Этим летом в Перми из печати вышла книга «Простираясь вперёд. Жизнеописание архиепископа Пермского Андроника в документах». Это уже восьмая по счёту книга В. А. Королёва о священномученике. Учёный-физик, сотрудник Института радиотехники и электроники (ИРЭ РАН), со свойственной ему научной доскональностью Виктор Андреевич уже 20 лет исследует жизненный путь владыки и его эпоху. На вопрос, почему именно эта судьба его так тронула, учёный и православный публицист ответил так:

- Сам я родом из Перми, учился там в университете. В 93-м году через знакомых появилась возможность поработать в архивах КГБ. Просмотрел тогда сто «Дел», в результате чего вышла книжечка о 700 репрессированных с краткими справками о них. Тогда же поразили меня факты, связанные с первым нашим мучеником, расстрелянным в ночь на 20 июня 1918 года. Его, владыку Андроника, чекисты заставили выкопать себе могилу и лечь туда, потом начали забрасывать его землёй, несколько раз выстрелили и закопали могилу. И удивительно, как архипастырь достойно, по-христиански держался. Если бы он сдался, отменив предыдущие свои архиерейские постановления, чего от него требовали богоборцы, то мог бы и выжить. Но владыка исполнил свой долг.

- Вы много работали в архивах. Такие судьбы ещё встречались?

От редакции: печатая в «Вертограде» одну главку из книги, просим читателей помолиться о здравии нашего давнего автора Виктора Королёва, который в настоящее время проходит курс химиотерапии в клинике.

- Люди вели себя по-разному. Иногда под каток репрессий попадали и вовсе не героические, так скажем, личности. Например, был такой староста одного из пермских храмов, который втирался в доверие священников, на людях показывал себя благочестивым православным человеком, а сам втихаря писал доносы, отправил в лагеря и своего настоятеля, и нескольких иереев. Эта православная показушность обманула даже НКВД — церковного старосту арестовали. И только потом спохватились: «Так это ж наш агент!» Вообще же от революционного молоха пострадали и те, кто накануне революции духовно противостоял надвигающейся катастрофе, и те, кто просто плыл по течению и даже с радостью поддержал Временное правительство. Таких священников было немало.

- Архиепископ Андроник из тех, кто противостоял?

- Он открыто выступал, писал статьи. В 1994-м вместе со своей первой публикацией о владыке я издал брошюрой его обширную работу, написанную им в 1909 году. Называется «Русский гражданский строй жизни перед судом христианина, или Основания и смысл царского самодержавия». Там было всё сказано. Владыка не боялся говорить правду, в том числе о неприглядных сторонах церковной жизни той предреволюционной поры. При этом обращался и к клиру, и к народу. В этом плане показательны его статьи 1915−1916 годов: «Письма архиерея к иереям» и «Наша церковно-народная жизнь как она есть (Размышления епископа после путешествия по епархии)». Тот его взгляд был бы полезен и для нашего времени.

В одной из главок книги «Простираясь вперёд» я публикую выдержки из писем владыки, касающиеся ситуации в Новгородской епархии. Ситуация там была в духовном плане неоднозначная. И примечательно, как повёл себя в ней владыка, бывший в ту пору викарием. Он только в письмах сетовал на происходящее, сам же в интригах не стал участвовать. Лишь молился — и днём, и вечером. Это был беспредельно преданный и болевший за Церковь человек. Его образ освящает наше время…

Михаил СИЗОВ

«А ДЕЛ У НАС МНОГО»

Архиепископ Андроник

Великим постом, 14 марта 1908 года, епископа Андроника (Никольского) назначили епископом Тихвинским, первым викарием древней Новгородской епархии. Здесь владыка занялся наиважнейшими делами, о чём сразу заявил в епархиальном журнале: «В настоящую переходную пору весь вопрос именно в том: дошли ли мы уже до неминуемой гибели для всего своего русского, а следовательно, и для самой народности как таковой, или ещё сохранили жизненные соки в народном организме свои, его собственные. Возрождение России начнётся с возрождения приходской церковной жизни. Все пастыри должны обратить серьёзное внимание на это дело. В этом спасение и Отечественной Церкви, и самого Отечества..»

Правящий владыка Новгородской епархии архиепископ Гурий был в преклонном возрасте, так что молодому епископу предстояло исполнять архипастырские обязанности за двоих. Будучи викарием, владыка Андроник не имел достаточной самостоятельности в принятии решений, и подчас это шло в ущерб, а не на пользу Церкви. Знакомство с приходами и монастырями он совершал в поездках по епархии, отъезжая на сотни вёрст от губернского города. На всех приходах владыка говорил слова назидания. Приходилось делать и замечания священнослужителям, когда встречались явные недостатки и нарушения правил приходской жизни. К примеру, однажды он обнаружил приходское кладбище с поломанной изгородью и опрокинутыми крестами на могилах. Как тут было смолчать!

