Крещение славянских народов. Времена, когда Польша была православной.

В Анналах Красинских, написанных в 16 веке, мы можем прочитать любопытнейшее утверждение: «Мешко крестится Кириллом и Мефодием, а Адальберт совершает над ним миропомазание»[1]. Между тем историки утверждают, что князь Мешко крестился в 966 году после брака с Дубровкой, дочерью чешского князя Болеслава. Святые Кирилл и Мефодий скончались задолго до рождения Мешко, а Адальберту (Войтеху) в 966 году было всего 11 лет. Что же имел в виду автор Анналов?

Чтобы понять это, обратимся к временам святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Апостольские труды солунских братьев в Великой Моравии изучены достаточно хорошо. Литература об их деятельности общедоступна. Отметим для себя лишь один факт: в годы своего расцвета Великоморавское государство включало в свой состав не только Чехию и земли лужицких сорбов, но и весь юг современной Польши: княжество вислян, обе части Силезии (Вроцлавскую и Опольскую) и земли лендян. Естественно, деятельность св. Мефодия не могла не коснуться этих польских земель. В «Житии Мефодия» (пространном), написанном учеником апостола славян сразу после 885 года, находится следующее сообщение: «Очень сильный языческий князь, сидевший на Висле, поносил христиан и пакости делал. Послав же к нему, сказал <>: „Хорошо бы тебе креститься, сын, своею волею на своей земле, чтобы не был ты крещен насильно в плену на чужой земле. И вспомнишь меня“. Так и было»[2].

Это старейшее известие о существовании христианства на польских землях даёт нам следующие факты:

1. На верхней Висле было княжество, в котором кроме язычников уже жили и христиане.

2. Князь вислян (язычник) преследовал этих христиан.

3. Святой Мефодий предложил этому князю добровольно креститься, не дожидаясь принуждения.

4. Вислянский князь не послушал совета. Был принуждён к крещению силой.

Архиепископ Мефодий вернулся из немецкой тюрьмы в 873 году. Как глава христиан Великой Моравии, он знал о планах главы государства — князя Святополка. Из исторических источников известно, что в 874 году Святополк действительно напал на племя вислян и присоединил его к Великоморавской державе. Вслед за моравским войском на Вислу пришли православные миссионеры и крестили народ.

Следы миссии святого Мефодия в землях южной Польши можно найти в различных исторических источниках. Македонская легенда «Успение святого Кирилла», записанная в 15 или 16 веке, поминает Савву, ученика святого Кирилла, как епископа «ляхов». Чешский историк Стредовский в «Sacra Moraviae Historia», написанной в 1710 году, упоминает два имени кирилло-мефодианских миссионеров: Висног и Ослав[3].

В 885 году архиепископ Мефодий скончался в столице Моравии Велеграде. Сразу после этого в Великой Моравии развернулась борьба с Православием, направлявшаяся лично римским папой, который, узнав о смерти святого Мефодия, потребовал от князя Святополка передать в управление немецкого епископа Вихинга все церковные дела. В своём апостольском послании папа Стефан 5-й (885−891) писал, что божественные службы, святые таинства и литургия, которые Мефодий осмеливался служить на славянском языке, впредь должны отправляться только на латыни. А упорствующих и не подчиняющихся этому требованию папа приказывал изгнать из лона церкви как сеятелей плевел, если они не исправятся после первого и второго напоминаний. Более того, их следовало изгнать из чешских земель, чтобы «одна больная овца не заразила всё стадо».[4]

В Великую Моравию были направлены папские легаты, помогшие Вихингу отстранить от управления архиепископской кафедрой преемника святого Мефодия Горазда. Из Моравии в 886 году было изгнано 200 православных священников. Ученики св. Мефодия в основном ушли на Балканы: в Болгарию, в Сербию, в Далмацию… Однако Чехия и земли южной Польши пользовались в Великоморавском государстве определённой автономией. Поэтому гонения латинян на славянский обряд этих земель не коснулись. Православие в Чехии и южных землях Польши даже усилилось, так как сюда устремилась часть спасающихся от гонений мирян и духовенства.

Гонения на православных в Моравии продолжались всего лишь несколько лет. В 892 году вспыхнула война между Святополком и восточнофранкским королём Арнульфом. Вихинг покинул Великую Моравию и стал канцлером Арнульфа. Это прекратило гонения на учеников Кирилла и Мефодия. В 894 году Святополк скончался, и ситуация опять изменилась. За власть стали бороться два его сына, Моймир 2-й и Святополк 2-й. Эта борьба в будущем способствовало падению Великой Моравии. Пока же давление на православных сошло на нет, хотя Вихинг в Моравию вернулся. Князья-соперники хотели привлечь православных каждый на свою сторону. И вот, в 898 году верховный князь Моймир 2-й упросил папу Иоанна 9-го восстановить славянскую иерархию в Моравии. Папа прислал своих легатов — архиепископа Иоанна и епископов Венедикта и Даниила, которые посвятили одного митрополита и трёх или четырёх епископов славянского обряда для Великой Моравии.[5][6][7]

В 900 году баварский архиепископ Титмар Зальцбургский написал папе письмо с упрёками за восстановление славянской иерархии. Он писал, что баварские епископы давно считали Моравию своей территорией. Архиепископ Титмар жаловался папе, что весь восток (Малая Польша, Словакия) уже просвещён учениками Кирилла и Мефодия, и баварским миссионерам там нечего делать.[8]

Канадский историк Франк Кметович называет кафедры посвященных славянских епископов: Нитра, Оломоуц, Краков и Вислица. Славянский митрополит (архиепископ) находился, естественно, в столице государства — Велеграде.[9] Считается правдоподобным, что, несмотря на протесты баварского духовенства, митрополитом стал Горазд.[10] Но эта церковная структура смогла просуществовать только несколько лет. Нашествие венгров в 907 году привело к окончательному падению Великой Моравии. Захватив Велеград, венгры положили конец этому церковному центру (археологи раскопали там фундаменты 12 каменных церквей).

Многие жители Моравии бежали в Южную Польшу, справедливо надеясь, что венгры не преодолеют карпатские горы. Среди этих беженцев были представители знатнейших моравских родов: Венява, Одровонжи, Грыфиты… Так, краковский архиепископ с 1027 года Боссута принадлежал к гербу Венява, т. е. был выходцем из Моравии.[11] Ушёл в Малую Польшу и Горазд, обосновавшись в городе Вислица. Показательно, что в числе святых римо-католической церкви Горазд не числится, но в окрестностях Вислицы он почитался святым. Перед мировой войной в Вислице был обнаружен календарь второй половины 14 века, в котором день 17 июля посвящён святому Горазду, ученику и наследнику св. Мефодия.[12] Память Горазда в Вислицком календаре позволяет допустить, что он умер в архиепископском сане. Из Вислицы Горазд управлял остатками обширной славянской митрополии.

