Архипелаг императора Николая Второго

Вернут ли островам Арктики их исторические имена?

Глубокая ночь. Поспешно собрался и, перескакивая через несколько ступенек, буквально влетел в рубку. Там собралось командование судна и вся вахта — капитан, старпомы, штурманы, механики и рулевой. В море, куда ни глянь, белым бело. Льды плотно обступили «Данилкина». Корабль на малом ходу идет по узкой полынье, пробитой ледоколом. Он впереди нас на расстоянии 150 метров. За кормой вдалеке тоже идет за нами ледокол.

Оба буквально залиты огнями. Мощные прожекторы купают нашу «морковку» в зареве. Огни в глаза и за ними самих ледоколов совсем не видно.

 — Кто нас ведет? — спрашиваю

 — По курсу «Таймыр», а за кормой «Вайгач». — отвечает капитан корабля.

У меня замирает сердце. Легендарные трудяги Арктики. Конечно, это уже совсем другие ледоколы — новой современной постройки. Однако их имена — героический символ Ледовитого океана.

На мониторе локатора желтое кружево островов по обе стороны от бортов. А если уменьшить картинку, то за ними четко просматривается причудливая линия коренного Таймырского берега. Там шхеры.

Вот мы и в знаменитом проливе Вилькицкого — грозы и легенды Ледовитого океана. И совсем не случайно, что последнее самое значительное и сенсационное географическое открытие двадцатого столетия было сделано именно здесь. Никто не предполагал никаких сенсаций, ибо официально было принято считать, что эпоха великих географических открытий миновала, особенно на морях и в океанах.

И пресса убежденно поддерживала это мнение. Всем и про все на планете Земля к началу века уже известно. убеждали газеты, ссылаясь на то, что все материки, а с ними и судьбы людей, давно и прочно связаны морскими, речными и наземными дорогами. Они во множестве проложены во все концы света. И не осталось уголка, куда бы, не ступала нога человека.

Не тронутыми — белыми пятнами — лежали на карте только две пока недоступные человечеству области, прячущиеся за непроходимыми льдами и за жуткими морозами Северный и Южный полюсы планеты и, естественно, бесчисленные тайны, окружающие их. И пытливое человечество, на пороге XX века, занялось разгадкой именно этих белых пятен — последних, как полагали, на Земле, лежащих в зонах относительной недоступности.

И чтобы приблизить разгадку, в 1882 году ученые многих стран, поддерживаемые своими правительствами, объявили Первый международный Полярный год и призвали объединить знания и средства для организации научных экспедиций с целью глубокого проникновения в высокие широты Ледовитого океана, сбора сведений о жизни на его островах и на побережье.

Одной из первых на призыв ученых откликнулась Дания, которая к тому времени уже имела в своем составе самый великий остров на планете — Гренландию. И в Арктику под ее флагом в тот же год вышел пароход «Димфна». Он благополучно вошел в Карское море 18 октября 1882 года, но при смене направления ветра его в считанные часы окружили тяжелые льды. Потеряв ход, не имея никакого опыта плавания во льдах, «Димфна» очень скоро стала пленницей Арктики, и зажатая дрейфующими льдами между островом Вайгач и полуостровом Ямал, вынуждена была остаться на зимовку.

И только в августе следующего 1883 года опять же при смене ветров на Северный и Северо-Восточный, господствующих. в этих краях весной и летом, «Димфна» была вынесена вместе с дрейфом через пролив Карские Ворота назад в Баренцево море

Так появился первый опыт и первое научное представление о значении течений и ветров в Карском море. По наблюдениям участников экспедиции, выносы теплых материковых вод Оби и Енисея способствуют таянию льдов, но северные и северо-восточные ветры препятствуют проникновению теплых течений в глубь Ледовитого океана.

Именно тогда была озвучена идея о возможности прохода морем от Баренцева моря до Берингова. По сути озвучена давняя мечта людей живущих в странах прилегающих к морям Арктики Хотя технические возможности для плавания во льдах сурового Северного океана в те годы, откровенно, не позволяли осуществить этц мечту и резко ограничивали попытки смельчаков осуществить эту, казалось бы безумную, затею.

