Как запорожские казаки унию встречали

Исторические факты насаждения униатства на украинской земле четыреста лет назад

Со времени принятия христианства на Руси в конце Х века все восточные славяне исповедовали христианство в православном варианте. После распада единого Восточнославянского государства Руси, которую для соблюдения периодизации историками принято называть еще Киевской) на земли удельных княжеств устремились и легко завоевали их феодалы Литвы, Польши, Венгрии. Огнем и мечом насаждали они католицизм среди православных. Особенно усилилось проникновение католицизма после объединения в 1569 году Литвы и Польши в единое государство Речь Посполитую. Ее правительство признавало и поддерживало только католическую церковь, а Православная была фактически поставлена вне закона.

В то время вера была не только основой миропонимания, но и знаком принадлежности человека к определенной культуре и народности. Недаром в сложных условиях противостояния разных церквей на землях бывшей Киевской Руси православная религия чаще всего именовалась народом как «благочестивая», «русская» вера. Верность православию выбрасывала подданного Речи Посполитой за борт гражданской и общественной жизни. Он лишался экономических и политических привилегий (не имел возможности защищать себя перед судом, а ремесленники даже увольнялись из своих цехов). Но несмотря на это, лишь немногие, в основном крупные феодалы, отпадали от православия. В то время смена вероисповедания оценивалась многими как измена, и к предателям тогда отношение было весьма суровое.

Видя неудачу грубого натиска на Православие, правящие круги Речи Посполитой ввели в дело гвардию Ватикана — тайное «Общество Иисуса». Это общество, считающее, что ради «вящей славы Божьей» допустимы и преступления, имело к тому времени богатый опыт успешной католизации латиноамериканских индейцев. Правда, не желающие принять «истинную веру», а таких было несколько миллионов, были истреблены. Сейчас иезуитов ожидали новые «подвиги» на востоке Европы. Первая попытка соблазнить принятием католической веры государя Московской Руси была отринута Иваном Грозным. И тогда иезуиты решили действовать более хитро: нанести удар в наиболее слабом месте проживания восточных славян — землях, находившихся под контролем католического правительства Речи Посполитой. И началась пропагандистская война с православной верой. Заработали типографские станки иезуитов и широким потоком на головы православных полилась клевета на славное прошлое восточных славян. Православная вера осуждалась как еретическая, а католическая всячески рекламировалась как истинная христианская вера, В 1577 году иезуитский проповедник Петр Скарга выпустил книгу «О единстве церкви Божьей», ставшую руководством к действию агентов «Общества ИИСУСОВА» на территории Речи Посполитой. В этой книге Скарга всячески приукрашивал перед православными идею унии с католической церковью, страстно осуждал православие и доказывал необходимость соединения с Римом, что в перспективе даст толчок развитию культуры и просвещения и принесет материальные выгоды шляхте и православному духовенству. Многие феодалы, светские и духовные, поддержали идею «унии» — союза двух церквей, надеясь сблизиться с правящей верхушкой, приобрести новые права, сулившие почести и богатства.

С 1587 до 1632 года королем Речи Посполитой был Сигизмунд III — воспитанник ректора виленской иезуитской академии Варшевицкого, духовником у него был иезуит Скарга. Сигизмунд недаром называл себя «иезуитским королем». Именно в его правление и произошла Брестская церковная уния.

В начале 1590 года епископ Львовский Гедеон Балабан поднял вопрос о введении унии. На тайной конференции в Белзе он и трое епископов послали письмо королю, в котором сообщали о своем согласии признать власть папы. В конце 1595 года делегаты владык на аудиенции у папы, поцеловав его туфлю, признали его верховную власть. В октябре 1596 года в Бресте собрались два Собора: униатский и православный. Униатский собор провозгласил публично унию 9 октября. В ответ на это православные постановили: митрополита Рогозу и униатов-епископов «яко квасом неправедного учения напоенных» «мирянам не слушать и им не повиноваться». Король утвердил решение униатского Собора, а постановление Православного признал недействительным. Брестская уния не соединила церкви. Наоборот, кроме двух — католической и православной — появилась третья, униатская. На ее стороне были: митрополит, 5 епископов, признание лишь ее королем, а главное — могущественная поддержка папы. На стороне православных: два епископа, большинство духовенства и народ.

Заключение унии тотчас дало о себе знать. Стало еще более свирепым гонение на православных. Сигизмунд запретил строить православные церкви, затем униаты стали захватывать церкви и монастыри. Все это сопровождалось крайними жестокостями католическо-униатского лагеря, пытками, казнями, убийствами.

