Всё впереди

Настоятель Никольского храма в Базарном Карабулаке и благочинный Базарно-Карабулакского и Новобурасского округов Саратовской епархии священник Николай Протасов совершенно не склонен воспринимать свою молодость (27 лет) как некую «неполноценность» — для него это нормальный ответственный возраст. Его брату, священнику Сергию, служащему ныне в Аркадаке, и того меньше — 25, и он тоже настоятель и благочинный. Но я начинаю с возраста, потому что это, на мой взгляд, важно: братья Протасовы принадлежат к новому поколению. Поколению, не преодолевавшему запрета на веру и церковную жизнь, выросшему в условиях свободы.

Но в том-то все и дело: отсутствие запрета и прямого преследования — это совсем не так много на самом деле. Для того чтобы прийти ко Христу и Церкви, одной свободы уж никак не достаточно. Более того, свобода — колоссальное искушение. Многие ли из ровесников отца Николая и отца Сергия сумели воспользоваться ею правильно, то есть во благо — себе, людям и стране, наконец?

* * *

Братья Протасовы родом из Тамбовской области, из города Мичуринска, он же — в старину — Козлов. В нескольких километрах от этого городка стоит село Гавриловка, а в нем — храм Покрова Пресвятой Богородицы, действовавший всегда, и в советские годы тоже. В той же Гавриловке жили бабушка и дедушка будущих батюшек. Братья выросли в их доме. Дед был гончар: его глиняная посуда при всех властях находила спрос. Плюс большое деревенское хозяйство; дедушка с бабушкой никогда не вступали в колхоз, жили сами, воспитали шестерых детей.

— По вечерам дедушка читал нам вслух дореволюционную газету «Троицкий листок», у него была подшивка в переплете от школьного учебника, — рассказывает отец Николай, — там были жития святых, библейские истории. Все это сразу западало в память. А бабушка каждое воскресенье вела нас с братом в церковь.

Но тут мы должны провести важную черту, обозначить порог. Когда бабушка или мама водит маленького ребенка в церковь — это не удивительно. Малышей с родителями и бабушками в наших храмах много. А тех, кого уже не водят за руку — подростков, молодежи, — куда меньше.

По словам обоих братьев, их родители, дай Бог им здоровья, верующие люди, однако сыновей своих никогда к церковной жизни не принуждали. Сыновья сами утром поднимались и спешили на автобус — в Гавриловку, к отцу Димитрию.

Иерей Димитрий Быков служил в свое время на подводной лодке; там произошла авария и погиб его друг. Для будущего священника это стало решающим, поворотным моментом. По сей день отец Димитрий окормляет военных, не так давно установил в Гавриловке памятник воину Евгению Родионову. А еще этот батюшка обладает, по всей видимости, особым талантом привлекать и воспитывать юное поколение. Четверо из бывших его алтарников служат уже в священном сане, пятый семинарист. По словам отца Николая, школа отца Димитрия была по-военному суровой, но мальчишки почему-то не обижались на него и не оставляли своих послушаний — пономарского и клиросного. А иерей Сергий Протасов, с которым мы встретились чуть позже в Аркадаке, сказал, что у отца Димитрия он научился, помимо всего прочего, смирению и умению не скрывать свои недостатки, не пытаться казаться лучше, чем ты есть. И еще — человеколюбию, которое покрывало все. Вокруг отца Димитрия и сегодня много молодежи, подростков — обоим братьям­священникам и их супругам это известно, потому что они регулярно своего гавриловского батюшку навещают.

В Тамбове тогда еще не было семинарии; так братья Протасовы, младший за старшим, оказались в Саратове.

* * *

В 24 года отец Николай стал настоятелем храма в честь Рождества Иоанна Предтечи в селе Подлесном Марксовского района:

— Этот приход мне очень дорог и близок по сей день. Мы не расстались, мы по-прежнему общаемся: многие прихожане из Подлесного приезжали уже к нам сюда, в Карабулак, и я тоже по мере возможности навещаю Подлесное. Любовь к первому в жизни приходу, к первой общине — она не может просто пройти, это очень глубокое, теплое чувство.

