 |
| Русское Воскресение | Сергей Куличкин | 28.01.2005 |
Все эти операции, как наступательные в Польше, так и оборонительная в Венгрии, вызывались объективной стратегической необходимостью для обеспечения последнего, решительного удара по гитлеровской Германии. Ставка ВГК понимала, что без обеспечения флангов такой решительный удар грозит весьма большими осложнениями, ибо фланговые группировки немцев в Померании, Силезии и Венгрии были еще достаточно сильны для нанесения чувствительных контрударов во фланг и тыл наших армий, рвущихся к Берлину. Времени на раскачивание, тщательную подготовку операций просто не было. Приходилось готовить операции, перегруппировывать и пополнять войска буквально на ходу, без каких либо оперативных пауз. Это очень показательно и характерно, и об этом почему-то умалчивают особенно западные историографы войны. Думаю потому, что ничего подобного даже не могли себе и помыслить американские и английские стратеги зимой и весной 1945 года, хотя имели несравнимо лучшие условия для ведения наступательных действий, чем войска Красной Армии. Да что там союзники. Знаменитые гитлеровские стратеги и не менее знаменитые гренадеры и танкисты вермахта в годы своего наивысшего успеха тоже не могли наносить таких мощных ударов, в такой непрерывной последовательности и с таким результатом. Наши же военачальники и бойцы к 1945 году научились воевать так, что могли проводить операции в любой стратегической и оперативной обстановке. Это я к вопросу о том, какой ценой нам достались победы заключительного этапа войны. Доныне некоторые исследователи, средства массовой информации не перестают внушать нам мысль о бессмысленных, неоправданных потерях, бездарности наших военачальников, то есть о том, что и победили-то мы как бы случайно не столько за счет нашей силы, сколько за счет слабости противника и само собой неоценимой помощи свободолюбивого Запада. Уймитесь, господа. Воевать бескровно в настоящей войне, а не в нынешних искусственных конфликтах, человечество еще не научилось и не научится никогда. Бог не дал. А как умело и отчаянно воевали немцы в 1945 году, говорят неоспоримые факты, документы и свидетельства еще оставшихся в живых ветеранов, которым вы и умереть то спокойно не даете.
Итак, Нижнесилезская наступательная операция войск 1-го Украинского фронта длилась чуть больше двух недель с 8 по 24 февраля с целью разгрома немецкой группировки в Нижней Силезии с выходом на рубеж реки Нейсе для последующего наступления на берлинском, дрезденском и пражском направлениях. К началу операции войска маршала Конева имели в своем составе 981 тыс. человек, и на направлении главных ударов превосходили разгромленные в предыдущих боях и наспех сведенные в боевые группы части и соединения группы армий «Центр» по личному составу в 2,3 раза, орудиям и минометам — в 3,3, танкам и САУ — в 4 раза. Главных ударов было два. Первый, на правом крыле фронта с одерского плацдарма северо-западнее Бреслау на Котбус и второй, с плацдарма юго-восточнее Бреслау на Герлиц в обход бреслаусской группировки. Не вдаваясь в подробности, можно сказать, что операция прошла практически по задуманному плану. Трудности возникли с переброской войск с левого крыла и из центра на правое крыло, ибо происходила она в условиях напряженных боев за расширение и удержание плацдармов на Одере. Были проблемы и с огневой поддержкой наступающих войск, так как неблагоприятная погода практически исключила активные действия авиации. О значении авиационной поддержки войск на конечном этапе войны я говорил уже не раз. И, наконец, ожесточенная схватка на подступах к «крепости Бреслау». Так назвали этот город, и не без основания, сами немцы. Бились они за Бреслау с неимоверным ожесточением. Достаточно сказать, что почти 70% от общего числа наших потерь в операции пришлось на бои под Бреслау. Чтобы завершить окружение противника под Бреслау, Коневу пришлось перебрасывать туда, ушедшую далеко на запад, 3-ю гвардейскую танковую армию, которая 12 февраля совершила бросок назад к Бреслау и сломала сопротивление врага. 40-тысячный гарнизон был окружен, блокирован и уничтожен и пленен в самом конце войны. Об этом тоже почему-то часто забывают, когда говорят, что мы не блокировали немецкие укрепрайоны для сбережения личного состава. 3-я гвардейская танковая армия опять повернула на запад к Бунцлау, который вскоре и взяла. Это город, где в 1813 году скончался великий русский полководец фельдмаршал М.И.Кутузов. Интересно, что еще с тех времен сохранились поставленные соратниками полководца обелиск в центре города и памятник в деревне Тиллендорф. На обелиске написано: «До сих мест довел князь Кутузов-Смоленский победоносные русские войска, но здесь положила смерть предел славным делам его. Он спас отечество свое, он открыл путь к избавлению народов, да будет благословенна память героя». Удивительно, но даже гитлеровцы не тронули памятник полководцу, а ведь мы воевали с Германий и в 1-ю мировую войну. Памятники же стояли и стоят, слава Богу, по сей день. В наших же еще недавно братских странах уничтожено практически все, напоминающее о русской военной славе. Да что там, в «братских» странах. Мы сами, у себя дома остервенело сносим памятники, чтобы потом так же истово их восстанавливать. Ну, это к слову. А 24 февраля все побережье Нейсе на протяжении 110 км. заняли войска 1-го Украинского фронта, пройдя с боями более 100 км. и, овладев Нижней Силезией, вступили в германскую провинцию Бранденбург. Потери войск фронта составили: безвозвратные — 23 577 человек, санитарные — 75 809 человек. Главным итого стало то, что войск Конева вышли на одну линию с войсками 1-го Белорусского фронта и отвлекли на себя значительную часть резервов противника, которые ему были так нужны в шедших как раз в то время боях в Восточной Пруссии и Венгрии.