Листая архивные документы, легко убедиться, в сколь непростых обстоятельствах довелось служить Преосвященному Андронику. Местом его пребывания был древний Хутынский монастырь, расположенный на правом берегу реки Волхов, в семи километрах от Великого Новгорода. Нелицеприятная история, обнаруженная в архивах, была связана с другой древней обителью: Свято-Юрьевым монастырём, что в пяти километрах от Великого Новгорода и тоже на берегу Волхова. Настоятелем здесь был архимандрит Иосиф (Петровых), будущий митрополит.

В марте 1909 года архимандрит Иосиф был хиротонисан во епископа Угличского, викария Ярославской епархии. Из письма епископа Иосифа (Петровых) к своему наставнику — архиепископу Арсению (Стадницкому), псковскому владыке и члену Государственного Совета:

Юрьев монастырь. Фото XIX века

«19 апреля 1909 года, г. Ростов.

Дорогой Владыка! Время Вам оказать великую подмогу Вашему питомцу. Мой преемник по Юрьеву, известный своим взбалмошным характером, затевает скверное дело, подавая в Синод на меня нечто вроде жалобы. Суть дела такова. Юрьев живёт пополугодно в долг, забирая по заборным книжкам [в которых ведётся учёт отпускаемых в кредит товаров] с ноября по май и с мая по ноябрь и расплачиваясь с поставщиками в мае и ноябре <…>. Сам Анатолий, если его переведут в апреле или октябре, окажется совершенно в моём положении. И дай Бог ему оказаться, тогда сам увидит, каково рыть яму другому. Во-вторых, он обвиняет меня в израсходовании части (около 3000 р.) неприкосновенного капитала. Здесь опять целое недоразумение и незнание юрьевских порядков. Так, к неприкосновенному капиталу причисляется так называемый условно-неприкосновенный, составляющийся из облигаций по сберегательной книжке <…>. Я, с ведома и согласия всего собора, и вынужден был (опять-таки по примеру прежних лет) пустить в оборот часть этой суммы, в намерении пополнить её остатками следующих месяцев или случайными поступлениями. Чем же я опять виноват, что перевод в марте не дал мне возможности пополнить заём майскими суммами или другими случайными поступлениями. Бога ради, Владыка Святый, если узнаете, что возникнет в Синоде дело, благоволите довести до сведения, кому будет можно и нужно, эти объяснения, а то я опять терплю великое крушение. Господи! Сколько меня теперь позорят в Юрьеве и Новгороде, по милости этого самодура Анатолия, который похваляется, что открыл Америку, и всем и всюду бросает по моему адресу тяжёлые, незаслуженные обвинения. По-моему, он положительно ненормален, страдая манией величия. Здесь, в Ростове [где архимандрит Анатолий был настоятелем Спасо-Яковлевского монастыря в 1906—1909 годах], служил как архиерей на кафедре с 2 ступенями, в Юрьеве ко всем тамошним привилегиям, и без того достаточно пересоленным, прибавил массу других (преклонение главы на престол во время «Верую», вставка его имени на возгласе «во первых помяни, Господи..», вставка поминовения старшим служащим с целованием митры и руки, благословение диаконов во время каждения, благословение сидя в карете и т. п.). Ведь это же всё — признаки явного безумия. Простите за всё — Вашего Иосифа".

Удивительная была личность этот архимандрит Анатолий (в миру Георгий Юнгер). По происхождению — лютеранин, окончивший Михайловское артиллерийское училище. В 1893 году он являлся студентом Петербургского университета, затем поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, окончив её кандидатом богословия. Дополнительные сведения о нём содержатся на страницах дневника начальника архива Святейшего Правительствующего Синода Аполлинария Николаевича Львова.

«1894 год. 29 янв. А каких ректоров и инспекторов в семинарии назначают? Недавно, например, послали в Ригу инспектором Анатолия Юнгера, ныне только что окончившего курс в здешней академии. Это отставной прапорщик, лютеранин, дворянин, знающий новые языки и кичащийся этим, но в нравственном отношении представляет из себя такого субъекта, с которым товарищи не захотели сниматься на общей выпускной карточке, а инспекция нашлась вынужденным выпустить его с „четвёркой“ по поведению, так что его даже не произвели в иеромонаха. Обер-прокурор, когда ему представили протокол об этом назначении, пришёл в ужас, разразился целою лекцией о невозможности таких назначений, однако в конце концов пропустил протокол. Что это, слабость или хитрость? Хорош и Рижский архиерей Арсений. Никого не нашёл представить из преподавателей семинарии в инспектора».

