 |
| Коммерсант | Сергей Строкань | 02.02.2005 |
Тибетцы верят, что в озере Ламо-Латсо можно разглядеть лики будущего. В тот самый день высшие представители ламаистской иерархии пришли сюда, чтобы совершить священный обряд и найти того единственного тибетского мальчика, в которого переселилась душа умершего незадолго до этого далай-ламы 13-го.
Рассказывают, что буддийский монах разглядел в водах озера три буквы тибетского алфавита — А, К, М, — а также златоверхий монастырь и неподалеку от него дом, покрытый черепицей. Оставалось разыскать это место и найти среди простых смертных «живого Будду».
Тот самый мальчик
Выдержав в соответствии с религиозными предписаниями двухлетнюю паузу, высшие ламы отправились на поиски. В селении Амдо на востоке Тибета они наткнулись на златоверхий монастырь и дом, покрытый черепицей. К удивлению гостей, игравший у дверей дома пятилетний мальчик, увидев у одного из монахов четки, принадлежавшие прежнему далай-ламе, попросил отдать их ему. Вслед за этим он узнал и одного из верховных лам, сказав, что он — Сера-ага, что в переводе с тибетского означает «лама из монастыря Сера». Дальше стали происходить и вовсе непостижимые вещи. Как выяснилось, ребенок знал имена других монахов, пришедших в его дом, а также безошибочно ответил на целый ряд вопросов. Нашлось толкование и трем буквам. Буква «А» означала провинцию Адмо, «К» — один из крупнейших в этом районе монастырь Кумбум, «М» — другой монастырь в горах неподалеку от деревни. Ламы испытали священный трепет. Сомнений не оставалось — перед ними был «живой Будда».
Крестьянского сына, которого звали Лхамо Тхондруб, доставили в столицу Тибета Лхасу. Там, в высеченном в скале тысячекомнатном дворце Потала, он поселился со своим старшим братом Джуало Тхондрубом. Спустя год Лхамо Тхондруб был провозглашен далай-ламой 14-м.
Ему не было десяти, а он уже самостоятельно принимал посланников президента США Рузвельта и других мировых лидеров и проводил молитвенные церемонии под пристальными взглядами двадцати тысяч монахов. В свободное время далай-лама катался по территории монастыря на детском автомобильчике и, как рассказывают, даже затевал потасовки с навещавшими его братьями. Впрочем, детские забавы не спасали «живого Будду» от одиночества. По его собственному признанию, он часто выносил на крышу дворца телескоп и, вместо того чтобы изучать звездное небо, с завистью наблюдал за тем, как его сверстники беззаботно играют на улицах Лхасы.
Времени на игры у него не было. Положение обязывало, и он день и ночь штудировал логику, искусство и культуру Тибета, древний язык санскрит, традиционную буддийскую медицину и философию. Кроме этого, он занимался поэзией, музыкой, основами драматического искусства и астрологией. Отсюда феноменальная эрудиция, которой далай-лама сегодня неизменно поражает своих собеседников.
Долой ламу!
Затерянный в Гималаях между Китаем и Индией Тибет с середины XVII века управляется далай-ламами — по представлению тибетцев, земными воплощениями Будды. В 1911 году Тибет, на протяжении веков бывший вассалом китайских императорских династий, получил фактическую независимость. А спустя еще сорок лет, в 1951 году, когда далай-ламе 14-му исполнилось 16 лет, он был провозглашен главой тибетского государства.
Впрочем, спокойное правление продлилось недолго. В том же году в тихую горную страну вторглись китайские танки и бесчисленные пехотные соединения. Помимо оружия, солдаты, называвшие себя «освободителями», несли огромные портреты Мао Цзэдуна, который, по замыслу китайского руководства, отныне должен был заменить тибетцам их «живого Бога». Войдя в Лхасу, китайские танки направили орудия на дворец Потала…
Что мог противопоставить «живой Будда» силе китайского оружия? Ничего, кроме буддийской идеи «срединного пути», которая учит искусству компромисса. После нескольких ночей мучительных размышлений далай-лама подписал продиктованное ему из Пекина соглашение «О мероприятиях по мирному освобождению Тибета». Само название этого документа было абсурдным. Ведь на момент китайского вторжения никаких оккупантов в Тибете не было. Просто после того, как в 1948 году в Китае победила коммунистическая революция, новые китайские власти решили навести в Тибете свои порядки.