Восточно-Померанская операция началась 10 февраля через двое суток после Нижнесилезской и также во многом была вынужденной, но длилась не две недели, а два месяца. И не мудрено. К началу операции основные силы 2-го Белорусского фронта маршала К.К.Рокоссовского вели тяжелейшие бои в Восточной Пруссии и только левым флангом, весьма ограниченными силами поспешали за стремительно рвущейся к Берлину громадой 1-го Белорусского фронта. Оттесняемые Жуковым на север в Померанию немецкие дивизии, подкреплялись войсками, отходившими из Восточной Пруссии, резервами и постепенно образовывали мощный кулак, занесенный над тылами 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. К тому же все больше расширялась брешь между войсками Жукова и Рокоссовского. Ликвидация Восточно-Померанской группировки стала насущной задачей, и Ставка ВГК, уверенно отметая все соблазны быстрого прорыва на Берлин, приступила к ее решению. Но недооценила противника, возложив все на войска 2-го Белорусского фронта, хотя и освободила их от участия в Восточно-Прусской операции. У Рокоссовского, которому поставили задачу разбить группировку немцев, овладеть районом Данциг, Гдыня и очистить побережье Балтийского моря до Одера было в распоряжении только 370 тыс. человек, 10 000 орудий и минометов, всего 263 танка и 450 самолетов. К этому времени немцы сосредоточили в Восточной Померании основную часть сил группы армий «Висла» под командованием рейхсфюрера СС Г. Гиммлера в количестве 230 тыс. человек, 3000 орудий и минометов, 382 танков и штурмовых орудий, 300 боевых самолетов. Плюс почти все силы и возможности ВМС Германии на Балтике. Гиммлер, конечно, не был полководцем, но пользовался большим, а главное зловещим авторитетом в вермахте. Военачальники же у него были опытные, а реальное военное руководство осуществлялось из ставки верховного командования немецких войск. Согласитесь, что этих сил, прочно опирающихся на заранее подготовленную оборону, основу которой составлял так называемый Померанский вал, было вполне достаточно не только для обороны, но и для контрнаступления, пусть и ограниченными целями. Немцы и предполагали, в конце концов, ударить по нашим тылам, для чего непосредственно наращивали силы в Восточной Померании. На подготовку операции Рокоссовскому дали лишь двое суток, да еще в условиях распутицы. Трудно сказать, на что рассчитывала Ставка, но, судя по документам, больше всего на растерянность немецких войск, которые, как казалось, после разгрома в центральной Польше не успевали сплотиться в настоящие боевые единицы, и, наоборот, в высокую пробивную способность наших войск, окрыленных предыдущими успехами. К сожалению не все гладко было и 1945 году. 10 февраля войска 2-го Белорусского фронта практически сходу, без оперативной паузы перешли в наступление. Но так мы наступали только в тяжелые переломные годы войны. Не имея из-за непогоды авиационной поддержки, с трудом из-за распутицы маневрируя артиллерией, а главное без мощного танкового кулака пехота просто прогрызала позиции Померанского вала. И если бы не боевое мастерство командиров и бойцов, не их боевой опыт, мы бы никогда не продвинулись за 10 суток боев даже на те 40 километров. Все-таки воевать мы научились в различной обстановке и на фронте, и в штабах. Ставка быстро обнаружила свою ошибку и приняла не только единственное правильное, но и оригинальное решение. Она не стала перебрасывать Рокоссовскому стратегические резервы, а уже 17 февраля подключила к операции войска правого крыла 1-го Белорусского фронта. А это: 2-й гвардейский кавкорпус, 1-ю армию войска Польского, 61-ю и 47-ю армии, 1-ю гвардейскую и 2-ю гвардейскую танковые армии, и самолеты 16-й воздушной армии. Причем, на короткое время, по мере необходимости, целые армии переподчинялись командующим других фронтов. В течение недели без остановки боев проходила беспрецедентная перегруппировка войск, создание ударных группировок, организация взаимодействия и обеспечение войск материально-техническими средствами. В считанные дни наша группировка усилилась до 770 тыс. человек, 16 800 орудий и минометов, 2050 танков и САУ, 1000 боевых самолетов. Немцы тоже нарастили силы до 605 тыс. человек, 6500 орудий и минометов, 1500 танков и штурмовых орудий, 850 самолетов. Большего усиления они себе позволить не могли, ибо вели тяжелейшие оборонительные бои в Восточной Пруссии и Нижней Силезии. Силы немцы нарастили, но противостоять в 1945 году нашим войскам в данном соотношении сил они не могли, даже если бы ими командовал не только Гиммлер, но сам Гитлер. 24 февраля войска 2-го Белорусского фронта перешли в настоящее, по образцу 1945 года, наступление и сразу погнали немцев за двое суток на 70 километров. 1 марта ударили войска правого крыла 1-го Белорусского фронта, и уже 5 марта 1-я и 2-я гвардейские танковые армии вышли к Балтийскому морю, рассекли восточно-померанскую группировку немцев на две части, 10 марта освободили весь правый берег Одера, а 20 марта ликвидировали в районе Штеттина плацдарм. Войска Рокоссовского, усиленные 1-й гвардейской танковой армией, уже 13 марта вышли к побережью Данцигской бухты, расчленили войска противника на две группы — данцигскую и гдынскую. 28 марта наши танкисты овладели Гдыней, а 30 марта — Данцигом. Прижатые к морю остатки гдынской группы ликвидировали 4 апреля, а остатки данцигской группы не трогали аж до 9 мая. Восточно-Померанская операция навечно вошла в учебники по истории военного искусства. Мы не только обеспечили фланги для удара по Берлину, но и ускорили крах восточно-прусской группировки немцев. Предвижу возражения с неизменной ссылкой на потери. Потери за два месяца боев составили: безвозвратные — 53 218 человек, санитарные — 172 474 человека, причем большая часть пришлась на первые неудачные сутки наступления. Что ж, сейчас задним числом можно легко давать советы командующим фронтами, Ставке, но тогда далеко не все было однозначно, далеко не все известно, и требовалось настоящее полководческое мастерство, чтобы найти выход из трудного положения. Поверьте, я ни на минуту не забываю о цене наших побед, о наших погибших героях. Но воевали они, побеждали и погибали по совершенно четким законам войны, военного искусства, как их составной части, и на этом мы сосредотачиваем наше внимание. О жестокой окопной правде рассказывали и еще не раз расскажут другие. Кстати, немцы потеряли в тех боях в десятки раз больше только убитыми и ранеными, не считая пленных.
