«ПАСЕ не была бы сама собой, если бы не предложила что-то против нас»

Интервью с Натальей Алексеевной Нарочницкой

К.Косачев всегда изъясняется в лучших традициях дипломатии. Чего не скажешь о наших западных коллегах по Парламентской ассамблее Совета Европы, которые обычно не утруждают себя дипломатической этикой, и режут правду-матку в лоб.

На последней сессии ПАСЕ чеченская тема не была в повестке. Но ПАСЕ не была бы сама собой, если бы не предложила что-то против нас.

Неудовлетворенные тем, что Россию мало били, самые агрессивные вдруг предложили на юридическую комиссию проект некой «декларации о резком ухудшении ситуации в Чечне», хотя на деле как раз наоборот. Ясно, что ситуация там в целом стабильно препоганая, но никакого ухудшения нет, наоборот, скорее временное относительное затишье, которое, по-видимому, и не устраивает масхадовских эмиссаров и немца Рудольфа Биндига — бессменного добровольного автора всех самых антирусских докладов по Чечне, смысл которых в итоговой рекомендации всегда один: «Россия не справляется, надо поставить положение в Чечне под международный контроль»!!! Узнав об этой инициативе накануне в 12 ночи, в 8.30 утра я, как член юридической комиссии, вместе с тремя другими русскими коллегами прибежала на комиссию, чтобы стать единственными четырьмя, кто голосовал против. Но в итоге так называемый Президентский комитет при президенте Совета Европы все же отклонил эту декларацию как несвоевременную и не обоснованную фактами. Так что наш дипломатичный Константин Косачев имел право назвать этот итог «конструктивным ключем обсуждения». Только он стоил нам немало нервов.

В докладе ПАСЕ, подготовленном бывшим министром юстиции Германии Сабиной Лойтхаузер-Шнарренбергер, осуждаются действия российской Генеральной прокуратуры в «деле ЮКОСа». Какова Ваша точка зрения по этому вопросу? Согласны ли вы с выводами, представленными в ПАСЕ г-жой Шнарренбергер?

События вокруг ЮКОСа развивались следующим образом. За доклад госпожи Шнарренбергер проголосовали всего 37 человек! Подчеркиваю, не разница в голосовании была 37, а всего подано было голосов за ее выводы 37, а против… 36. Вот при таком голосовании принимаются документы и представляются мнением Совета Европы, в котором 450 депутатов! Я в своем выступлении признала, что «ряд положений доклада могут способствовать привлечению внимания к недостаткам и неуклюжим действиям российской прокуратуры». Но общего вывода о полной несостоятельности российской правовой системы она делать не имела ни оснований, ни права. Во-первых, невозможно на примере только одного случая делать такой вывод, во-вторых, у докладчицы вообще не было такого мандата. Ей было поручено сделать доклад о состоянии «дела ЮКОСа». При этом она, как свидетельствуют документы и свидетели ее расследования в Москве, использовала исключительно материалы защиты, но не захотела даже знакомиться с материалами обвинения.

Далее, ее формулировки и суждения, по мнению даже ряда судей из Страсбургского суда по правам человека, отнюдь не симпатизирующего России, носят характер прямого давления на суд, так как следствие еще не закончено и суд не совершен.

Я также съязвила, выразив признательность за желание исключительно помочь России установить правопорядок и прозрачность во всех делах. Только почему-то не видно было желания помочь, и не было столь же грозного предупреждения о несоответствии европейским стандартам, когда российские предприятия миллиардной стоимости тайно приватизировались за одну тысячную своей реальной стоимости, когда ЮКОС покупал «Юганскнефтегаз» через фирму, за три дня созданную в оффшорной зоне. Наконец, высказала предположение, что нынешняя забота объясняется причинами другими, о которых открыто высказалась газета «Die Welt»: «Ходорковский готовился продать многомиллиардное достояние иностранным владельцам, и конечным итогом всей его деятельности должна была стать интернационализация всей сибирской нефти». Крах надежд на это и вызывает такую бурю возмущения…

Но более всего меня удручило другое — наша собственная халатность и разобщенность. Ведь мы могли провалить ее доклад, если бы вся делегация была в зале! Нам не хватило всего двух голосов, а трое наших коллег — из Совета Федерации куда-то исчезли! Был уже восьмой час вечера, в зале осталось всего человек 80… Если бы я могла предвидеть такую ситуацию, то могла бы попросить нескольких коллег из других делегаций, с которыми у меня прекрасные отношения (с некоторыми я стояла на мосту в Белграде под американскими бомбами в апреле 1999 года), и они бы пришли и проголосовали за нас… Вот был бы удар для этой Шнарренбергер! Но людей попросту не было в зале. Она явно нервничала в конце. А мы даже не рассчитывали, что у нее будет так мало голосов. По условиям процедуры, если рекомендации доклада отклоняются, то докладчик и эксперты возвращают в бюджет деньги, полученные на командировку и подготовку доклада. А знаете, сколько получают эксперты Совета Европы по России? Приведу пример. Когда, скажем, Биндиг ездит по Чечне и беседует исключительно с представителями «Мемориала», свидетелями вроде Андрея Бабицкого, чеченскими правозащитными организациями, чтобы потом писать о «звероподобной русской армии», то он получает европейские суточные в 9-кратном размере, и увозит с собой из Чечни много десятков тысяч Евро. Но при этом ничего не платит нашим военным, которые обязаны его охранять во время поездки! А средства на гонорары и суточные идут из нашего взноса — 25 миллионов евро в год, которые мы зачем-то сами предложили давать в качестве особого взноса, вместо ординарного в 5 млн., который платят все, кроме пяти главных стран.
Все это давно надо пересматривать.