Пойдя на соглашение с Мао, тибетский лидер рассчитывал, что китайское господство будет носить номинальный характер, как это было в прошлые века при маньчжурах. Он всячески избегал конфликтов с «освободителями». В Пекине жал руку Мао, вел беседы с премьером Чжоу Эньлаем и даже согласился занять декоративный пост заместителя председателя Всекитайского собрания всенародных представителей.
Однако китайское руководство повело дело к расчленению Тибета. Его восточная часть была присоединена к китайским провинциям Сычуань и Цинхай, а западная преобразована в Тибетский автономный район. В Тибет стали принудительно переселять китайцев, а полномочия законного правительства Тибета все более урезались. Китайцы грабили монастыри, отбирали имения тибетских аристократов. Во время одного из авианалетов китайские самолеты разбомбили буддийский монастырь, где находились несколько тысяч человек. С каждым днем далай-лама все более отчетливо понимал, что концепция «срединного пути», увы, не срабатывает и его политкорректность в отношениях с Пекином выходит Тибету боком.
И тихий далай-лама взорвался. Более не желая играть роль послушной китайской марионетки, он резко выступил против попыток разрушить традиционный уклад жизни тибетцев — монастырское образование, многочисленные праздники и ритуалы, индивидуальное хозяйство — и начать коммунистические эксперименты по коллективизации и борьбе с «опиумом для народа» — религией. Между тем убежденного пацифиста ждало новое испытание. Ему предстояло определить свое отношение к поднимавшемуся тибетскому патриотическому движению, вставшему на путь вооруженной борьбы с «китайскими оккупантами».
Романтики из ЦРУ
«Прежде всего, покажите-ка мне, где он, этот ваш Тибет?» — задумчиво покуривая трубку, промолвил глава ЦРУ Аллен Даллес, обращаясь к ведущему специалисту своего ведомства по Тибету Джону Грини. Взгромоздившись на огромный кожаный диван в просторном кабинете Даллеса, собеседники повернулись к висевшей на стене карте мира. «Здесь?» — Даллес наугад ткнул черенком трубки куда-то в Восточную Европу. «Нет, сэр, — деликатно поправил его Грини. — Вот здесь, в Гималаях».
Необходимо заметить, что драматические события «под крышей мира» в Гималаях разворачивались на фоне стремительно набиравшей обороты «холодной войны», логика которой неумолимо вовлекала и сам Тибет, и его лидера в игру со все возрастающими ставками. В ситуацию в Тибете решили активно вмешаться Соединенные Штаты, обеспокоенные экспансией коммунизма в Азии. Вашингтон пообещал далай-ламе, который поначалу рассматривал возможность бежать в Америку, что поддержит любую попытку сопротивления. Помочь тибетским партизанам встать на ноги, как и следовало ожидать, было поручено рыцарям плаща и кинжала из ЦРУ. Вот так Аллен Даллес и узнал, где находится Тибет.
Захватывающие подробности тайной войны, которую без малого полвека назад вели в Тибете американские спецслужбы, долго оставались неизвестными. И только сегодня некоторые из них становятся достоянием гласности, когда удалившиеся на покой шпионы садятся за мемуары, вспоминая бурное прошлое.
В одной из аналитических записок ЦРУ действия американских спецслужб в Тибете названы их «самой романтической секретной операцией». Американцы решили, что ядром сопротивления должно стать живущее в Тибете племя хампасов — привычных к лишениям и опасностям горцев, искусных наездников и метких стрелков, которые отказались подчиняться требованию китайцев добровольно сдать оружие.
Надо сказать, что сами хампасы после китайского вторжения стали активно искать внешнего покровителя. После неудачных переговоров с Дели (индийцы не предложили никакой конкретной помощи) горцы вышли на старшего брата далай-ламы Джуало Тхондруба, который был лхасским агентом ЦРУ. Тот и свел повстанцев с американцами. Примечательно, что своего младшего брата — далай-ламе было в ту пору чуть более двадцати лет — он решил не посвящать в подробности. «Я не информировал Его Святейшество о своих контактах с ЦРУ и индийской разведкой, — позднее вспоминал Джуало Тхондруб. — Ведь это было, скажем так, не очень чистое дело».
Вашингтон согласился начать программу подготовки хампасов — шестерым тибетцам предстояло пройти подготовку под руководством американских инструкторов, после чего их должны были забросить в Тибет. Американцам сразу понравились экзотические, свирепые с виду «курсанты», носившие серебряные амулеты с изображением далай-ламы, которые, по их мнению, делали человека неуязвимым для пуль.