В послевоенной Польше дискуссию о существовании славянской митрополии начал Ежи Уминьский анализом сообщения Галла Анонима о двух митрополиях.[13] Исследование этой темы развили Хенрик Пашкевич, Каролина Лянцкороньская, Ежи Клингер и Збигнев Добжиньский. Этими и другими исследователями на сегодня создана концепция появления славянской митрополии в Кракове после изгнания из Моравии учеников св. Мефодия. Перенесение Гораздом митрополичьей кафедры в княжество вислян сделало славянскую митрополию в Польше продолжением и наследницей митрополии св. Мефодия.[14]

Следует помнить, что большая часть учеников свв. Кирилла и Мефодия ушла в Болгарию. Болгарская церковь 4 марта 870 года получила статус автономной Архиепископии в юрисдикции Константинопольского Патриархата. Духовно-просветительская деятельность пришедших из Моравии учеников свв. Кирилла и Мефодия необычайно быстро подняла её значение. В 919 году, после побед над греками, болгарский князь Симеон провозгласил себя «царём болгар и ромеев». В том же 919 году на соборе в Преславе была провозглашена автокефалия Болгарской церкви. Мирным договором 28 октября 927 года Византия признала архиепископа Доростольского Домиана болгарским Патриархом. Причём титул соответствовал реальному положению. В правление царя Петра в Болгарской церкви насчитывалось не менее 28 епископских кафедр. Таким образом, в Европе возник третий христианский духовный центр. Константинополь объединял вокруг себя православных греков, Рим — латинско-германский мир, Болгарский патриархат в Доростоле — православных славян. Несомненно, ученики солунских братьев поддерживали между собой тесную связь. Поэтому православные в Малой Польше и Силезии вошли в юрисдикцию Болгарского Патриархата. Связи этого региона с Болгарией были ясны современникам. Не случайно папа Иоанн 13-й в послании к чешскому князю Болеславу 2-му по поводу создания в 973 году пражского епископства запрещал привлекать на должность епископа «человека, принадлежащего к обряду или секте болгарского или русского народа, или славянского языка».[15]

Археологические открытия последнего времени подтвердили факт христианизации Польши славянскими миссионерами. В 1954 году профессор Варшавского университета В. Антоневич нашёл в Вислице под мостовой фундамент небольшой церкви (4,65 на 3,30 м.) предроманской эпохи. Эта церковь идентична церквям в Старе Место (Моравия) и в Праге (Чехия). Под северной стеной церкви было обнаружено гипсовое дно баптистерия (крестильни) диаметром 4 метра и глубиной 35 см. Стены баптистерия были деревянные. По тогдашним обычаям взрослых крестили путём полного погружения в воду. Баптистерии строили при епископских кафедрах. И, раз церковь в Вислице была построена над баптистерием, им долгое время уже не пользовались. Это значит, что взрослых язычников в округе уже не было. Их массовое крещение происходило лет на 70 раньше строительства церкви, то есть в конце 9-го века [16]

Зофья Вартоловска («Dzieje Wislicy w swietle odkryc archeologicznych») связывает обнаруженный баптистерий с покорением вислян великоморавским князем Святополком 1-м в 874 году. Об этом говорил цитированный выше отрывок текста «Жития св. Мефодия». В 10-м веке над уже ненужной тогда крестильней построили церковь, а в 11 веке к ней пристроили часовню для захоронения умерших. И это подтверждает славянский характер данного храма. На Западе в то время уже сложился обычай хоронить знатных покойников прямо в храмах, даже в алтарях костёлов. На Востоке же остались верны древнему обычаю захоронения знатных людей в особых часовнях. Например, особая надгробная часовня была пристроена к киевской Софии для захоронения в ней Ярослава Мудрого. В вислицкой часовне обнаружено четыре захоронения. Усопшие лежат лицами на восток, что характерно для православных. Судя по останкам, это захоронения высоких церковных лиц. Поэтому Зофья Вартоловска утверждает, что в часовне захоронены славянские епископы. Это подтверждается обнаруженным археологами фундаментом палатиума (резиденции епископа), связанного с церковью.[17]

Надгробная часовня в Вислице свидетельствует о связи этого духовного центра с Киевом и Моравией, но не с латинским миром. И находка эта — не единственна. Подобный вислицкому фундамент был обнаружен в 1961 году под костёлом св. Сальватора в Кракове (на Звежыньце). Под нынешним костёлом оказался фундамент церкви 10-го века, имеющий в плане греческий крест. На его развалинах была построена романская ротонда.

Существует огромное число работ о ротонде Девы Марии (ныне — свв. Феликса и Адаукта) на Вавеле в Кракове. Архитектура этой церкви оказалась родственной архитектуре церкви в Вислице, а также архитектурного комплекса 10-го века в Острове Ледницком в Великой Польше. Все они связаны с традицией восточного христианства. В Острове Ледницком открыта часовня, имеющая план греческого креста, и пристроенный к ней палатиум (резиденция епископа). Остатки подобной церкви моравского православного стиля с пристроенным палатиумом археологи нашли в Перемышле.[18]

Восточное происхождение имел и старейший христианский центр, существовавший во времена Мешко 1-го на месте нынешнего познаньского кафедрального собора. Кристина Юзефовичувна выделила три явно восточных элемента его архитектуры. Это:

1. Три крестильные бассейна, подобные крестильне в Вислице, для крещения полным погружением. Латиняне, кстати, тогда уже не крестили полным погружением, что было предметом спора между «odro romanus» и «odro orientalis».

2. В фундаментах познаньского собора были обнаружены следы поперечной стены, отделяющей алтарь от храма в виде восточного иконостаса. Эта стена была, естественно, впоследствии разобрана латинянами.

