МЫ НЕ БОИМСЯ КАТОЛИЧЕСКОЙ ЭКСПАНСИИ

Из книги С. Григорьева и А. Степанова «Крестовый поход Кароля Войтылы»

Из интервью интернет-сайту Страна.Ru

— Отец Всеволод, как бы Вы прокомментировали заявление главы Украинской Греко-Католической церкви кардинала Любомира Гузара о том, что УГКЦ обеспокоена негативным отношением Православной Церкви к визиту Папы на Украину. А также его слова о том, что «поведение православных выглядит плохо и мир это осуждает», и что православные ведут себя «не по-человечески»?

— Прежде всего следует отметить, что священноначалие Украинской Православной Церкви никогда не призывало к бурным акциям протеста. В то же время надо иметь в виду, что большое количество священнослужителей и верующих относятся к визиту Папы крайне негативно, особенно это касается людей, живущих в западных областях Украины, где после событий начала 90-х годов каноническая Православная Церковь оказалась в крайне стесненном положении.

Что касается заявления кардинала Гузара, то оно выглядит весьма странным. Очевидно, кардинал считает, что греко-католики, которые в начале 90-х годов силой выкидывали православных из храмов, вели себя по-человечески. Если это так, то это очень странно.

Я только что вернулся из поездки на Украину и видел, как в целом ряде областей при поддержке местных органов власти, депутатов местных рад, националистических партий и т. д. каноническую Православную Церковь подвергли самым настоящим гонениям.

В частности, я был в Луцке, там большинство верующих принадлежит к канонической Украинской Православной Церкви, и, тем не менее, главный собор города оказался при поддержке местных властей и при поддержке националистов передан общине так называемого Киевского патриархата. Православный канонический митрополит Луцкий и Волынский Нифонт вынужден ютиться в маленьком приходском доме Покровской церкви города Луцка. Волынская Духовная семинария, возрожденная в начале 90-х годов, долгие годы вообще не имела никакого помещения. У канонической православной общины остался только один маленький старый храм в епархии. И она была вынуждена построить ангар и там устроить храм, который полон молящимися, которым часто приходится молиться на улице. Также есть еще несколько помещений, оборудованных под молитвенные дома, люди молятся там.

К сожалению, эта ситуация закрепилась, к ней стали привыкать, но это только подчеркивает несправедливость. Можно вспомнить, что все эти акции, направленные на захват храмов сопровождались грубым физическим насилием. На митрополита, тогда епископа, Нифонта было устроено покушение, ему причинили телесные повреждения, избиением подверглись многие клирики Луцкой и Волынской епархии.

В Ивано-Франковской, Тернопольской и Львовской областях, как известно, каноническая Православная Церковь была лишена почти всех своих храмов. Там местные власти передали определенное количество храмов раскольникам, сторонникам так называемой Украинской автокефальной православной церкви, и так называемого Киевского патриархата. Все это делалось при одобрении и при поддержке некоторых кругов украинской Греко-Католической церкви. О том, как относиться в этом контексте к визиту Папы очень интересно сказал митрополит Черновицкий и Буковинский Онуфрий. Когда мы у него были, он сказал примерно следующее. Визит Папы сегодня является верхом цинизма постольку, поскольку это тоже самое, как если бы тебя ограбили разбойники, выгнали бы тебя из дома, после этого пришли бы, стали бы обниматься и сказали бы: «Давай вместе сфотографируемся, заснимемся на телекамеры, чтобы все видели, что ты нам сам все отдал». Очень, по-моему, правильные слова.

— Изменилось ли отношение Церкви к визиту Папы после покаяния, которое он сделал в Афинах?

