За что Соловьев Христа распял?

Депутаты не помешали антисемитам

Одна часть отечественной политической элиты ненавидит журналистов, другая — евреев. Альберт Макашов счастливо сочетает оба этих похвальных в наших палестинах качества. Лет пять телевидение оберегало электорат от встречи с пламенным парламентарием, да вдруг его снова выпустили на экран. Речь не о Макашове. Его репертуар, основанный на подсчете процентных норм и уточнении черты оседлости, не изменился за истекший период. Важно понять другое, поэтически точно сформулированное Олегом Чухонцевым: «А если это символ, то чего?» Материализация духа и тела Макашова случилась в последнем выпуске передачи «К барьеру!». Его за разжигание национальной розни вызвал на дуэль дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт Алексей Леонов. С первой секунды Макашов взял верхнее «до», им же он триумфально завершил бенефис, одержав убедительную, если ориентироваться на результаты зрительского голосования, победу над противником. Главный жидомор державы — голос нашего коллективного бессознательного, включающего, по Юнгу, родовую память. Вот она-то и правила бал в программе. Как-то незаметно вытесненное в подсознание двойственное отношение в России к евреям вдруг да и прорвалось наружу. «Намекните, что вы не еврей», легендарная фраза раннего Войновича, обрела на телеэкране вторую молодость. Передача покатилась по известному сценарию — сличали имена, фамилии, явки, банки, зарплаты. Что уже само по себе свидетельствует: дело Макашова и ныне живее всех живых.

Впрочем, товарищ Альберт, окативший всех по обе стороны экрана ниагарой агрессии, хамства, невежества, мало кого удивил. Удивил Владимир Соловьев, проявивший чудеса непрофессионализма. Он дал втянуть себя в дискуссию о собственной национальности. Его захлестнули эмоции, обида за отца и мать. С человеческой точки зрения Соловьева понять можно, с творческой — нет. Если в ведущем личное превалирует над общим, он профнепригоден. Нельзя было приглашать в эфир Макашова, не продумав все до мелочей. Нельзя было подставлять интеллигентного Леонова — тут сгодился бы Жириновский с цистерной апельсинового сока или, на худой конец, интернационалист Шандыбин, автор бессмертной максимы: «Евреи — такие же люди, как мы. Только другие». Нельзя было отдавать на откуп анализ и оценку происходящего в студии невыразительным судьям и секундантам, робеющим, как новобранцы перед зычным фельдфебелем. Нельзя было даже в самом полемическом угаре говорить о том, что Россия накануне погромов…

Можно понять канал, ищущий свое место в новом телевизионном раскладе. Сегодня политика под соусом шоу — единственная возможность не утонуть в стоячем болоте безликого, бесконфликтного ТВ. Но ведь именно на четвертой кнопке существует возможность и невинность соблюсти, и капитал приобрести. Имеется прекрасный прецедент — «Растительная жизнь» с Павлом Лобковым. Почему бы для особо возбужденных пятым пунктом патриотов не завести программу «Зоологическая жизнь» с тем же Лобковым? Он наверняка справился бы. Соловьев — блистательный шоумен, но очень самонадеянный господин. Конечно, современный ведущий — не тот человек, в сознании которого вечное превалирует над сиюминутным. Но есть темы, когда поднимающие их обязаны помнить об историческом контексте. Макашов — одна их таких тем. По иронии судьбы, в то же время, что и «К барьеру!», по другому каналу шел фильм «Собачье сердце», эдакий наглядный пример причинно-следственных связей. Посмотрев и то и другое, впору было на вопрос профессора Преображенского о Шарикове «Он еще танцует?» ответить утвердительно. Еще как танцует! Конечно, любые публицистические параллели поверхностны. Смысл булгаковского шедевра глубже грубой социополитической агитки — вот, мол, гипофиз Клима Чугункина, пересаженный дворовому псу, живет и побеждает! Но куда денешься от параллелей? Вся штука, однако, в том, что Булгакову удалось запихнуть гомункулуса обратно в колбу. А в жизни, увы, подобные эксперименты не заканчиваются успехом. Джинн только-только выпущен из бутылки, а шуму уже много. В «Смешных людях» Леон Измайлов упоенно вспоминает, как Жириновский на одном из концертов доказывал, что Зюганов на самом деле Зюгенфельд; Владимир Вольфович лично вещает о «еврейском вопросе» в «Вестях недели» у Брилева; Познер посвящает этому самому вопросу последний выпуск «Времен». В отличие от Соловьева Познер — серьезный профи. Но и его передачу захлестнуло половодье чувств. С одной стороны, думаки, мыслители и патриоты Крутов и Собко не смогли выдавить из себя ни одного аргумента, кроме самого убийственного для них же: запрос о запрете еврейских организаций предназначался только для прокуратуры, в прессу он попал случайно. С другой стороны, оппоненты академик Велихов и писатель Ерофеев тоже были не подготовлены к серьезному диалогу. Даже самый очевидный козырь вроде мирового бестселлера «Протоколы сионских мудрецов», каковой не спешат запрещать народные избранники, не был вытащен из колоды аргументов. Да и сам Познер пошел по соловьевской стезе, завершив эфир длинной неотчетливой тирадой о матери своей жены.

Трудно не согласиться с Познером — нужно разговаривать на любые темы. Но как и где? Ведь наше ТВ похоже на кашалота, дышащего только левой ноздрей. Сей факт, прозвучавший в «В мире животных» Николая Дроздова, поразил мое воображение точностью аналогий. Правая ноздря, то есть информационно-аналитическое вещание, уничтожено. Только в условиях полной асфиксии (удушья) мог прозвучать в эфире следующий диалог. Соловьев: 'Христа Соловьев распял?' Макашов: 'Да, и об этом все говорят'. Одним словом, аминь!