней Церкви все решения принимались соборно. Приведу слова святого Киприана Карфагенского, епископа III века: «С самого начала епископства моего я положил за правило ничего не делать по одному своему усмотрению, без совета священников и без согласия народа». Это было нормой.
Вся Церковь с 1921 года была настроена на возвращение в Россию, ее члены жили буквально на чемоданах. Думали, вот кончится безбожная власть — и мы вернемся. Прежний глава нашей Церкви Митрополит Виталий (Устинов) говорил мне, что когда наступит время и кончится безбожная власть, тогда состоится Всероссийский Поместный Собор и наши Церкви принесут на его суд свои деяния.
— Известно, что Митрополит Виталий (Устинов), сейчас находящийся на покое, ушел под нажимом группы архиереев, которые хотели видеть на митрополичьем престоле более покладистого иерарха. Это привело к расколу РПЦЗ на сторонников нового Митрополита Лавра (Шкурлы) и прежнего Митрополита Виталия. В чем причина этого раскола?
— Раскол в РПЦЗ выдуман. То, о чем вы говорите, — это практически не раскол. Вы знаете, что по церковному уставу Митрополита выбирают пожизненно. Но если он по состоянию здоровья решает уйти на покой, то кто ему запретит? Митрополит Виталий ушел добровольно, мало того, он принимал участие в выборах Митрополита Лавра.
— Но потом он переменил свое решение?
— Все, что было потом, покрыто тайной. Митрополит Виталий живет в Мансонвилле в Канаде, доступ к нему затруднен. В нашей Церкви существует мнение, что на него сильно влияет его окружение. А поскольку ему 95 лет, то адекватных решений он принимать уже не может. Поэтому я хочу заметить, что в Зарубежной Церкви раскола нет. А за документы, подписанные якобы именем Митрополита Виталия, полностью несет ответственность его окружение.
— Недавно состоялось заседание Архиерейского Синода РПЦЗ, на котором как раз обсуждался диалог между двумя Церквами. Знает ли духовенство вашей Церкви о том, что там обсуждалось?
— Там обсуждался вопрос о проведении Всезарубежного Собора. Вопрос об отношениях с Москвой у нас будет решать не Синод, не комиссия по соединению, даже не Архиерейский Собор, а Собор всецерковный, на котором будут присутствовать и духовенство, и миряне. Нас известили, что этот Собор должен пройти в следующем году в Сан-Франциско.
— Кто из иерархов РПЦЗ наиболее активно участвует в переговорах с Москвой?
— Мне неловко комментировать действия наших иерархов. Но, конечно, это члены комиссии по соединению: архиепископ Марк и управляющий Западноевропейской епархией епископ Амвросий (Кантакузен). Кроме того, это все члены нашего Архиерейского Синода.
— Какова позиция архиереев, непосредственно принимающих участие в переговорном процессе? Стремятся ли они к скорому объединению или ведут себя очень осторожно?
— Для того чтобы ответить на ваш вопрос, нужно много беседовать с этими епископами. Я же хочу сказать, что в СМИ часто пытаются столкнуть наших архиереев. Например, сравнивают архиепископа Берлинского Марка (Арндта) с епископом Манхэттенским Гавриилом (Чемодаковым). Пишут, что один из них за переговоры, а другой — против. На самом деле это не так. В необходимости переговорного процесса убеждены все. Другое дело, что архиепископ Марк является председателем комиссии по соединению. Он официальное лицо. Но всем понятны и опасения епископа Гавриила: «сергианство» в РПЦ, ее участие в экуменическом движении, а также имущественные споры между Церквами…
— В последнем номере русской газеты «Наша страна», издающейся в Южной Америке, говорится о том, что епископ Гавриил то выступает против объединения Церквей, то «макиавеллистическими, тактическими ходами» пытается ввести в заблуждение свою паству. Якобы он даже запретил в служении священника Сергия Клестова из городка Си Клифф (штат Нью-Йорк), который был против соединения. Так ли это?
— Это очень важный момент. Из всех архиереев РПЦЗ я лучше всего знаю епископа Гавриила. Могу сказать: то, о чем пишет газета «Наша страна», не соответствует действительности. Отец Сергий — противник скоропалительного соединения с РПЦ. Он этого не скрывает. Я тоже не сторонник поспешного соединения. Но его перевод не связан с его позицией по вопросу воссоединения с Москвой.
