Сегодняшняя Франция — СССР без Гулага

В 16 лет он пришел в католический монастырь с одним из самых строгих уставов во Франции, в 30 лет он основал свою обитель. В 41 он перешел в Православие и увлек за собой всю братию. Архимандрит Плакида Дезей, богослов, писатель, исихаст, о православном и католическом французском монашестве, отношениях Церкви и государства в интервью журнала «Нескучный сад».

— Чем отличаются западные монахи вашего поколения от сегодняшних?

— В теории все остается таким же. Я пришел в монастырь в 1942 г. В это время жизнь католических монахов была схожа с жизнью православных монахов в монастырях Афона. Мы следовали уставу святого Венедикта Нурсийского достаточно точно. Этот устав был установлен в VI в., в то время когда еще не было разделения на Православие и католичество. Все оставалось неизменным до 1960-х годов, до Второго Ватиканского Собора. Этот Собор повлек за собой большое количество обсуждений в католической среде. Многие монахи, часто половина общины, бросали монашескую жизнь, многие женились. И в монастырях, не всегда, но часто, терялись элементы монашеской традиции. Однако сейчас можно отметить тенденцию возврата к традиции. В моем монастыре (католическое аббатство Белльфонтен, в котором принял постриг отец Плакида еще до присоединения к Православной Церкви -ред.) в 1942 г. было 89 монахов, а сейчас их меньше 30. Больше половины из них старше 80 лет. Во Франции сейчас существует проблема с пополнениями монастырей, но можно заметить тенденцию к возврату к традициям. Я всегда говорю, что монашеская жизнь на Афоне претерпела гораздо меньше изменений, чем в том монастыре, где я был. На Афоне православная вера очень тверда и сильна.

— Мешает ли в современном монастыре бытовой комфорт молитвенному подвигу?

— Я бы не сказал, что жизнь монахов стала комфортнее, в этом плане изменений не очень много. Часто теряется сам дух традиции. В Католической церкви во Франции многие монастыри сохраняют, тем не менее, свои аскетические традиции и они очень тепло относятся к Православию.

— Какие традиции галльского монашества неразделенной Церкви стоило бы возродить?

— Монастырь Фонгомбо, монастырь Крийор, который находится в 25 километрах отсюда, дружны с нами, настоятель очень нас любит. Есть много монастырей, которые сохраняют старые французские традиции. Основное различие — это сам язык службы, французский, но в остальном здесь такие же правила жизни, что и на Афоне.

— Каким Вы видите путь развития современного православного монашества в Европе?

— Монашеская жизнь должна быть достаточно гибкой, чтобы смочь адаптироваться к современности, оставаясь неизменной в своей основе. Мы должны очень стараться помочь верующим православным, католикам и даже людям нецерковным защитить христианскую традицию, которая сейчас в большой опасности. Сегодняшнее правительство Франции хочет уничтожить все, что связано с христианством.

— Как Вы принимаете новых послушников?

— Когда молодой человек желает стать частью монашеской жизни, мы просим его сначала провести в монастыре неделю в период отпуска или каникул. Это может повторяться неоднократно: люди продолжают жить в миру, учатся, но приезжают в монастырь на время. По истечении двух, трех лет они поступают в монастырь в качестве послушников. Тогда они живут в монастыре от двух до пяти лет, а затем они могут принять монашество. Добавлю, что молодых людей, стремящихся к монашеской жизни, сейчас, к сожалению, очень мало.

— Встречи с какими православными подвижниками как-то особенно повлияли на Вас?

— В ХХ веке в каждой стране было много святых, но у каждой страны есть свои особенности подвига. Для России характерно мученичество. И у вас было несколько великих святых старцев, но в основном новомученики. В Греции же, например, на Афоне, жили старец Иосиф и другие выдающиеся подвижники. Их учение — свет христианства в наши дни, оно имеет огромное духовное значение.

Самый значимый из подвижников для меня—старец Иосиф Исихаст. Я с ним не встретился лично, но я знал его через его учеников. У него было десяток учеников, которые переняли его духовную практику в крупных афонских монастырях.

Я не раз встречался со старцем Паисием Святогорцем, когда он жил в горах, и он давал мне советы, отвечал на мои вопросы, оказывал духовную помощь. В моем монастыре Симонопетра игуменом был отец Емилиан, который был тоже очень опытный, святой старец. Ранее, во время путешествия в Румынию, мне посчастливилось встретиться со многими подвижниками, с отцом Клеопой, и с другими. В Румынии было много выдающихся монахов.

— Чем православие может привлечь современных французов?

— Во Франции немало людей интересуется Православием. Но в целом Европа невероятно далеко отошла от христианства. Французская революция имела своей основной целью уничтожить христианскую веру как во Франции, так и во всей Европе. Они приложили к этому много усилий. Во Франции католичество оказывало достаточно сильную оппозицию и, к сожалению, в конце XIX — начале XX вв., правительство депортировало десятки тысяч монахов, которые основывали впоследствии монастыри в Англии, Бельгии и других странах. Особенно тяжелый период был с 1905 по 1920-е гг., и только после Второй мировой войны они смогли вернуться.

— Какое сейчас отношение к монашеству во Франции?

— Несмотря на то, что монахов во Франции не так уж и много, правительство очень враждебно к монашеству.

— Почему во время секуляризации монашество страдает первым?

— Во время революции 1789−93 гг. все монастыри и их имущество были конфискованы. Во многих епархиальных зданиях были организованы префектуры, библиотеки, и ничего не было возвращено. Монастыри же многие были впоследствии выкуплены. Начиная с революции, всякий раз, когда к власти приходят левые, можно говорить о тенденции к уничтожению христианства. Сейчас Франция самая отдаленная от христианства страна Европы.