— На эту тему достаточно ясно, по-моему, высказался Святейший Патриарх Алексий. Можно лишь добавить, что это заявление нельзя не оценить положительно, но, в то же время, нужно иметь в виду, что покаяние должно приносить определенные плоды. Если на самом деле священноначалие Римской Католической церкви решило отказаться от политики экспансии по отношению к Православной Церкви, то это должно быть претворено на практике, в частности должна измениться та политика прозелитизма, которая, к сожалению, продолжается в России и в ряде стран СНГ. Когда исчезнут миссионеры, пытающиеся всеми правдами и неправдами обратить в католицизм людей, крещенных в православие, связанных с православием своими историческими, духовными, культурными корнями, когда перестанут использоваться в миссионерской деятельности методы скрытности, методы использования затруднительного материального положения людей, когда прекратится прозелитическая деятельность католических монашеских орденов в России и в странах СНГ, — вот тогда, может быть, и можно будет оценить плоды этого покаяния.

— Батюшка, а можно уже сейчас как-то предположить, каковы будут последствия этого визита, прежде всего, для Православной Церкви?

Я думаю, что визит Папы вряд ли добавит конструктивности в отношения между двумя Церквами, поскольку многих православных верующих на Украине он только еще больше огорчит. Особенно, если иметь в виду, что священноначалие Украинской Православной Церкви достаточно ясно призвало Папу отложить визит. Этой просьбе Ватикан пока не внемлет. Если на фоне продолжающихся стагнирующих проблем будет заявлено, что мир и согласие уже достигнуты, это будет неправдой. И эта неправда очень сильно огорчит православных верующих Украины.

Хочу отметить очень мудрую, взвешенную позицию Блаженнейшего митрополита Киевского и всея Украины Владимира. Он находится в центре взаимоотношений с государственной властью Украины, в том числе по этому поводу. Он прилагает серьезные усилия для того, чтобы были уврачеваны расколы или, по крайней мере, чтобы они не распространялись, он несет действительно подвижническое служение. Ему приходится вести нелегкий диалог с государственной властью и с различными представителями украинского общества на эту тему. И хочется только пожелать ему помощи Божией в его нелегких трудах.

— Можно ли говорить, что в связи с подготовкой визита Папы натиск на Православную Церковь усилился?

Многие западные круги, средства массовой информации, как на Западе, так и у нас, особенно испытывающие симпатию к Римско-Католической церкви, а также рассуждающие на темы христианства со светских, поверхностных позиций, усилили, конечно, давление на Православную Церковь. Они высказывают поверхностное непонимание той озабоченности, которую испытывают православные верующие, в особенности на Украине, да и повсюду в мире, относительно попыток католической экспансии.

Людям, которые нас обвиняют в нагнетании излишних страхов, следует понять простую вещь: мы не боимся католической экспансии. На самом деле, она имеет весьма посредственный успех. Особых свершений в деле обращения православных в католичество за последние десять лет в общем-то сделано не было. Силовые акции на Западной Украине даже и миссионерством сложно назвать. Это были действия, связанные в основном с той волной национализма, которая поднялась на Западной Украине. Католическая миссия не имела того успеха, на который рассчитывали ее организаторы, но проведение прозелитических акций дает многим православным основание утверждать, что на фоне прозелитизма говорить о мире и дружбе между двумя Церквами не приходится.

Для православного человека самое страшное — это потерять свою веру, потерять веру спасительную, ведущую в вечную жизнь. Именно поэтому люди с особой болью воспринимают любые попытки прозелитизма. Когда это происходит, не может быть и речи о братских отношениях, об объятиях перед телекамерами. Нет оснований утверждать, что между двумя Церквами нет проблем.

Эту озабоченность верующих, эти их абсолютно естественные чувства не должны игнорировать те же средства массовой информации, которые часто пытаются выдать за истину гуманистический взгляд на религию: дескать, Бог один, и нет разницы между религиями, и что вы устраиваете между собой какие-то войны. На самом деле для верующего человека вопрос о сохранении веры является самым важным в жизни. Он гораздо более важен, чем собственно земная жизнь или любые земные дела, и все, в том числе светские журналисты и политики, должны увидеть этот взгляд верующих людей. Я думаю, что верующие люди имеют право на уважение этого взгляда. Надо призывать и прессу, и политиков, чтобы они попытались понять чувства верующих, относились бы к нам с уважением, учитывали, что это голос глубокого религиозного чувства, голос страдания, голос боли, особенно в том, что касается Западной Украины.

