Доктор живаго великаго

В 1801 году в провинциальном Луганске в семье городского доктора Даля, жившего на улице Английской, родился мальчик. Ему дали имя Владимир. Отец его был датчанином, многосторонне образованным лингвистом — знал даже древнееврейский язык — и богословом. Он принял русское подданство и был горячим русским патриотом. Мать — немка, дочь писательницы Марии Фрейтаг, переводившей на русский язык пьесы Гёте и Коцебу. Их сын прожил в Луганске всего 4 года, но любовь к родному краю нашла отражение в его литературном псевдониме — Казак Луганский.

В историю русской культуры Владимир Иванович Даль вошёл прежде всего как создатель «Толкового словаря живого великорусского языка», отразившего с исключительной полнотой словарный состав языка XIX в. Богатством материала труд Владимира Ивановича превосходит всё, что когда-нибудь было сделано силами одного лица. В мировой практике вряд ли найдётся другой подобного рода лексикографический труд. Даль совершил личный и научный подвиг, создав за 50 лет труда словарь, «для составления которого потребовалась бы целая академия и целое столетие», как говорил о нём его первый биограф — русский писатель Андрей Мельников-Печерский.

Другого подобного труда лексикография не знает. Этнолингвист, историк, лингвокультуролог и врач, человек ренессансного масштаба, друг Жуковского, Пушкина, Крылова и Гоголя, о себе и своём словаре Даль говорил так: «Писал его не учитель, не наставник, не тот, кто знает его лучше других, а кто более многих над ним трудился; ученик, собиравший весь век свой по крупице то, что слышал от учителя своего, живого русского языка».

+ + +

Как создавался этот огромный лингвистический свод — словарь Даля, были ли у него предшественники и почему он привлёк внимание не только учёных, но и литераторов? Что сегодня может подарить нам знаменитый словарь? Об этом мы беседуем с доктором филологических наук, ведущей научной сотрудницей отдела исторической лексикографии Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН Маргаритой ЧЕРНЫШЁВОЙ.

- Маргарита Ивановна, какие попытки изучения простонародной и диалектной лексики предпринимались до Владимира Ивановича Даля?

- Этот труд возник не на пустом месте. Ещё в XVIII в. проявился научный интерес к простонародным и «областным словам» — так называли прежде лексику, часть которой теперь обозначают понятием «диалектная». Представление о языке «простого народа» существовало давно. Так, в старорусских произведениях известно сочетание по-простому, что значило «на простом (народном) языке». Научный интерес к простонародной лексике нашёл отражение в «Словаре Академии Российской 1789−1794 гг.», составлявшемся высокопоставленными сановниками под руководством княгини Екатерины Романовны Дашковой, которая обратила внимание Екатерины II на необходимость описания родного языка, как это делалось в европейских академиях того времени. Отбор слов для этого лексикона производился по определённым правилам, но интересно, что одним из главных решений, поддержанных императрицей, было — избегать иноязычных слов, подбирая им замену на «российском» языке. Понятия «простонародный» и «просторечный» в этом словаре совпадают.

- А когда начали собирать пословицы? В чём была новизна замысла Даля, какие особенности поиска, подхода к материалу были ему свойственны?

- Составители прежних, особенно академических, словарей определяли литературную норму русского языка, исходя из лексической и грамматической системы книжного церковнославянского языка, который был оторван от пульсирующей — живой! — народной речи. Даль был очень обеспокоен состоянием народного языка, поскольку, по его словам, «со времён петровских» произошло «искажение языка». В «Напутном слове», прочитанном им в Обществе любителей российской словесности в Москве 21 апреля 1862 г., он заявил, что среди образованных людей господствует либо пренебрежительное отношение к народному языку, либо, как он выразился, «оглядка на него. как будто из одной снисходительной любознательности». Даля удручало, что современники, не заботясь об изучении своего языка, предпочитали использовать чужие (или созданные по иноязычным образцам) слова и обороты речи, «бессмысленные на нашем языке, понятные только тому, кто читает нерусскою думою своею. переводя читаемое мысленно на другой язык». Он указывает на лучших писателей: Державина, Карамзина, Крылова, Жуковского и Пушкина, которые «избегали чужеречий» и «старались. писать чистым русским языком». Главная цель его труда «подорожить народным языком и выработать из него язык образованный». Иными словами, речь идёт о создании русского книжно-письменного, литературного языка на основе используемого народом «живого великорусского языка». Процитирую Даля: «Слова, речи и обороты всех концов Великой Руси. должны войти в словарь, но не для безусловного включения их в письменную речь, а. для изучения самого духа языка и усвоения его себе», чтобы таким образом «выработать свой образованный язык». Владимир Иванович не был ни учёным, ни филологом, он признавался, что ему недоставало «основательных познаний» в грамматике не только «прочих славянских языков и наречий», но даже своего языка. Ему казалось, что «близкое знакомство» и «сильное сочувствие к живому русскому языку» смогут «заменить учёность».