В октябре 1957 года с полевого аэродрома, оставшегося в Восточном Пакистане возле Дакки еще со времен Второй мировой войны, взлетел самолет В-17 без опознавательных знаков, на борту которого находилась первая пара обученных ЦРУ тибетцев, прошедших месячную подготовку. Их звали Атхар Норбу и Лхоцзе (американские инструкторы называли их Том и Лу), они были экипированы всем необходимым — от сублимированной говядины и сигнальных зеркал до портативных раций и автоматов со складными прикладами. Они приземлились в заданном квадрате, в 60 милях от Лхасы, быстро установили контакт с влиятельным лидером местных повстанцев, вождем хампасов Гомпо Андругсангом.
Силы сопротивления повели отчаянную борьбу с китайцами. В начале 1958 года несколько сот тибетских партизан были окружены многотысячным китайским войском. «Все наши командиры были убиты или ранены, — вспоминает один из участников тех событий, которому удалось спастись и дожить до наших дней. — Мы все ждали, что американцы на парашютах сбросят нам оружие и припасы, но так и не дождались. Две недели мы были без пищи — лакомством казались даже кожаные ремни». Тибетцы рассеялись и отступали мелкими группами, уходя все дальше в безлюдную пустыню, где валялись скелеты исполинских яков и было так холодно, что замерзала оружейная смазка.
Впрочем, помощь все-таки готовилась — в 1958 году больше тридцати тибетцев, вывезенных за океан, в обстановке полной секретности начали проходить обучение в американском лагере Кэмп-Хэйл, штат Колорадо. Всего около трехсот человек, носивших клички вроде Джек, Мартин, Роки, прошли через этот центр, где овладели всеми премудростями тайной войны: шпионской фотосъемкой, азбукой Морзе, искусством минирования и диверсий. «Мы ехали в Америку с большими надеждами: думали даже, что назад нас отправят с атомной бомбой, — вспоминает один из курсантов Тензин Тсультрим. Он принимал участие в создании документального фильма о деятельности ЦРУ в Тибете, показанного несколько лет назад по британскому телевидению.
Обучение проходило в строжайшей тайне — по легенде, в Кэмп-Хэйле строился ядерный объект, и при вторжении посторонних на территорию лагеря охрана имела приказ стрелять на поражение. Однажды у границ запретной зоны была задержана группа местных жителей. Они стали случайными свидетелями немало изумившей их картины: несколько десятков причудливого вида азиатов в камуфляже, явно не похожих на американских инженеров и строителей, поднимались на борт самолета Си-124 «Глобмастер» с затемненными иллюминаторами. Потребовалось личное вмешательство тогдашнего министра обороны США Роберта Макнамары, чтобы газета «Нью-Йорк таймс» согласилась не раздувать эту историю.
Рано или поздно далай-лама, от которого поначалу скрывали контакты повстанцев с ЦРУ, должен был узнать, кто помогает тибетскому сопротивлению. По его собственному признанию, это произошло в 1958 году. Один из приближенных далай-ламы — управляющий его двором — представил ему двух партизан, прошедших обучение под руководством американцев, и попросил их продемонстрировать свое мастерство. Боевики вытащили базуку, выстрелили, но потратили 15 минут, чтобы перезарядить ее для нового выстрела. «Я спросил их: «Что же, вы и врага попросите подождать четверть часа, пока вновь приготовите оружие к бою?» — со смехом вспоминает далай-лама. — Так не пойдет».
Хотя тибетский лидер никогда не был сторонником насилия, к американской помощи он в итоге отнесся с интересом. Он отдавал себе отчет в том, что действия китайцев провоцируют его соотечественников на вооруженную борьбу, остановить которую он не в силах. А раз так, нужно продолжать отстаивать независимость Тибета.
