На ордынской дороге

Русичей от рабства спасал кудесник Вольгота

Трудно подсчитать, сколько русских людей погибли на невольничьих путях или навсегда остались рабами в дальних странах. С XIII по XVI век такая участь постигла приблизительно каждого восьмого нашего соотечественника. Невольничьи пути из Московии тянулись не только на юг, но и на запад, на восток, к Волге, а иногда и на север, в Скандинавию. Но самый массовый полон русских шел от Москвы по Ордынской дороге через Серпухов к печальному Муравскому шляху.
Историк Василий Ключевский подчеркивал, что главной добычей в набегах крымских татар был захват мальчиков и девочек из городов и селений Московии. «Для этого они брали с собой ременные веревки, чтобы связывать пленников, и даже большие корзины, в которые сажали забранных детей. Пленники продавались в Турцию и другие страны. Кафа была главным невольничьим рынком, где всегда можно было найти десятки тысяч пленников и пленниц из Польши, Литвы и Московии. Здесь их грузили на корабль и развозили в Константинополь, Анатолию и в другие края Европы, Азии и Африки.
Один из сподвижников крымского хана Махмед-Гирея заявлял, что живой товар из Московии стоит дороже золота. Наверное, поэтому в первой половине XVI века так регулярно и настойчиво совершались опустошительные набеги на Русь. По приблизительным подсчетам, в 1525 году Махмед-Гирей и его брат, казанский хан, захватили в Московии и увели в рабство примерно 800 000 человек. Несколько лет спустя немецкий дипломат и путешественник Сигизмунд Герберштейн в своей книге «Записки о московитских делах» вспоминал о судьбе русских пленных: «Частью они были проданы туркам в Кафе, частью перебиты, так как старики и немощные, за которых невозможно выручить больших денег, отдаются татарами молодежи, как зайцы щенкам, для первых военных опытов; их либо побивают камнями, либо сбрасывают в море, либо убивают каким-либо иным способом».

Русские мамлюки

В Северной Африке, на Ближнем Востоке, в Средней Азии и даже в Индокитае можно услышать немало легенд и преданий о боевых подразделениях, состоящих из воинов, родина которых находится где-то в северных землях. В некоторых преданиях говорится о «руссах», «москавитах», «снежных гяурах». Родились они будто от полоненных родителей. Многие забыли язык прародины, однако и в чужой стране тайком соблюдают обряды своей веры. Храбрые, а порой бесшабашные, сильные и выносливые, они шли в бой, вырезав у себя на груди крест.
Африканские и азиатские владыки прикладывали немало усилий, чтобы «полоненные русcы» и их потомки не убегали на родину. Конечно, их интересовали рабы только здоровые, сильные, одаренные какими-нибудь талантами. В XIII—XVI вв.еках, когда Египтом правили династии бахритов, а затем бурджитов, в их гвардии, помимо выходцев с Кавказа, служили и русские пленники. Они назывались мамлюками, что по-арабски означает «невольники». Некоторые из северян за свои воинские доблести получали высокое звание «бей». О русских мамлюках упоминалось вплоть до 1808 года. В тот год все беи по приказу султана Мухаммеда-Али были отстранены от власти, а затем уничтожены.
Пленники с севера служили и в войсках знаменитого завоевателя Тамерлана. Они участвовали в 1388 году в покорении Хорезма, в захвате золотоордынской столицы Сарай-Берке. В 1402 году, когда армия Тамерлана сражалась с войском турецкого султана Баязида, в битве при Анкаре особо отличились русские воины. Некоторые из них за свои подвиги получили от Тамерлана «вольную».

Ежегодные «поминки»

И великие московские князья, и цари государства Российского старались спасать своих подданных от рабства и военной силой, и путем дипломатических переговоров, и откупом от вражеских набегов, и выкупом из плена русских людей. Об этом свидетельствуют многочисленные исторические документы.
В XV—XVII вв.еках записи об освобождении русских пленных появлялись почти ежегодно. «…от крымскаго гонец приехал царя и великого князя Сююндюк Тулусупов, а крымской царь прислал своего гонца Тутая. А писал, что правду учинил на том, что царю и великому князю к нему в Крым посылати поминки большие».
В те времена «поминками» назывались деньги, которые выплачивала Москва, чтобы откупиться от вражеских набегов ордынцев на русскую землю и для выкупа из рабства людей. С 1551 по 1679 год существовал даже особый налог — «Полоняничный сбор», учрежденный Иваном Грозным. Собранные деньги целенаправленно шли на вызволение русских. Для сбора этого налога, а также для устройства на родине освобожденных из неволи было создано правительственное учреждение — «Полоняничный приказ».
Но и после упразднения приказа в 1679 году Россия еще много лет продолжала выкупать своих сограждан. Лишь в начале XVIII века Петр I приказал своему посланнику в Турции не вносить в проект мирного договора обязательство Российского государства регулярно выплачивать деньги крымскому хану.