— Но для составления словаря всё же необходимы системные знания. По какому принципу Даль группировал слова?

- Прежде чем взяться за дело, он долго рассматривал способы описания слов: алфавитные (где слова располагались в «азбучном порядке») и гнездовые («корнесловные») словари. Первый способ он признал «мёртвым списком», в котором утрачены живые и разумные связи между словами. Второй способ, «корнесловный», ближе ему, но труден для осуществления: требует дополнительных научных знаний в словообразовании, затрудняет использование. И тогда Владимир Иванович попытался создать словарь, совмещающий оба способа описания слов. Он делит слова на одиночные («не имеющие родственников», например, абажур) и гнездовые. Гнездовые слова располагаются по-разному. Если в словообразовательное гнездо входят родственные слова с суффиксами, то они приводятся при исходном корневом слове. Если же гнездо включает слова, имеющие приставку или приставку и суффикс, то такие слова были размещены в разных местах, по алфавиту. Так, слова «варить», «взваривать» и «разваривать» оказались в разных местах. Такой словарь называют алфавитно-гнездовым.

— А что означает определение «толковый»? Это слово в лексикографию ввёл Даль?

- Да, он определил свой словарь как «толковый», придав этому слову старинный смысл: Даль не признавал кратких описаний значения слова (называл их «сухими определениями», «потехой зазнавшейся учёности») и полагал, что слово нужно толковать, объяснять. Так родился всем известный филологический термин «толковый словарь». Для иллюстрации значения слова Даль использовал главным образом пословицы и поговорки, которых, как он сообщает, в его труде более 30 тысяч. Даль считал это недостатком своего словаря, говорил, что у него почти нет книжных примеров, потому что ему не хватило времени их искать, но на самом деле причина была в другом — мало было в литературе образцов «живого русского языка», оттого-то он включил в свой словарь все поговорки, какие смог собрать. Кстати, Даль вводил для иллюстрации и собственные примеры. Благодаря одному из них (при слове табакерка) он обессмертил своего педагога: «Вот так и пойду стучать табакеркой по головам! — говаривал наш учитель высшей математики в Морском корпусе».

— Словарь был высоко оценён Академией наук. Была ли положительная оценка безоговорочной или существовало другое мнение?

- Да, академик М.П. Погодин высказался вполне определённо: «Теперь русская Академия без Даля немыслима». Владимира Ивановича избрали почётным членом Российской академии наук, ему была присуждена Ломоносовская премия. Русское географическое общество наградило Даля золотой медалью, Дерптский университет удостоил его премии, Общество любителей российской словесности избрало его своим членом. И.И. Срезневский, славист, историк русского языка, создатель первого древнерусского словаря, помогал Далю в работе, а после её завершения писал: «Давно уже в русской литературе не было явления в такой мере достойного общего внимания и признательности, как этот словарь. Это одно из тех произведений, которые своим появлением действуют на ход образованности народной..» Однако словарь начали внимательно читать учёные и, как и следовало ожидать, нашли просчёты, касающиеся главным образом гнездования: в одном гнезде иногда обнаруживались «явно несоединимые» слова (в качестве примера приводят поставленные рядом русское дыхать и иноязычное дышло, которое попало в русский язык из голландского или немецкого языка). Наоборот, разорванными оказались «тяготеющие друг к другу» знак и значок, круг и кружить. Академик Я.К. Грот, отдавая дань «разумной и удобной системе» построения словаря, прямо указал на необходимость «глубокого этимологического знания языка» и на ошибки. А уже в наше время Тихонов, разбирая критику Грота, заметил, что и тот допускает те же самые ошибки: «в одно гнездо рекомендует включать слова, которые семантически, словообразовательно не связаны между собой». Вскоре после издания словаря стали публиковать «Дополнения и заметки» к нему, появились списки пропущенных слов и уточнения значений.