Бегом от спецназа
В начале 1959 года китайские власти Лхасы пригласили далай-ламу в штаб армейской группировки «на театральное представление», специально оговорив, что он должен быть без охраны. В окружении тибетского лидера заподозрили неладное. Тибетцы опасались, что его могут убить или похитить. Из достоверных источников им стало известно, что на военном аэродроме Дамшунг неподалеку от Лхасы уже ждал транспортный самолет, который должен был увезти неугодного китайским властям политика в Пекин. Желая предотвратить пленение далай-ламы, тысячи тибетцев на конях, вооруженные пиками, саблями и старинными мушкетами, стали стекаться в Лхасу. На рассвете назначенного для премьеры дня — 10 марта 1959 года — около 30 тысяч тибетцев окружили дворец далай-ламы. Они говорили, что готовы умереть, защищая своего правителя и бога. Одного из пропекински настроенных тибетцев толпа насмерть забила камнями. Позднее далай-лама писал, что «чувствовал, как оказался между двумя вулканами, каждый из которых может вот-вот проснуться». Проявив благоразумие, «на театральное представление» на китайской военной базе Силингпу он в то утро не поехал.
Между тем напряжение росло с каждым днем. В Лхасе начались массовые стихийные митинги. Тибетцы требовали полного вывода китайских войск и предоставления их стране независимости. В ответ китайские власти только усиливали давление на далай-ламу, формально все еще удерживавшего власть. Через несколько дней после того, как он не явился на «театральное представление» к китайским генералам, в дворцовом парке впервые разорвались прилетевшие из-за монастырских стен две минометные мины.
Далай-лама оказался перед тяжелейшим нравственным и политическим выбором: либо погибнуть вместе с защитниками Лхасы (вскоре тибетское восстание в самом деле было потоплено в крови) и позволить обезглавить тибетское национальное движение, либо уехать из страны и продолжать защищать дело тибетцев за ее пределами. После мучительных размышлений он решил покинуть Лхасу и отправиться в Индию. В ночь на 17 марта 1959 года, переодевшись в солдатскую форму, он покинул свой дворец и в сопровождении небольшого отряда по тайным высокогорным тропам двинулся к индийской границе.
Бегство далай-ламы, о котором калькуттская резидентура ЦРУ, по некоторым данным, узнала уже через два дня, породило немало невероятных легенд. В частности, рассказывают, как ЦРУ «экстрасенсорными методами» передавало одному из приближенных далай-ламы точный «путь отхода». На самом деле ЦРУ, судя по всему, действительно поддерживало связь с группой, но более простыми методами: входившие в состав группы двое обученных американцами тибетцев пользовались рацией. Их шифрованные радиограммы приносили находившемуся в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли тибетскому монаху, знавшему английский.
В одном из срочных донесений беглецы просили американцев обратиться к Индии с просьбой о предоставлении далай-ламе и 37 его спутникам политического убежища. Американцы немедленно обратились к тогдашнему премьер-министру Индии Джавахарлалу Неру. Тот не задумываясь сказал «да», решив дело без бюрократических проволочек. Подготовленные ЦРУ тибетцы сумели даже заснять 16-миллиметровой камерой всю одиссею побега — далай-лама верхом на гнедом коне с богато расшитыми седельными вьюками в сопровождении своей свиты, уходя от преследования Народно-освободительной армии Китая, странствует по суровым горам Тибета. 30 марта больной дизентерией и измученный многодневным переходом лидер Тибета пересек индийскую границу. Все это время преследователи шли за его отрядом по пятам — далай-лама и его спутники сумели буквально на несколько часов опередить китайских спецназовцев, отправленных его захватить. За спиной осталась прежняя жизнь, в которой, согласно тибетскому канону, все его действия были расписаны заранее. Его ждала полная неизвестность вынужденной эмиграции, длящейся и поныне.
Два Тибета
Индийцы, сразу увидевшие в нем своего духовного собрата, встретили далай-ламу с огромной симпатией. Они предоставили политическое убежище не только ему и его отряду, но и еще 90 тысячам тибетцев, которые перешли границу позднее, после разгрома восстания. С 1960 года резиденция тибетского лидера была перенесена в селение Дхармасала в предгорьях Гималаев. Здесь и по сей день протекает жизнь его святейшества в окружении государственного оракула, ламы — заклинателя дождя, различного рода лекарей, астрологов и правительства Тибета в изгнании, состоящего из четырех человек.
Постепенно тибетцы стали называть Дхармасалу «Лхасой в миниатюре». При поддержке далай-ламы там были образованы крупные сельскохозяйственные общины, позволившие тибетским беженцам, которых сегодня насчитывается уже более 120 тысяч, самим обеспечивать свою жизнь. С первого дня пребывания в изгнании далай-лама стал активно участвовать в создании тибетской системы школьного образования, давшей возможность беженцам обучать детей родному языку, тибетской истории и религиозной традиции.