3. В византийском стиле в соборе помимо основной были ещё две боковые апсиды, соответственно «prothesis» и «diaconicon».[19]

Кроме вышеперечисленных находок, археологи обнаружили захоронения 10-го века епископов нелатинского обряда. Одно такое захоронение ещё перед Первой мировой войной нашли в Смогожево (Силезия) немецкие археологи. В скрещённых руках епископ держал византийскую икону. Остатки богослужебных одеяний были также византийские. А в межвоенный период польские археологи нашли в фундаменте собора Болеслава Храброго на Вавеле в Кракове останки двух епископов в нелатинских богослужебных одеяниях. Франк Кметович предполагает, что это захоронение двух первых краковских архиепископов кирилло-мефодиевского обряда, Прохора и Прокульфа.[20]

Мы знаем, что миссионерство было традицией у учеников свв. Кирилла и Мефодия. После обращения в Православие племени вислян после 874 года, их взоры неизбежно должны были обратиться на другие славянские племена. Это могло быть отражено и в польских хрониках. Рассмотрим один случай из древней польской истории, описанный первым польским летописцем Галлом Анонимом. Галл записал, что в окрестностях озера Гопло обитало племя гоплян. В городе Гнезно правил князь Попель, имевший двух сыновей. Князь приготовил праздник в честь пострижения своих сыновей, на который пригласил многих сильных и знатных соседей. Но двух путников, прибывших в Гнезно, не только не пригласил, но даже приказал прогнать от городских врат.

В пригородном селении эти путники нашли приют у некого пахаря Пяста, сына Хотышки. Пахарь, по случаю пострижения своего сына тоже решил пригласить друзей на скромную трапезу. Для неё он забил единственного поросёнка. Но когда гости попросили подать пиво, случилось чудо. Пиво в сосуде не убывало, а прибывало и заполнило все пустые бочки и кувшины в доме. А мясом забитого поросёнка ко всеобщему удивлению наполнили десять больших корзин.

Два путника постригли сына Пяста и дали ему имя Земовит. Земовит рос сильным и мудрым, поэтому Царь Царей и Князь Князей поставил его князем Польши, а Попеля с потомством лишил власти. Сам Попель в конце концов был съеден мышами. А Земовит не тратил молодости в праздных развлечениях. Он расширил пределы княжества. Дело его продолжили сын Лешек, внук Земомысл и правнук Мешко. Таково сказание о первых польских князьях, записанное Галлом Анонимом.

А теперь вопрос: Что это были за путники? Сказание об их посещении дома Пяста часто именуется так: «Ангелы у Пяста».

Франк Кметович утверждает, что эти путники были славянскими миссионерами. Свв. Кирилл и Мефодий ходили вдвоём. Отсюда в славянской церкви утвердился обычай посылать миссионеров попарно. В первую очередь миссионеры шли в княжеские дворцы. Только получив отпор, шли в сельские хаты.

Следующий вопрос: Какой обряд проходил у Пяста, пострижение или крещение? Некоторые историки утверждают, что оба. На самом деле это было крещение по-византийски (по-православному). Ведь до сих пор православный обряд крещения включает в себя пострижение волос. Галл, как француз, таких тонкостей не понимал, поэтому назвал обряд пострижением. В другом месте он написал, что правнук Земовита, Мешко 1-й, от рождения был слеп. Во время обряда «пострижения» он прозрел. По-гречески крещение именуется «fotismos», что переводится дословно как «просвещение». Здесь, кстати, можно провести аналогию с обстоятельствами крещения св. Владимира.

Аналогия есть и между умножением пищи во время крещения («пострижения») Земовита и евангельским событием умножения пяти хлебов, накормивших пять тысяч человек. Факт крещения Земовита подтверждают и слова Галла о том, что Царь Царей (или христианский Бог) поставил его князем полян. Дело в том, что по понятиям средневекового человека Бог не станет помогать язычнику. А в данном случае Он поставил Земовита князем. А князя Попеля, изгнавшего славянских миссионеров, наказал: лишил власти и самой жизни.

Случилось это ориентировочно в 915 году.[21] Мешко 1-й стал князем в 960 году. На протяжении 45 лет перед ним правили Земовит, Лешек и Земомысл. Итак, первые четыре правителя Польши, включая младенца Мешко 1-го, были крещены по славянскому (православному) обряду. Миссионеры свв. Кирилла и Мефодия, а затем — Горазда провели христианизацию польских племён. Она шла с юга на север.

Следует отметить сообщения некоторых западных историков. Матеуш Меховита (умер в 1523 году) в «Chronica Polonorum», Basilae 1582, утверждает, что первоначально в Польше в литургии использовался, наряду с латынью и греческим, и славянский язык. С. Сарницкий, в «Annalis sive de Origine et rebus gestis Polonorum et Lithuanorum», Cracoviae 1587, утверждает, что славянские миссионеры посетили Пяста. С. Старовольский в «Vitae Antistitum Cracoviensum», Cracoviae 1655, сообщает, что христианство в Польше было введено не при Мешко, а раньше, и то — в славянском обряде. Адам Нарушевич в «Historii Narodu Polskiego», 1836, утверждал, что нашёл польские и иностранные свидетельства, говорящие о том, что прадед Мешко Земовит уже был христианином, обращенным в веру апостолами славян или их учениками. В сказании «Ангелы у Пяста» Нарушевич видел свидетельство о крещении Земовита.[22] Вышесказанное позволяет нам понять справедливость записи Анналов Красинских о том, что Мешко был крещён Кириллом и Мефодием. Но что тогда означают слова о миропомазании Мешко Адальбертом?

Галл Аноним сообщает, что со времён Болеслава Храброго в Польше существовало две митрополии. Об этом же пишет Кадлубек. Длугош утверждает, что Мешко 1-й вместе с женой Дубравкой и сыном Болеславом основали две митрополии в Польше с центрами в Гнезно и в Кракове. Впрочем, вопреки Длугошу, Мешко не мог основать митрополии в Кракове, ибо сей город ему не принадлежал. Только в 999 году сын Мешко Болеслав занял Краков. Но факт существования двух митрополий в Польше при Болеславе налицо и требует своих объяснений.

При приходе христианства на территорию какого-либо государства там поначалу основывались миссионерские епископства. После завершения процесса христианизации они становились обычными епископствами и подчинялись одному старшему, именуемому архиепископством (митрополией). В пределах одного княжества или королевства было одно архиепископство. Границы его обычно совпадали с государственными. Почему же в правление Болеслава Храброго в Польше оказались две митрополии? Единственный логичный ответ — в Польше было два христианских обряда. Существование же славянского обряда скрывалось и скрывается католическими историками во вполне определённых целях. Впрочем, следы Православия в Польше можно обнаружить и в их хрониках, несмотря на явные подчистки и искажение фактов.

Анналы Красинских называют двух первых краковских епископов с характерными восточно-христианскими именами:

«В лето Господне 969 назначается краковский епископ Пиохорт (Pyohortus)..

В лето Господне 986 Прокульф (Proculphus) становится краковским епископом".