Сдержать мощную лавину нашего наступления в Померании могла только переброска резервов с Западного фронта или юга советско-германского фронта. С запада немцы и так забрали все, что можно было забрать и нельзя. А на юге как раз развернулись ожесточенные бои, и прежде всего в Венгрии. Что же заставляло немцев так отчаянно сражаться пусть за союзную, но вообще-то далекую и чужеродную Венгрию? Шутка ли сказать, в самом конце войны нашим войскам после победоносных наступательных боев пришлось вести еще настоящее оборонительное сражение, в чем-то сродни знаменитой Курской битве. Мы уже говорили об объективных стратегических и экономических причинах этого, но не последнее место здесь играл субъективный фактор. Все-таки в начале 1945 года Гитлер в глубине души еще определял себе две точки, где бы он мог организовать серьезное сопротивление, если бы вздумал покинуть Берлин. Такими точками он считал родную альпийскую Австрию и крайний север Германии. На юге сама природа представляла ему такой шанс. На севере у него оставался все еще могучий, едва ли не лучший в мире подводный флот. Конкретных указаний он ни кому не давал, но часто намекал об этом своему любимчику архитектору и одновременно вооруженцу Шпееру, своему невольному исповеднику Борману и другим близким людям. Это видно по опубликованным ныне застольным беседам фюрера и бесчисленным мемуарам приближенных Гитлера. Да и то внимание, которое он неизменно уделял тем же подводникам, своей альпийской крепости, говорят о многом. Ведь Гитлер твердо и однозначно заявил, что он никогда не покинет Берлин. Только после того, как погиб весь цвет его подводного флота (об этом мы еще поговорим — С. К.) и окончательно рухнул немецкий фронт в Венгрии он изменил свое решение.
Советские войска стояли в 100 километрах от Берлина. В это время в Венгрии немцы затеяли свое самое мощное и последнее контрнаступление. В феврале немецкое командование сосредоточило в районе озера Балатон значительные силы. Наконец-то из Арденн подошли последние части лучшей в гитлеровской армии 6-й танковой армии СС. Все ее части были оснащены танками «Тигр», «Пантера» и штурмовыми орудиями «Фердинанд», дивизии полностью укомплектованы до штатного состава добровольцами-эсэсовцами. Здесь же сосредоточилась немецкая армейская группа «Балк», 2-я танковая армия группы армий «Юг» и отдельные корпуса армии «Е» группы армий «Ф». Короче говоря, это 31 дивизия (из них 11 танковых), 5 боевых групп, 7 бригад штурмовых орудий, моторизованная бригада и 4 отдельных тяжелых танковых батальона. В численном выражении 430 тыс. человек, 5700 орудий и минометов, более 900 танков и штурмовых орудий, 850 самолетов 4-го воздушного флота. Кстати сказать, это значительно превышает силы Паулюса под Сталинградом, или Манштейна под Белгородом. Противостоял им 3-й украинский фронт в составе четырех общевойсковых армий, всего двух танковых, механизированного и кавалерийского корпусов. Плюс несколько болгарских и югославских дивизий. Это 465 тыс. человек, 7000 орудий и минометов, 400 танков и САУ. Около 1000 самолетов. Кстати, это значительно меньше сил, чем было у нас под Сталинградом и тем более на южном фасе Курской дуги. Ставка ВГК и командование фронтом знали о подготовке немецкого контрнаступления, примерном соотношении сил и были вынуждены принять решение о преднамеренной обороне. Документы свидетельствуют, что принималось это решение не сразу. Несмотря на предыдущие тяжелейшие бои, характеризовавшиеся непрерывными немецкими контрударами, в штабе фронта, а особенно в Ставке очень не хотели прекращать наступательные действия. Просто не верилось, что немцы способны на крупное наступление, да еще где-то далеко от Берлина на юге. Настойчивость начальника Генерального штаба маршала А.М. Василевского незадолго перед его уходом в войска для командования фронтом в Восточной Пруссии и прагматизм И.В.Сталина быстро пресекли все романтические настроения в Ставке. 20 февраля войска фронта прекратили наступление и перешли к обороне, причем начали строить преднамеренную оборону. Оборона создавалась на глубину 25−50 км., и включала главную, вторую и армейскую полосы, два фронтовых рубежа, промежуточные рубежи, отсечные позиции, носила явный противотанковый характер и очень напоминала оборону на Курской дуге. Правда, с существенными недоработками. Все-таки там оборона создавалась несколько месяцев, с привлечением сил практически всей действующей армии. Здесь всего две недели с весьма ограниченными ресурсами. Здесь при равенстве по личному составу мы уступали немцам в танках почти в 2,5 раза. Правда, превосходили в артиллерии и авиации. Этим и решили воспользоваться командование фронтом и Ставка ВГК. О наших последних оборонительных боях у Балатона написано и сказано много, в основном осуждающе по отношению к командованию, Ставке, с каким-то горьким осадком даже к простому солдату. Вот, де, наша извечная русская расхлябанность, шапкозакидательство. Думаю, это все-таки скорее эмоциональный подход к оценке тех событий. Да, в штабах существовала эйфория, но только задолго до начала боев. В ходе же боев командование проявило себя достаточно умело и уверенно. Что касается простого солдата, то каков бы он ни был, по-человечески трудно перестроиться на оборонное сознание, когда вокруг тебя на всех фронтах бьют немца и в хвост и в гриву, если ты сам еще вчера гнал его с такой уверенностью в своих силах. Отбрасывая же эмоции, внимательно анализируя соотношение сил и средств, всю стратегическую обстановку накануне сражения, можно без сомнения гордиться нашими солдатами и военачальниками, которые в тяжелейших условиях сломали последний наступательный порыв врага и победили.
