Жили-были старик со старухой

От редакции. Недавно ушёл из жизни Евгений Георгиевич Клодт, прямой потомок великих Клодтов из ост-зейских немцев, которые верой и правдой служили нашему отечеству. Евгений Георгиевич был прекрасным художником. Именно он предложил идею и выступил как художник-оформитель серии книг «Белые воины» о русских офицерах, которая в народе стала знаменита как «чёрная серия». Первая книга о генерале Сергее Маркове была оформлена в классическом марковском чёрно-белом стиле. Как известно, марковцы в Добровольческой армии носили черно-белую форму. Такое оформление книги было признано очень удачным и все дальнейшие книги стали оформляться в соответствующем ключе. Но Евгений Георгиевич обладал и другими разнообразными талантами. Недавно мне подарили книгу, где собраны его стихи, эссе, заметки, рассказы. Предлагаем нашим читателям размышления автора над стихотворением А.С. Пушкина-«Cказка о рыбаке и рыбке.»
А.Алекаев, Русская линия

«Жил старик со своею старухой
У самого синего моря;
Они жили в ветхой землянке
Ровно тридцать лет и три года.
Старик ловил неводом рыбу,
Старуха пряла свою пряжу»

Это короткое вступление к основному действию сказки содержит несколько символов, которые дают ключ к пониманию дальнейшего развития сюжета. Море здесь — это и море житейское, т. е. прожитая стариком и старухой жизнь, а также — зримый образ проявления высших сил, его состояние постоянно меняется. В нём явственно читается то благословение, то гнев. Ветхая землянка — символ бренности всего материального. Время совместной жизни тридцать три года — время сбора плодов. В тридцать три года осуществил свою миссию Господь. И с тех пор эта цифра стала сакральной: жизнь до — созревание и подготовка; жизнь после — реализация.

Рыба — это один из знаков Христа и одновременно — человека. Мы об этом так читаем в Евангелии: «Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы, и говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков».

Пряжа — образ созидания материи, осуществление женщиной своего предназначения и одновременно — символ времени. Мы видим это в поэме «Одиссея» Гомера: Пенелопа прядёт пряжу и распускает её — тем самым, изменяя течение времени.

Когда старик, три раза закинув невод, увидел золотую рыбку, он удивился и испугался, после того как рыбка заговорила с ним человеческим голосом. Рыбка — это Божий посланник. Золото — цвет царства небесного. Её слова, обращённые к старику, говорят о власти данной рыбке — исполнять желания. Старик это сразу почувствовал и потому «испугался» — это страх Божий, так трепещет человек перед явлением высших сил. Можно задать себе вопрос, если у рыбки такая власть, то, как она оказалась в неводе? Ответ может быть только один — она это сделала добровольно. Старик, каким он видится в начале сказки — это чистый, смиренный и добрый человек, и золотая рыбка явилась ему в знак Божьего благоволения. И старик отвечает рыбке так, как и должен отвечать чуткий духовный человек:

«Бог с тобою, золотая рыбка!
Твоего мне откупа не надо;
Ступай себе в синее море,
Гуляй там себе на просторе»

Мы говорим почти то же самое в молитве, но другими словами: «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе». В этой молитве человек отдаёт свою волю воле Божьей.

И совсем иной дух молитв, если мы просим об исполнении земных нужд. Такая молитва близка старухе, человеку земному, пекущемуся о материальном, и потому она сама не способна к общению с рыбкой. Старуха — это образ воли, в то время как старик — это любовь.

Но можем ли мы говорить о старике и старухе как о разных людях? В определённом смысле это единство двух в одном. Здесь снова нужно обратиться к Библии: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их». Значит, сотворённый человек был единым, одновременно и мужчиной и женщиной. И только значительно позже, когда Господь сотворил всё живое на земле, и человек дал всему имя, то есть осуществил свою задачу быть владыкой над всем, населяющим землю, Господь создал из единого человека пару: «И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из рёбр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел её к человеку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа. Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть». Отсюда видно, что в начале была одна плоть, и одна плоть ставится как цель жизни мужа и жены. Были ли одной плотью старик и старуха? С одной стороны да, были, но внутри этой плоти уже таилась болезнь. Болезнь — это трещина в корыте. В таком корыте невозможно стирать. Отстиранное белье это наша душа, которая очищается покаянием. Поэтому первая просьба старухи вполне естественна, только грубая форма этой просьбы изобличает недобрую волю. И море уже неспокойно, оно слегка разыгралось, это пока ещё не выражает собой Божьего гнева, а лишь тревогу.

Всё дальнейшее течение сказки показывает неуклонный захват человеческой души злой волей, когда любовь оказывается почти вытесненной из неё.

«На него старуха не взглянула,
Лишь с очей прогнать его велела.
Подбежали бояре и дворяне,
Старика взашеи затолкали»

И вот что говорит старик рыбке, передавая ей вздорные требования старухи:

«Смилуйся, государыня рыбка!
Что мне делать с проклятою бабой?
Уж не хочет быть она царицей,
Хочет быть владычицей морскою»

Казалось бы, чего проще сказать рыбке:

«Смилуйся, государыня рыбка!
Вразумила бы ты мою старуху,
Излечила бы её волю и сердце!»

Но старик уже и сам лишь внешне смиренен, он уже не чувствует того, что его последняя просьба сделать старуху владычицей морскою просто невозможна. Он уже практически ослеп и не видит бури, от него прежнего ничего не осталось. Он почти пустая оболочка, внутри которой поселилась старуха.

В похожем положении когда-то был Адам, когда Ева, соблазнённая змием съесть плод от дерева добра и зла, дала вкусить запретный плод и Адаму. Это нарушение божьего запрета само по себе ещё не повлекло за собой изгнания из Рая. Адам имел возможность всё спасти: «И сказал (Бог): кто сказал тебе, что ты наг? Не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел». Вместо покаяния Адам свалил всё на жену и на самого Бога, говоря: «жена, которую Ты мне дал». Он мог спасти и себя и Еву, но своим ответом усугубил вину, и с таким сознанием ему уже не было места в Раю.

Сказка называется «О рыбаке и рыбке», а не «О рыбаке, старухе и рыбке» потому, что мужчина, если он соответствует своему предназначению, способен всё исправить и потому несёт основную ответственность. Он вертикаль, он — связь с небом. Он ловит рыбу, а старуха прядет пряжу. А когда гармония мужского и женского нарушается, крест опрокидывается, горизонталь меняется с вертикалью местами и все остаются у разбитого корыта.