Воскресное Евангелие: простить нельзя отпустить

«Простите и прощены будете», учит нас притча о царе и должнике, которую мы слышим за сегодняшним Евангельским чтением на воскресной литургии 8 сентября. Но для многих это становится непреодолимым препятствием. Как простить, если душа горит и болит? Что делать с непреходящим чувством обиды, от которого при всем желании избавиться не удается? О том, правильно ли мы понимаем прощение, рассказывает протоиерей Константин КОБЕЛЕВ, настоятель храма Покрова Божией Матери в Бутырской тюрьме.

Притча о неверном управителе. Художник А. Миронов, 2012 г.

Современный человек, читая притчу о царе и должнике, легшую в основу сегодняшнего Евангельского чтения, вряд ли представляет себе, о долге какого масштаба идет речь. «Приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов..» В пересчете на наши деньги это порядка четырехсот миллиардов рублей. Только вдумайтесь в эту огромную цифру! Примерно так же она звучала и для слушателей Христа, внимающих притче.

Должник же, судя по всему, не сразу понимает, о какой чудовищной сумме идет речь. И царь не сразу прощает ему долг, а сначала приказал продать его, и жену его, и детей, и все, что он имел, и заплатить Только это заставляет должника прочувствовать ужас и безвыходность своего положения, осознать, насколько он виноват перед царем. До этого момента он, закоснев в своем грехе, стоит перед государем, даже не думая ничего просить, но услышав такой страшный приказ — падает на колени, признавая свое бессилие, и умоляет о милости. На то и направлен с виду бесчеловечный приказ царя — чтобы раскрыть человеку глаза, ярко показать ему, до какой степени все безнадежно. если не царская милость.

Второй же долг, о котором идет речь в этой притче, долг товарища прощенному рабу, составляет сто динариев. Один динарий — это приблизительная дневная плата чернорабочего того времени. Если сравнивать долги между собой, то разница получится приблизительно в десять миллионов раз.

Такая чудовищная разница приведена для наглядности: вот так мы грешны перед Царем-Богом, и вот так — друг перед другом. Конечно, в притче от прощенного должника ожидалось, что и он простит того, кто должен ему. Поступит так же, как поступили с ним. Но прощенный должник поступает даже хуже, чем мог: он не просто требует долг с товарища, но требует немедленно, хотя тот его умоляет — мол, потерпи на мне, я все тебе отдам. А бывший должник, кому только что простили десять тысяч талантов, безжалостно сажает человека в тюрьму из-за ста динариев. Хоть бы сказал, мол, ну ладно, подожду еще неделю.

И у любого человека, читающего этот текст, невольно возникает мысль: ну я-то так не сделаю. Если мне простили такой огромный, невероятный долг — неужели я не прощу какие-то копейки тому, кто должен мне?

В тексте все легко и очевидно. Но в жизни не все так просто. Мы приходим в церковь на исповедь и получаем прощение всех своих грехов — нам списывают наш огромный долг. А сами мы порой оказываемся не в состоянии простить ближнему то, в чем он провинился перед нами. Трудно встретить людей, которые не обижаются на других. И порой получается, что не то, что сто динариев — мы и одного динария не можем простить.

Но выше по тексту Евангелия Иисус, беседуя с учениками о прощении, говорит апостолу Петру, что прощать согрешившему перед тобой нужно «до семижды семидесяти раз». Получается, что прощать мы должны постоянно и бесконечно. Господь не может требовать невозможного, поэтому надо разобраться, какой смысл вкладывается в христианское прощение. Чтобы не требовать от себя невозможного, но и не потакать своим обидам.

В первую очередь надо отметить, что прощать надо человека — а не грех. Речь не идет о попущении злу. Следует быть снисходительным к согрешившему, но ни в коем случае не смиряться с самим грехом. Существует замечательная формула: люби грешника и ненавидь грех. Сам грех не нуждается в оправдании, это даже опасно: если мы перестанем осуждать грех, то и сами можем в него впасть, ибо не будем видеть в нем ничего плохого, противного и страшно.

Простить — не значит безвольно позволять человеку и дальше совершать неприглядные поступки. Прощение не имеет ничего общего с подобным попустительством. Более того, в случае, если человек упорствует в своем грехе, с ним следует разорвать общение. Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь.(Св. Евангелие от Матфея 18:15−17)

Заметим, что Христос вовсе не настаивает, чтобы мы продолжали отношения с без конца обижающим нас человеком. Не надо держать внутри себя зла и обиды против него — да, но тянуть лямку дружбы или иных близких отношений необязательно и даже вредно. Например, если муж без конца изменяет жене, то ей, внутренне простив изменника, позволяется оставить такого мужа, чтобы сохранить самое себя от разрушения. Нельзя попустительствовать греху еще и потому, что он все усугубляется и усугубляется, и привести это может к настоящей трагедии. Например, если жена без конца будет прощать мужу рукоприкладство и оставаться с ним, а он не станет менять свое поведение, то кончиться это может тем, что муж окажется в тюрьме, а жена — в могиле.

Поэтому нет необходимости натужно «дружить» с тем, кто нас без конца обижает. Прости — и отойди. Но как ощутить это внутреннее прощение? Надо мысленно предать обидчика в руки Божьи. Что такое наша обида, наша месть перед тем наказанием, которое может устроить Господь?

Но речь ни в коем случае не идет о злорадном ожидании человеческих мук. Ни в коем случае. Даже чувствуя, как все внутри кипит и болит, даже будучи не в состоянии лично простить, мы должны просить обидчику Божьего прощения. Это самое лучшее, самое высшее на пути прощения — когда мы искренне хотим, чтобы Господь был милосерд к обидевшему нас.