За всю историю мечту человечества пройти весь северный путь от Баренцева до Берингова морей к концу 1920 года осуществили только три отважных человека — швед Норденшельд в 1887—1988 годах, русский Борис Велькицкий в 1913—1915 годах и норвежец Руаль Амундсен в 1918—1920 годах. Но заметьте, ни один из них не смог это сделать без продолжительной зимовки во льдах.

И все три героических путешественника «оступались» в коварном проливе, который с 1915 года официально стал носить имя Андрея Вилькицкого. Именно ему и российским ученым-гидрографам выпала честь найти оптимальный путь из Европы в Тихий океан по студеным морям Арктики.

Как ни странно, толчком для организации первой правительственной экспедиции в высокие широты послужило постановление Комитета по сооружению Сибирской железной дороги (Транссиб) послать гидрографическую партию для исследования устьев рек Оби и Енисея.

Возглавил ее Андрей Ипполитович Велькицкий, русский гидрограф-геодезист, генерал-лейтенант (а тогда еще подполковник) корпуса флотских штурманов. Звание генерала он получил позже в 1910 году — за заслуги перед Отечеством.

В том же 1898-ом экспедиция была одобрена министерством финансов и утверждена царем Николаем II, который и предложил назвать ее Гидрографической экспедицией Северного Ледовитого океана, сокращенно ГЭСЛО Следует отметить, что ГЭСЛО просуществовало до 1922 года и было реорганизована в СГЭ — Северная гидрографическая экспедиция. И эта аббревиатура живет до сего дня. Однако функции, которые были заложены в основу деятельности ГЭСЛО, мало изменились, поэтому главным направлением работы гидрографических отрядов СГЭ были определены А.И. Велькицким еще в Положении 1898 года. В 2015 году исполнится 100 лет с начала регулярного изучения Северного морского пути — большинство нынешних гидрографов связывают ГЭСЛО с походами ледоколов «Таймыр» и «Вайгач» в 1910 — 1915 годах.

А мне все же, кажется, что счет следует вести со дня организации первой Полярной экспедиции в 1898 году. С похода первого гидрографического судна России «Пахтусов», которое Андрей Ипполитович по указанию царя ездил покупать в Англию.

Впрочем, такое смещение интересов во времени понятно, потому что специалистам хочется связать его со значительным мировым событием — открытием нового архипелага, названного Борисом Вилькицким Землей Николая II (Северной Земли) последнего открытия человечества такого крупного масштаба

Большой романтик северных морей и бесстрашный Эдуард Толь за 13 лет до этого события угадал существование Северной Земли. В своем дневнике он писал: «Простирание пластов полуострова Челюскина прослеживается на север. В этом направлении следует ожидать еще островов, быть может, не менее многочисленных, чем в Таймырских шхерах». И Борис Андреевич Вилькицкий нашел их.

К этому времени Андрей Ипполитович уже не руководил экспедициями ГЭСЛО, он возглавлял главное управление гидрографического ведомства России. Но без внимания свое детище не оставлял.

Его неоценимая заслуга с эти годы состоит в том, что после депрессии в обществе, связанной с проигрышем в русско-японской войне, результатом которой явился общенациональный политический кризис, приведший к первой русской революции 1905 года, он отстоял интересы ГЭСЛО и тщательно подготовил планы дальнейших исследований в северных морях.

Под его руководством комиссия разработала проект, согласно которому в Арктику должны были выйти три гидрографические группы одновременно и проводить исследования три года подряд Из-за большой стоимости проекта (три млн. рублей) он не был принят царским правительством.

Но, когда доклад и проект о необходимости продолжать работу гидрографических отрядов в Ледовитом океане попал к царю, тот распорядился предусмотреть в смете 1908 года соответствующие кредиты для осуществления проекта, и организовать только две экспедиции: одну морскую, состоящую из двух судов ледокольного типа, другую сухопутную.

Велькицким был дан карт-бланш. На Невский судостроительный завод, на котором строился ледокол «Ермак», по проекту адмирала Макарова, поступил заказ на строительство еще двух, названных «Таймыр» и «Вайгач».

