Фома | Виталий Каплан | 29.11.2013 |
Не хочу писать о свежих скандалах: слишком мало информации в свободном доступе, слишком велик риск: и риск ошибиться, и риск повредить конкретным людям, раздувая пламя медийной войны. Однако наблюдать скандалы мне приходится постоянно, интернет просто трещит от них, и в этом треске проявляются очень важные, очень значимые тенденции. О них-то и стоит поговорить, без привязки к тем или иным фамилиям.
Одну из таких тенденций я бы обозначил так: презумпция недоверия к альтруизму. Еще сравнительно недавно считалось, что если человек надрывается ради чего-то общественно полезного — опекает стариков в доме престарелых, работает с проблемными детьми, помогает бездомным или инвалидам — то он молодец, он герой и праведник, ему надо по возможности содействовать, или хотя бы не мешать.
Сейчас вектор меняется. Сейчас люди, услышав о таких подвижниках, тут же задаются вопросом: а в чем подстава? Какая у подвижника выгода? Может, он украсть хочет? Может, придумал какую-то схему распила? Или, того хуже, его корысть — в той области, что ниже пояса?
Такое обвинение очень характерно в отношении людей, которые работают с детьми — причем работают не по обязанности, а по зову души, получая за свой труд жалкие копейки или вообще не получая ничего. Вот ведет какая-то тетенька детский литературный клуб, ребята собираются, что-то вместе читают, обсуждают, пишут, участвуют в конкурсах детского творчества… Обязательно ведь найдутся особо бдительные товарищи, которые смекнут: не так все тут просто, не станет нормальный человек тратить столько сил, времени и нервов на такую ерунду. Что этой тетеньке от детей надо? Еще хуже, если не тетенька, а дяденька, да еще если специализация не книжно-литературная, а более подвижная — к примеру, туристическая или спортивная секция, скаутский отряд, военно-патриотический клуб, кружок «юный медик», следопыты, ищущие останки воинов, павших в боях Великой Отечественной, ролевики-реконструкторы… и так далее, и тому подобное.
Чем дальше, тем меньше становится веры таким людям. Чем дальше, тем популярнее позиция: «да чтобы здоровый взрослый мужик вместо того, чтобы зарабатывать нормальные деньги, возился с подростками? Не грузите вы всякой ерундой типа бескорыстия, благородства, любви к детям… Мы-то жизнь знаем, мы догадываемся, в каком месте у таких свербит…»
Причем, заметьте, речь идет не о конкретных обвинениях, не о заявлениях в следственные органы, а просто о словах, которые как воробьи — летают, и не поймать их. Да никто и не ловит — более того, охотно распространяют. Конечно, человек, про которого пустили гадкие слухи, имеет законное право подать иск о защите чести и достоинства — но в реальности таких исков практически нет. Основная причина — не хотят причинять страдания детям клеветников. Скажем, записалась какая-то девочка в подростковую литературную студию, принесла свои стихи — беспомощные, никакие — и мечтает, чтобы их напечатали в ежегодном литературном альманахе. Руководитель ей объясняет: пока еще у тебя не тот уровень, надо учиться, надо работать над собой. У девочки — обида, у ее мамы — тем более: родную кровиночку ущемили! И начинает мама сочинять и распространять свои подозрения насчет руководителя. И что, подавать на нее в суд? Вот счастье-то будет девочке, если суд накажет маму-клеветницу! Нельзя же травмировать ребенка! И потому клеветники остаются безнаказанными.
По сути, каждый человек, работающий с детьми не за страх, а за совесть, сейчас находится «под боем». Шанс столкнуться с гнусными обвинениями в свой адрес у него намного выше, чем у обычных, замордованных жизнью и начальством школьных «училок», привычно тянущих лямку и не проявляющих инициативу.
Предлагаю мысленный эксперимент: а что будет, если все люди из этой группы риска испугаются и бросят свое дело? Закроются детские кружки и студии, бесплатные спортивные секции, летние лагеря и воскресные школы, прекратит свое существование скаутское движение, уволятся педагоги дополнительного образования… в общем, останутся только массовая школа и те развивающие центры, где всё за большие деньги (то есть где подозрение в опасном бескорыстии преподавателям не грозит). Лучше будет? Хочется так жить?