Немцы наносили два главных удара. Один между озерами Веленце и Балатон силами 6-й танковой армии СС. Второй в районе Нальдбайома силами 2-й танковой армии. Но начали 6 марта двумя отвлекающими ударами на южном крыле фронта против болгарских и югославских дивизий. Немцы форсировали реку Драва, даже захватили два плацдарма, но подход из резерва нашего 133-го стрелкового корпуса, а главное мощнейший удар несколько сотен самолетов 17-й воздушной армии генерала А.А.Судец остановили продвижение врага в первые же сутки наступления. Также неудачным оказался и удар немецкой 2-й танковой армии в районе Нальдбайома. Части нашей 57-й армии выстояли, остановив врага на второй линии обороны. Главные события развернулись в полосе наступления 6-й танковой армии СС. Немцы сосредоточили здесь на отдельных участках более 60 танков на 1 км. фронта, и наша оборона дрогнула. Дрогнула, но не рухнула. Начались ожесточенные бои за каждый метр территории, каждое строение и населенный пункт. Немцы, не читаясь с потерями, рвались вперед, испытывая, как и в начале войны, стойкость русского солдата в обороне. Она вновь оказалась на высоте. Тому подтверждение тысячи примеров самопожертвования, отчаянных усилий удержать рубеж. Русский солдат стоял насмерть. Снимем же перед ним шапки и поклонимся до земли. Нас у Балатона было меньше, чем на Курской дуге, но были мы по-военному умнее, была у нас могучая артиллерия и авиация. Ставка бросила на подкрепление еще и самолеты 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта. Думаю, это и предопределило ход и исход сражения. Только 6 марта 17ВА провела 358 самолето-вылетов, в том числе 227 по 6ТА СС. А чего стоил артиллерийский маневр? Так, например, восточнее Шерегейша командование фронтом на двухкилометровом участке сосредоточило группировку артиллерии в 160 орудий и минометов, которая буквально смела с лица земли немецкие «Тигры» и «Пантеры». Уже через сутки эта артиллерийская группировка переместилась на десятки километров на юг под Шимонторш. Немцы наращивали силы. 8−10 марта они ввели в сражение 2-ю, 3-ю танковые дивизии и 9-ю танковую дивизию СС, 14 марта — последний резерв — 6-ю танковую дивизию. Но все, что им удалось — это вклиниться в советскую оборону южнее озера Веленце на 12 км, а западнее канала Шарвиз — на 30 км. Удивительно, но эти цифры тоже напоминают Курскую дугу. Десять суток шли ожесточенные бои. Десять суток стоял насмерть наш солдат. Мы жгли немецкие танки и немецких гренадер огнем авиации и артиллерии, блестяще, я не боюсь этого слова, маневрируя огневыми средствами. В ходе операции осуществлен маневр 45 артиллерийскими частями и соединениями к участкам прорыва противника. Благодаря этому плотность артиллерии на отдельных направлениях, где наступали главные силы немцев, достигала 160−170 орудий на 1 км. фронта. Под Балатоном мы применяли в борьбе с танками всю артиллерию, включая зенитную и всю авиацию. За десть дней 17ВА и 5ВА произвели 52 777 самолето-вылетов, из них 50 процентов на штурмовку танков противника. Немцы потеряли свыше 40 тыс. человек, около 500 танков и штурмовых орудий, свыше 300 орудий и минометов, боле 250 самолетов и 15 марта перешли к обороне. Мы потеряли 8,5 тыс. человек безвозвратно, 24 тыс. ранеными и уже 16 марта перешли в наступление, начав Венскую операцию. Гитлер же в своем берлинском бункере понял окончательно — бежать некуда.
Верхнесилезская наступательная операция войск левого крыла 1-го Украинского фронта прошла с 15 по 31 марта еще боле скоротечно, чем Нижнесилезская и позволила нашим войскам завладеть юго-западной частью Верхней Силезии с выходом в предгорье Судет. В этой операции командованию фронтом удалось на некоторых участках прорыва создать невиданную концентрацию войск. На 1 км фронта в среднем 1 стрелковую дивизию, 198 орудий и минометов, 43 танка и САУ. Превосходство над противником составляло в личном составе в 5 раз, артиллерии — в 8 раз, танках — в 9 раз. И тем горше отметить небывало большой процент потерь наших танков в этой вообще-то успешной и скоротечной операции. Некоторые наши танковые соединения потеряли до 30% танков. Свою роль здесь сыграли немецкие «фаустпатронники», которые в населенных пунктах жгли наши танки нещадно до тех пор, пока мы не сформировали специальные, мобильные группы из автоматчиков и огнеметчиков, которые выкуривали истребителей танков из самых невероятных укрытий. Как бы то ни было, но мы победили. Наши войска в Верхней Силезии уничтожили более 40 тыс. и взяли в плен 14 тыс. солдат и офицеров противника, вывели из строя 280 танков и штурмовых орудий, до 600 артсистем. Потери Красной Армии, за исключением танков, просто несопоставимы. Главным же итогом Верхнесилезской операции стало завершение освобождения Польши. Более 600 тыс. наших бойцов упокоились в польской земле. Они принесли свободу самолюбивой Польше, и как же горько осознавать, что через 60 лет в современной Польше об этом просто не вспоминают. Горько!