Капитаном «Таймыра» был назначен Ф, А.Матисен. Тот самый, который был капитаном яхты «Заря» у Эдуарда Толя, и который позже проведет последние исследования в бухте Тикси до ее строительства. Командиром «Вайгача» станет будущий правитель Сибири, адмирал А.В.Колчак, тогда еще капитан второго ранга, который в той же экспедиции Э. Толя был еще лейтенантом

В первый свой поход экспедиция отправилась 17 августа 1910 года из Владивостока, а последний, пятый, закончила 3 сентября 1915 года в Архангельске

В 1913 году, в последнем походе, были открыты не только Земля Николая II но и остров Цесаревича (ныне Малый Таймыр) и остров Новопашенного (ныне остров Жохов). А в 1914—1915 годах экспедиция Бориса Велькицкого впервые в России прошла по Севморпути с востока на запад с зимовкой у Северной Земли.

Гидрограф, поэт, жених не ставший мужем.

Тогда же, в последнем походе на мысе Могильный на Таймыре и похоронили лейтенанта Алексея Жохова и кочегара Ивана Ладоничева.

Под глыбой льда холодного Таймыра,

Где лаем сумрачным испуганный песец

Один лишь говорит о тусклой жизни мира,

Найдет покой измученный певец.

Не кинет золотом луч утренней Авроры

На лиру чуткую забытого певца

Могила глубока, как бездна Тускароры,

Как милой женщины любимые глаза.

Когда б он мог на них молиться снова

Глядеть на них, хотя б издалека

Сама бы смерть была не так сурова

И не казалась бы могила глубока.

Эти предсмертные стихи молодого, замечательного полярного исследователя, морского офицера, талантливого гидрографа, недюжинного поэта — Алексея Жохова, именем которого в Восточно-Сибирском море назван остров в архипелаге Де Лонга Его товарищи по завещанию выгравировали эти чтихи на медной табличке и прибили на могильный крест 16 февраля 1915 года

Когда я прочел эти, полные тоски стихи — понял, что хочу знать все об их авторе. Так начались мои поиски сведений о жизни лейтенанта Алексея Жохова, костромского дворянина, оставившего в истории столь заметный след, и забытого в наши дни незаслуженно.

В Национальной библиотеке я перерыл все географические энциклопедические справочники, но кроме сведений, что один из островов в Ледовитом океане назван именем его, больше ничего существенного не нашел Грустно, немало литературы о Якутии, о красотах и безбрежности ее просторов, и об островах Заполярья не забыли упомянуть. А о нем. И не только о нем.

Неужели ни у одного из авторов не появилось простого человеческого любопытства, а кто те люди, имена которых носят множество островов в диких водах Якутской Арктики? Бегичев, Бельковский, Анжу, Шалауров, Анисий, Жаннетта, Генриетта, Беннетта, Де Лонг, Врангель, Герольд, Петр, Ляхов!.. И еще добрый десяток других!.. Ведь все они, и остров Жохова в том числе территориально — это земля Республики Саха (Якутия).

Я, продолжая поиски, был уверен, память о человеке, написавшем такие строки, «Могила глубока, как бездна Тускароры, как милой женщины глаза..» не могла быть мимолетной. Хорошие поэты избегают забвения.

И только во всемирной паутине среди многочисленных Жоховых (даже не подозревал, что эта фамилия так распространена в России) кое-что обнаружил. Мы с моим другом, журналистов газеты «Якутия «Юрием Карповым нашли упоминание о неком Александрове, который еще в 1990 году, занимаясь поисками сведений о командире ледокола «Вайгач» Петре Новопашенном, чье имя носил до переименования открытый остров (остров Жохов сегодня), наткнулся в «Вечернем Ленинграде» на очерк «Запонка лейтенанта Жохова.»

Я читал его с упоением и жадностью. Передо мной сжато пробежала короткая судьба русского моряка, флотского офицера, который мало прожил, но оставил долгий и яркий след

Все случилось в 1915 году Тяжелые льды заставили экспедицию ГЭСЛО зимовать на Таймыре недалеко от мыса Челюскина Ледоколы «Таймыр» и «Вайгач» встали в дрейфь на расстоянии 16-ти миль друг от друга

С наступлением Полярной ночи старший лейтенант Алексей Жохов, недавно переведенный с «Таймыра» на «Вайгач» неожиданно тяжело заболел. (почки). Судовой врач, Л.М.Старокадомский сделал все, что мог, а болезнь прогрессировала. Когда Алексей почувствовал, что ему осталось жить считанные дни, он попросил вызвать с «Таймыра» своего друга, старшего офицера команды Николая Транзе, чтобы попрощаться.

