Он помнил о долге перед Царем и Родиной

Жизнь и смерть Николая Маклакова

Охранители России

Николай Алексеевич Маклаков родился 9 сентября 1871 года в Москве в семье врача-окулиста, впоследствии профессора офтальмологии. Получил блестящее образование, окончив в 1893 году историко-филологический факультет Московского университета. Поступив по окончании университета на государственную службу, служил по финансовому ведомству: податным инспектором в г. Юрьеве Владимирской губернии, чиновником для особых поручений при Московской казенной палате. В 1900 году молодой чиновник был назначен начальником отделения Казенной палаты в Тамбове. Проявляя энергию и распорядительность, Маклаков дослужился до должности управляющего Полтавской Казенной палатой, которую он занял 24 марта 1906 года. В 1909 году Полтава привлекла всероссийское внимание, став центром юбилейных торжеств в ходе празднования 200-летия Полтавской победы. Маклаков был председателем комиссии по украшению города и блестяще справился со своими обязанностями. Председатель Совета Министров П.А. Столыпин представил энергичного чиновника Государю Николаю II, и в 1909 году тот был назначен Черниговский губернатором, где проявил недюжинные административные способности.
В 1911 году Государь посетил Чернигов, чтобы помолиться у мощей прославленного в Его царствование Святителя Феодосия Угличского. Порядок в губернии порадовал Императора. А в 1912 году на выборах в 4-ю Государственную Думу в губернии провалились либералы, считавшие Чернигов чуть ли не своей вотчиной. В своем провале они, естественно, обвинили губернатора, который, якобы, осуществлял «давление на выборы». И до тех пор непростые отношения губернатора с местным либеральным земством обострились до крайности. В Петербург была отправлена депутация с прошением об отставке Маклакова, дело дошло до того, что забастовку объявили даже местные предводители дворянства (!). Государь в этой непростой ситуации поступил мудро. Чтобы остудить страсти Он освободил Маклакова от должности, но назначил его 16 декабря 1912 года управляющим делами Министерства внутренних дел. Назначение состоялось, несмотря на упорное сопротивление председателя Совета Министров В.Н. Коковцова, который не без оснований опасался, что новый министр станет препятствовать проведению правительством либеральной политики.
Однако Государь настоял на своем, заявив Коковцову, что после неоднократных встреч с Маклаковым пришел к выводу, что он «человек очень твердых убеждений, но чрезвычайно мягкий по форме» (2, с.74). 21 февраля 1913 года Николай Алексеевич был утвержден в должности министра. Хорошо знавший Маклакова по совместной службе, бывший товарищ министра внутренних дел Павел Курлов давал ему такую характеристику: «истый монархист по убеждениям, искренно и горячо был предан Государю Императору и готов был действительно положить все силы на служение своему Монарху и родине»; «близкое знакомство с Н.А. Маклаковым оставило во мне впечатление как о чистом и прекрасном человеке» (3, с. 159). Государь был очень доволен своим министром. Анна Вырубова вспоминала: «Маклаковым Государь был очарован и говорил: „Наконец Я нашел человека, который понимает Меня и с которым Я могу работать“» (8, с. 177).
Назначение Маклакова министром возродило надежды монархистов на восстановление исторически сложившегося русского самобытного государственного строя — Неограниченного Самодержавия, поврежденного Манифестом 17 октября 1905 г. На посту министра он провел через законодательные учреждения свыше 150 законопроектов, в том числе о преобразовании полиции, о печати (с Уставом о печати), о преобразовании статистической части МВД, о 2-й всеобщей переписи населения. Неоднократно выступал за роспуск Государственной Думы (в этом духе направил в 1913 году несколько писем Царю). После начала 1-й мировой войны внес 18 ноября 1914 года в Совет Министров «Записку», в которой настаивал на ограничении Земского и Городского союзов исключительно делом «помощи больным и раненым» и запрещении им заниматься политикой, что, к сожалению, не было исполнено. Однако из-за сопротивления либеральных сановников многое ему не удалось сделать. Глава правительства Коковцов мешал проведению жестких мер в отношении печати, препятствовал его политике вытравливания еврейского элемента из акционерных предприятий. Маклакову не удалось сменить либеральных губернаторов и добиться повсеместно проведения правого курса.