Теперь можно обратиться к Восточно-Прусской стратегической наступательной операции. Войска подошли к Восточной Пруссии. Отвоеванная еще в легендарные времена тевтонами у пруссов эта колыбель славянства на протяжении веков несла славянскому миру столько горя и страданий, что давно стала визитной карточкой прусской военщины. Земля эта долгие годы служила не только местом раздора, кровавых ристалищ славян с германцами, но и очагом угроз всем без исключения соседям. Знаменитая Грюнвальдская битва надолго, но не совсем охладила пыл прусского рыцарства. Именно на нем позже возникла Пруссия Фридриха, превратившего небольшое княжество в одну большую казарму. Именно на полях Пруссии под Прейсиш-Эллау и Фридландом обильно полили эту землю русские солдаты, сражаясь с непобедимым Наполеоном. Именно отсюда Бисмарк начал и успешно закончил создание немецкого государства. Как сердце питает организм кровью, так Пруссия питала Германию лучшими военными кадрами. Военная слава Германии ничего без имен прусских генералов, адмиралов, офицеров. Восточная Пруссия, как форпост германской нации на востоке все время считалась как бы Пруссией в Пруссии, и, само собой разумеется, истинно германский, а потом и арийский дух витал здесь прежде всего. Обе мировые войны для России начались именно отсюда. В четырнадцатом году русские познали здесь радость побед под Гумбиеном и горечь первых поражений, трагедии 2-й армии генерала от кавалерии Самсонова в Мозурских болотах. И эта война пришла с ухоженных картинно красивых полей фольварков, замков и городов Восточной Пруссии. Отсюда рванулись эсэсовские танковые дивизии на Ленинград и сюда вернулись изрядно потрепанные, но недобитые и от того еще более опасные, готовые на все. Вернулись не только в логово по названию ставки фюрера, но и по сути. Проматерь и колыбель германского военного духа Восточная Пруссия со времен оных укреплялась, укреплялась и укреплялась. Не было наверно на немецкой земле места более укрепленного, чем Восточная Пруссия. Древние замки, цитадели, крепости усилились современными оборонительными сооружениями, строительство которых развернулось с начала войны. Вся Восточная Пруссия и Северная Польша разбивались на Ильинхортский, Летценский, Алленштайнский, Хайлесбергский, Млавский и Торунский укрепленные районы, которые цементировали тринадцать крупнейших крепостей. Каждый укрепрайон включал систему сложнейших оборонительных сооружений. В Хайлесбергском, к примеру, насчитывалось 911 ДОТов, тысячи ДЗОТов, огневых точек, в которые превратились все каменные строения городов и многочисленных фольварков. И все это опутано сетью траншей, ходов сообщений, отсечными позициями, минными полями и колючей проволокой. Глубина обороны достигала двухсот километров. Да что там говорить! От августовских лесов до балтийского побережья — это была сплошная цепь рубежей обороны, и каждый километр прусской земли ощетинился мощнейшими укреплениями. Сосредоточились здесь войска 3-й танковой, 4-й и 2-й полевых армий группы армий «Центр», с 26 января группы армий «Север». Это 35 пехотных, 4 танковых, 4 моторизованных дивизий. Всего 780 тыс. человек, 8200 орудий и минометов, 700 танков и штурмовых орудий, 775 самолетов. Командовали войсками знаменитые гитлеровские полководцы генерал-полковник Г. Рейнхарт, а с 26 января генерал-полковник Л. Рендулич. За этими укреплениями сидели немцы, которым предстояло защищать родную землю. Вот почему в строй встали сотни тысяч добровольцев. Вот почему на «ура» немцы приняли слова и приказы Гитлера: «Каждый бункер, каждый квартал немецкого города и каждая деревням должны превратиться в крепость, у которой противник либо истечет кровью, либо гарнизон этой крепости в рукопашном бою погибнет под ее развалинами. В этой суровой борьбе немецкого народа за существование не должны щадиться даже памятники искусства и прочие культурные ценности. Ее следует вести до конца…» Не напугала никого, и была принята фраза о привлечении к немедленному суду трусов, паникеров с безжалостным приведением в исполнение смертных приговоров перед строем. Вот с чем предстояло столкнуться русскому солдату в озерно-болотистой, лесной, закованной в бетон и железо Восточной Пруссии.
Ставка ВГК спланировала проведение Восточно-Прусской стратегической операции силами: 2-го Белорусского фронта Маршала Советского Союза К.К.Рокоссовского; 3-го Белорусского фронта генерала армии И.Д.Черняховского; 43-й армии и 3-й воздушной армии 1-го Прибалтийского фронта генерала армии И.Х.Баграмяна; Балтийского флота и соединений дальних бомбардировщиков 18 армии маршала авиации А.Е.Голованова. Силища огромная — 1 млн.670 тыс. человек, 25 426 орудий и минометов, 3859 танков и САУ, 3097 самолетов. Войска 2-го Белорусского фронта должны были нанести глубокий охватывающий удар в направлении Мариенбург, Эльблонг, а войска 3-го Белорусского и 43-й армии 1-го Прибалтийского фронта в обход Мозурских болот на Кенигсберг, чтобы отсечь гитлеровскую группировку от основных сил немецкой армии, прижать к морю и уничтожить по частям. Но не случайно немцы считали Восточную Пруссию одной крепостью. Даже такого подавляющего превосходства не хватило нашим войскам для выполнения задуманного в планируемые сроки. Восточно-Прусская операция превратилась в самую длительную по времени с 13 января аж по 25 апреля операцию всего 1945 года и вынужденно разбилась на три этапа, а по сути дела на три самостоятельные операции. На первом этапе наши войска буквально прогрызали идеально, я подчеркиваю идеально, организованную оборону немцев. На втором этапе, когда удалось разбить цельную немецкую оборону на отдельные оборонительные районы, блокировать каждый — шло уничтожение окруженных немецких группировок. И на третьем этапе — штурм крепости Кенигсберг и разгром Земландской группировки.