Эти два имени первых краковских епископов Прохора и Прокулфа встречаются и в других анналах. Например, в Анналах Траски под 970 г.: «назначается первый краковский епископ Прохорт (Prohortus)» (Rocznik Traski // MPH, T. 2, p. 828). Так вот, Ян Длугош в своей «Истории» утверждает, что Прохор умер в 986 году, по 31 году правления. Позднее Длугош сообразил (или кто-нибудь подсказал), что это означает, что Прохор начал править на 11 лет раньше официального латинского крещения Мешко! Это убийственно для католической истории, утверждающей, что Польша до 966 года была языческой страной. Поэтому в «Житиях краковских епископов» Длугош изменил дату и написал, что Прохор умер по 20 годах правления. Но и эта корректура оставляет без ответа вопрос: как могло получиться, что, когда в 966 году в Познани появилось первое польское католическое епископство, в Кракове уже был архиепископ?! А ведь архиепископ должен был иметь ещё несколько подчинённых епископов!

Внимательное изучение этих несуразностей официальной истории привела многих учёных к выводу о том, что одна из двух митрополий, упоминаемых Галлом, была нелатинской. У исследователей могут быть только разногласия относительно центра этой митрополии: в самом Кракове, или в ближайших его окрестностях? М. Гумплович («Poczatki biskupstwa krakowskiego», 1907 г.) центром православной митрополии назвал Тынец. Х. Пашкевич («Origin of Russia») центром православной митрополии именует Сандомир.

Официальной датой принятия Польшей христианства считается 966 год — год крещения Мешко. О крещении Мешко 1-го очень скупо сказано только в двух источниках: в «Хронике» Галла Анонима и в «Хронике» Титмара. Эти документы проанализированы историками. Выявлена любопытная информация. Так, в «Хронике» Титмара говорится, что Мешко был погружён в различные языческие заблуждения и его супруга Дубравка искала способ соединиться с ним в вере. Таким образом, Титмар не назвал Мешко язычником, а только погруженным в языческие заблуждения. Жена же его не хотела обратить мужа в христианство, а только соединиться в вере. Действительно, неправдоподобно, чтобы княжна-христианка в то время вышла замуж за язычника. Титмар не даёт никакой конкретной информации о крещении Мешко, что подтверждает вышесказанное об изначальном христианстве польского князя. Он был христианином с детства, только не одного обряда с Дубравкой. Первые строки Анналов Красинских («Мешко крестится Кириллом и Мефодием, а Адальберт совершает над ним миропомазание») есть символическое сообщение о переходе крещёного ранее в Православии Мешко на латинский обряд.[23]

О зафиксированном Галлом Анонимом чуде прозрения Мешко в детстве при крещении (у Галла — пострижении) сообщалось выше. Вот и получается, что в 966 году не было ни крещения Мешко, ни крещения Польши. И Мешко был христианином, и Польша уже была христианской страной, только не латинского, а славянского, православного обряда. В 966 году произошла лишь смена обряда на латинский и подчинение Польши Риму. Кстати, история не сохранила ни одного факта уничтожения, сжигания или бросания в реку языческих идолов при «крещении» Польши в 966 году, будто их и не было. Такие случаи были описаны при крещении Руси, при захвате в 1168 году датчанами языческой Арконы… При официальном «крещении» Польши, повторим, ничего подобного не наблюдалось. То есть к 966 году язычество в этой стране отсутствовало. С ним было покончено много раньше.

Что, кстати, привело к браку Мешко и Дубровки в 965 году? Политика Рима, за которой стояли интересы германского императора. К тому времени славянское христианство охватило всю Польшу. Славянский обряд, имевший тогда свой духовный центр в виде Болгарского патриархата в Доростоле на Дунае, мог вполне охватить все славянские племена. В том числе — и полабских славян, вроде бы покорённых Германской империей. Император Оттон 1-й пытался насадить у них свою «имперскую церковь». Он же в 962 году занял Рим и подчинил себе римского папу. Католическая церковь стала служанкой германского императора и славяне это видели. Несомненно, им был более симпатичен пример церкви славянской, со славянским патриархом в независимом славянском государстве. Германское господство, таким образом, находилось в опасности.

Мешко 1-й как раз воевал на западе с полабскими славянами (лютичами-велетами). Лютичей поддерживал чешский князь Болеслав. Эта обычная для того времени борьба между славянскими князьями напугала и германского императора и Рим. Победи Мешко — и дорога Православию к полабским и балтийским славянам открыта! К востоку от Германской империи могло возникнуть сильное православное славянское государство с границей по Лабе (Эльбе), подчинить которое было бы трудно.

Подвернулся случай: в Рим приехала старая дева, дочь чешского князя Болеслава Дубровка. Папское окружение смогло склонить её выйти замуж за Мешко, с условием обратить польского князя в католичество. Отца Дубровки удалось убедить разорвать союз с лютичами-велетами. Мешко теперь мог их бить в своё удовольствие. Рим (а также и германского императора) это страшить перестало: став латинянином, Мешко не даст пройти за Одру православным миссионерам. Более того, он становился союзником Германии в насаждении «имперской церкви» на землях полабских славян. Став католической, Польша отделяла себя от других славянских народов. Сам Мешко тоже был доволен женитьбой, а затем и переходом в католичество: развязал руки в войне с лютичами, нашёл союзника в чешском князе и вошёл в круг западноевропейских правителей.

Впрочем, князь не меньше года колебался. Целый год жена его убеждала сменить обряд. Только в 966 году Мешко присоединяется к католичеству духовником Дубровки, прибывшим с нею из Чехии священником Богувидом. Это было грандиозным успехом Рима. Вслед за князем в католичество перешли многие знатные люди из его окружения. У латинян хватило ума не вести открытую борьбу с Православием в первые десятилетия после 966 года. Но дело своё они знали. Сын Мешко, Болеслав, воспитывался уже при дворе германского императора в Квидлинбурге. Возможно, как заложник. Воспитывался уже с детства в латинской вере, хотя ненависти к славянскому обряду ему привить не удалось. Всему своё время… А как раз в это время славянское Православие подверглось сокрушительному удару. В 967 году Болгарию завоевал киевский князь-язычник Святослав, затем на территории страны развернулась русско-византийская война. В 971 году разорённое войной Восточно-Болгарское царство захватила Византия, официально упразднив славянский Болгарский патриархат. Патриарх Дамиан бежал в Средицу. Так как с образованием Западно-Болгарского царства фактическая столица Болгарии была перенесена в Охрид, то и резиденция патриарха-беженца в 997 году обосновалась в Охриде. Но его влияние на западных славян было подорвано. Особенно пал авторитет славянского обряда в глазах славянских князей: правителю всегда нужно видимое проявление величия власти, даже духовной.