Польские солдаты с обнаженными саблями принуждали в храмах народ преклонять колена и ударять себя в грудь по обычаю римскому и читать Символ Веры о Святом Духе неправославно. Униатское духовенство переезжало от храма к храму в повозках, в которые впрягали до 20 и более человек вместо скота. Те храмы, прихожане которых никаким насилием нельзя было вынудить к унии, отданы были в аренду людям нехристианского вероисповедания (жидам). Даже некоторые шляхтичи были возмущены действиями «отцов-иезуитов» и их учеников. Так, на сейме в Варшаве, депутат Вольский говорил: «Каждый видит ясно, какие великие притеснения терпит этот древний русский народ относительно своей веры, Уже в больших городах церкви запечатаны, имения церковные расхищены, в монастырях нет монахов — там скот запирают, дети без крещения умирают, тела умерших без церковного обряда из городов, как падаль, вывозят, мужья с женами живут без брачного благословения, народ умирает без исповеди, без приобщения… Не говоря о других городах, скажу, что во Львове делается: кто не униат, тот в городе жить, торговать и в ремесленные цехи принят быть не может, нельзя мертвое тело погребать, нельзя к больному с Тайнами Христовыми открыто идти. В Вильне, когда хотят погребсти тело благочестивого русского, то должны вывозить его в те ворота, в которые одну нечистоту городскую вывозят. Монахов православных ловят на вольной дороге, бьют и в тюрьмы сажают».

К сожалению, слабыми в вере оказались верхние и средние слои православного дворянства. Даже сын поборника православия Константина Острожского Иоанн (Януш) принял латинство из опасения лишиться своих богатых владений. А его племянница княжна Гальшка Острожская в 1636 году, в великую субботу, велела раскопать могилу своего прославленного деда Константина, вынула кости и отослала их к матери своей для передачи иезуитам.

Более 20 лет (считая от низложения на Брестском Православном Соборе 1596 года перешедшего в унию митрополита Михаила Рогозы) кафедра православных первосвятителей Киевских пустовала. Оставался у православных лишь один епископ Львовский Иеремия Тиссаровский.

Отсутствие епископов было очень большим затруднением для православной деятельности. Кандидатам в священники приходилось ездить для освящения за 500−600 км. Частично смягчало обстановку, что в Киево-Печерском монастыре с 1612 года жительствовал время от времени митрополит Неофит, посол Александрийского Патриарха, который в случае необходимости посвящал в духовенство и освящал церкви.

Неутомимый борец за православие Иов Борецкий так писал о казаках: «Казаки рождаются, крестятся и живут в той христианской вере, которую их предки вместе с Владимиром Святым приняли от Константинопольской церкви…

Они не только не нуждаются в побуждении к тому со стороны духовных лиц, но и сами наблюдают, как за ними, так и за мещанами, напоминают им даже с угрозами, чтобы в вере никакой не было перемены и чтобы с отступниками униатами не было общения".

Попытки горожан, объединенных в православные братства, без поддержки магнатов легальным путем отстоять благочестивую веру, оказывались бессильными против союза правительства с католическим обществом и ренегатами православия. И вот в таком критическом, казалось, безысходном положении, борцы за православие обращаются к новой силе — казачеству, ставшему к тому времени довольно многочисленным.