Наступление началось в 6 часов утра 13 января 1945 года, мощнейшей артиллерийской подготовкой. Только Черняховский израсходовал более тысячи вагонов боеприпасов. Начав атаку, войска 3-го Белорусского фронта почти беспрепятственно ворвались в первые немецкие траншеи. Но немцы сознательно отвели свои части на вторую и третью линии обороны. Артподготовку пришлось повторять еще раз через три часа. Из-за густого тумана, низкой облачности практически бездействовала авиация — тысячи самолетов. Пехота прогрызала оборону, и опорные пункты не раз переходили из рук в руки. Наступавшие несли большие потери. Не лучше обстояло дело и у Рокоссовского. После трех суток боев немцы бросили на ружанском направлении в контратаку 7-ю танковую дивизию и моторизованную дивизию «Великая Германия» и остановили советские войска. Более того, они сочли возможным перебросить весь танковый корпус «Великая Германия» на юг против успешно наступавших армий Жукова и Конева. В те январские дни русского солдата особенно подгонять не требовалось. Он воевал на немецкой земле, ощутимо приближал конец ненавистной войны. И солдат шел, вставая на место убитых, раненых, покалеченных, с авиацией или без нее, прикрываясь артогнем или просто отчаянным «Ура!», но шел. Поспешили гитлеровские стратеги с переброской эсэсовцев, перенадеялись на стальную чересполосицу. Русские шли. Рокоссовский ввел в бой два танковых корпуса, на следующий день механизированный, а еще через сутки 5-ю гвардейскую танковую армию, и первый несокрушимый прусский бастион — Млавский укрепрайон рухнул. В полосе более ста километров армии Рокоссовского вышли на оперативный простор и с ходу рванули на Хельмо, Мариенбург, Алленштайн. Прогрызались сквозь первые оборонительные рубежи Ильменхорсткого укрепрайона и Черняховский. 19 января пала Млава, через три дня гвардейский кавкорпус Осликовского ворвался в Алленштайн. Сутками раньше 5-я гвардейская танковая армия заняла Танненберг. Поле знаменитой Грюнвальдской битвы танкисты Вольского проскочили за несколько минут. Еще бы! Темп наступления к тому времени составлял до 40 км. в сутки. На севере 19 января армия генерала Белобородова взяла не менее знаменитый в русской истории Тильзит, а через двое суток армии генералов Крылова, Лучинского, Галицкого прошли путем русской гвардии четырнадцатого года. Пали знаменитые Гумбиен и Инстербург. Рокоссовский прорвался к заливу Пришес-Хафф, отделенного от Данцигской бухты лишь узкой песчаной косой. Более тяжело пробивались войска Черняховского, прогрызая непрерывную цепь оборонительных полос, в том числе по реке Дейме, где гитлеровские стратеги надеялись остановить фронт, предполагая создать здесь ситуацию второй Марны. Но «чуда на Марне» не состоялось. Не помогли и двадцать батальонов переброшенных адмиралом Деницем из Дании и Земландского полуострова. 39-я армия обошла Кенигсберг с севера, отрезав его от всей Земландской группировки, а 11-я гвардейская армия с юга. Немцы уходили, не успевая разрушить даже важнейшие системы снабжения и коммуникаций, склады, арсеналы. Дело дошло до анекдота, наши разведчики подключили командные пункты 39-й и 11-й гвардейской армий к электросети Кенигсберга. Мощный Летценский укрепрайон, опирающийся на Мозурские болота и озера, с бывшей ставкой фюрера, сдался практически без боя. Командующий 4-й полевой армией генерал Госбах оставил его без согласования с командованием группы армий «Центр», которая, пока он отступал, превратилась в группу армий «Север». За месяц боев наши войска овладели большей частью Восточной Пруссии, вышли на балтийское побережье, отрезали восточно-прусскую группировку и расчленили ее на три части. Четыре дивизии были отсечены на Земландском полуострове, пять блокированы в Кенигсберге и двадцать юго-западнее города. 28 января 1-й Прибалтийский фронт закончил ликвидацию клайпедской группировки немцев. Немногим гренадерам 28-го армейского корпуса удалось уйти через Куршскую косу на Земландский полуостров.
В эти дни произошло еще одно знаменательное событие, вошедшее в анналы 2-й мировой войны. Вообще-то, по военным меркам событие рядовое — наша подводная лодка торпедировала транспорт. Сотни, тысячи подобных операций провели к тому времени подводники воюющих сторон. Но эта! 30 января подводная лодка Балтийского флота С-13 капитана 3-го ранга Александра Маринеско торпедировала два немецких транспорта — лайнер «Вильгельм Густлов» и транспортник «Генерал Штайбен». Целый месяц дежурила лодка Маринеско в холодных водах Балтики, и вот победа. Резонанс от нее пошел из-за того, что девятипалубный лайнер, лучший в германском флоте и названный в честь убитого швейцарского нациста, с самого начала войны являлся чуть ли не официальным талисманом не только гитлеровского флота, но и всей Германии. Несколько раз он подвергался истребительным атакам союзной авиации и флота. Казалось невозможным уцелеть после этих атак, но «Вильгельм Густлов» оставался цел и невредим под градом бомб и торпед. Чудо, да и только. Склонный к мистицизму Гитлер посчитал это тайным знаком и официально заявил: «Германия непобедима, так же, как непотопляем «Вильгельм Густлов». Выпущенные одновременно три торпеды раскололи на три части символ непотопляемости рейха и унесли в пучину 9000 человек. Гитлер был в шоке, а когда узнал, что в числе погибших было 3700 подводников — лучшие и последние кадры немецкого подводного флота, одна из его призрачных надежд, впал в транс и после этого оставил всякую надежду на подводный флот. В бессильной злобе он объявил Маринеско своим личным врагом, но и только.
И все же войска 2-го и 3-го Белорусских фронтов не выполнили поставленной задачи. Восточно-Прусская группировка немцев продолжала отчаянно сопротивляться. Немцам удалось ликвидировать балтийский коридор, отсекающий их от рейха. На узком участке фронта им даже удалось прорвать оборону 48-й армии и окружить юго-западнее Вормидта 17-ю стрелковую дивизию Гребнева. Дивизию деблокировали, но сколько при этом пролилось крови. Неожиданным оказался и прорыв немцев с Земландского полуострова сквозь боевые порядки 11-й гвардейской армии и восстановление, хоть и кратковременное, связи с Кенигсбергом. Да и войска 4-й полевой армии отступили из Летценского укрепрайона в полном порядке, нанося чувствительные контрудары. Так что второй этап операции начался с тяжелейших боев. Немцы сопротивлялись свирепо. Черняховский наносил главный удар на Пиллау. И вновь русская гвардия обильно полила кровью поля знаменитых битв. Только противостояли ей не гренадеры Наполеона, а танкисты 4-й танковой армии, эсэсовцы, части СА, ССФТ и прочие силы погибающего рейха. Преодолев один рубеж, советская гвардия натыкалась на другой и так далее, казалось до бесконечности. Суточный темп наступления не превышал километра на всех трех фронтах.