— Как приняли словарь те, чья профессия связана со словом, — публицисты, литераторы?

- Белинский, имея в виду словарь, говорил о любви Даля к Руси: «..он любит её в корню, самом стержне, основании её, ибо он любит простого русского человека, на обиходном языке нашем называемого крестьянином и мужиком. После Гоголя это до сих пор решительно первый талант в русской литературе». Тургенев считал Словарь Даля памятником, который тот сам себе воздвиг. Лев Толстой тщательнейшим образом изучал словарь и изданные Далем «Пословицы русского народа» и включил в роман «Война и мир» несколько полюбившихся пословиц. Корней Чуковский советовал читать Словарь Даля переводчикам, чтобы они «всячески пополняли свой мизерный запас синонимов». Правда, на это последовала острая реакция М. Горького, сказавшего: «Совет — опасный. Представьте себе Виктора Гюго, переданного языком Лескова»..

— А какое участие в работе над словарём принял Бодуэн де Куртенэ?

- Даль продолжал работу над своим словарём, обновлял его. Второе издание появилось уже после смерти Даля, в 1880—1882 гг. При подготовке нового, третьего, издания был привлечён основатель Казанской лингвистической школы профессор Бодуэн де Куртенэ. Он увидел свою задачу в том, чтобы усовершенствовать словарь, исправить ошибки и включить слова, пропущенные Далем, и новые. Редактирование длилось семь лет. Ценным вкладом стало введение 20 тысяч новых слов. Были учтены поправки самого Даля. Кроме того, Бодуэн де Куртенэ пополнил вульгарно-бранную лексику словаря (за что его позже обвинили в безнравственности, такое решение стало причиной того, что в советское время 3-е издание Словаря Даля не переиздавалось). Но главной задачей Бодуэна де Куртенэ была проверка расположения слов по гнёздам. В результате часть слов изымалась из гнезда, и производилось их перемещение. Огромная работа Бодуэна де Куртенэ была важной и ценной, хотя тоже не без промахов.

— Словарь неоднократно переиздавался и цензурировался. В чём причина такого неравнодушия к этому лингвистическому корпусу?

- Неравнодушие или серьёзный интерес? Сначала поговорим о втором, то есть о серьёзном, научном отношении. Одно то, что в Словаре Даля находится 200 тысяч слов, говорит само за себя. Это такое несметное богатство, что ни один более или менее значительный труд, будь то исследование или словарь, не может этого не учитывать. Я работаю несколько десятилетий в создании «Словаря русского языка XI—XVII вв.», и для нас Словарь Даля — незаменимый источник информации, так же как для составителей любого современного диалектного словаря русского языка, а уж тем более для главного диалектного лексикона нашей страны — сводного «Словаря русских народных говоров». Он начал издаваться в 1965 г., в этом году вышел 45-й том, и это ещё не конец — по предварительным подсчётам, в «Словаре русских народных говоров» будет описано 300 тысяч слов! А если говорить о неравнодушии — оно от небезразличия к своему родному языку. Сокровищница Словаря Даля хранит народные слова — это бесценное языковое наследство, а мы — наследники. Обратившись к нему, никто не уйдёт с пустыми руками: учёный находит редкое, а писатель — меткое слово, историк — неизвестный факт, этнограф — описание реалии. И хватает каждому. Можно бы сравнить это богатство с водой неиссякаемого источника, да то не просто вода, а вода живая — ведь именно таков был замысел автора: показать — через взаимосвязи и родство — пульсирующую жизнь народной речи. Да, Словарь Даля — как источник живой воды для русского человека, как надежда, что русский язык будет жить и возродится наша литература. показать — через взаимосвязи и родство — пульсирующую жизнь народной речи. Да, Словарь Даля — как источник живой воды для русского человека, как надежда, что русский язык будет жить и возродится наша литература.

Беседовала Татьяна Шабаева

http://lgz.ru/article/-28−6422−10−07−2013/doktor-zhivago-velikago/