Это был один, индийский, или малый Тибет, в центре которого находился далай-лама. Вторым, большим Тибетом, оставалась территория, оккупированная китайцами. Жизнь здесь была совершенно не похожа на то, что происходило в Дхармасале. После бегства тибетского лидера необъявленная война во втором Тибете продолжалась еще многие годы, прежде чем к сегодняшнему дню сошла на нет. Далай-лама, хотел он этого или нет, был знаменем этой борьбы. Его сенсационное спасение заставило администрацию тогдашнего американского президента Эйзенхауэра расширить программу тайной поддержки тибетцев. С июля 1959 года ЦРУ стало перебрасывать в Тибет с секретной авиабазы в Таиланде оружие, боеприпасы и боевиков. С 1957 по 1960 год сюда пришло более 400 тонн грузов. Забрасываемые в Тибет парашютисты никогда не сдавались в плен, а предпочитали покончить жизнь самоубийством: у каждого в воротничке была ампула с цианистым калием.
После того как над территорией Советского Союза был сбит самолет-разведчик У-2 (пилот Пауэрс был захвачен и впоследствии обменен на советского разведчика Абеля), президент Эйзенхауэр распорядился, чтобы воздушное пространство коммунистических государств (к ним был причислен и Тибет) больше не нарушалось. Позднее, при президенте Кеннеди, забросили еще несколько десантов, но «воздушные корабли» С-130 бороздили небо над Тибетом все реже. Новый посол США в Индии экономист Джон Кеннет Гэлбрейт в своих донесениях в Вашингтон отзывался о хампасах как о племени «в высшей степени нечистоплотном», а их поддержку с помощью воздушных мостов называл «безумной идеей».
Однако тайные операции нельзя было свернуть за один день, неделю или даже месяц. Их центр на какое-то время переместился в Мустанг, затерянное в Непале княжество, окруженное с трех сторон Китаем. Доживший до наших дней известный тибетский полевой командир Баба Йеше вспоминает, что для повстанческого движения это были очень трудные времена. Американская помощь неуклонно сокращалась. «Мы варили и ели шкуры животных», — вспоминает Баба Йеше. Впрочем, несмотря на лишения, нехватку оружия и боеприпасов с территории Мустанга боевики продолжали совершать вылазки в Тибет, порой весьма успешные. Перед теми, кто прошел обучение под руководством американцев, ставилась цель не только уничтожать китайских солдат, но и собирать сведения о том, сколько их и чем занимаются. Во время одного из наиболее дерзких рейдов группа из 30 боевиков проникла далеко на территорию Тибета и устроила засаду на проселочной дороге. Когда появилась китайская военная колонна, тибетцы открыли по ней ураганный огонь, перебили всех, кто был в машинах, включая хорошо одетого человека в штатском. Рядом с водителем обнаружили увесистый мешок с бумагами. Тибетцы навьючили на лошадей трофеи: обмундирование солдат, пачки личных писем и около центнера залитой кровью, пробитой пулями документации. «Я надеялся порадовать американцев», — вспоминает Баба Йеше.
Это ему удалось в полной мере. Убитый в штатском, оказавшийся командующим военным округом в Западном Тибете, вез с собой важнейшие секретные документы. «Когда они попали в Лэнгли, Десмонд Фитцджеральд, отвечавший в ЦРУ за дальневосточное направление, схватился за голову. Сомнений не было: тибетские партизаны добыли поистине бесценные сведения. Среди документов оказались аналитические записки, где подробно излагались катастрофические последствия политики «большого скачка» в Китае в 1958—1960 годах, сообщалось о низком моральном духе бойцов китайской армии и планах Пекина перебросить в Тибет новые контингенты войск. 1600 документов наглядно свидетельствовали о трениях в советско-китайских отношениях. Такой «улов» в истории американской разведки был величайшей редкостью.
После китайско-индийской «пограничной войны» 1962 года, в ходе которой китайцам удалось захватить внушительную часть удерживаемой и поныне индийской территории, Дели стал действовать заодно с Вашингтоном. Засылаемые индийцами разведчики-тибетцы, проникая в глубь китайской территории, фотографировали военные объекты, отслеживали движение автоколонн и эшелонов, намечали возможные районы выброски десанта. Сообщения тибетских разведчиков, позднее подтвержденные данными, полученными со спутников и самолетов-шпионов, позволили Вашингтону узнать о том, что в 1964 году на севере Тибета, в Лоп-Нуре, Китай провел первые испытания ядерного оружия.