Так сложилось, что во Франции, начиная с учения Вольтера и философов-просветителей в XVIII в., было много обществ, не просто настроенных против религии. Они откровенно хотели религию уничтожить. Во время революции, была провинция во Франции, которая противилась этой тенденции, жители этой провинции хотели защитить изгнанных, осужденных на смерть священников (Провинция Вандея восстала в 1793 г. под лозунгом «За короля и веру», неудобный для историков-марксистов пример «контрреволюции низов» — ред.). Правительство первой Французской Республики опубликовало 1 августа 1794 году декрет, о том, что французская армия должна уничтожать население Вандеи, особенно женщин и детей, чтобы окончательно пресечь всякое распространение их идей. Было убито до 200 тысяч человек. (Командующий западной революционной армией генерал Тюрро сказал, что «Вандея должна стать национальным кладбищем». В одном только Нанте было убито около 10 тысяч человек. Забавляясь, революционеры топили в Луаре священников, связанных попарно с юными девушками из семей восставших. Однако Вандея так и не была покорена, и в 1795 г., после переворота Девятого Термидора, новая власть пошла на компромисс с повстанцами, в частности, остановила казни и преследование не присягнувших революции священников — ред.).

— Нет ли опасности, что власть будет способствовать превращению монастырей в музеи или центры социальной помощи? Например, установив высокие налоги, введя различные бюрократические препоны для поступления в монастырь новых послушников?

— Все монастыри, которые ранее были конфискованы, сейчас стали туристическими местами, однако, я думаю, что сейчас монашество не имеет во Франции особого значения для правительства. Они нацелены на молодежь и на уничтожение христианства среди школьников. На это определенно направлена сегодняшняя система государственного образования. Многие средства массовой информации, газеты, журналы, находятся в руках противников веры, которые ведут, таким образом, активную с ней борьбу. Министр юстиции (Кристен Тобира — ред.) заявила, что нужно полностью сменить христианскую культуру на атеистическую.

— Отрицает ли современный атеизм религию или превратился в религию сам?

— Для них любая религия — это собрание предрассудков, которые подлежат уничтожению. Это отрицание и становится государственной религией. У нас есть русские друзья, которые раньше жили в Москве, а сейчас переехали во Францию, они нам говорили: «Ничто так не похоже на Советский Союз, как современная Франция». Нет Гулага, нет лагерей, но христиан считают глупцами.

— Как можно изменить эту ситуацию?

— Православные могут участвовать в католических акциях, чтобы вместе противостоять антихристианским законам. Ведь католики устраивают немало манифестаций против законов, нацеленных на то, чтобы уничтожить христианскую веру во Франции.

— Поможет ли совместное участие в общественных акциях привести католиков в православие?

— В косвенной степени да. Я могу сказать, что можно отметить все более увеличивающуюся симпатию к Православию. Например, в самом крупном издательстве католической литературы CERF теперь есть секция, посвященная Православию, и ей руководит православный. Я работаю с иезуитами Лиона над издательством текстов Отцов Церкви, средневековых восточных авторов, которые очень близки к православным традициям.

На наших глазах произошел расцвет Православия русского народа. Такую же тенденцию можно было наблюдать и во Франции в XIX в. как реакцию на революционные события прошлого. Однако потом произошло обратное: в конце XIX-начале XX в. противники христианской веры были очень жестоки с верующими и высылали десятки тысяч монахов.

Нужно быть очень осторожными, так как американцы способны спровоцировать среди молодежи в России движение против христианства и религии. Православным стран бывшего Советского Союза я могу лишь посоветовать оставаться стойкими и оставаться в единстве, верными Московскому Патриархату.

За два часа езды отсюда есть женский монастырь, который периодически принимает паломников из женского монастыря Минска. Мы их очень любим, и я считаю, что в Белоруссии вера и православная традиция остались сильны. На Украине ситуация более сложная, так как там издавна было сильное западное влияние — Австрии и других стран. Сегодня Церковь там попала под серьезную атаку.

В июле этом году в Киеве, Минске и в Москве будет праздноваться 1025 лет со дня Крещения Руси князем Владимиром. Это очень важно. Строительство нашей церкви здесь было завершено за год до Тысячелетия Крещения Руси, и мы решили тогда, что в молитвах в этом храме мы будем просить Господа освободить Россию от советской власти. Храм не случайно посвящен прп. Силуану Афонскому. Старец Силуан символизирует связь России, Греции и Святой Горы с одной стороны и Запада с другой, так как там книга о нем была очень распространено и имела большое значение. Он — представитель духовной связи между Грецией, Россией и Западом.

Монастырь Святого Антония Великого в горах Веркора был основан в 1978 году как подворье Афонского монастыря Симонопетра, в котром годом ранее отец Плакида присоединился к Православию. Архимандрит Плакида (Дезей) — его основатель и духовный наставник. Сегодня в монастыре подвизаются 6 монахов. Все европейцы. Католики и протестанты по рождению, присоединившиеся к Православной Церкви, они живут по строгому афонскому уставу, продолжая традиции старца Иосифа Исихаста. Обитель находится в природном заповеднике в горах Веркора, поэтому туристы — частые гости братии. Они приходят послушать византийское пение и увидеть уникальные фрески. Для многих этот небольшой монастырь на месте бывшей водяной мельницы становится первым местом встречи с Православием.

Интервью: Арсений ЗАГУЛЯЕВ

http://www.nsad.ru/articles/arhimandrit-plakida-dezej-segodnyashnyaya-franciya-sssr-bez-gulaga