И вот что рассказывал Транзе о последних днях Алексея: «Застал его в тяжелом состоянии, и физическом, и моральном. Я это понял не потому, что он жаловался на что-нибудь, а именно потому, что он уже ни на что не жаловался и был в апатии почти все время в течении тех дней, что я провел с ним до его кончины. Ушел он в экспедицию женихом. Жил мечтой о невесте, встрече, свадьбе, будущей жизни. Теперь же, когда мне удавалось навести его мысль на то, что так дорого и глубоко было на его сердце, он на минуту оживлялся, чтобы затем еще глубже впасть в апатию. Он просил меня похоронить его на берегу и вытравить на медной доске написанную им эпитафию, повесить ее на крест, сделанный из плавника с образом Спасителя. Все это было мной свято исполнено».

Далее Николай Транзе пишет как трудно было выкопать могилу на Таймыре Ее пытались сначала сделать киркой и лопатами, потом взрывчаткой, в конце концов вырубили топорами в мерзлоте.

Алексей Жохов — правнук героя войны со Швецией и Англией, капитана (позже знаменитого адмирала) Г. Невельского, чьим именем назван пролив между островом Сахалин и материком, Жохов и в профессии, и в характере стал полноправным продолжателем его дела и тоже стал первооткрывателем. Их имена на одной карте.

По жизни Алексея вела любовь. Она всецело владела его помыслами, его поступками и его мечтами., красивая, как ранняя осень, богатая, как осень в разгаре плодоношения, чистая и и звонкая, как свежее, светлое утро. Будь иначе, никогда бы женщина не стала жертвовать собой, хранить незыблемой память о нем, когда он не был достойным того.

Я говорю о Нине Гавриловне Жоховой, дворянке, дочери именитого флотского адмирала, красивой и мудрой невесте Алексея. После помолвки она взяла его фамилию и ничем, никогда не запятнала ее. Нина Гавриловна, оставшись одна — ни вдова, ни жена, всю жизнь проработала в Мариинской больнице Ленинграда

Здесь же пережила блокаду и суровые послевоенные годы. И мало кто знал, что эта седенькая старушка была Полярной музой морского офицера, в чьи глаза так мечтал он заглянуть перед смертью, ибо в них для него таилась бездна Тускароры. Бог не дал ей детей от любимого человека, но ее кровью спасено немало других юных ленинградцев в тяжелые блокадные дни, с которыми она щедро делилась, будучи донором во время войны. Кровь этой сухонькой женщины многим стоила жизни

Кто-то из исследователей жизни Алексея Жохова точно выразился, сказав: «Какая мощная вспышка духа озарила эту пару, если уже без малого целый век о них помнят, говорят, думают, пишут, если, глубокие старцы читают наизусть строки чужой любви и они греют их. Может, и в наше туманное время размытых чувств, свет той далекой оборванной любви, послужит кому-то путеводной вехой, как помогает крест лейтенанта Жохова узнавать полярным капитанам берега»

Двадцать лет назад могиле Жохова и Ладоничева угрожало обрушение, ибо море подмыло берег и близко подобралось к ним. Специальный отряд гидрографов из Ленинграда побывал тут и перенес могилу вглубь тундры на 700 метров. Отец Александр из Тверской епархии, отпевая и творя заупокойную молитву над гробом Алексея Жохова при перезахоронении его праха в 1990 году, как пишет участник экспедиции В.И.Мамин, капитан 2-го ранга запаса, сказал: «Что может быть крепче вечной памяти людей патриотам и героям, которые, не задумываясь, выполнили свой долг до конца».

Я снова в рубке. Ночь. Вглядываюсь в море — кругом льды. Ледоколы безжалостно слепят: за ними ничего не видно. Подхожу к монитору, где, сосредоточившись, стоит штурман. На экране на подобии петушиной лапы, точно три когтя вырисован Таймырский берег. Стрелка, точка. Это мы движемся. Над нами севернее остров Большевик. Глядя, как и штурман, на экран, я пытаюсь сообразить

— А где мыс Челюскина? — тихо спрашиваю его

—  Мы его как раз проходим. — отвечает, тыча пальцем в монитор радара

Штурман покрутил тумблер, и на экране все поплыло, сжалось и уменьшилось до лилипутских размеров. Рядом с мысом Челюскина в одном квадрате появились еще два мыса, почти вровень с ним. Я уже знал, что тот, который западнее Челюскина — мыс «Вега», названный Норденшельдом в честь своей яхты, а тот, который восточнее его — мыс «Заря», получивший свое имя от Толя в честь его яхты

Долгое время оба эти мыса оспаривали у Челюскина звание самого северного на евразийском континенте, но ученые доказали, что самым северным в Азии является все-таки Челюскин, названный в честь участника второго Камчатской экспедиции Беринга, полярного исследователя капитан-лейтенанта, побывавшего. здесь в 1741−42 годах и первым описавшим полуостров Таймыр.