С самого начала против него ополчились думские октябристско-кадетские круги. Либералы использовали любой повод, чтобы устранить ненавистного им министра. На аудиенции у Государя в мае 1915 года председатель Государственной думы Родзянко рекомендовал удалить Маклакова из правительства под лукавым предлогом, что он своей преданностью монархии может только поколебать Престол. Союзником думских либералов стало так называемое «столичное общество», которое с первых дней вступления в должность министра начало травить провинциального чиновника. В салонах его действия неправильно освещались и высмеивались. Знакомый не понаслышке с нравами столичной бюрократии Курлов заметил, что «вести борьбу с испытанными в интригах бюрократами было не под силу доверчивому провинциалу» (3, с.159). Но Государь длительное время отвергал самую мысль об отставке Маклакова. Однако вскоре либералам удалось привлечь на свою сторону Главнокомандующего армией Великого Князя Николая Николаевича. Не желая обострять внутриполитическую ситуацию во время войны, стремясь к единению общества, Государь решил пойти навстречу пожеланиям либералов, и в июне 1915 года Николай Алексеевич вынужден был выйти в отставку. По свидетельству А.А. Вырубовой, вопреки обыкновению «Государь лично ему об этом сообщил на докладе. Маклаков расплакался… Он был один из тех, которые горячо любили Государя, не только как Царя, но и как человека, и был ему беззаветно предан» (8, с. 177).
Несмотря на отставку, Николай Алексеевич сохранил возможность влиять на политическую ситуацию, оставаясь членом Государственного Совета, куда он был назначен еще 21 января 1915 года. Теперь у него появилась также возможность принять непосредственное личное участие в монархическом движении (официальный статус государственного служащего не позволял ему делать это раньше). Он принял участие в Совещании Монархистов в Петрограде 21−23 ноября 1915 года, на котором был избран в состав руководящего органа черносотенного движения — Совета Монархических Съездов под председательством другого видного государственного деятеля Империи Ивана Щегловитова. Маклаков поддерживал тесные постоянные контакты и вел переписку с видными представителями правых организаций из провинции (наиболее интенсивно с Клавдием Пасхаловым, одним из лидеров одесских черносотенцев Николаем Родзевичем и руководителем астраханских монархистов Нестором Тихановичем-Савицким). В конце 1916 — начале 1917 года Маклаков принимал активное участие в известном кружке правых государственных деятелей, которые интенсивно искали способы предотвращения грядущей катастрофы. У сенатора Александра Римского-Корсакова собирались члены Государственного Совета Александр Макаров, князь Дмитрий Голицын, князь Алексей Ширинский-Шихматов, Михаил Говоруха-Отрок, члены Государственной Думы Николай Марков, Георгий Замысловский и другие.
Ситуация в стране обострялась. Враги Самодержавия объединились в Прогрессивный блок. Запахло антимонархическим заговором. Предчувствуя опасность, Государь в конце 1916 года начал вызывать Маклакова и советоваться с ним по поводу ситуации в стране. По поручению Царя он подготовил проект Манифеста о роспуске Государственной Думы, готовил проект изменения Основных Законов. Многие видели в нем лучшего кандидата на роль диктатора, который сможет в случае начала революции восстановить порядок. 26 ноября Николай Алексеевич выступил в Государственном Совете с большой обличительной речью. Прекрасно понимая двуличие «патриотического подъема» врагов Самодержавия, он говорил: «С самого начала войны началась хорошо замаскированная святыми словами, тонкая, искусная работа… русскому народу стали прививать и внушать, что для войны и победы нужно то, что в действительности должно было вести нас к разложению и распаду… Это была ложь, для большинства бессознательная, а для меньшинства, стремившегося захватить руководство политической жизнью страны, ложь сознательная и едва ли не преступная». Он заявил, что так называемое общество «делает все для войны, но для войны с порядком; оно делает все для победы, — но для победы над властью». Маклаков подверг жесткой критике политику уступок либералам. Он решительно опроверг лживые слухи, что правые добиваются сепаратного мира: «Это ложь. Мировое положение великой России для нас, правых, превыше всего. Оно дает ей право жить своей собственной, самобытной русской жизнью». Он призвал всех помнить о своем долге верноподданных: «Отечество в опасности. Это правда, но опасность испарится, как дым, исчезнет, как наваждение, если власть, законная власть, будет пользоваться своими правами убежденно и последовательно, и если мы все, каждый на своем месте, вспомним наш долг перед Царем и Родиной». Заключительные слова этой исторической речи выдающегося государственного деятеля оказались воистину пророческими: «С этой верой мы будем бороться и с этой верой мы умрем» (4, с.607−608).
