Воспоминания полковника Шляхтина о генерале Маркове

К 10-й годовщине со дня установки памятника генералу С.Л. Маркову в г. Сальске

Представленные читателям материалы из статьи «Императорская Николаевская Военная академия» были опубликованы Генерального штаба полковником Шляхтиным на страницах журнала «Военная быль» (Париж, № 109, март 1971 г.) Они относятся к биографии генерал-лейтенанта Сергея Леонидовича Маркова, в период Второй Отечественной войны, и к его преподавательской деятельности в Императорской Николаевской военной академии.

Кроме того, первый эпизод (хотя и косвенно) касается малоизученной до настоящего времени деятельности Маркова как разведчика в штабе Юго-Западного фронта во время успешных для Русской армии Варшавско-Ивангородской и Лодзинской операций осени 1914 года (эта разведработа Маркова упоминалась, в частности, в материалах из газеты «Великая Россия», опубликованных на нашем сайте в начале октября 2013 г.). Полковник Марков занимался в это время тактической разведкой. Начальником штаба Юго-Западного фронта и непосредственным начальником Маркова был его сослуживец по Главному управлению Генерального штаба и коллега по Академии Генштаба генерал-лейтенант Михаил Васильевич Алексеев. Как вспоминали позднее соратники Алексеева, Марков был командирован в Варшаву «для сбора сведений о движении немцев» и со своей задачей справился весьма успешно. Хорошо налаженная польская агентура донесла о двух резервных корпусах, отправляемых на «русский фронт» немецким командованием. Перешедшие в наступление корпуса столкнулись с уже готовыми к сопротивлению русскими войсками, и в развернувшихся в сентябре-октябре 1914 г. сражениях, во время Варшавско-Ивангородской операции, противнику не удалось добиться своих целей.

В настоящее время идет работа по сбору материалов, отражающих совместную работу Маркова и Алексеева в штабе Юго-Западного фронта. Предполагается их публикация отдельным изданием, посвященным оперативно-стратегическому искусству генерала Алексеева в годы Второй Отечественной войны.

Второй эпизод отражает настроения Маркова в период «Второй Русской смуты» 1917 года, весьма характерные для русского строевого офицерства в условиях нараставшего развала фронта и тыла.

Публикация В.Ж. Цветкова

Императорская Николаевская военная академия

Рабочая модель памятника генералу Маркову. Памятник установлен на месте гибели генерала в г. Сальске Ростовской области (скульптор — В. Суровцев)

В середине октября 1914 года, не помню точно день и место, где это было, но, во всяком случае в то время, когда наша доблестная пехота 2-й армии генерала Шейдемана быстро преследовала отступавших от Варшавы немцев, а мы, конница, спешили перегнать нашу пехоту, чтобы выйти вперед, я почему-то очутился на платформе какой-то меленькой станции в районе Лодзи. К своему удивлению и радости я вдруг столкнулся на этой платформе с Генерального штаба полковником Марковым, нашим преподавателем тактики в академии. К нему мы относились всегда хорошо, как и вообще ко всем нашим «тактикам», которые поддерживали полковника Головина в проведении новой системы нашего военного обучения, «младотурецкой», как ее окрестили наши многочисленные противники, вроде профессора полковника Баиова, Бонч-Бруевича, да и того же генерала Янушкевича с военным министром Сухомлиновым во главе.

В Академии мы с удовольствием слушали рассказы полковника Маркова о японской войне. Говорил он всегда горячо, с пафосом, нам иногда даже казалось, что он немного рисуется, однако он вскоре доказал обратное тем, что был одним из талантливых и храбрейших вождей Добровольческой армии.

Встреча наша была мимолетной. Как всегда живой и энергичный, он сразу после того как поздоровался, задает вопрос: «А Вы что тут делаете?» Отвечаю ему в шутливой форме, что болтаюсь тут с конницей. «Ну и болтайтесь, — говорит он, — а лучше переходите к нам, будет гораздо полезнее». Куда «к нам» и с какими частями он был в данный момент, расспросить не было времени. Быстро попрощавшись, он побежал отдавать какие-то распоряжения. Меня он узнал сразу, тем более что прошел всего год с небольшим, как я окончил академию, а к тому же перед самым ее окончанием я случайно сделался «известной личностью» благодаря своему столкновению с профессором военной статистики генералом Христиани.

Он хотел мне поставить неудовлетворительный балл, обидевшись на то, что я будто с презрением и недооценкой отнесся к решению данной мне его статистической задачи. Но наши профессора и преподаватели по тактике, в том числе, конечно, и полковник Марков, у которых я был не на плохом счету, за меня заступились, нажали на Христиани, и он соблаговолил поставить мне семерку, которая хотя и испортила мой средний балл выпускной, но я все-таки из 60 окончивших по 1-му разряду был 11-м.

Во второй и последний раз я с полковником Марковым встретился тоже на платформе железнодорожной станции в Могилеве, но уже в тяжелые времена, летом 1917 года. Я был в это время начальником штаба 2-й Кубанской казачьей дивизии в г. Орше, в 70 верстах к северу от Могилева, куда часто приезжал в штаб походного атамана, где перед этим служил.

Приезжал обыкновенно на нашем прекрасном автомобиле «Мерседес», но иногда и поездом, как было и в этот раз. Только что я вышел на платформу, — мой поезд остановился на втором пути, как по первому, свободному, подлетел на всех парах когда-то элегантный скорый поезд Киев — Жлобин — Могилев — Орша — Витебск — Петроград. Мне раза два пришлось на нем проехать. Теперь я его не узнал. Все крыши выгонов были заполнены массой разнузданных солдат, ехавших, очевидно, самовольно домой в деревню делить землю, в расстегнутых шинелях, плюющих сверху вниз шелухой подсолнухов. Из окон вагонов всех классов тоже выглядывали только солдатские довольные физиономии. Из прикрепленного к концу поезда небольшого вагончика 1-го класса торжественно выходит военный министр Александр Федорович Керенский. Останавливается посреди платформы и с картинно поднятыми руками, приняв соответствующую позу, обращается к сидящим на крышах солдатам с речью, первые слова которой запомнились мне навсегда: «Вы самая свободная армия в мире..» Что он говорил дальше, не помню, да при окружающем шуме никто его и не слушал.

Прошло несколько минут, поезд пошел дальше, платформа быстро опустела и я вблизи увидел входящего в вокзальные двери полковника Маркова, догнал его, поздоровался и грустно спросил: «Господин полковник, что же все это значит, долго ли еще будет продолжаться такое безобразие?» Марков с не меньшей грустью посмотрел на меня, безнадежно махнул рукой, сочно выругался и быстро пошел к выходу с вокзала. Больше я его уже не встречал.