Воспользовавшись захватом Доростола в 967 году Святославом и последующим падением Болгарского патриархата, германский император Оттон 1-й создал в 968 году на славянских землях шесть миссионерских епископств с Магдебургским архиепископством во главе. Архиепископом был назначен Адальберт, в 962 году совершивший неудачную миссионерскую поездку в Киев, т. е. специалист по обращению славян в католичество. Он воспитал в Магдебурге будущего пражского епископа Адальберта-Войтеха, позднее погибшего в 997 году в Пруссии. Одним из шести миссионерских епископств стало Познаньское, далеко выдвинутое на восток. Так в Польше появился первый католический епископ, немец Иордан. Лет двадцать это епископство вело миссионерскую работу в Польше. Наконец, в 1000 году, на встрече в Познани польского князя Болеслава Храброго и молодого германского императора Оттона 3-го было решено учредить для Польши архиепископство в Гнезно. Этим польский князь хотел сделать польскую церковь независимой от архиепископа Магдебурга, считавшего все земли на востоке своими. Архиепископом в Гнезно стал Радзым, родной брат убитого в Пруссии Войтеха-Адальберта. Ему подчинялись четыре епископства с центрами в Познани, Кракове, Вроцлаве и Колобжеге.

Так в Польше оказались две митрополии: славянская и, с 1000 года, латинская. Винцентий Кадлубек назвал их «близнецами». Их структуры существовали в стране параллельно. Не в интересах польского князя была немедленная ликвидация славянской митрополии. Сей шаг вызвал бы гражданскую войну в стране. У Православия были в Польше уже глубокие корни. Поддержка же славянской митрополии была нужна Болеславу в политике на востоке. Ведь в 992 году во Владимире Волынском появилось миссионерское епископство греко-русской церкви. В случае притеснения православных в Польше они могли теперь найти поддержку на Руси. А это бы угрожало целостности польского государства.

Молодой Оттон 3-й (980−1002 гг.), в 983 году ставший германским королём, не возражал против существования в Польше второй, славянской митрополии. Мать его, Феофания, до своей смерти в 991 году исполнявшая обязанности регента при малолетнем сыне, была греческой царевной. Симпатию к Православию сыну она передала. Центром славянской митрополии остался Краков. На Вавеле рядом оказались два собора: один — романского стиля, в котором латинские богослужения проводил бискуп Поппо. Второй — славянский собор св. Михаила, о котором Длугош писал, что он так стар, что неизвестно, когда построен.

Славянская митрополия насчитывала семь епархий. В «Анналах Хильдесхайма» говорится, что во время съезда в Познани в 1000 году император Оттон 3-й «отделил» семь епархий в Польше.[24] Речь идёт явно о славянских епархиях, так как латинские только создавались в числе пяти. Впоследствии память о славянских епархиях была старательно уничтожена, поэтому их центры можно определить только путём рассуждения. К 1000 году православные ещё доминировали в южной и восточной части Польши, поэтому славянские епархии были сосредоточены там. Римо-католики тогда доминировали только в районе Гнезно-Познань.

Первоначальным центром православной епархии должна была быть Вислица, столица племени вислян. Это подтверждается открытиями археологов и сохранившимся по сей день культом св. Горазда. Важно также свидетельство Длугоша о том, что некая жительница Вислицы именем Анна построила храм, посвященный 10 000 мученикам с горы Арарат. Это — типичное православное название. Предположительно кафедра в Вислице была упразднена в 1000 году в пользу Сандомира.

Вторая по древности православная кафедра находилась в Кракове. Она была основана после покорения вислян Святополком в 874 году. Кафедральным собором был храм Спасителя на Звежиньце, сгоревший во время событий 1036−1038 годов и восстановленный уже как костёл св. Сальватора. Вторым краковским православным кафедральным собором был храм св. Михаила на Вавеле, куда перенёс свою кафедру архиепископ Прохор.

Следующий епархиальный центр — Сандомир. Длугош в своей «Истории» записал под 1030 годом, что умер сандомирский епископ Роман. Позднее он сообразил, что в те годы в Сандомире не было латинского епископства, и вычеркнул это сообщение. Но известие о смерти епископа Романа встречается и в других источниках, например — в «Rocznik Kapitulny Krakowski».[25]

«Annales Silesiae» утверждают, что вроцлавское епископство было основано в 966 году, то есть много ранее исторического решения Оттона 3-го. «Annales Silesiae» также свидетельствуют, что первоначально литургия служилась во Вроцлаве на славянском языке, и лишь потом он был запрещён в пользу латыни.[26]

Впрочем, первоначально отношения между христианами латинского и славянского обрядов в Польше не были враждебными. Споры римских пап с константинопольскими патриархами мало интересовали низший клир и простых верующих. Славянский клир в условиях разгрома Византией Болгарии и уничтожения славянского патриархата в Доростоле мог испытывать антипатию даже скорее к Константинополю, чем к Риму. Латинский же клир в нужные времена всегда проявлял завидную дипломатичность. Веротерпимость тогда проявлялась не только в Польше, но и, например, в Словакии. В монастыре на горе Забор в Нитре мирно пребывали монахи: и славяне, и греки, и латиняне. Поэтому и переход Мешко 1-го в латинство, и создание его сыном Болеславом Храбрым латинской митрополии, параллельной славянской, не вызвали возмущений в стране. Тем более, что центры двух обрядов, Гнезно и Краков, были удалены друг от друга.

В некоторых храмах в те времена можно было столкнуться с двухобрядовостью. Во вроцлавском соборе находились мощи и св. Георгия (почитаемого на Востоке), и Войтеха-Адальберта (почитаемого латинянами). Даже день 23 апреля был посвящён этим двум святым разных церквей.

