Чем непохожи друг на друга Китай и Южная Корея в плане христианской религии? Есть ли точки соприкосновения внутренней духовной жизни людей и объективной социологии? Чего православные корейцы не знают об истории своей веры в своей стране? Об этом в интервью «Фоме» рассказывает настоятель прихода святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Гонконге протоиерей Дионисий Поздняев, член делегации Русской Правосланой Церкви на X Ассамблее Всемирного Совета Церквей, проходящего в эти дни в Пусане, Южная Корея.
— Китай и Южная Корея — как два соседних азиатских государства — похожи друг на друга с точки зрения миссии?
— Очень непохожи. Разница в состоянии общества. Южнокорейское общество более традиционное по сравнению с китайским. В Корее сильны традиционные ценности: в частности конфуцианские, хоть их и нельзя назвать ценностями религиозными — они касаются как раз социального устройства. Они не подверглись в Южной Корее той эрозии, которой подверглись в Китае под влиянием коммунистической идеологии. Кроме того, Южная Корея — достаточно богатая страна. Хоть семнадцать процентов населения и живет ниже уровня бедности, это несопоставимо с Китаем, где бедных намного больше и они не имеют никаких разумных надежд на улучшение своего положения. В этом смысле китайцы более предрасположены к поискам смысла и бытия, для миссионера Китай более открыт. В Китае очень быстро растет число христиан — особенно протестантов. А в Корее иная ситуация: число протестантов снижается, но растет число католиков.
— О чем это говорит?
— В каком-то смысле о разных стадиях духовного поиска. Я думаю, что корейцы, узнав уже много о христианстве в общем, ищут теперь более глубоких вещей. Протестантизм достаточно прост и глубин не затрагивает. Католицизм в этом плане серьезнее: он дает пищу для ума и духовную практику, что в протестантизме дано в очень обедненном виде. Католицизм для корейцев — это, скажем так, уже твердая пища. (Речь идет об образе, который встречается в Послании к Евреям апостола Павла: «Вас снова нужно учить первым началам слова Божия, и для вас нужно молоко, а не твердая пища. Всякий, питаемый молоком, несведущ в слове правды, потому что он младенец; твердая же пища свойственна совершенным, у которых чувства навыком приучены к различению добра и зла» (Евр 5:12−14) — К.М.). В Китае такого пока нет: здесь взрывной рост числа христиан, но именно протестантов — то есть, интерес к религии высокий, но в целом пока поверхностный.
— Насколько проблематика, которую поднимают на Ассамблее, реально связана с религиозной жизнью людей, с Вашей точки зрения?
— В этом, пожалуй, основная проблема. На мой взгляд, то, что мы здесь обсуждаем, касается в большей степени социологии, а не духовной жизни. Конечно, при обсуждении вопросов общественного устройства можно ссылаться на свой духовный опыт или обращаться к духовному опыту других, но этим все и ограничивается: за пределы социологии мы все равно не выходим. Кроме того, хорошо бы не только формулировать проблемы, но и иметь реальные рычаги влияния на их решение в своих странах. По моим ощущениям, мы в этом плане также не выходим за пределы обсуждений и деклараций, которые, к сожалению, реально не влияют на решение обозначенных проблем — важных и острых. В этом смысле многие из заявляемых целей ВСЦ кажутся мне просто недостижимыми.
— Например?
— Обо всех проблемах говорится в глобальных масштабах. Например, насилие над женщинами и женское рабство. Каким образом Ассамблея ВСЦ может на это повлиять? Можно выпустить заявление, призвать политических лидеров обратить на это внимание. Но пока все это так или иначе — только слова. На мой взгляд, по-настоящему реальная помощь, которая на данный момент приходит от ВСЦ, — это, например, обеспечение едой и водой нуждающихся в проблемных регионах мира. Это — конкретное участие в жизни конкретных людей.
— А возможно ли в принципе в формате конференции рассчитывать на что-то большее, чем слова и декларации?
— Мне представляется необходимым не только обозначить проблему, но и предлагать ее осмысление, думать о методиках и форматах ее решения. Все упирается в то, что вместе собраны слишком разные люди со слишком разными подходами — поэтому трудно достичь глубины обсуждения. Меня огорчает, что некоторые участники Ассамблеи, которые высказываются по той или иной проблеме, не являются по существу экспертами в этом вопросе, они лишь констатируют то, что видят вокруг себя, но не анализируют. Выступления эмоциональные — но не больше.
— Тем не менее, каков лично для Вас позитивный итог участия в Ассамблее?
— Для меня важно общение с православными участниками из Японии и Южной Кореи. Моя «специализация» — это Православие в Восточной Азии, преимущественно в Китае. И нынешняя Ассамблея — возможность установить контакты и больше рассказать коллегам о том, чем живет Православие в Гонконге и не только. Также я встретил много корейцев, которые интересуются Православием и историей православной миссии в их стране. Но дело в том, что подход представителей Константинопольского Патриархата, в юрисдикции которого последние десятилетия находятся православные храмы в Корее, достаточно однобокий, и его нужно менять. Здесь, на Ассамблее, есть стенд Корейской митрополии и представлен буклет об истории Православной Церкви в Корее. Да, там сказано об архиепископе Хрисанфе (Щетковском), который в начале XX века основал в Корее первую в стране Духовную миссию — русскую. Но ничего не сказано о епископе Феофане (Ким), которые последние десять лет служил в Сеуле и окормлял русскоговорящих православных по всей стране. Сказано, например, что в 20-х XX века каноническое попечение о корейских православных было передано русскому митрополиту Токийскому и Японскому Сергию (Тихомирову) и носило консультативный характер. Тут начало и конец предложения просто противоречат друг другу. Словом, скорректировать понимание православными корейцами истории нашей общей веры в их стране — важная задача. И я вижу людей, которые готовы к диалогу. Они пишут статьи об этом, занимаются исследованиями в этой области. Общение с ними — для меня главное. Думаю, ради этого Святейший Патриарх Кирилл и определил мне быть участником делегации Русской Православной Церкви на Ассамблее Всемирного совета церквей.
Фото Юлии Маковейчук.