В декабре 1916 года Маклаков написал письмо Государю, в котором призывал принять жесткие меры против распоясавшихся внутренних врагов России. Многие видные монархисты небезосновательно видели в нем «сильную фигуру», которая может подавить массовые беспорядки и восстановить порядок. В начале 1917 года он рассматривался правыми деятелями как самый подходящий кандидат на роль диктатора в случае начала революции. 31 января Н.Н. Тиханович-Савицкий писал, обращаясь к нему: «Скажите, Николай Алексеевич, откровенно, если бы у нас произошел мятеж посильнее 1905 г. и с участием войск, Вы взялись бы усмирить его, если бы Вас назначить в это время опять министром внутренних дел. Есть ли у Вас план на этот случай? Не можете ли Вы узнать и указать мне нескольких военачальников, популярных в войсках, сильно правых, на которых можно было бы вполне положиться» (6, с. 220).
Революция грянула неожиданно. 25 февраля 1917 года, когда только начались беспорядки в Петрограде, Маклаков вместе с А.Ф. Треповым и А.А. Ширинским-Шихматовым, явившись на заседание Совета Министров, пытались убедить министров ввести осадное положение в городе. Их усилия оказались тщетными. Облеченные доверием Царя министры проявили преступную беспечность.
Уже 28 февраля Маклаков был арестован и при пешем сопровождении в Петропавловскую крепость чуть было не был растерзан революционной чернью. Вот его собственный рассказ: «Нас вели по Шпалерной улице. Вокруг рычала озверевшая толпа, посылавшая нам ругательства, иногда ударявшая и подталкивавшая нас при полном равнодушии конвойных. Какой-то детина вскочил ко мне на спину и сдавливал ногами. Моя давно сломанная и постоянно напоминавшая о себе нога сильно болела. Наконец подошли к Петропавловской крепости. Перед самыми воротами кто-то ударил меня по голове; я упал, к счастью у самых ворот, откуда уже без сознания был внесен конвойными в камеру» (7, с.8). В тюрьме он находился уже до самой кончины.
Николай Алексеевич Маклаков был одним из тех, немногих, царских министров, которые имели мужество на допросах в Следственной комиссии Временного правительства не отречься от своих идеалов. Он с достоинством возражал следователям Временного правительства, которые направо и налево спекулировали «интересами страждущего народа»: «Простите, я не знаю, в чем собственно я шел в своих взглядах против народа. Я понимал, что ему может быть хорошо при том строе, который был, если строй этот будет правильно функционировать… Я думал, что до последнего времени Россия не падала, что она шла вперед и росла под тем самым строем, который до последнего времени существовал и который теперь изменен. Я никогда не мог сказать, что этот строй был могилой для России, для ее будущего» (5, т. III, с. 97). В декабре 1917 года по состоянию здоровья он был переведен из знаменитой питерской тюрьмы «Кресты» в больницу на улице Песочной. В первые месяцы своего правления большевики еще играли в демократию, и Маклакову, пользуясь правом прогулок, удавалось даже посещать заседания подпольной монархической организации Н.Е. Маркова, которая пыталась предпринять меры к спасению Царской Семьи.
Летом 1918 года под конвоем Николай Маклаков был отправлен в Москву, где 23 августа (5 сентября н. ст.), в первый день после объявления «красного террора», был убит на Братском кладбище вместе видными государственными и общественными деятелями России епископом Ефремом (Кузнецовым), протоиереем Иоанном Восторговым, председателем Государственного Совета Иваном Щегловитовым и др. Свидетель преступления передавал, что палачи «высказывали глубокое удивление о. Иоанну Восторгову и Николаю Алексеевичу Маклакову, поразивших их своим хладнокровием пред страшною, ожидавшею их участью» (1, с.36−37).

Литература:
1. Дивеев. Жертвы долга // Двуглавый орел. — 1922. — Вып. 31.
2. Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания. 1903−1919. Кн. 2. — М., 1992.
3. Курлов П.Г. Гибель Императорской России. — М., 1991.
4. Ольденбург С.С. Царствование Императора Николая II. — СПб., 1991.
5. Падение царского режима: Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Т. I-VII. — М.-Л., 1924−1927.
6. Правые в 1915-феврале 1917 (По перлюстрированным Департаментом полиции письмам). — В кн.: Минувшее. Т. 14. — М.-СПб., 1993.
7. Тальберг Н.Д. Памяти умученных // Двуглавый орел. — 1921. — Вып.5.
8. Фрейлина Ее Величества. «Дневник» и воспоминания Анны Вырубовой. Репринт. изд. — М., 1991.