Дальнейший карьерный рост Юнгера был стремительным. В 1906 году архимандрит Анатолий — настоятель Спасо-Яковлевского монастыря в Ростове; в 1908 году — председатель Комитета по подготовке празднования 200-летия преставления свт. Димитрия Ростовского. Его непосредственным начальником был Ярославский архиепископ Тихон (Белавин), будущий Патриарх. В письме святителя Тихона своему давнему сотоварищу по Духовной академии отцу Петру Булгакову читаем: «Вопрошаете меня на счёт писаний Дурново. Похвал его не читал, а с порицаниями, конечно, ознакомился. Вызваны они вот чем. В Ростове у нас есть архимандрит Анатолий Юнгер, я думаю, Вы слыхали о нём. В течение пятнадцати лет он по своей неуживчивости, кажется, меняет пятнадцатое место. У нас он усиленно добивается Ростовского викариатства, чему я не сочувствую, хотя не против того, чтобы в Ростове был архиерей, только не Анатолий. А он знакомый Дурново, сей же писатель известен, вот и сочиняет про меня разные небылицы, думая, вероятно, этим запугать меня. А между тем достигнет, пожалуй, обратного, того, что Анатолия совсем уберут из Ростова».

Вскоре Ярославская епархия получила нового викария — владыку Иосифа (Петровых), бывшего архимандрита. Он стал настоятелем Спасо-Яковлевского монастыря. Архимандриту Анатолию (Юнгеру) пришлось сдать монастырские дела и уехать из епархии. Происходило это тоже не без заковык. Сохранился документ:

«Акт. 1909 года марта 16-го.

Мы, нижеподписавшиеся, настоятели ростовских монастырей. производили передачу имущества Спасо-Яковлевского монастыря от бывшего настоятеля оного архимандрита Анатолия: церковный капитал по поверке приходо-расходных книг. против следуемой к 1 января 1909 года суммы 218 868 рублей. оказалось 216 068 рублей. Недостающая же сумма процентных бумаг 2 800 рублей. Монастырь состоит должным разным лицам. 1294 руб. 70 коп.

Ростовского Спасо-Яковлевского монастыря бывший настоятель архимандрит Анатолий выразил своё неудовольствие по поводу прописания об израсходовании монастырского капитала 2 800 руб., акт сей не подписал".

И вот, несостоявшийся епископ, архимандрит Анатолий, был назначен настоятелем Юрьева монастыря.

Тихвинскому епископу Андронику (Никольскому) самоуправный архимандрит откроется во всей «красе». Владыка Андроник состоял в переписке с митрополитом Киевским и Галицким Флавианом, членом Святейшего Синода. Вот выдержки из писем к нему:

«Достоуважаемый Владыка митрополит Флавиан. Почти с радостью возвращаю при сём в Св. Синод порученное мне дело по жалобе некоторых из братии Юрьева монастыря на архимандрита Анатолия. Прочитавши мой рапорт, Вы увидите, почему так. Подробнее излагать не нахожу удобным, ибо тогда пришлось бы много и многих коснуться. Убедительнейше прошу Вас освободить меня от расследования… Сам я лично считаю архим. Анатолия прямо душевнобольным — от бешеного самолюбия до мании величия. Только так я и могу объяснить все его удивительное поведение и выходки. Ибо иначе пришлось бы назвать его мерзавцем, но на то язык не уполномочен. Судите сами: прослышавши, что среди братии идёт брожение, он ещё 19 сент. сам произвёл расследование, сам записал показания допрошенных, заставивши их подписаться, причём все они как в один голос показывают, что не бывало никогда в их обители, чтобы кляузничали на настоятеля, что-то устроили пришельцы к нам; но ни словом не обмолвились в оправдание настоятеля. А другая часть братии пишет о том же, замешивает одну почтенную даму. но замечательно: писали мужики-монахи, а слог удивительно образованный… И всё это он поспешил представить владыке [Гурию (Охотину)], при своём подробном рапорте с головой выдавая себя. Таким людям место в доме умалишённых — совершенно верно. По моему мнению, следовало бы назначить настоящую ревизию через командированного от Св. Синода человека. Денежные дела настоятельно нужно выяснить — банкротство близко, к невероятному ужасу. Кто виноват, не могу пока сказать.

Если меня за такую дерзость махнут отсюда, то лучше вовсе на покой: мне из Новгорода будет тошно уезжать от дивных Святынь. А сегодня как раз я видел не сон ли в руку: то провожали, то встречали меня где-то многочисленные толпы народа с войсками, все ликующие, приветствующие. Откровенно скажу, если и на покой бы уходить, то хоть в Малый Кириллов на житие без настоятельства, тем более что там и взять-то нечего. А молчать — совесть не позволяет.

