 |
| Религия и СМИ | Лев Майский | 13.08.2013 |
«Добрыня Соломонович, одно из двух: или крест снимите, или трусы наденьте» — в этой давней советской и изрядно затасканной присказке новые времена открыли новые смыслы. Есть в ней какое-то свежее требование честности, определенности. Нам тогда, в советское время, этой определенности не хватало. Как мы её жаждали, как стремились к ней! Но не видели мы тогда ещё настоящей всепоглощающей неопределенности. Не знали мы настоящих виртуозов моральной акробатики.
Удивительным образом в наши времена главные хулители Церкви всячески презентуют себя в качестве… воцерковленных людей. Защитники содомского греха (именно греха, а не грешников), оскорбив отсталых «традиционщиков» в самых грубых выражениях, частенько тут же позиционируют себя как верующих христиан или иудеев (мусульман чаша сия пока миновала, но она непременно дойдёт и до них). Для приличия эти господа отнесут себя к какому-то там «реформистскому крылу» вышеозначенных общин.
Не быть, а казаться
Где тут логика? На первый взгляд, её нет. На самом же деле она есть и называется она пошлостью. Пошлость ведь, по определению Владимира Набокова, — это страстное желание ВЫГЛЯДЕТЬ тем, кем ты не являешься, «принадлежать к избранному кругу, ассоциации, клубу». Клубов на самом деле много, и хочется во все сразу. Очень хочется быть и либеральным революционером, и воцерковленным православным; и ростовщиком, и бессребреником. Очень хочется гордо называть себя верующим христианином и одновременно позволять себе на основе последней сплетни поносить «нетрендовых» (то есть немодных) церковных иерархов — и своей, и всех прочих религий. А поскольку БЫТЬ одновременно и в том, и в другом клубе нельзя, остается ЧИСЛИТЬСЯ, то есть казаться, притворяться кем-то, не являясь им на самом деле. Вот эту кажимость в классическом русском языке и называли пошлостью (недаром нынешние реформаторы языка торопятся совершить подмену, путая слова «пошлый» и «неприличный»). Ей дал прекрасное определение все тот же Набоков в своей статье 1957 года: «Пошлость — это не столько неприкрытая бездарность, сколько ложная, поддельная значительность, поддельный ум, поддельная привлекательность».
Добавим еще — поддельная смелость. Чем гаже оскорбления в адрес церкви и родины со стороны пошляков типа Собчак или Быкова, чем больше они чувствуют свою безнаказанность (юридическую — со стороны государства и, увы, моральную — со стороны общества), тем больше эти люди говорят о неких репрессиях в своей адрес. Наиболее охотно эти персонажи делятся этими своими страданиями с пошляками из иностранных СМИ, которые в свою очередь хотят КАЗАТЬСЯ своим читателям рисковыми друзьями диссидентов, собкорами, вернувшимися с холода. Только вот о страданиях своих подобные господа повествуют «жирными от фуа-гра губами» (выражение птенца всё того же гнезда — Альфреда Коха). Хочется казаться и благополучным, и гонимым одновременно.
Прошедшая неделя выдалась уникально урожайной на жирные пошлости. Пожалуй, настало время завести регулярный рейтинг пошляков. Кто же получит золотую, серебряную и бронзовую медали? Заявок, увы, много…
Универсализм Стивена Фрая
Думается, что «золото» все-таки заслужил британский комик, «верующий иудей» и гей по совместительству Стивен Фрай, направивший в Международный Олимпийский Комитет и премьеру Дэвиду Кэмерону призыв перенести олимпиаду из Сочи в Лиллехамер из-за предполагаемого преследования в России геев. Сравнив сочинскую олимпиаду с открытой Гитлером берлинской олимпиадой 1936 года (пошляки очень любят сравнивать все, что им не нравится, с нацистской Германией), Фрай обнаруживает вынесенные из поездки в Петербург глубокие познания в вопросе положения гомосексуалистов в России. «Путин повторяет совершенное Гитлером против евреев преступление в отношении ЛГБТ-сообщества в России, — пишет Фрай. — Любая защита или хотя бы здравое обсуждение гомосексуальности объявлены вне закона». Дальше, естественно, про «варварский и фашистский» закон, запрещающий пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений несовершеннолетним. Ну, и в конце такой пассаж: «Я гей и я еврей. Но каждый раз, когда в России (а это происходит постоянно) гея-подростка вынуждают к самоубийству, очередную лесбиянку насилуют в воспитательных целях, а геев обоих полов забивают до смерти неонацистские бандиты, пока российская полиция пассивно наблюдает, мир становится для меня меньше и я снова и снова рыдаю, видя, как мировая история повторяется».
Теперь ясно, что такое пошлость? Вот эти рыдания, вот это чудесное возвращение невредимого автора из «гомофобного» Питера; вот эта принадлежность автора и к клубу невредимых, и к клубу пострадавших — вот все эти вещи, взятые вместе, и называются пошлостью.