«А позади — крымчак с плетью»

Тяжел и долог был путь невольников из Московского края к берегам Черного моря. В старину говаривали: «Вывели на Ордынскую дорогу хоть и полоненного, но не сломленного. А как Серпухов миновали — прощай, всяк надежда, впереди — одни печали…»
Прежде чем переправить полоненных русских через Оку, в районе Серпухова крымчаки осматривали их. Кого стоит гнать дальше, а кого не имеет смысла. Больных, раненых, ослабевших добивали и бросали рядом с дорогой. На трупный пир слетались вороны и собирались волчьи стаи. И тех, и других водилось множество у Ордынской дороги. Не зря говорилось в древние времена: «Сверху ворон, сбоку волк, а позади — крымчак с плетью».
Небольшая река Серпейка, левый приток Нары, почему-то считалась последним рубежом для полоненных жителей Московии. У захваченных в рабство была примета: если пленник не сумел бежать до перехода через эту речку, то оставался навсегда невольником. Может, поэтому появились предания, связанные с надеждой на удачный побег и спасение от рабства.
Говорится в преданиях о загадочных тропах, связанных с Ордынской дорогой, о потаенных пещерах и лазах по берегам Оки, Нары, Серпейки, о волшебных силах и духах, которые помогали беглецам из полона или губили их.
Был когда-то на реке, неподалеку от Серпухова, «Воронов обрыв». На нем делали свой выбор беглые невольники. Замирали на его краю люди в раздумье: прыгнешь вниз — превратишься в ворона. Отступишься — и вместо вольной птицы станешь вечным рабом. Много ли беглых решилось превратиться в воронов? Сколько отступилось от волшебного обрыва назад, в полон? О том даже знатоки древних тайн не могли поведать.

Заступник беглых невольников

Где беда на Руси — там непременно герой-заступник объявится. Неизвестно точно, в какие века, но жил во времена, когда заполнялась невольниками Ордынская дорога, кудесник Вольгота — покровитель беглых пленников. Умел он одним взглядом на железные оковы напускать «спешную ржу». Да такую, что цепи рассыпались при малейшем движении. От взора Вольготы любые кожаные и веревочные путы обращались в тлен. А еще по своему желанию умел он замедлять и ускорять бег человека и лошади, путать следы на земле или вовсе уничтожать их.
Знал кудесник и оберегал тайные пещеры. Эти «Вольготовы схороны» располагались неподалеку от Серпухова на берегах рек. Беглые невольники находили в них пристанище. А вот те, кто гнался за пленниками, не могли обнаружить вход в пещеры. Ходила молва, что умел Вольгота «затворять от поганых взглядов» подземелья.
Возникал из кромешной тьмы Вольгота неспешно, будто ночной туман наползал. Таращили спросонья глаза невольники. Не каждый мог понять: видение это или явь. Те, кто замыслил побег, смекали: это Вольгота на помощь пришел. Значит, стоит рискнуть…
А являлся он в стан ордынцев на старой соловой и к тому же хромой кобыле. Поднимали свистом своих товарищей басурмане, кидались навстречу ночному гостью. А тот будто насмехался над ними. Тихим шагом уходил на соловой, прочь от угасающих дозорных костров, от Ордынской дороги в темные чащи.
Свирепели стражники, хватались за сабельки и ятаганы и мчались вдогонку на неоседланных конях. А соловая хромоножка трясла светлой гривой во тьме, ржала задорно, будто насмехалась над ордынцами. Тем временем невольники, воспользовавшись кутерьмой, бежали из полона. Кому везло — добирались до «Вольготовых пещер», а затем возвращались в родные места. Неудачливых настигали басурмане либо их стрелы.
Пойманных ожидала страшная расправа. Каждому десятому перебивали руки и ноги, раздевали догола и бросали умирать на обочине Ордынской дороги. Затем снова из строя беглецов выводили каждого десятого. Клали бедолаг на землю и прогоняли по ним табун лошадей. А оставшихся в живых ордынцы нещадно секли и связывали им руки вымоченными в соленой воде ремешками. Когда кожаные путы высыхали, то стягивали до крови кисти рук пленных, причиняя неимоверную боль.
Но и во время таких мучений Вольгота не оставлял тех из страдальцев, кто продолжал помышлять о новом побеге. То случай удобный подвернет непокорным пленникам, то подсказку нашепчет, как и когда сподручней задать стрекача. Долгие годы из уст в уста передавались жителями Московии слова покровителя беглых: «Быть мне Вольготой до тех пор, пока сами от меня не откажетесь. А как отвернетесь, с ярмом невольничьим смиритесь, так и силушка моя исчезнет и сгинет в безнадежье».