Одним из ревнителей Православия среди казаков был гетман Петр Конашевич Сагайдачный. Родился он, а Русском воеводстве, как тогда именовалась Галиция, в семье православного шляхтича. Получил образование в Острожской Академии на Волыни, где одно время работал первопечатник Иван Федоров. Несомненно Сагайдачный был одним из образованнейших людей того времени. Об этом свидетельствует, в частности, его постоянная забота о развитии образования среди народных масс, а также написанный им трактат: «Розмова про унию». В начале XVII века он вступает в ряды славного Войска Запорожского Низового. Здесь он вскоре занял одно из ведущих мест среди вождей казачества. Вся его жизнь это борьба: то в Диком поле с татарами-людоловами, то на Черном море с турецкими адмиралами, то на Хотинском поле с янычарами Султана, то за столом переговоров с польскими вельможами короля. И везде, где был Сагайдачный, там была и победа! Но самое важное деяние, совершенное гетманом, его «звездный час», навеки обессмертивший его имя — востановление православной иерархии в Речи Поспопитой! Оно спасло и малоросов (украинцев) и белорусов от духовной катастрофы, сохранило их как народы, достойные своих православных предков. Когда только что основанному Киевско-Печерскому православному братству грозило уничтожение со стороны властей, П. Сагайдачный защитил его, вступив в него вместе со всем Войском Запорожским. Имея такого заступника, киевские православные круги решились на подвиг. Не страшась репрессий со стороны польских властей, восстановить православную иерархию. Поводом для этого стало прибытие в Киев иерусалимского патриарха Феофана. Здесь его торжественно встретили казаки во главе с Сагайдачным. Они охраняли и дом, в котором жил патриарх, и сопровождали его во время посещений храмов Киевского воеводства. Побывал патриарх и в казачьем монастыре в Трехтемирове. Воспользовавшись пребыванием патриарха в Киеве, ревнители православия, посоветовавшись друг с другом, пришли к нему и попросили восстановить православную иерархию. Феофан долго не соглашался, боясь «короля и ляхов». Тогда Сагайдачный заявил патриарху, что «не будешь ты патриархом, не будешь наместником Христа и апостолов, если не посвятишь и не оставишь русскому народу митрополита и епископов, в особенности нашедши нас гонимых и без пастырей». Слова Сагайдачного сыграли свою роль — патриарх согласился. В середине августа 1620 года от имени патриарха были разосланы грамоты, призывавшие православных избрать из своей среды лиц. достойных для посвящения в епископы. Сам патриарх, опасаясь польских шпионов, сделал вид, что намеревается уехать домой в Палестину, доехал вместе с королевским комиссаром до Белой Церкви, где и расстался с ним. Тот уехал к королю, чтобы доложить об удачном выполнении приказа о выпровождении патриарха. А Феофан с казаками полковника Богдана Кизима быстро вернулся в Киев. Здесь в октябре началась хиротония (посвящение) в епископы избранных народом кандидатов. Патриарху помогали в этом деле Софийский митрополит Неофит и епископ Страгонский Авраамий, Но так как это священнодействие происходило без разрешения короля, то были применены меры предосторожности против возможного вмешательства польских властей. Время для совершения хиротонии было избрано позднее, окна храма были занавешены, читали и пели тихо, а сама Богоявленская церковь охранялась запорожцами.

Первым был посвящен в епископы Перемышльской кафедры Межигорский игумен Исайя Копистинский.

Через два дня там же и с такими же предосторожностями был посвящен на Киевскую и Галицкую митрополию игумен Киево-Михайловского монастыря Иов Борецкий. Вскоре после этого был посвящен, а Полоцкого архиепископа Милетий Смотрецкий. Затем патриарх вместе с 3000 казаков вновь посетил церкви и монастыри Белой Церкви, Трехтемирова, Животовки. К концу января 1621 года патриарх посвятил в епископы Владимира и Бреста архимандрита Иезекииля Курцевича, Луцкого и Острожского игумена Исаакия Борисковича, Холмского и Белзкого игумена Паисия Ипполитовича. На Туровскую и Пинскую кафедры был назначен Страгонский епископ грек Авраамий. Итак чудное дело свершилось! В течение всего лишь четырех месяцев в Польско-Литовском государстве была восстановлена православная иерархия было положено начало победному возрождению Православия. Первый шаг был сделан.

Но теперь предстояло не менее важное дело — как добиться для владык права исполнять свою службу, как добраться им в свои епархии. Король велел арестовать митрополита и всех новопоставленных владык, и только казацкие сабли не дали королевским чиновникам выполнить его приказ. Правительство Речи Посполитой в то время особенно нуждалось в помощи казаков для борьбы с Турцией и вынуждено было фактически смириться с существованием православной иерархии. Казаки Сагайдачного, надеясь на легализацию Православия, приняли активное участие в борьбе с турками под Хотином осенью 1621 года. В основном благодаря казакам Польша была спасена. Но в благодарность за это король отказался от своего обещания узаконить Православную Церковь.

Борьба за свободу православного вероисповедания продолжалась. В 1632 году новый король Владислав IV, нуждаясь в военной поддержке казачества, вынужден был формально признать права Православной Церкви. Но фактически ни папа римский, ни униаты не согласились с королевским указом. Гонения на православных продолжались с нарастающей силой. Но победить православный народ враг уже не мог. С помощью запорожцев было создано могучее и несокрушимое духовное оружие Православия для успешной борьбы с католической агрессией. И оно было пущено в ход в декабре 1647 года. Из Сечи Запорожской чигиринский сотник Богдан Хмельницкий обратился с призывом к народу: «Хватит нам терпеть этих поляков, давайте соберем раду и будем защищать Церковь Православную и Землю Русскую!» И народ с радостью поддержал сотника, ставшего благодаря защите Православия великим гетманом Богданом!