— Существуют ли в РПЦЗ такие архиереи, которые возражают против переговоров с Москвой?
— Таких архиереев нет. Ведь сейчас идут подготовительные процессы. Но когда мы говорим об их целях, то мне кажется, что у РПЦ и РПЦЗ разные цели. Мы говорим не об административном слиянии, а о церковном общении. Но это общение не совсем ясно представляют в Зарубежной Церкви.
Чего мы хотим? Евхаристического общения (совместного совершения богослужений и причащения. — «НГ») или просто дружественных отношений? Ведь в Москве хорошо понимают, что евхаристическое общение возможно только внутри одной Церкви или с другими Поместными Церквами.
Для Зарубежной Церкви труден вопрос о вхождении в состав РПЦ. Наверное, на Всезарубежном Соборе будет сказано, что, устанавливая евхаристическое общение с Московским Патриархатом, мы признаем Московского Патриарха главой Всероссийской Православной Церкви. Мы будем молиться за него, а он даст нам широкую автономию. Вопрос о вхождении РПЦЗ в состав Московского Патриархата связан с огромными трудностями. Поэтому могут быть большие расхождения и разногласия.
— Каково настроение простых прихожан Зарубежной Церкви?
— Всегда нужно опасаться спекуляций на мнении прихожан. Конечно, у прихожан есть свое мнение. Но существует некий миф, будто бы люди, которые эмигрировали из СССР и России и недавно пришли в нашу Церковь, хотят, чтобы РПЦЗ вошла в состав Московского Патриархата. Но дело в том, что люди, приехавшие на Запад, приезжают сюда отнюдь не по религиозным причинам и церковный вопрос для них даже не десятый, а сотый.
Вопрос о воссоединении двух Церквей возник несколько лет назад, когда наши прихожане — старые иммигранты поехали в Россию. Им там понравилось, и они начали поднимать вопрос о воссоединении. Потом прошло время, и все успокоились. У меня на приходе последние два года вообще не было никаких разговоров на эту тему.
— Как вы полагаете, чем может закончиться переговорный процесс между двумя Церквами? Приведет ли он к полному объединению или только к тому, что Церкви, признав друг друга, будут вместе молиться без административного слияния?
— Последний вариант был бы самым правильным. Худшим вариантом может стать решение Всезарубежного Собора о вхождении РПЦЗ в состав РПЦ как управляющейся автономии.
— В США существует и активно действует Автокефальная Американская Православная Церковь, которая когда-то была в юрисдикции Московского Патриархата. Приходы этой Церкви соседствуют с вашими приходами. Но, насколько я знаю, вы не признаете эту Церковь. Если же Зарубежная Церковь найдет общий язык с Москвой, как это отразится на отношениях с Американской Церковью?
— С моей точки зрения, это самый сложный вопрос. Американскую Церковь не признает не только наша Церковь, но и многие поместные Православные Церкви. Но в Москве прекрасно знают, что ни одна автокефальная Церковь не может иметь епископов на канонической территории другой автокефальной Церкви, а может иметь только приходы и подворья. Должен сохраняться принцип «один город — один епископ». А Северная Америка — каноническая территория Зарубежной Церкви.
— Будет ли объединение двух Церквей во благо или во вред Зарубежной Церкви? Не потеряет ли она себя?
— В общем-то, Зарубежная Церковь должна исчезнуть. Она и была создана как временная организация.
— Вас как священника устраивает общение с той Церковью и с той страной, где религия и Церковь не свободны, где Церковью по-прежнему управляет государство?
— Свободна ли Церковь в России — это отдельный разговор, но то, что она не гонима, это точно. Мы хотим единения, но на основе правды, а не на основе политических технологий, административного ресурса и чьих-то прагматических интересов.
Путь к единению будет скорее всего длительным. Пусть! Мы хотим открытого разговора о всех причинах, нас разделяющих. Наши старые иерархи говорили, что наступит время воссоединения. И это должно произойти на общем Всероссийском Поместном Соборе.