Хочу добавить, что Почаевская Лавра продолжает испытывать сложности с местными органами власти Тернопольской области и местными националистическими кругами. Положение усугубляется тем, что здания Лавры находятся в государственной собственности, и любые ремонтные работы в ней требуют тщательных согласований. Сохраняются публично высказываемые претензии на Лавру со стороны греко-католиков.

Многие священнослужители и верующие на Украине высказывают обиду, что в России мало интересуются их жизнью и проблемами. Важно усилить информационный обмен с нашими епархиями, монастырями и приходами на Украине, особенно в западных областях, где верующие канонической Православной Церкви по прежнему испытывают гонения и притеснения. Наверное, стоит расширить практику паломничества российских священнослужителей и верующих к святыням на Украину, особенно в Киево-Печерскую и Почаевкую Лавры. Надо бы больше участвовать и в различных церковных съездах, конференциях, православных общественных мероприятиях проводимых на Украине, и, соответственно, приглашать наших братьев и сестер оттуда в Россию.

+ + +

— Отец Всеволод, как бы вы обозначили основные этапы усиления влияния Греко-католической церкви на Западной Украине в последнее десятилетие? Где истоки нынешнего положения?

— Если говорить о росте Греко-католической церкви в начале 90-х годов, то это был естественный процесс. Естественно, часть людей, формально принадлежавших к Православной Церкви, но по сути бывших потомственными униатами, вновь перешла в унию, а какие-то католические общины, которые были лишены храмов в течение длительного времени, вновь в них пришли. Но надо иметь в виду такую вещь: было бы ошибкой считать, что на Украине в 1991 году было ровно столько греко-католиков в процентном отношении, сколько в 1946 году, и что греко-католическими после 1991 года стало такое же количество храмов, каким оно было в 1946 году до начала притеснения лиц, относившихся к греко-католической церкви.

Действительно, так называемая ликвидация Греко-католической церкви в 1940-е годы шла под сильным политическим давлением тоталитарной власти, но после 1946 года очень многие верующие новых поколений стали искренними православными христианами. В начале 1990-х годов, когда началась легализация Греко-католической церкви и восстановление ее прав, отнюдь не 100% верующих Западной Украины пожелали «возвращаться» из православия в греко-католицизм. Большое количество людей желали оставаться православными, сохраняя при этом возможность молиться в храмах.

Между прочим, большое количество храмов даже во Львове и в некоторых других городах западных областей Украины так и не было возвращено, так и не было передано Греко-католической церкви, но под давлением местных властей и разного рода политических организаций эти храмы оказались переданы раскольническим группировкам — так называемой украинской автокефальной православной церкви и киевскому патриархату. Это произошло из-за того, что националистически настроенные политики требовали передачи этих храмов не так называемой «московской церкви», а тем «православным» организациям, которые ставили во главу угла отрицательное отношение в России и к союзу с ней. Таким образом, отнюдь не все храмы были переданы Греко-католической церкви постольку, поскольку людей, идентифицирующих себя с православием сейчас на Западной Украине в процентном отношении гораздо больше, чем было в 1946 году. Но, к сожалению, большинство этих людей оказалось под влиянием раскольников из-за политического давления, которое на них оказывалось.

И в этой связи возникает очень серьезный вопрос к Ватикану. С одной стороны, наша Церковь понимает, что большинство храмов восточного обряда на Западной Украине должно было вернуться к греко-католикам после легализации их общин. С другой стороны, сегодня православные, относящиеся к канонической Церкви, имеют гораздо меньше храмов, чем им реально нужно. И если Ватикан признает канонической Церковью только Украинскую Православную Церковь, входящую в Московский Патриархат, а именно такова вроде бы должна была быть позиция Ватикана, то почему подчиняющаяся Ватикану Греко-католическая церковь стала активной поборницей передачи православных храмов раскольникам, а не канонической Церкви, и почему многие греко-католики в начале 1990-х годов отказались от того, чтобы мирно, путем переговоров, решить вопрос об использовании храмов и прибегли к насилию, к тому, чтобы любой ценой и любыми средствами, не стесняясь никаких агрессивных акций, изгнать канонические православные общины из храмов.