Впрочем, до настоятельства в Подлесном было послушание чтеца в Дергачах и диаконское служение в Саратове. За первые четыре года совместной жизни супруги Протасовы переезжали четыре раза — сначала вдвоем, потом уже с маленькой Ксенией. Это удел многих священнических семей, в этом смысле их можно сравнить с офицерскими. Везде — работают, только в Церкви и в армии — служат.

Спрашиваю супругу отца Николая Ольгу, как она представляла себе жизнь жены священника — перед тем, как выйти замуж за семинариста. «Никак не представляла — просто пошла замуж за человека, который был мне нужен, и все». В дальнейшем на все мои провокационные вопросы — не устала ли переезжать, не угнетает ли отсутствие собственного жилья (дом-то съемный!), каково выпускнице философского факультета в такой глуши — один ответ: «Это не проблема».

* * *

Карабулак, меж тем, встречал их неласково. Поначалу совсем не было жилья, не удавалось сразу переехать вместе — батюшка сам ночевал где придется. Зато был храм — Никольский, огромный, 1877 года постройки. Лет 40 кряду в его стенах пребывала поселковая пекарня, потом его, по словам местных жителей, пытались снести, да хлопотно оказалось — слишком крепкий. К приезду отца Николая храм был уже в целом восстановлен — трудами прежнего настоятеля, протоиерея Сергия Петриченко, и чин положения антиминса был совершен, но работы предстояло еще очень много.

— Когда я впервые его увидела, подумала: батюшка, да как же ты тут справишься, такой молодой?.. — это свечница Римма Михайловна о любимом настоятеле. — А он и газ нам провел, и выкрасил весь храм. Сколько мы тут мерзли, пока храм восстанавливался, сколько пыли проглотили, и вот, послал нам Бог награду!

Я расспрашиваю отца Николая, где он берет деньги, есть ли у прихода, у храма богатые друзья-жертвователи.

— Богатых нет, откуда здесь богатые? С помощью районного начальства собрали предпринимателей, глав предприятий (какое-то производство здесь все же есть), я рассказал им о храме, о святителе Николае, озвучил цифру — 600 тысяч рублей на отделочные работы, — так и собрали.

* * *

В доме Протасовых полкомнаты занимает недавно кем-то подаренный настольный футбол. С этим футболом батюшку уже ждут в местном коррекционном интернате. О неизбалованных детях этого заведения отец Николай говорит, как бы удивляясь собственному чувству: «Я их прямо люблю. Удивительные дети, открытые, добрые, самым малым радостям рады. И никакого особого подхода к ним не надо, нужно просто быть искренним».

Что же касается других детей, подростков, молодежи — прихожанки, собравшиеся на четверговый акафист святителю Николаю, говорят нам, что благодаря отцу Николаю, который «умеет разговаривать и с малыми, и со старыми», приход заметно помолодел; что молодежь постоянно покупает в лавке православную литературу. Сам настоятель относится к себе трезво и говорит, что до отца Димитрия Быкова ему еще расти и расти. Трезвость необходима, однако ему уже сейчас не так мало удается. В приходе теплая, почти семейная обстановка. Молодость священника — не помеха тому, чтобы все стояло по местам, как положено: он — отец, глава, наставник, и у него «есть чему поучиться» (выражение бессменной клиросной Натальи Горчаковой, в прошлом воспитателя детского сада).