А упоминание себя в качестве представителя великого ветхозаветного народа, в свое время впервые потребовавшего от человека преодоления греха, совмещенное с ложью и с апологией этого самого греха, — это уж вершина пошлости, топпинг на пицце «старого джентльмена», как называют в Англии дьявола.
Симфония Белковского
«Серебро» по справедливости отходит публицисту Станиславу Белковскому за статью «Душевная болезнь официальной церкви», опубликованной на страницах главной за последние годы трибуны московских пошляков — в газете «Московский комсомолец». Эксплуатируя трагическую гибель псковского протоиерея Павла Адельгейма, Белковский умышленно выдергивает из его наследия самые обиженные, самые горькие строки в адрес церкви. В своей статье Белковский проникает в стан врага, чтобы лучше разложить его: он, оказывается, воцерковленный православный и очень любит церковь, а потому терзает её лоно своими оскорблениями как бы изнутри и как бы любя, во имя низвержения якобы сошедшего с пути истинного священноначалия. Тот же самый приёмчик за последние два столетия либерально-революционная публика неоднократно отработала на ещё более крупном институте, чем церковь — на государстве в целом. Вот как говорили эти господа из поколения в поколение: Россию, мол, люблю, но с начальством не путаю, а потому отдаю другому начальству — сначала какому-нибудь Временному правительству, потом большевикам, потом либералам, теперь вот «болотникам», а еще лучше просто иностранцам, каких экономист Гуриев присоветует.
Пошляк очень любит унижать другого человека. Для этого Патриарх, глава Церкви умышленно-хамски называется только по фамилии — так же когда-то большевики называли попавшего в их руки государя гражданином Романовым. Только у большевиков хотя бы хватало вкуса не называть себя при этом монархистами. У «воцерковленного» пошляка Белковского вкуса (или, вернее, его отсутствия) хватает на всё. Пошляк тем и силен, что в стремлении «принадлежать» для него нет ни правил, ни барьеров. Ни, тем более, священноначалия.
Всеединство Бакушинской
«Бронза» — металл эпический, гомеровский, а потому и присуждается он за гомерический хохот публицистке Ольге Бакушинской, выразившей в «Фейсбуке» готовность и перед следователем отстоять свое злословие в адрес депутата-моралиста Елены Мизулиной. Пошляки вообще любят злословить — чтобы оттенить свою принадлежность и к тому клубу, и к этому, им хочется смешать с грязью другие клубы, а заодно выделиться среди членов собственной организации.
«Воцерковленная католичка» Ольга Бакушинская из издания Lenta.ru в основном проявляет свое католичество на ниве борьбы с православием, где оружием ей служит отточенное в бульварной прессе перо. Впрочем, эта нива, в своё время вдоль и поперёк исхоженная сомнительными персонажами вроде польского короля Сигизмунда или Наполеона Бонапарта, опасна не чаемой ещё толстовской Элен Курагиной победой католичества над православием. Таковой победы не будет, поскольку настоящим православным и католикам делить нечего. Проблема, как всегда, не в клубе — проблема в пошляке. Ему мало одного клуба, он хочет состоять сразу во всех клубах одновременно, а заодно ради сего членства готов поносить и собственных родителей, и собственную страну. Вот чудный кусочек фейсбуковских откровений г-жи Бакушинской.
«И еще о половом. У меня есть очень хороший приятель. Он просто чудесный человек. Добрый, веселый. К счастью, он живет не в России. К счастью для него, потому что он гей. Он вырос в католической семье и для его родителей это было очень сюрпризно. Но опять же, это не наши родители, так что они пережили… И вот он знает, что я воцерковлена…»
Чувствуете саспенс? Сейчас г-жа Бакушинская вспомнит все наставления ксендза — и что же будет? Люби грешника, но ненавидь грех. Единственное, что может спасти гея, — он же не россиянин, а в глазах по-советски антисоветского пошляка это всегда плюс. Ведь и родители у нас не те, и страна не та… Но нет, вполне мирная развязка:
«Я гей. — Я знаю. Очень давно. И ты очень хороший в моих глазах». Он удивился. Я долго объяснялась. Грустно это".
Вот так, между молельней и будуаром, пакт заключается и с грешником, и, увы, с грехом. Автор формулы про молельню и будуар, товарищ Жданов, сам был изрядным пошляком: мысль о том, что «музыкой мы называем то, что можно напеть», в сочетании с фортепьянными руладами в присутствии товарищей Сталина и Ворошилова — это пошлость. Увы, пошлость как явление гнездится во всех политических лагерях и во всех эпохах, на то она и пошлость, чтобы всюду хотеть быть своей. Состоять. Присутствовать. Казаться.
До свидания. До следующего рейтинга пошлости.