Так что, естественно, эта ситуация очень сложна, нельзя воспринимать ее столь упрощенно, чтобы говорить, что в 1946 году мы отняли все храмы у униатов, пользуясь покровительством Сталина, в 1991-м униаты отняли все у нас, а теперь мы требуем все эти храмы обратно.

Не стоит забывать, что само возникновение униатства связано с польским политическим влиянием. Оно было связано с насилием не в меньшей мере, чем так называемая ликвидация Греко-католической церкви в 1946 году. Бесспорно, эта ликвидация также являлась во многом следствием политического давления. Однако и до 1946 года, и после на Западной Украине было большое количество верующих людей, которые искренне стремились к воссоединению с Православной Церковью. Мотивы сталинского решения в 1946 году при всей их политизированности также нельзя назвать однозначными. Ведь не секрет, что значительная часть руководства Греко-католической украинской церкви в годы войны оказывала прямое содействие Гитлеру и немецкой оккупации. Тоже ведь факт. Так что, конечно, это очень сложная история, но нужно чтобы со всей ответственностью люди к ней подходили, перестав распространять эти половинчатые исторические мифы о том, что все храмы Западной Украины всегда были сугубо униатскими.

Западная Украина долго не была и сейчас не является монолитной греко-католической областью. Очевидно, что надо все-таки вести речь не об урегулировании имущественных вопросов как радикальной интерпретации истории, а о том, чтобы реально существующие общины верующих могли бы спокойно молиться в достаточном количестве храмов. Но в то же время Ватикан должен проявить большую ясность в том, какую все-таки церковь он считает канонической, и если он считает нормальным то, что храмы были переданы раскольникам, то это удивляет.

— Отец Всеволод, сегодня архиепископ Гузар заявил, что греко-католики считают всех едиными, направили приглашения главам всем трех церквей. Папа будет встречаться с ними. Ну, естественно, митрополит Киевский и всея Украины Владимир не приедет на эту встречу. Можно ли расценивать планирующуюся встречу Папы с Филаретом Денисенко и с автокефалистами как вмешательство в дела Православной Церкви?

— До сих пор всегда вроде бы речь шла о том, что Католическая церковь признает в качестве канонической Церкви только 15 Поместных Автокефальных Православных Церквей и три Автономные Церкви, имеющиеся в православных диптихах. Будет более чем странно, если наряду со священноначалием этих церквей будут устанавливаться отношения с лидерами раскольнических группировок, которые, по крайней мере, до сих пор не воспринимались, насколько я знаю, Ватиканом в качестве канонических церковных структур.

— Глава внешнеполитического ведомства Ватикана архиепископ Торан сделал заявление, что Папа приезжает на Украину, чтобы решить проблемы католиков и решить проблемы, которые существуют в православном мире на Украине, он заявил также, что храмы на Западной Украине были не захвачены, а просто «были возвращены законным владельцам». Как бы вы прокомменировали эти слова?

— Нас зря обвиняют в том, что мы требуем обратно все те храмы, которые принадлежали Русской Православной Церкви на Украине до 1990 года, но и утверждать, что канонических православных на Украине практически не осталось и не нужны храмы, потому что все верующие Западной Украины, исключая этнических русских, перешли в Греко-католическую церковь, это тоже, мягко говоря, упрощение.

— То есть говорить о том, как говорит архиепископ Торан, что храмы были все просто возвращены законным владельцам, все-таки нельзя?

— Факт остается фактом. Очень многие верующие, в процентном отношении гораздо большее количество верующих, чем до 1946 года, желали и желают оставаться в Православной Церкви. Другое дело, что их под политическим давлением причислили к раскольническим организациям. И на самом деле во Львове достаточно большое количество храмов сейчас находятся в руках людей, идентифицирующих себя с православием, будь то даже сторонники УАПЦ или даже филаретовцы, но отнюдь не все храмы были возвращены униатам, потому что до 1946 года православных храмов на Западной Украине было очень немного. Их были единицы. После 1946 года все храмы Западной Украины были переданы Православной Церкви.