* * *

Как благочинный, отец Николай в ответе за Базарно-Карабулакский и Новобурасский районы. Это очень интересная старинная земля, она заселялась еще при государе Алексее Михайловиче. Здесь что ни село, то удивительная история. И сколько храмов было разрушено! Некоторые еще стоят — в руинированном состоянии: в Стригае, Ивановке, Гремячке, Кутьине. Нет средств, нет людей, производства нет, совсем захирела наша сельская местность, для кого это секрет? Но какой-то позитивный процесс все же идет: появилась надежда на возрождение храма Иоанна Златоуста в Ивановке, продолжается строительство в чувашской Казанле. Мы говорим с отцом Николаем о том, о чем не раз уже говорили с сельскими священниками: село селу рознь. В одном — как в Казанле, например — огромное стремление людей к вере, дружная активная община, священник востребован так, что его просто опустошают, а в другом селе тот же батюшка (многим приходится окормлять несколько сел) просто в отчаяние приходит: никому ничего не надо. А в третьем, глядишь, взялись что-то делать, собрали инициативную группу, написали кипу обращений. и не нашли общего языка, рассорились, разошлись, батюшку по традиции во всем обвинили. Тяжело все это?

— Тяжело, и бывают такие минуты, когда становится вдруг все равно. Безразлично. Это очень плохо, такого безразличия у священника не должно быть. Если случилось, надо себя из этого вытряхивать — хоть два пальца в розетку!

Розетка — метафора, но жизнь всегда найдет чем тряхнуть. Благочинному звонит один из священников. Звонящему предстоит отпевать человека, тело которого решено уже кремировать. Родственники утверждают, что такова была воля покойного. Но ведь кремирование — это совсем не по-христиански, православный человек должен лечь в землю, как быть?

— Убеждай, отговаривай! — волнуется благочинный. — Не слушают? А где они сейчас, эти родственники? Рядом с тобой? Дай кому-нибудь из них трубку. Здравствуйте, как вас зовут?.. Послушайтесь меня, пожалуйста. Православного человека в землю надо класть.

Результат неизвестен, зато мы, присутствующие, верим: минуты безразличия для отца Николая — это только минуты. Возвращаемся к теме «священник и сельский приход»:

— Священник должен в том селе жить, где служит, — убежден отец Николай, — он должен там же хлеб покупать, где его прихожане хлеб покупают. Одна жизнь должна быть. Тогда все получится. В селе священник всегда у всех на глазах, здесь не снимешь подрясник, не забудешь о том, кто ты, ни на минуту, но этого не надо бояться.

— Надеетесь долго здесь жить?

— Конечно! Очень хорошая земля, и люди очень хорошие. И храм — святителя Николая, моего покровителя.

* * *

Едем в Аркадак. Это подальше: 240 километров от Саратова. Причем состояние дороги — чем глубже, тем хуже: после Ртищева начинается сущий экстрим.

Новости в крохотном городке невеселые. Закрыли последнее крупное предприятие, спиртовой завод, долгие годы моривший аркадакцев своими испарениями, однако дававший многим из них кусок хлеба. Двести человек остались без работы — куда денутся?..

Вознесенский храм, огромный, 1822 года постройки, один из немногих действовавших в советские годы. «Место намоленное. Все, кто к нам приезжает, чувствуют, как хорошо у нас здесь», — улыбается свечница Татьяна.

Настоятелю старинного храма, благочинному Аркадакского округа Балашовской и Ртищевской епархии иерею Сергию Протасову, как уже сказано, 25 лет. Он показывает мне стенд — историю храма. Вот братья Гудковы, отец Иоанн и отец Феофан (до пострига отец Николай), оба похоронены за алтарем храма, обоих здесь, в Аркадаке, помнят и почитают. Вот старый регент Иоаким Леонтьевич, о нем еще предстоит все разузнать. А это — иеромонах Варсонофий, будущий Митрополит Саранский и Мордовский.

— Он родом из этих мест, из Малиновки, — рассказывает батюшка, — и каждый год свою родину навещает. Служит там Литургию, потом обязательно сюда заезжает, в наш храм.

— Вы настоятель еще и в трех сельских приходах — плюс к Аркадаку. Как там, в селах, настроены люди? Есть желание вернуться к вере? Какая-то инициатива наблюдается?