А тут еще два непредвиденных обстоятельства с интервалом буквально в несколько дней. 10 февраля, как мы уже говорили, началась Восточно-Померанская операция, и 2-й Белорусский фронт перенацеливался на северо-запад. А 18 февраля в районе города Мельзак был смертельно ранен и умер по дороге в госпиталь командующий 3-м Белорусским фронтом генерал Армии Иван Данилович Черняховский. Нелепый случайный осколок унес жизнь самого молодого, талантливого полководца Красной Армии. Как это часто на войне случается… Вечная память славному полководцу Великой Отечественной войны! Сталин, собиравшийся на ялтинскую конференцию, был огорчен, но принял единственно правильное решение — поручил разгром Восточно-Прусской группировки начальнику Генштаба маршалу А.М.Василевскому, назначив его командующим 3-м Белорусским фронтом. Пользуясь своим авторитетом у Верховного, Василевский добился изменения планов проведения операции. Во-первых, он предложил сделать оперативную паузу, провести реорганизацию всей нашей группировки, пополнить ее резервами и ресурсами. Войска 3-го Белорусского фронта усиливались 50А, 3А, 48А, и 5гвТА 2-го Белорусского фронта. 1-й Прибалтийский фронт преобразовывался в Земландскую оперативную группу войск с включением ее в состав 3-го Белорусского фронта. Баграмян становился первым заместителем Василевского. Во-вторых, Василевский предложил разбить операцию на несколько последовательных ударов. Сначала уничтожить Хайлесбергскую группировку немцев, потом — Кенигсбергскую и, наконец, — Земландскую. Сталин согласился. Почти месяц ушло на подготовку операции.
13 марта в разгар прибалтийской весны началось наступление на Хайлесбергский укрепрайон. Погода подвела в какой уже раз. Стояли сплошные туманы, временами шел мокрый снег, сменяемый дождями. Мощное половодье вывело из берегов многочисленные рукава, впадающих в море рек, каналов и превратило местность в огромное болото Танки погружались по самое днище, по колено, а то и по пояс в воде, грязи пробивалась к побережью пехота. А ведь на этом «болоте» каждая кочка была ДОТом, каждый клочок суши изрыгал металл, сметал все на своем пути. Немцы, выполняя, может быть, последнюю волю Гитлера, поставили к орудиям и пулеметам офицерские расчеты, сзади оборону подпирали эсэсовские части, расстреливающие за малейшую попытку отступить. Но и на эту силу нашлась силушка давно раскачавшейся и теперь неукротимой в наступательном порыве Красной Армии. Практически вслепую, пробиваясь сквозь туман, стелясь над землей, штурмовали немецкие укрепления вездесущие «Илы». Ругаясь, с неизменным русским «Ура» лезла вперед матушка-пехота. И оборона немцев в Хайлесбергском укрепрайоне, наконец, рухнула. К спасительному морю уже бежали не только мирные жители, но войска, сметая на пути эсэсовские заградотряды. При панике на войне все возможно. Но когда гитлеровцы, пытаясь оторваться от авангарда советских войск, взорвали дамбу и похоронили под хлынувшим на равнину водяным валом тысячи своих же солдат, женщин, стариков и детей, видавшие виды русские пехотинцы содрогнулись от ужаса. 25 марта пал город Хайлингенбайл — главный и последний опорный пункт немецкой обороны на побережье залива Фришес-Хафф и к 29 марта Хайлесбергская группировка прекратила существование. Войска начали перегруппировку под Кенигсберг.
Город был обложен практически со всех сторон. Только на юге он узкой полоской соединялся с Земландским полуостровом. Удерживающая этот небольшой коридор немецкая 5-я танковая дивизия, полнокровная, хорошо вооруженная, считалась едва ли не лучшей в Земландской группировке. Но и гарнизон крепости был не из слабых. Более 130 тыс. солдат и офицеров, почти 4000 орудий и минометов, более 100 танков и около 200 самолетов собрал под свои знамена комендант крепости генерал Лаш. Такого в 1941 году мы не имели ни под Одессой, ни под Севастополем, ни под Ленинградом. Три оборонительных пояса. Первый в шесть километров составлял кольцевую цепь из пятнадцати старейших фортов, которые начал строить еще Бисмарк, а теперь обильно укомплектовал современным вооружением Гитлер. Между фортами сплошные минные поля и заграждения. Второй рубеж проходил по городским окраинам и отличался от первого, разумеется, размерами, да тем, что вместо фортов был густо усеян ДОТами, баррикадами, каменными огневыми точками. Ну и третий рубеж — сам город, давно превращенный в крепость, сплошной клубок бастионов, равеллинов, башен — нагромождение бетона, гранита, стали. В центре этого клубка средневековая цитадель с тысячным отрядом смертников-эсэсовцев. К проведению штурма маршалом Василевским привлекались 39А, 43А, 50А, 11 гв. А, 1ВА и 3ВА 3-го Белорусского фронта, а также соединения дальней авиации 18ВА, ВВС Балтийского флота, 5-го гв. и 5-го бомбардировочных авиакорпусов РВГК. Пользуясь своим авторитетом, Василевский стянул под Кенигсберг основную часть артиллерии большой мощности и особого калибра до 203−350 мм., пять морских железнодорожный батарей калибра 130−180 мм и дальностью стрельбы до 34 км. Всего под Кенигсбергом сосредоточилось 187 тыс. человек, 5200 орудий и минометов, 538 танков и САУ. 24 000 боевых самолетов. Внушительное превосходство особенно в артиллерии — в 6 раз, танках — в 9 раз, авиации — в 14 раз и предопределило исход сражения.