Но за время с 1946 по 1990 год количество людей, которые хотели оставаться православными, которые не хотели возвращаться в Греко-католическую церковь, значительно увеличилось, это число реально возросло. Тем более что еще в 30-е годы, без всякого Сталина, в Греко-католической церкви на Западной Украине было движение за воссоединение с Православной Церковью. Естественно, за время с 1946 по 1990 год многие люди действительно стали православными и не желали возвращаться в Греко-католическую церковь. Но впоследствии не без поддержки греко-католических кругов эти люди оказались подвигнуты на то, чтобы оказаться в лоне одной из двух раскольнических групп, потому что им говорили: «Если вы будете в московской церкви, вы — враги народа».

— Архиепископ Тадеуш Кондрусевич сказал, что католики в России не занимаются прозелитизмом и не обращают в веру православных. Мы этот термин не принимаем, говорит архиепископ Кондрусевич, потому что в соответствии с решениями Второго Ватиканского собора католики признали действительность таинств, совершаемых в Православной Церкви.

Вроде бы надо считать, что Католическая церковь признала Церковь Православную такой же благодатной, как и она сама. То есть в принципе это должно означать, что для католика обращение православного в католичество теряет всякий смысл. Если это такая же благодатная церковь, значит, с точки зрения католика, обращать православного в католичество — это должно быть тем же самым, как если бы он хотел обращать члена одного прихода в другой приход. Потому что, по идее, Второго Ватиканского собора не должно было бы быть разницы для спасения по тому признаку, являешься ли ты католиком или православным.

Но на деле мы видим, что эта логика для многих католических миссиионеров не действует. Они работают с людьми, крещенными в Православной Церкви или связанными с Православием своими историческими и культурными, духовными корнями. Особенно это касается католических монашеских орденов, в первую очередь женских. Они берут на воспитание маленьких детей, крещенных в Православной Церкви, воспитывают их в католическом духе, приглашают их участвовать в католическом богослужении, причащают их у католического священника и подспудно либо объясняют им, что между Католической церковью и Православной Церковью якобы нет никакой разницы, хотя с точки зрения Православной Церкви это не так, либо пытаются опорочить Православную Церковь, утверждая, даже, может быть, и не словами, а какими-то примерами, что, дескать, у нас лучше, чем у православных.

Этот миссионерский подтекст особенно присутствует в той деятельности католических организаций, монашеских орденов, которая связана с благотворительностью и с работой среди детей. Достаточно вспомнить большое количество паломничеств на Запад, организованных на бесплатной или льготной основе, где людей приглашают исповедоваться и причащаться, участвовать в богослужении, забывая при этом напомнить, что у Православной Церкви с Католической церковью нет евхаристического единства, а приглашают очень часто крещенных верующих православных людей.

Про работу с детьми я уже говорил, ну и в качестве примера могу рассказать такую историю. Однажды я, будучи в Италии, в поезде разговорился с двумя католическими монахинями, которые, как выяснилось, работают в России. Они мне увлеченно рассказывали о том, что они ведут благотворительную работу среди детей, организуют детский приют, умело обходя попытки давления со стороны православного епископа и местных органов власти. Они говорили, что у них есть и православные дети, что они их воспитывают, что их воспитывает католический священник и что они готовят этих детей для того, чтобы в будущем иметь в одном из провинциальных русских городов своих монашествующих и свой клир. Я был одет в гражданскую одежду, разговаривали мы по-английски. Когда они меня спросили, чем я занимаюсь и откуда я, я честно ответил, что я православный священник из России. Они в ужасе сбежали.

Проблема в том, что в Католической церкви определенное оскудение кадров. И через создание благотворительных учреждений, в первую очередь для детей, идет работа по формированию нового поколения клира и монашеских орденов. Но, наверно, было бы более честно формировать эти новые поколения из языческих народов или из «номинальных» католических верующих в разных странах мира — последнее было бы еще честнее, — а не распространять эту деятельность на детей, крещенных в православной вере или имеющих православные семьи, семьи с православными корнями.