..Откровенно скажу Вам: владыка Архиепископ [Гурий] своим замалчиванием поступающих донесений губит за короткое время уже четвёртого — Старорусского Феодосия, Сковородского Нафанаила, Николо-Беседного Сергия и сего архим. Анатолия; о всех их на основании имевшихся сведений я давно писал и говорил, но до решительной беды Владыка только сердился, а может быть, пристукнуть бы, так и прижали бы хвосты да сидели смирно. Вообще в обителях у нас неважно. Обаче простите, Владыка, и благословите отечески беспокойного грешного епископа Андроника.

А что он проделывает теперь в монастыре и около, я умолчу. А забитая и всего боящаяся братия, видя попустительство, подпишет всё".

Проверка настоятельской деятельности отца Анатолия (Юнгера) была проведена столичным ревизором. Епископ Андроник сообщал 5 октября 1910 года митрополиту Флавиану:

«..Вообще Анатолий торжествует после ревизии, а знающие подлинное положение вещей только руками разводят после быстростремительной (ровно 7 часов) ревизии, приговаривая с соблазном «ну и дела"… Сторонники архим. Анатолия показывали, что он даёт волю своим рукам, трясёт за крест, крутит кулаком и т. п. …Долгов всё-таки оказалось много. При том терроре, который там царит, как же братия будет говорить правду, если она боится расплаты за это? …Архимандрит Анатолий и не служит со мной демонстративно, даже хвастаясь тем на соблазн христианам. …Прости, Владыка, за сие дерзновение (посланы газеты о событиях в Юрьевском монастыре). Но исключительно боязнь Бога и ревность, чтобы «на месте святе» была хоть условная правда, вынуждает меня беспокоить сим Ваше Высокопреосвященство, хотя дело теперь в Синоде уже, вероятно, и кончено. А за умолчание меня замучит совесть».

Это тревожное письмо владыка несколько дней не отправлял адресату. 8 октября он припишет в конце письма: «После долгих колебаний всё-таки решаюсь беспокоить Вас сим письмом во имя Вашей ревности о церковном деле. Кого-то к нам Бог пошлёт в Новгород. Только с уверенностью думаю, что не Волынского Владыку [Антония (Храповицкого)]. Дело Божие. Только бы поскорее, чтобы не было вредного длительного междуцарствия. А дел у нас много».

Из письма митрополиту Флавиану от 16 сентября 1910 года: «Третьего дня келейник архимандрита Анатолия избил в кровь иеромонаха Антония и вырвал у него целую прядь волос до плешины. Это тот иеромонах Антоний, которого бил даже облачённого перед престолом архимандрит Анатолий. …Иеродиакон Иона …как бывший ризничий, высказал мне свои сомнения о драгоценных крестах — с бразильским топазом и множеством бриллиантов (кажется, № 1 и № 4 и 5); говорит, что первый крест долго был на руках у архимандрита Анатолия, с ним-де он ездил в Москву и т. д. И, возвратясь, суетливо и заискивающе (при всей своей обычной важности) сдавал ему — ризничему. …Пиша об этом, я даже за себя опасаюсь, ибо такие люди на всё способны. Но дело Божие прежде всего».

17 октября правящий архиепископ Гурий был уволен на покой и управление епархией временно поручено епископу Андронику. 19 октября конфликтная история Юрьевского монастыря становится достоянием российской общественности. Газета «Русское слово» сообщала: «В Юрьевском монастыре келейник архимандрита Анатолия Александр избил иеромонаха Антония, который, вместе с другими двумя иеромонахами, жаловался в Синод на архимандрита Анатолия. По этой жалобе ведётся следствие».

В письме от 31 октября владыка Андроник, имея в виду тот же случай с архимандритом Анатолием, с горечью напишет: «Развинтились наши монастыри».

5 ноября управляющим Новгородской епархией был назначен архиепископ Арсений (Стадницкий).

Под новый, 1911-й, год в Софийском соборе новгородцы молились с правящим архиепископом Арсением, викарным епископом Андроником и многочисленным сонмом духовенства. Был отслужен новогодний молебен, в соборе торжественно пелось «Тебе Бога хвалим».

Епархиальный журнал сообщил, что в первые дни нового года — 3 января — правящий архипастырь посетил одну из обителей в сопровождении благочинного новгородских монастырей настоятеля Юрьева монастыря архимандрита Ювеналия (Маслова). Позднее, 4 марта, архиепископ Арсений (Стадницкий) сообщил утешительную весточку епископу Иосифу (Петровых):

«Ваше Преосвященство, был бы рад видеть Вас своим гостем на Вашей родине и месте Вашей деятельности. Юрьев монастырь, слава Богу, освободился от Анатольева пленения и сатрапии. Теперь там — хороший настоятель. Стремится восстановить красоту Фотиевского устава, но встречает большие препятствия в лице большинства братии, традиционно воспитанной в безуставности. Кажется, ему не обойтись без прививки братии из какого-нибудь общежительного монастыря».

http://www.rusvera.mrezha.ru/691/9.htm