Наказание Господне — это не столько кара за грех, сколько вразумление человека, недаром само слово «наказание» происходит от слова «наказ». Видя, что мы сами бессильны вразумить грешника, мы вполне можем просить Божьего вразумления для него (не боли и не муки просто в отместку!), а уж Господь управит Сам, как лучше, полезнее и доходчивее для человека.

Можно привести и такое сравнение: поступать с обидчиком нужно любя, но жестко. Так, как мы поступаем с провинившимися детьми. Мы не перестаем их любить, но для их же блага наказываем их, чтобы они уяснили: так поступать нельзя. Дети, бывает, доводят своим поведением до вспышки гнева, но ни в коем случае нельзя ребенка наказывать, будучи в этой вспышке.

Раньше существовала такая замечательная воспитательная мера, как поставить ребенка в угол. Очень полезно для всех: провинившийся стоит и думает о своем нехорошем поведении, а родители тем временем успокаиваются и приходят в себя. Вот это временное разделение — очень полезно для обеих сторон. Родитель, придя в себя, не перегнет палку, не накричит, не ударит дитя. А ребенок очень хорошо чувствует разницу, когда ему сгоряча что-то наговорят — это он может пропустить мимо ушей, подумаешь, мама вспылила и забыла, — и когда ему скажут что-то спокойным тоном. Это он запомнит и прочувствует гораздо лучше.

Взрослого человека мы не можем поставить в угол. Но можем отстранить его от себя, чтобы пережить боль обиды, успокоиться — это и есть первая ступенька к прощению. Удалить от себя раздражающий и мучительный фактор, настоящую занозу.

На приходе бывают ситуации, когда кто-то из прохожан не ладит друг с другом, хотя оба — замечательные люди, но вот есть какое-то непонимание, недопонимание… Ну что поделать, не всегда получается во всеми быть в друзьях. Это было бы идеально, но люди не всегда дотягивают до идеала. Священники в таком случае советуют: не клеятся взаимоотношения — попросите друг у друга прощения ну и держитесь друг от друга подальше. И неважно, кто прав, кто виноват. Чем навязываться друг другу и искушаться — лучше заранее убежать от греха.

Хотя, конечно, наши счеты между собой выглядят на фоне нашего долга перед Богом, как споры в детском саду. Говоря языком сегодняшней притчи, мы все должны царю огромные суммы, сотни миллиардов рублей. А между собой ругаемся и ссоримся: ты мне пять рублей должен, а я тебе всего три. Не прощу!

Откровенно говоря, я думаю, что по-настоящему мы прощать не умеем. По словам святителя Игнатия Брянчанинова, все мы в прелести. Всерьез, искренне простить, дотянуться в этом смысле до идеала, не получается. Надо признать в себе это и перестать мучить и насиловать свою душу, требуя от нее непосильного. И не надо выискивать всюду своих старых недругов, чтобы «испытать» себя — мол, простил я или нет. Во-первых, это может воспламенить старую обиду. А во вторых, это может привести еще к худшему греху: к гордости. Мол, вот я такой хороший и замечательный, прощаю всех своих обидчиков. Чтобы уберечь нас от этого, Господь может и не дать нам этого сладкого чувства прощения. Но следует сделать тот максимум, на который мы способны: не желать зла, искренне пожелать нашему недругу Божьего прощения. Достаточно сказать — вслух или мысленно — «Бог простит».

Конечно, в идеале к обидевшему нас надо испытывать любовь. Но здесь можно привести такое сравнение: представьте, что вы мчитесь в машине по прямой гладкой дороге. И вдруг решаете резко поехать назад. Если вы просто на полном ходу переключитесь на заднюю передачу — то не только не поедете назад, вы машину угробите. Сначала надо затормозить, остановиться, и только потом трогаться задним ходом в обратном направлении. Вот этот тормозной путь и остановка — и есть этапы от гнева и ненависти к прощению и обретению любви. Нам обязательно нужно успокоиться и даже пройти некий этап равнодушия, спокойствия по отношению к обидчику.

Вернемся к притче, которая так неоптимистично заканчивается для немилосердного экс-должника. Его все-таки отдали истязателям «пока не отдаст всего долга». Значит ли это, что он будет мучиться вечно — ведь покрыть свой огромный долг он не может? Здесь мы можем задуматься о милосердии царя-Господа. Может быть, Господь, видя в будущем его раскаяние, вновь сжалится и простит ему. Ведь дверь покаяния не закрыта ни для кого: даже Иуда, если бы пошел не вешаться, а просить прощения, был бы прощен. Если бы он хоть на гроб Христов пришел с покаянием, то Господь простил бы его.

Может быть, и этого немилосердного должника дожидается Божье прощение — но уже не сразу, а через вразумление.

Евангелие от Матфея (18:23−35)

Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими; когда начал он считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов; а как он не имел, чем заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и все, что он имел, и заплатить; тогда раб тот пал, и, кланяясь ему, говорил: государь! потерпи на мне, и все тебе заплачу. Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему. Раб же тот, выйдя, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев, и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен. Тогда товарищ его пал к ногам его, умолял его и говорил: потерпи на мне, и все отдам тебе. Но тот не захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга. Товарищи его, видев происшедшее, очень огорчились и, придя, рассказали государю своему все бывшее. Тогда государь его призывает его и говорит: злой раб! весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя? И, разгневавшись, государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга. Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его.

http://www.nsad.ru/articles/voskresnoe-evangelie-prostit-nelzya-otpustit