Показательно, что Болеслав Храбрый чеканил монеты с надписями на кириллице. В Моравии среди православных со времён свв. Кирилла и Мефодия доминировала глаголица. Кириллица была распространена в Болгарии. В Польше кириллица могла оказаться только в связи с подчинением православных в Польше болгарскому (доростольскому) патриарху. На монетах польского князя эти кириллические надписи могли оказаться только в связи с реальной силой православных в стране при его правлении. Факт: кириллица так укоренилась в Польше, что вытеснила глаголицу и даже оказалась на монетах польского князя.[27]

Итак, первоначально оба обряда довольно мирно уживались в одной стране. Совершенно неожиданным было изгнание в 1022 году Болеславом Храбрым из Польши православных монахов, о чём сообщил чешский летописец Козьма. Причины этого изгнания в какой-то степени объясняют русские источники. В «Житии Моисея Угрина», написанном киевским монахом Поликарпом около 1230 года, рассказывается о том, что некий Моисей, по происхождению — православный венгр, был пленён во время похода Болеслава Храброго на Киев в 1017 году и уведён в Польшу. Там его купила богатая полька и предложила Моисею брак либо прелюбодеяние с ней. Моисей отказался. И тут некий монах, возвращающийся с Афона, тайно посвятил пленника в священника. После этого Моисей уже не мог быть рабом в христианской стране. Тогда полька пожаловалась аж самому королю, который сильно разгневался на славянских монахов, «выкрадывающих» его пленников. Поэтому Болеслав стал этих монахов преследовать. Причина гонений была, таким образом, случайна.

В «Житии св. Феодосия» говорится, что, когда князь Изяслав изгнал из Киево-Печерской лавры св. Антония за пострижение в монахи пленников Варлаама и Ефрема, его жена, полька, младшая сестра Казимира Обновителя, сказала мужу: «Не надо этого делать! Подобное случилось и у нас в Польше, где по схожему поводу были изгнаны монахи. И великое несчастье пришло в страну».[28]

Отношения между славянским и латинским обрядами обострились уже после смерти Болеслава Храброго в 1025 году. Корону наследовал его сын Мешко 2-й. Любопытно, что швабская княгиня Матильда писало о нём, что князь молится Богу не только на родном языке, но и на латыни и по-гречески.[29] Это свидетельствует о появлении византийского влияния при дворе польского князя. В то время и при дворе венгерского короля Стефана 1-го находилась большая группа греческих священников.

При Мешко 2-м произошло столкновение центральной власти с крупными феодалами. Пользуясь этим, в 1029—1031 гг. империя и Чехия силой отторгли у Польши Лужицу. Второй сын Болеслава, Бесприм, заявил свои права на престол. Мешко изгнал его из Польши. Бесприм бежал на Русь, в Киев, где нашёл поддержку. В 1031 году с помощью воинов Ярослава Мудрого Бесприм вернулся в Польшу, изгнал Мешко и утвердился в Кракове. Роль русских в этом деле была столь велика, что некоторые историки, например, чех Богуслав Хроповский, утверждают, что в Польше воцарился киевский князь: «В 1031 году Польша потеряла Моравию и Лужицу, и польский престол захватил киевский князь Ярослав Мудрый, хотя спустя два года Мешко 2-й снова сел на трон, но уже не в качестве победителя и короля».[30]

Найденные на Вавеле королевские регалии Бесприм отослал обратно в Рим. Для историков это дело является загадкой, так как отец князя добивался у папы короны в течение 25 лет. Объяснить сие можно только ставкой Бесприма на славянскую партию, на православных, при демонстративном разрыве с Римом. Отсылкой королевских регалий Бесприм подчеркнул, что не желает иметь с Римом, с латинянами ничего общего.[31]

Вот в эти смутные годы отношения между латинянами и православными в Польше резко обострились. Сам Бесприм спустя несколько месяцев после прихода к власти был убит. Мешко 2-й, отказавшись от прав на Лужицу, Моравию и Словакию в пользу Германии, получил немецкую военную помощь. В 1032 году он вернулся к власти, но через два года умер, оставив двух малолетних сыновей, Болеслава и Казимира. Регентом при несовершеннолетнем Болеславе стала его мать Рикса, немка и фанатичная латинянка. Она усердно занялась изведением славянского христианства. Но у поляков не было традиции правления женщины. Смута разгоралась. В 1034 году от Польши отделилась Мазовия. А в 1036 году и саму Риксу изгнали из страны. Она пристроилась у своего брата Германа, архиепископа Кёльна. Младшего сына Казимира Рикса определила в Париж для обучения. Там Казимир вступил в орден бенедиктинцев в монастыре Клюни и был даже посвящён в дьякона.

В Польше остался править Болеслав. Но через короткое время он был убит, вероятно, от рук «латинян». В стране разразилась смута 1037−1038 гг., которую католические историки называют «языческой реакцией». Впрочем, следует обратить внимание на то, что термин «языческая смута» был введён поздними историками. Галл Аноним, живший через 80 лет после событий, описывает эту «языческую реакцию» так: «…подданные взбунтовались против власти сильных и сами себя сделали господами. Также от веры католической отступили, о чём без плача нельзя говорить, против бискупов и капланов стали, храмы Божии захватили, одних [бискупов и капланов] убили мечом, других — камнями».

Следует сразу обратить внимание на то, что бунтовщики отступили от католичества, а не от христианства. Они не разрушали храмы Божии, а захватывали. Зачем? Если бы они были действительно язычниками, то славянское язычество храмов не знало! Исключение являли собою руяне и лютичи, и то — под влиянием христианства. Да и откуда могли взяться язычники, если «крещение Польши» в 966 году не встретило ни малейшего языческого отпора? Язычников просто уже не было в сколько-нибудь значительном числе. Единственное объяснение: «язычниками» католические историки называют православных христиан. Этот пропагандистский приём нам встретится ещё не раз.

Сторонники латинской партии отыскали Казимира в его монастыре. Делегация поехала к папе римскому Бенедикту 9-му с просьбой снять с Казимира монашеские обеты. Папа согласился с условием, что польский народ будет платить постоянно с каждого человека динарий Риму, а сам Казимир добьётся, чтобы священники в Польше имели коротко постриженные волосы, брили бы бороду, носили тонзуру и одевались на римский манер.[32]

Получив от папы денежное пособие, Казимир прибыл в Саксонию, где с помощью матери навербовал большое число немецких рыцарей и с ними вторгся в Польшу. После ожесточённых боевых столкновений с «бунтовщиками» Казимир утвердил свою власть, получив имя Восстановитель.[33] Польша была разорена войной. От этой смуты прежде всего выиграли соседи. Чешский князь Бржетислав 1-й захватил Краков, сжёг собор Болеслава Храброго на Вавеле, разорил Гнезно, вывезя оттуда мощи Войтеха-Адальберта, захватил в 1038 году Силезию… Киевский князь Ярослав Мудрый утвердил за Русью червенские города (Перемышль, Червень…). При этих событиях погибло много лиц из числа духовенства. Но ни один из них не был объявлен святым. Между тем в те времена самый короткий путь к прославлению в лике святых шёл через смерть от язычников. Так, Войтех-Адальберт погиб в 997 году, а святым его объявили уже через три года!