Разумеется, у тех, кто наловчился видеть огонь в запахе любого дыма, есть свои аргументы. Ведь были же случаи, когда педагог действительно оказывался педофилом! Причем такой педагог, о котором раньше никто и помыслить этого не мог, которым все восхищались! Вспоминают маньяков Чикатило и Сливко… другие имена, как правило, не на слуху. А далее делается вывод: раз эти «праведники» оказались гадами, значит, любой праведник — потенциальный гад, надо только его разоблачить. Как говорится, «то, что вы еще на свободе — это не ваша заслуга, а наша недоработка». То есть по нескольким мерзавцам судят о десятках и даже сотнях тысяч честных людей.
Почему? Одна из очевидных причин — мы живем в информационном обществе, и наши представления о жизни формируются в основном из СМИ и из интернета, а не из наблюдений над реальностью. И если пресса сладострастно раскручивает педофильские скандалы, смакует подробности, непременно подчеркивая, каким ангелом считали этого пойманного за руку беса — то картина мира в голове читателя неизбежно подстраивается под заданный тренд. Начинает казаться, что все люди, работающие с детьми — потенциальные педофилы, все кавказцы на улицах Москвы — потенциальные убийцы, все госслужащие — потенциальные жулики и воры, все врачи — потенциальные вымогатели, а все правоохранители — потенциальные садисты с пистолетом в одной руке и бутылкой из-под шампанского в другой.
Но есть и другая, более серьезная причина. Уже не социальная, а духовная. Кризис доверия — это ведь только одно из частных проявлений куда более глобального кризиса: то есть утрата смысла жизни. Когда становится непонятным, ради чего вообще жить, когда ранее навязываемые сверху «высшие ценности» обернулись пшиком, а новые не найдены, когда в душе поселяется зияющая пустота, которую люди судорожно пытаются заполнить всякой дрянью — телесериалами, шоппингом, сетевыми холиварами… тогда, конечно же, раздражают те, кто живет иначе. Те, у кого эти высшие ценности есть. Те, кто живут не хлебом единым.
Уже само существование этих «праведников» действует на нервы. Если они — праведники, то мы — кто? И чтобы обрести душевное спокойствие, праведников просто необходимо замазать, необходимо доказать себе, что они — ничем не лучше нас, даже хуже. Поэтому-то с таким злорадством выискиваются примеры «падших ангелов». Именно затем, чтобы потом торжествующе сказать: «Ага! Все они такие!»
Оценивать это с христианских позиций — означает ломиться в открытую дверь. Естественно, такая презумпция недоверия к альтруизму не имеет с верой во Христа ничего общего. Однако — и это один из печальных парадоксов нашего времени! — такие «бдительные товарищи» встречаются и в церковной среде. У них, кстати, есть вполне рациональная аргументация: мол, мы все поражены грехом от головы до пяток, у всех у нас испорченные, тронутые тлением тела и души, а потому нет такого греха, на какой мы не были бы способны, сложись к тому благоприятные обстоятельства. В подтверждение приводятся тексты молитв перед Святым Причастием, в которых перечисляются самые экзотические извращения (замечу, что в большинстве современных молитвословов такое перечисление купировано). Следовательно — делается вывод — у кого такие обстоятельства есть, тот и неизбежно согрешит. Проще говоря, кто работает с детьми, тот непременно должен их растлевать. Логика, мягко сказать, странная, но вот есть же она, и есть христиане, этой логикой руководствующиеся. Утешает лишь то, что таковых вовсе не большинство.
Да, это факт: мы живем в эру недоверия, когда принято не доверять высоким мотивам, не доверять ближним, не доверять дальним… не доверять государству, не доверять Церкви… да и, в конечном счете, Богу. Ведь где нет доверия, нет и веры.
И как актуально звучат строки из старой, сорокалетней давности песни Александра Галича:
И пускай это время в нас ввинчено штопором,
Пусть мы сами почти до предела заверчены,
Но оставьте, пожалуйста, бдительность «операм»!
Я люблю вас, люди!
Будьте доверчивы!