— Где есть инициатива, там как раз и приходы есть. А в целом картина не радостная. Приезжаешь в село — и видишь: если и собрались люди, то только из вежливости.

Батюшка рассказывает о споре с одним продвинутым обитателем далекой Перевесенки. «Вместо того чтоб реально людям помогать и восстанавливать разрушенное хозяйство, вы служите молебны и думаете, что Бог за вас все сделает», — говорил этот человек.

— А я ему в ответ пытался объяснить: Бог за нас ничего не сделает, но то, что построено без молитвы, развалится непременно.

Не стоит искать утешительные и подбадривающие слова: вы еще так молоды, только начинаете, наберетесь опыта, все наладится. Отец Сергий в Аркадаке не первый и не единственный, здесь всегда были хорошие священники. Если человек сам о себе не задумается всерьез, никакой священник его не подвигнет. Стукнуться о глухую стенку придется еще не раз и не два. Кстати, что касается денег и жертвователей — в Аркадаке с этим еще хуже, чем в Карабулаке:

— Есть у нас один предприниматель — вряд ли он хочет, чтобы я его сейчас назвал, — он глубоко верующий человек, и вся семья у него верующая, и он помогает нам, чем может. А больше пока у нас никого нет. Спиртзавод помогал, пока работал.

Нынче, однако, праздник — День православной книги, день выхода в свет печатного федоровского «Апостола». Поэтому мы с отцом Сергием идем в городскую библиотеку на встречу со старшеклассниками. Я знакомлюсь с маленьким хором Вознесенского храма: он тоже принимает участие в мероприятии, и вот старшеклассники — впервые, наверное, в большинстве своем — слышат «Свете тихий святыя славы». Задача батюшки на сей раз — убедить юных питомцев Интернета в том, что и книги тоже надо читать, что без них человек неполноценен.

Как все же много общего у братьев Протасовых! Отец Сергий тоже не может забыть свой первый приход — в Красноармейске, и его там не забыли. Дети из тамошнего детского дома вместе с воспитателями приезжали к своему батюшке и к аркадакским прихожанам на Пасху, и не с пустыми руками: с праздничным спектаклем, который всем здесь очень понравился. И в этом году ребята тоже готовятся к поездке в Аркадак.

Супругу отца Сергия зовут Татьяна. Она окончила регентское отделение Епархиального учебного центра, занимается с детьми на приходе и воспитывает трехлетнего Тихона, который, в отличие от своей тихой двоюродной сестренки Ксюши (той только бы прижаться к папе, больше ничего не надо), очень мало способен к пребыванию в покое. Что касается жилья, здесь у младших Протасовых преимущество: дом все же не съемный, он официально принадлежит приходу.

По здравому современному рассуждению, и в Карабулаке­то жизнь не подарок, а уж в Аркадаке и подавно. Но отец Сергий с супругой говорят, что им здесь нравится. Они вообще не любят большие города. А здесь тихо, здесь красивый лес, Хопер, зимой — замечательные лыжные прогулки, если только время на них удается найти.

А главное — они здесь, в Аркадаке, нужны. Это совершенно очевидно.

* * *

А ведь у этих братьев впереди вся жизнь! Какой она будет, какой плод принесет? Как бы ни нравился человек, какое бы ни производил впечатление, не загадаешь вперед, не скажешь с уверенностью: «Будет плод обильным и добрым». Всякое бывает. Иной человек начал хорошо, светло, радостно, а потом — перегорел, ожесточился сердцем, потерял Бога из виду.

Но с другой стороны — жизнь ведь их уже немножко проверила. И даже не немножко. Один отец Димитрий Быков с его военноспортивно­церковной дисциплиной чего стоил, а сколько им было тогда лет?.. И потом, три-­четыре года в саратовской глубинке с ее бездорожьем и безнадежьем — вовсе не так мало.

Можно верить. И нужно молиться.

Журнал «Православие и современность» № 25 (41)