Из событий польской «языческой реакции» не вышел ни один латинский святой. Это подтверждает, что латиняне вели борьбу не с язычниками, а с христианами, только православными, славянского обряда.[34]

Католические историки сделали всё возможное, чтобы затушевать события 1037−1038 годов. Они не простили молодому Болеславу того, что он принял сторону православных, в отличие от своих матери и брата. Поэтому память о нём старательно стиралась. Сей король фигурирует в польской истории как Болеслав Забытый. Некоторые историки даже утверждают, что Болеслава и вовсе не было на свете.

Разорённая гражданской войной Польша сравнительно легко покорилась Казимиру, опиравшемуся на немецких наёмников. В конце концов, он был законным королём, сыном Мешко 2-го и внуком Болеслава Храброго. Да и твёрдая власть всегда лучше анархии. Казимир, воспитанный в католическом монастыре и даже принявший монашеские обеты, сразу приступил к латинизации Польши. В наличии двух обрядов он видел причину бедствий страны. Сам он выбрал латинство. Но политика латинизации сразу натолкнулась на сопротивление Мечислава (в разных источниках — Маслав, Мечлаус, Моислав), правителя Мазовии. События 1037−1038 годов Мазовии не коснулись, ибо здесь двухобрядовости не было. Латиняне не успели закрепиться в этой области и славянский обряд безусловно доминировал. Мечислав воспротивился латинизации, ибо он тоже видел опасность двухобрядности, но свой выбор сделал в пользу славянского обряда. Латинизация могла нарушить мир в этой части Польши.

До сего момента Мазовия процветала. Галл Аноним сообщает, что в ходе событий 1037−1038 годов население Велькопольши массово бежало на Вислу, в Мазовию. Приход Казимира с немецкими наёмниками привёл к исходу всего православного населения из региона Познань-Гнезно на восток. Велькопольша обезлюдела, зато Мазовия стала «густо населённой, а мощь её возросла многократно».[35]

В Мазовию ушла часть населения и из Малой Польши, после чего латиняне стали доминировать в районе Кракова. Католические историки обвиняют Мечислава в язычестве. Однако руками этого «язычника» был восстановлен собор в Плоцке, сожжённый в 1031 году войском Ярослава Мудрого.[36]

Казимир попытался расправиться с Мазовией военным путём, но сил у него не хватило. Не помогли и немецкие наёмники. Польская «Великая хроника» утверждает, что на помощь Мечиславу пришли пруссы и русские.[37] Это не совсем верно. Киевская Русь оказалась на стороне польского князя. В 1039 году Казимир женился на дочери Ярослава Мудрого Марии Добронеге. Женитьбе предшествовал польско-русский договор, по которому Ярослав обязался оказывать военную помощь зятю в овладении всеми уделами Польши.[38] В придачу и сын Ярослава, Изяслав, женился на Гертруде, сестре Казимира. Родственные и династические связи значили больше, чем обряд. Грядущее же в 1054 году разделение церквей не осознавалось даже правителями славянских государств. Поэтому Ярослав Мудрый оказал военную помощь латинянину Казимиру в борьбе против православного Мечислава. Нужно учесть ещё то обстоятельство, что православная церковь на Руси подчинялась Константинополю и митрополитом в Киеве сидел грек, назначаемый из Византии. Православные в Мазовии Константинопольскому патриарху не подчинялись. Они являли собою осколок уничтоженного греками Доростольского патриархата, так и не перешедший под контроль Византии. Поэтому греческая церковь отнюдь не препятствовала походам Ярослава Мудрого в Мазовию.

Мечиславу фактически помогали поморяне, литвины и ятвяги.[39] В 1047 году Мечислав был наконец разгромлен войсками Ярослава Мудрого и бежал со своими сторонниками к пруссам. Пруссы, возложив на него вину за поражение и гибель многих своих, прибили его к высоченной виселице.[40]

После победы Ярослава Киевского над Мечиславом, ожидая столкновения с пруссами, Казимир обратился к войскам: «Это давно жданный день. Победивши столько фальшивых христиан, мы уже безопасно побьём язычников».[41] Таким образом, мазовшане были для Казимира «фальшивыми христианами», то есть православными, носителями славянского обряда в богослужении. Теперь король мог приступить к латинизации Мазовии. Пока Ярослав Мудрый громил Мазовию, дядя Казимира кёльнский архиепископ Герман прислал польскому князю в помощь Арона, монаха из Клюни, приятеля Казимира с монастырских времён. В 1046 году Арон появился в Кракове, где был сделан латинским архиепископом. Эта пара и занялась латинизацией Польши. Им удалось установить для страны одного архиепископа. После разорения чехами Гнезно была упразднена гнезнинская латинская митрополия. Обосновавшийся в Кракове Арон стал архиепископом одновременно и для латинского, и для славянского обрядов. Это позволило латинянам контролировать ситуацию сверху. Но окончательно извести славянский обряд тогда было нереально. Русская жена Казимира привезла из Киева дворню. На Вавеле, рядом с латинским собором, был отстроен православный собор св. Михаила.

Адам Бременский в третьей книге своего труда «Деяния архиепископов Гамбургской церкви» сообщил, что при шведском короле Эмунде (1050−1060 гг.) был архиепископ-схизматик Осмунд. Своё назначение он получил «у некоего епископа Полании». При Осмунде латинские миссионеры были изгнаны из Швеции. Адам Бременский горько сетовал, «что совсем недавно обращённых варваров уже развратила испорченная ветвь нашей веры». Эта информация лишний раз подтверждает факт существования в середине 11-го века православной славянской митрополии в Польше.

В 1058 году Казимир Обновитель умер. Через год умер и архиепископ Арон. На троне в Кракове сел старший сын от Марии Добронеги Болеслав Смелый. Воспитанный православной русской матерью, Болеслав был женат на русской княжне Вячеславе. Преемник Арона Ламберт Зуля был избран только через два года. Причём он не стал архиепископом, а остался епископом. Всё это несколько разоружило латинскую партию и ослабило давление на славянский обряд. Установился некий «status quo».

Болеслав Смелый много воевал в Венгрии, помогая добыть власть Гезе (в 1063 году) и Ласло-Владиславу (в 1077 году). Воевал он и в Чехии, и в Поморье. Король активно вмешался в дела на Руси, совершив поход на Киев, чтобы посадить на великокняжеский престол своего дядю Изяслава. Изяслав, изгнанный из Киева, ездил за помощью аж к римскому папе, обещая в случае удачи подчинить Русь юрисдикции Рима. Это привело даже к заигрыванию латинян с православными. На коронации Болеслава Смелого в 1076 году вместе с шестью латинскими бискупами участвовало семь славянских епископов.[42]

Но сей король вёл весьма распутную жизнь. Однажды он увёл у некого рыцаря Мстислава жену Кристину. Краковский епископ Станислав публично обличил короля в грехах, а, когда это не подействовало, проклял его. 11 апреля 1079 года Болеслав приказал убить епископа Станислава, что и было сделано на Вавеле между двумя кафедральными соборами.