Деятельность тибетской разведки ежегодно обходилась Вашингтону в 1,7 миллиона долларов, из которых 500 тысяч шло на поддержку тибетских партизан. Кроме того, если верить свидетельствам ветеранов ЦРУ, 180 тысяч долларов в год выделялось на «личные нужды далай-ламы».
Прощай, оружие
Наверное, вялотекущая партизанская война в Тибете, то затухающая, то вспыхивающая вновь, могла бы продолжаться еще очень долго. Однако во второй половине 60-х в мире возникли новые геополитические реалии. Они поставили точку в тибетском сопротивлении и заставили далай-ламу открыто выступить против вооруженной борьбы своих соотечественников. На рубеже 60−70-х годов вчерашние непримиримые идеологические противники Вашингтон и Пекин, обеспокоенные советской экспансией в мире, решили вместе «дружить против СССР». Администрация американского президента Никсона стала активно заигрывать с китайским руководством, что невозможно было представить при предшественнике Никсона президенте Кеннеди.
Чтобы задобрить Пекин, США решили окончательно прекратить помощь тибетским повстанцам, которые были для них всего лишь пешкой на геополитической доске. Пользуясь этим, Пекин усилил давление на Непал, требуя ликвидации лагерей в Мустанге. Давление возымело действие: непальские солдаты в лагерях Мустанга стали методично разоружать тибетцев.
Изменение американского отношения к тибетскому сопротивлению заставило и далай-ламу изменить собственную позицию. В июле 1974 года он обратился к тибетским боевикам с записанной на магнитофон 20-минутной речью, призывая их сложить оружие. Эта речь звучала через громкоговорители во многих тибетских лагерях. Боевики были в отчаянии, но подчинились воле своего божества. Рассказывают, что некоторые из них, из числа наиболее непримиримых, сдав оружие, перерезали себе горло или глотали капсулу с цианидом.
Позднее, осмысляя десятилетие тайной войны в Тибете, далай-лама в автобиографии напишет, что «вмешательство ЦРУ в патриотическое тибетское сопротивление позволило Китаю дискредитировать его, объявив «империалистическим заговором». В итоге, считает далай-лама, партизанское движение навредило самому Тибету больше, чем Китаю (по оценке китайцев, во время лхасского восстания и после него были «ликвидированы» около 87 тысяч тибетцев). Впрочем, ветераны американской разведки придерживаются иного мнения по поводу тех событий. Один из них, Роджер Маккарти, несколько лет назад получивший аудиенцию у далай-ламы, убежден, что вмешательство его ведомства «не только позволило далай-ламе целым и невредимым покинуть Тибет, но и ослабило репрессии, которые Китай обрушил на Тибет».
Один в поле воин
Призывая соотечественников сложить оружие, далай-лама вовсе не собирался отказываться от борьбы за независимость Тибета. Просто эта борьба вступала в новую стадию. И теперь ее главными действующими лицами должны были стать не полудикие хампасы с пиками и мушкетами и их невидимые инструкторы из Лэнгли, проводящие одну тайную спецоперацию за другой, а действующие публично и гласно политики и дипломаты всего мира. Именно их, вместе с мировой общественностью, «живому Будде» предстояло мобилизовать на защиту прав тибетцев. И он стал действовать по принципу «и один в поле воин», со временем сумев заставить весь мир обратить внимание на затерянный в Гималаях Тибет. Став эмигрантом, далай-лама из затворника постепенно превратился в политического деятеля мирового масштаба. С его подачи Генеральная ассамблея ООН, к явному неудовольствию Пекина, принимает сразу три резолюции, призывающие китайское правительство уважать права человека в Тибете. По всему миру разворачиваются демонстрации, требующие предоставления Тибету независимости. В движении принимают участие многие мировые знаменитости, вроде поклонника далай-ламы Ричарда Гира. Бернардо Бертолуччи снимает о нем фильм «Маленький Будда».
Между тем неутомимый далай-лама продолжает колесить по миру со своим учением, в иные годы объезжая по несколько десятков государств. В 1989 году ему присуждают Нобелевскую премию мира. Чтобы сохранить лицо, китайским властям приходится действовать в Тибете все более осмотрительно: открывать закрытые после восстания 1959 года и в период культурной революции монастыри (здесь были уничтожены 6254 обители), разрешать тибетцам жить сообразно своим обычаям и традициям. Впрочем, подорвать основы китайского господства в Тибете далай-ламе так и не удается.