Одним из важных вопросов, обсуждавшихся на сессии ПАСЕ, была карабахская проблема. Был заслушан доклад Дэвида Аткинсона о положении дел в Нагорном Карабахе и принята резолюция по этому поводу, не вполне отвечающая интересам Армении. Как развивались события вокруг этой проблемы?

Вопрос о Нагорном Карабахе был очень важен и для Армении, и для Азербайджана. Но доклад Аткинсона был явно сделан в пользу азербайджанской стороны и акцентировал внимание исключительно на оккупации Нагорного Карабаха Арменией. Армения настаивала в поправках на формулировках, которые, хотя бы в косвенной форме, учитывали тот факт, что конфликт начался как конфликт между населением Карабаха и властями Азербайджанской республики еще в составе СССР. Это действительно так, так было еще до образования современных государств Азербайджана и Армении, и я открыто голосовала за эти поправки. Наша делегация в целом пыталась как-то примирить стороны, но это трудно. Отношения между двумя делегациями были очень напряженные. Азербайджанцев открыто и очень яростно поддерживали турки, а за ними, как и при лорде Пальмерстоне 150 лет назад, стоят англичане. Старый расклад в «восточном вопросе»!

Отнюдь не считая вопрос о Нагорном Карабахе легким, должна сказать все же, что в Совете Европы всегда двойные стандарты, продиктованные исключительно извечными геополитическими устремлениями: Нагорному Карабаху нельзя самоопределяться, а Косово — можно; Чечне — можно, а Ольстеру, конечно же, нельзя…

Как Вы могли бы прокомментировать акцию, проведенную Вашими соратниками по фракции «Родина» в Госдуме? Поддерживали ли вы стремление голодающих сторонников Рогозина таким образом противостоять монетизационной реформе правительства?

Эта акция вполне объяснима. «Родина» вовсе не мнит, будто её голодовка может вынудить столь циничное правительство подать в отставку. Дело в том, что в нынешнем составе Думы оппозиция практически лишена законных парламентских методов обнародования и отстаивания своих позиций, а, значит, и донесения их до общества. Обидно после многих месяцев борьбы с этим законом на стадии его прохождения, после голосования «против», слышать по телефону от избирателей: «Как вы там, депутаты, смели принять этот антинародный закон? — Да мы же боролись и голосовали против него, выходили из зала, — Нет, вы там все одним миром мазаны…» Вот к чему приводит информационная блокада со стороны парламентского послушного большинства.

После кризиса в январе и демонстраций, которые мы предсказывали, было заседание Государственной Думы, на котором должны были обсуждаться проекты постановления по закону N 122. Но вопреки всем процедурным правилам, которые единороссы, пользуясь конституционным большинством, меняют, как хотят, «Единая Россия» своими 304 голосами проголосовала так, чтобы проект заявления «Родины» вообще не обсуждался. То есть мы лишены были слова и законного права представить и обосновать свой анализ ситуации и требование к правительству подать в отставку. Тогда еще «Единая Россия» страшно боялась этого и не хотела, чтобы другие выглядели героями. После этого Рогозин и объявил, что мы все выходим из зала, а несколько депутатов начинают голодовку, которую они держали 11 с половиной дней. Возмутительно, что эта акция, проведенная вполне всерьез, в итоге которой один из депутатов — А. Савельев, — на 8-й день был увезен в больницу в состоянии, близком к коме, была подвергнута полному бойкоту СМИ. Вот и свобода прессы.

«Родина» была инициатором сбора 101 подписи за постановку вотума недоверия правительству. Теперь же «Единая Россия» поняла, что дальнейшая солидаризация с правительством ей обходится дорого, и также постепенно от него отмежевалась. В среду, 9 февраля, будет заседание Думы, где должны произойти некоторые события, так что и наши коллеги не зря голодали.

Вообще, над этим смеяться стыдно. Вот молодые единороссы устроили в предпоследний день голодовки непристойный спектакль под окнами с похоронным маршем, мол, «скорбят о преждевременной кончине голодающих». Как можно даже в шутку играть траурный марш над живыми людьми?!! Так тут же пришло сообщение о трагической гибели единоросса Кирилла Рагозина…
Вопросы задавал Артемий Пушкарёв