— А где мыс Могильный — снова несмело спросил я штурмана. Он смутился и склонился над «граффити» на мониторе, внимательно рассматривая карту-схему на экране. Затем, глянув на меня ушел за штурманскую перегородку, порылся в лоции и вернулся, довольно улыбаясь

— Он там, западнее Челюскина и Веги.

Я отошел к окну. И все-таки какая досада, что пролив Велькицкого мы проходим ночью.

Военмор Петр Новопашенный

Среди сегодняшних Жоховых есть еще один Алексей и тоже гидрограф, который доводится Алексею старшему племянником. Алексей Дмитриевич- деятельный сторонник возвращения первоначальных названий всем островам, мысам и другим географическим объектам в Арктике, незаслуженно переименованным после Октябрьской революции. Особенно горячо он ратует за то, чтобы Северной Земле вернули имя Императора Николая -II, которое было дано открытому архипелагу с согласия всей команды экспедиции ГЭСЛО в 1915 году.

Не согласиться с ним было бы лукавством. Вообще, всякое переименование городов, улиц, морей и островов без обоснованных и веских причин, считаю делом конъюнктурным — недостойным мудрого человечества. Ведь время вечно, жизнь на земле тоже, и память людская в условиях вечности перетекает из поколения в поколение, неся с собой только достойные примеры бытия и достойнейшие имена, творцов истории.

А политические игры, проходящие с размахом или кулуарно — все едино — суть, эпизоды того же времени — вспыхнули, точно взрыв, покуражились, побили, что успели, и угасли. Сегодня одни политики, что «сверху», бьют опальных, завтра «опальные» будут уничтожать «верхних». А через день уже третья политкоманда начнет расчищать себе место под солнцем, убивая и правых и виноватых. Таковы законы политических эпох и смены власти. И жить в угоду кому-то всегда опасно. Это не жизнь. Угодничество! И Арктические земли сполна подверглись этому угодничеству.

Для примера, Северная Земля состоит из четырех крупных и множества мелких островов. Крупные зовутся — Большевик (самый южный), Октябрьской революции (самый большой), Комсомолец (самый северный) и Пионер (самый западный). Вокруг россыпью разбросаны острова Кирова, Известий, ВЦИК, Комсомольской правды, Арктического института.

По сути, сегодня эти земли оказались обезличенными. Исчезла Советская империя, а вместе с ней и все ее символы. Они сошли с государственных флагов, с эмблем, гербов — со всей государственной геральдики. И наоборот, в нашу жизнь вернулась государственная символика времен царствования династии Романовых, к которой, как известно, принадлежит и последний царь — Николай II-

Сегодня в названиях Арктических земель много несоответствия и несправедливости. Скажем, целый архипелаг почти равный Северной Земле, назвали Землей Франса Иосифа — императора Австро-Венгрии, который никакого отношения к Ледовитому океану никогда не имел. А у расположенного рядом архипелага, открытого непосредственно с деятельным участием русского царя и потому — то названного его именем — Земля императора Николая -II-го — позже из политических соображений взяли и отобрали. Как это все по-русски!.. Что тут скажешь — благоволим к иностранцам со времен князя Гостомысла, стоим коленопреклоненно на пороге Европы.

Если глянуть на карту русской Арктики, то на ней сплошь и рядом пестрят имена иностранцев. Даже как-то странно, и испытываешь неловкость. Похоже, что сами «хозяева», русские, вообще не занимались мореходством в Ледовитом океане, не изучали, не исследовали его?. Конечно, чушь собачья! Если и есть сегодня какие-то сведения об Арктике и ее морях, то это исключительная заслуга русских.