Что же позволило далай-ламе стать одним из крупнейших духовно-религиозных авторитетов современного мира? Ведь, в конце концов, в ХХ веке на разных континентах появилось немало ярких борцов за независимость, так и не получивших мирового признания. Возможно, один из секретов популярности далай-ламы кроется в его способности переводить сложные символы тибетского буддизма на универсальный язык, понятный остальному миру. Его идеи справедливости и сострадания, сохранения природной среды, жизни в мире и согласии с самим собой и окружающим миром оказались удивительно созвучны мироощущению многих представителей политической и интеллектуальной элиты современного мира, увлеченно рассуждающих об общечеловеческих ценностях, жизни без войн и силового противостояния.
В подготовленной далай-ламой демократической конституции Тибета центральное место заняли положения о гарантиях прав человека и демократического самоуправления народа. Далай-лама учит, что «истинная религия — доброта». Ядром его программы достижения мира и решения конфликта в Тибете стала идея ненасилия (ахимы) — краеугольный нравственно-этический принцип буддизма.
«Живой Будда» на фоне вечности
Как известно, в подлунном мире нет ничего более постоянного, чем временное. Вот уже 45 лет живя в своем временном прибежище в Дхармасале, в котором он, судя по всему, останется до конца своих дней, далай-лама ведет образ жизни скромного благочестивого монаха. Рассказывают, что, просыпаясь рано утром, он начинает день с медитации и молитвы о мире и сострадании. Еще известно, что, отправляясь за границу, он принципиально не летает первым классом — «Будда сострадания» должен быть самым земным человеком. А еще он любит ухаживать за растениями и — вот уже совсем невероятное хобби — любит собирать радиотехнику и часы. Можно было бы сказать, что это байка, но на одной фотографии из Дхармасалы «живой Будда» запечатлен за столом, на котором разложены отвертки, плоскогубцы. Держа в руках инструмент, он замирает над сложным часовым механизмом, внимательно вглядываясь в его винтики и шестеренки, словно это модель мира…
За последние годы умерли почти все близкие ему люди — его наставники, мать и старший брат. Жестокое время нанесло ощутимый удар и по его философии ненасилия и торжества общечеловеческих ценностей. Решение международных конфликтов все чаще скатывается к применению грубой силы — будь то Израиль с Палестиной или Ирак. Глобальная война с терроризмом превратила мир в подобие окопа или баррикады, сделав его черно-белым и предсказуемым, а не многокрасочным и загадочным, как в буддистском таинстве. В самом Тибете, захлестываемом массовой иммиграцией китайцев, надежд на мирное высвобождение из-под власти Пекина все меньше и меньше. Мировая политика становится все более прагматичной: ссориться с Китаем — нарождающейся сверхдержавой XXI века — никто не хочет, даже понимая всю справедливость требований тибетцев. И хотя в свое время США пытались увязывать решение тибетской проблемы с предоставлением Пекину режима наибольшего благоприятствования в торговле, его приемом в ВТО и т. д., эти меры ничего не дали, да и не могли дать. В итоге решение тибетского вопроса перешло в разряд вечных проблем, не имеющих решения.
Между тем многие горячие головы в Тибете, главным образом молодежь со свойственным ей радикализмом, обвиняют далай-ламу в пассивности, в недостаточном упорстве при отстаивании интересов тибетцев. Дескать, за три десятилетия изгнания он оторвался от тибетских реалий. Имея мировую славу, за такое продолжительное время он мог бы добиться для нас чего-либо более ощутимого, говорят тибетские радикалы. По их мнению, это именно из-за бездействия далай-ламы в тибетских тюрьмах содержатся тысячи политических заключенных, а Пекин по-прежнему держит здесь трехсоттысячный военный контингент. Они хотят видеть в качестве тибетского лидера более воинственного, агрессивного политика.
Далай-лама не устает подчеркивать, что в случае освобождения Тибета от китайской оккупации он был бы готов с радостью отказаться от политического руководства и остаться лишь духовным лидером тибетцев. При этом он принимает недовольство части своих соотечественников со смирением, великодушно прощая им упреки. «Старые друзья уходят, приходят новые, — часто повторяет он. — Это как дни, из которых состоит вечность. Один день проходит, наступает другой. Самое важное, чтобы каждый из них оставил свой след».