Это злодейство не вызвало никакой реакции в польской католической иерархии. Архибискуп гнезненский Пётр ни в чём не упрекнул короля, не послал протеста в Рим. Папа Григорий 7-й не наложил на Болеслава никаких клятв. Латиняне вели себя так, будто смерть Станислава была им на руку.[43] Много лет позднее, только в 1250 году, начались хлопоты о канонизации Станислава.

Исследования показывают, что Станислав был епископом славянского обряда. Среди многочисленных детей киевского князя св. Владимира летописец Нестор упоминает Станислава и Мстислава, но не пишет о судьбе Станислава после смерти св. Владимира и братоубийственной борьбы на Руси, в которой погибли Борис, Глеб, Святослав, а затем и сам Святополк Окаянный. В борьбу была вмешана и Польша. Болеслав Храбрый в 1018 году даже захватил Киев, но вскоре был вынужден покинуть столицу Руси, уведя «с собою многих бояр российских и сестёр Ярославовых…»[44]

Ушёл с Болеславом в Краков и Анастас, фактический глава православной церкви в Киевской Руси при св. Владимире, вывезенный им из Корсуня.

Во время этих бурных событий Станислав Смоленский был ещё малолетний. Сведения о его смерти в летописях отсутствуют. Поэтому очень вероятно, что Станислав вместе с сёстрами, Анастасом и многими боярами был вывезен в 1018 году в Краков. Великокняжеское происхождение и родство с королевской семьёй открывали перед ним и его потомками большие возможности.

Существовал обычай, по которому старшему сыну давали имя деда. Епископ Станислав вполне мог быть правнуком св. Владимира и внуком увезённого в Краков Станислава. А Мстислав, у которого король увёл жену, вполне мог быть его младшим братом, получившим имя в честь дяди, Мстислава Тмутараканского. Чтобы быть епископом в Кракове, нужно было высокое происхождение. Правнук св. Владимира более всего подходил на должность славянского епископа в стольном городе, где матерью короля была внучка св. Владимира, а женой — русская княжна Вячеслава.

Русское происхождение епископа Станислава подтверждают: имя его отца — Велислав, и название родового поместья — Степанов. У Длугоша можно найти описание трёх событий, подтверждающих православие Станислава. Так, пригорок в Боровне, где Станислав молился всю ночь, получил народное название «Попова гора». В Польше попом именуют только православного священнослужителя. Далее, шляхтич Ян из Бжежницы выгнал Станислава, приехавшего освятить построенный им костёл. Ян ожидал латинского бискупа, а приехал православный епископ. Наконец, когда рыцари не решились выполнить королевский приказ зарубить Станислава, король крикнул им: «Что, попа боитесь?»

Длугош многократно повторяет, что ни гнезненский архиепископ Пётр, ни другие латинские епископы ни в чём не попрекнули короля. Они явно радовались развитию конфликта короля со Станиславом. В то же время проклятие Станиславом короля не вызвало никакой реакции в Риме, как проклятие нелатинского епископа. Ведь с 1054 года Рим разорвал отношения даже с Константинопольским патриархом, предав Православную церковь анафеме. Со славянскими епископами в Польше можно было теперь не считаться.

По этой причине Болеслав Смелый ещё три года правил в Польше и оставил Краков только после того, как ему перестал повиноваться простой народ, у которого король убил епископа. Болеслав бежал в Венгрию, к королю Владиславу (Ласло), у которого прожил ещё три года. Венгерский король, конечно, должен был испытывать благодарность за оказанную ранее помощь. Но, в любом случае, Ласло, причисленный Римом к числу святых, не стал бы держать у себя проклятого убийцу, если бы проклятие было наложено католическим епископом. Проклятие же православного епископа им всерьёз не воспринималось. И только в 1084 году на охоте Болеслав Смелый был загрызен собственными охотничьими собаками.[45]

В отсутствие короля Краков был занят чешским князем Вратиславом, сторонником, кстати, славянского обряда. В 1086 году венгерский король Ласло (Владислав) отбил Краков и посадил там королём Мешко 3-го, единственного сына Болеслава Смелого. Этот Мешко погиб очень скоро, в 1089 году.

Только тогда в Краков переместился брат Болеслава Владислав Герман (ум.1102 г.). Вот при нём и его сыне Болеславе Кривоустом (ум. 1138 г.) и была произведена окончательная латинизация церкви в Польше. Последними славянскими епископами в Кракове исследователи считают Ламберта 3-го (1092−1101 гг.) и Чеслава (1101−1103 гг.).[46] Длугош писал о Чеславе, что тот был устранён с кафедры за то, что не находил нужным просить Рим о своём утверждении в сане краковского епископа.[47]

В 1103 году краковским епископом был поставлен француз Балдуинус. Кардинал Иво, папский легат также французского происхождения, провёл реорганизацию церкви в административном плане. Был придуман идеальный вариант. Славянские епархии были преобразованы в архидиаконаты. Архидиакону сохранялась административная власть епископа, чем лично он мог быть доволен. Но архидиакон, в отличие от епископа, никого не мог посвящать в священный сан. Ситуация стала очень управляемой. Постепенно славянские священники вымирали, а на их место ставились католическими епископами латинские. В большом числе приглашались и иностранные латинские священники. Например, завоевав в 1124 году Западное Поморье, Болеслав Кривоустый попросил Оттона из Бамберга христианизировать поморян силами немецких клириков.[48]

Славянский обряд не изводился Польше в течение нескольких десятилетий. Краковский бискуп Матвей ещё в 1145 году послал письмо Бернарду из Клерво, приглашая его в Польшу. В письме бискуп указал, что славянский обряд популярен не только на Руси, но и в Польше, и в Чехии. По мнению Матвея, только такая знаменитость, как Бернард, мог бы латинизировать этих еретиков. В 13 веке Польша была полностью латинизирована, а следы православного прошлого старательно ликвидированы. Только песнь «Богородица Девича», сохранившаяся у нынешних католиков, напоминает о некогда сильном влиянии в Польше гимнографии греческой, а не латинской. Всякое же упоминание о существовании в прошлом в Польше славянского богослужения тщательно удалялись из хроник латинскими историками.