2 апреля начали работать артиллерия и авиация. Четверо суток долбили они немецкие укрепления днем и ночью. Может быть не так эффективны оказались воздушные налеты — опять плохая погода. Но ночные легкие бомбардировщики и артиллерия отработали на славу. Огромная площадь почти в двести квадратных километров была объята огнем, от взрывов сверхмощных снарядов дрожала земля за несколько километров от переднего края. 6 апреля в 3 часа утра разведывательными батальонами поднялась в атаку пехота. Противник был так ошеломлен, что не выдержал удара разведки боем и отступил. Вскоре немцы все-таки сумели организовать первые контратаки, но со светом поднялась в воздух авиация, еще мощнее заработала артиллерия и ровно в полдень в атаку пошли танки прорыва и штурмовые отряды. Эти рожденные Сталинградом для уличных боев мобильные вооруженные всеми видами оружия, от артиллерии до ручных гранат, подразделения прогрызали любую оборону. После залпов прямой наводкой артиллерии в дело вступали огнеметы, потом опять артиллерия, пулеметы, и под огневой завесой бросками двигалась пехота. 7 апреля впервые в истории русской военной авиации сразу 500 тяжелых бомбардировщиков главного маршала авиации Голованова появились в небе Кенигсберга. Более часа не смолкал в крепости грохот разрывов тяжелых бомб. Это стало началом конца. Через сутки пали уже триста кварталов старой крепости. Василевский обратился к защитникам Кенигсберга с требованием сложить оружие, но безрезультатно. 9 апреля в воздух поднялось сразу 1500 самолетов, разом ударили 5000 орудий. Пали знаменитый форт «Королева Луиза», судостроительные верфи, артиллерийский завод «Остверке», оба железнодорожных вокзала, почта и телеграф, дрожала от взрывов цитадель. В 7 часов вечера пал укрепленный Королевский замок, и через полчаса Лаш выслал парламентеров. Огонь русских стал для него, наконец, страшнее грозных приказов фюрера, тем более, что любимчик Гитлера гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох отсиживался на ледоколе у пока еще спокойных берегов Земланда. В Кенигсберге немцы потеряли 42 тыс. убитыми, 92 тыс. попали в плен, в том числе 2 тыс. офицеров и генералов. После доклада маршала А.М.Василевского в Ставку И. В Сталин ответил: «Я вас поздравляю, товарищ Василевский, слушайте салют из трехсот двадцати четырех орудий двадцатью четырьмя залпами. Вы лично второй раз награждаетесь орденом «Победа».
Чуть больше суток понадобилось, чтобы перегруппировать войска пяти армий против Земландской группировки немцев. Воздушные армии фронта сразу нанесли массированный удар по переднему краю обороны, главному опорному пункту — крепости Фишхаузен, порту Пиллау и последовал ультиматум с требованием капитуляции. В ответ молчание. 13 апреля советские войска начали наступление. Наступали очень осторожно. Пехота не поднималась до тех пор, пока не подавлялись все огневые точки. В апреле 1945 года на Балтике, я подчеркиваю, на Балтике, нам некуда было спешить. 16 апреля взяли крепость Фишхаузен, а еще через десять дней сдался и порт Пиллау. Остатки разрозненных немецких частей, эсэсовцы, партийные функционеры, все кто слишком густо запятнал себя кровью, перебрались на косу Фрише-Нерунг. Их отловили уже после победы. А победа в Восточно-Прусской операции досталась большой ценой. Безвозвратные потери составили 126 464 человека, санитарные — 458 314 человек. Самые большие потери в битвах 1945 года, но ведь и длилась операция практически с начала года и до конца войны. Вечная память павшим! Вечная слава живым!
В этих тяжелейших боях Господь не оставил русского воина, а церковь уже не ограничивалась одними молитвами и сбором пожертвований на оборону Петербургский протоиерей Борис Кириллов в «Чудесах от Казанской иконы Божией Матери» пишет: «Хочется рассказать об одном таком свидетельстве заступничества и помощи Божией Матери. Произошло это во время штурма Кенигсберга. Вот что рассказывает офицер, бывший в самом центре событий битвы за этот город-крепость: «Наши войска уже совсем выдохлись, а немцы были еще сильны. Потери были огромны и чаша весов колебалась, мы могли там потерпеть страшное поражение. Вдруг видим: приехал командующий фронтом, много офицеров и с ними священники с иконой. Многие стали шутить: «Вот попов привезли, сейчас они нам помогут…» Но командующий быстро прекратил всякие шутки, приказал всем построиться, снять головные уборы. Священники отслужили молебен и пошли с иконой к передовой. Мы с недоумением смотрели: куда они идут во весь рост? Их же всех перебьют! От немцев была такая стрельба — огненная стена! Но они спокойно шли в огонь. И вдруг стрельба с немецкой стороны одновременно прекратилась, как оборвалась. Тогда был дан сигнал — наши войска начали общий штурм Кенигсберга с суши и моря. Произошло невероятное: немцы гибли тысячами и тысячами сдавались в плен! Как потом в один голос рассказывали пленные: перед самым русским штурмом «в небе появилась Мадонна» (так они называют Богородицу), которая была видна всей немецкой армии и у всех абсолютно отказало оружие — они не смогли сделать ни одного выстрела. Тогда-то наши войска, преодолев заграждения, легко сломили (рукопашное) сопротивление и взяли город…». Конечно, под Кенигсбергом критической ситуации для наших войск не было, конечно оружие у немцев не отказывало, но появление Казанской иконы Божией Матери, молебен, и помощь Богоматери нашим солдатам весьма и весьма возможны. Мне пока не удалось найти документального подтверждения этого факта, но только пока. Как православный христианин не сомневаюсь, что и в годы таких славных побед, как под Кенигсбергом, Бог был всегда с нами!