Но факты говорят о другом. Невольно думается, что, вот, пришел иностранец всего -то один раз в Арктику, увидел остров и дал ему свое имя. И как прибил навеки табличку. Хотя до него тут сотни лет промышляли русские, якуты, манси, юкагиры, чукчи. И первыми давали свои имена и морям, и островам. Ан. нет! «Присохли» имена иностранные. Так Камчатское море стало Беринговым, Студеное — Баренцевым Да и море Лаптевых, которое, действительно, изучено и исхожено братьями вдоль и поперек, как только не называли и Ленским, и Якутским, и Северным, и Сибирским. Слава Богу, теперь все на месте!..

Мы свято бережем память всех, кто отдал суровой Арктике лучшие годы жизни, лучшие свои помыслы и даже жизнь, кем бы он ни был — датчанин, швед, норвежец, немец или американец. И все же, есть логика в том, чтобы вернуть истинные имена тому, кто их уже носил. Это справедливо.

В этой связи хочу заметить, что и с островом Жохова не все ладно. Ведь первоначально он носил имя Петра Новопашенного, командира ледокола «Вайгач», в команде которого служил лейтенант Алексей Жохов. Только в 1926 году молодая страна Советов стирает с географической карты все, что напоминает царское время. И надо признать она преуспела в этом. Сегодня только в немногой специальной литературе можно прочесть дореволюционные названия морей, архипелагов, отдельных островов, мысов, заливов и шхер в Арктике.

И имя Новопашенного тоже вычеркнуто. Хотя оно широко было известно и в Царской, и в Советской России. Петр Новопашный — один из талантливых гидрографов-геодезистов, полярный исследователь, участник, и не рядовой, многих экспедиций ГЭСЛО под руководством отца и сына Вилькицких с 1898 по 1915 годы. И его имя совершенно заслуженно попало в скрижали истории Однако Советские органы сделали все, чтобы не только стереть его со всех карт, но и вытравить эту фамилию.

Собственно, а почему такая немилость, что же сделал этот человек непростительного, за что мог попасть в опалу у большевиков?

..

1915 год. Конец гидрографических экспедиций в Арктике. Мировая война. Сдав ледокол «Вайгач», и, как русский офицер, Петр Новопашенный считает себя мобилизованным и едет на войну в действующий Балтийский флот, где принимает под команду эсминец «Десна». Вскоре, он возглавил на Балтике всю службу радиоперехвата разговоров немецкого командования на переднем крае фронтовой разведки. Кавалер многих орденов. (Святой Анны четвертой, третьей и второй степеней, Святого Владимира четвертой степени). После Октября 1917 года Совнарком РСФСР утверждает его военмором и начальником управления гидрографической экспедиции Восточно-Сибирского района, «чтобы наладить вывоз хлеба из глубин Сибири».

Однако, готовые к выходу суда Велькицкого и Новопашенного в море не вышли, а попали в политическую кашу. В Архангельске совершен антисоветский переворот, и к власти пришло Временное правительство Северной области. Все суда флотилии Северного Ледовитого океана спустили красные флаги революции и подняли привычный — Андреевский. В их числе и ледоколы «Таймыр» и «Вайгач».

Именно это Советы не простили военмору Новопашенному, который в 1920 году вынужден был иммигрировать в Германию, против которой стойко воевал.

Два доблестных сына Отечества. Два смелых полярника, служивших в одной команде, на одном корабле, два знатных гидрографа России, имена которых поочередно носил один и то же остров в Арктике. Чье по праву должно закрепиться на картах навечно? Может, ничего не надо менять, и пусть останется так, как есть? Может, все же найти компромисс в двойном названии острова — Жохова-Новопашенного?.. А может, вернуть острову имя командира ледокола Новопашенного, а мыс Могильный, в земле которого покоится прах молодого офицера и поэта, переименовать в мыс Жохова? Может быть, есть и другие варианты, увековечения славных имен русских офицеров, верно служивших своему Отечеству".

Я это адресую молодому поколению политиков, которые завтра придут к управлению государством. У них уже не будет идеологических шор. И пусть решат по справедливости. Но осторожно, не надо рубить с плеча, как это бездумно делали революционные романтики, чтобы не унизить чести и достоинства ни того, ни другого, не потревожить памяти наших великих предков, истинных патриотов России.

http://nvdaily.ru/info/16 820.html