«О Рим! — и я христианин»

Часть 1. Подвижники

Отец Антоний (в миру Александр Гулиашвили) родился в 1939 году, возле храма святого Михаила Тверского в Тбилиси. Мама русская, из Краснодара, отец — из Тбилиси. Учился в средней школе Тбилиси. После школы работал переплетчиком в издательстве «Заря Востока», техническим работником в театре им. А.С. Грибоедова. С шести лет «бегал» в храм, его школьным приятелем был внук протоиерея Бориса Фарафанова, клирика храма святого Михаила Тверского. Окончил Мцхетскую семинарию. В 1965 году рукоположен в диакона Патриархом Ефремом II в храме преподобного Давида Гареджийского в Тбилиси и назначен в храм святителя Николая в Батуми. 26 октября того же года рукоположен во иерея в Поти Патриархом Ефремом II в храме Иверской иконы Божией Матери. Диаконство и священство проводил в Батуми в храме святителя Николая под началом епископа Илии (Шиолашвили, ныне — Католикос-Патриарх всея Грузии). В 1966 году, во время паломничества в Почаевскую лавру, на автостанции случился инцидент с руководителем атеистической группы Максимюком, который плюнул на рясу отца Антония. Батюшка защитил честь рясы и был осужден на год. После заключения служил с 1967 по 1968 год в Преображенском храме в Телави, а с 1968 по 1971 год — в храме святой Нины в Тбилиси. В разное время являлся настоятелем Петропавловской церкви в Тбилиси, кафедрального собора в честь Успения Божией Матери в с. Манглиси, «нижней» церкви святой Варвары в Тбилиси. Также служил в с. Цалка в храме святителя Спиридона Тримифунтского и в храме святого Михаила Тверского в Тбилиси. С 1998 года по сегодняшний день является клириком храма святого Александра Невского в Тбилиси. Отец Антоний награжден правом ношения двух крестов, орденом св. равноап. князя Владимира 3-й степени от Русской Православной Церкви.

Недавно, в Неделю о блудном сыне, отцу Антонию была вручена высшая награда Грузинской Православной Церкви — орден святой равноапостольной Нины. Наместник, братия и прихожане Сретенского монастыря, редакция портала Православие.Ru и студенты Сретенской духовной семинарии от всей души поздравляют батюшку с этой наградой!

***

Начало пути

Незадолго до диаконской хиротонии

— Отец Антоний, расскажите, пожалуйста, как начиналось ваше служение Церкви.

 — Мы жили в Тбилиси недалеко от храма святого князя Михаила Тверского, воздвигнутого в 1913 году в честь 300-летия дома Романовых. С детства я бегал в храм, и постепенно Господь сделал так, что я выбрал путь служения Церкви. Предыстория была такова. Я любил посещать храм преподобного Давида Гареджийского на горе Мтацминда. На эту гору мы поднимались с моей бабушкой, глубоко верующей женщиной, по четвергам. В один из четвергов я встретил по дороге Святейшего Патриарха Ефрема вместе с епископом Илией, нынешним Патриархом (к этому времени я уже прислуживал Святейшему Ефрему в соборе). Патриарх меня спросил: «А ты, молодой человек, не собираешься подавать документы в семинарию?» Тогда я работал в цехах театра имени Грибоедова и о семинарии даже не помышлял. Я ничего не ответил Святейшему. А придя домой, сел и написал прошение. Оно оказалось первым. Так в 1963 году я стал студентом духовной школы. Моя мама три раза травилась и один вешалась, когда узнала о моем решении поступать в семинарию, — так не хотела, чтоб я становился священником!

— Даже врач «скорой помощи» вас пытался отговорить от поступления в семинарию и взывал к совести. А правда, вы не испугались за маму?

 — Когда мама пыталась наложить на себя руки, мы вызвали «скорую». Я тем временем собирал вещи в семинарию. «Скорая» пришла, и врач мне говорит: «Вас в тюрьму посадить надо!» «Пока не надо, — возразил я ему, — мама еще жива. А если она умрет, то в каждом храме есть адрес нашей семинарии — пожалуйста, забирайте меня. Но я верю, что моя мама не умрет». Я уехал, она осталась дома, с соседями. На третий день приезжает в семинарию (она очень меня любила!). «Где мой дурачок?» — спрашивает.

Так я стал священником. А потом, позже, настоятелем храма святого Михаила Тверского, во дворе которого рос (и даже бил мальчишкой стекла в окнах). Мама выжила и за пять дней до своей кончины, Великим постом, приняла иночество. За десять лет это событие ей предсказал отец Иоанн (Крестьянкин). Я, помню, тогда посмотрел на Татьяну Сергеевну, келейницу батюшки, в большом недоумении: мама уже Бога не отрицала и сняла с меня свое проклятие, но церковным человеком всё же не стала. И вот она отошла ко Господу инокиней.

Отец Александр (Гулиашвили)

А с тем врачом мы повстречались годы спустя, когда к одной пожилой женщине, жившей в нижней части нашего храма, вызывали «скорую». Приехал тот самый врач, который хотел отправить меня в тюрьму. Он меня узнал, разговорились, и я ему предложил: «А давайте я вам расскажу, что я чувствовал, когда вы меня пугали». Врач с интересом слушал. «Представьте себе диавола, у которого было задание оттянуть меня от моего решения. Он должен был залезть на меня и опустить ноги (и это бы означало его победу). Когда он подсунул мне идею, что мама сейчас должна умереть, это был его прыжок мне на спину. Но я распрямился, и он упал. Мама осталась жива. Если бы я решил остаться дома, мама непременно умерла бы, и, а я бы отчаялся: какой же Он Бог? я шел к Нему, а Он забрал мою маму! Так диавол мог сразу два своих плана осуществить: и маму, и меня погубить.

— А ведь это типичная реакция родных! Обычно они всеми силами препятствуют уходу близкого им человека в монастырь.

 — Тот, кто отказывается от Бога, погибший человек. Ряса — это облачение Пресвятой Богородицы. Нельзя отказываться от облачения Пресвятой Богородицы ради чего-то или ради кого-то. «Мирской» любви я не верю, любить можно только Бога. Все остальное — привязанности. Мы в каждом человеке, созданном по образу и подобию Божию, должны видеть Его частицу. И тогда не случится ни разочарований, ни человеконенавистничества, ни межнациональной вражды. Мы будем в каждом человеке — в вас, во мне. — любить Бога. Вот это любовь.

Патриарх Ефрем II

— В истории Грузинской Православной Церкви XX века есть немало захватывающих страниц, связанных с именами и жизнью удивительных подвижников. Вы знали многих из них.

Патриарх Ефрем II

 — В течение девяти лет я был иподиаконом у грузинского Патриарха Ефрема. Меня всегда удивляли его мужество и стойкость! Истинный православный воин, он нес свой патриарший крест в тяжелые хрущевские времена. Возглавляя Грузинскую Церковь, он достигал всех поставленных им целей. В Грузии очень почитаются святые Давид и Константин. Их мощи из монастыря Моцамета были перевезены советскими властями в музей в Кутаиси.

Рассказывают, что при поднятии мощей прогремел гром и посреди ясного неба сверкнула молния. Долгое время мощи хранились в музее, и сторожа свидетельствовали, как святые Давид и Константин ходили по музею, пугая их. Тем не менее, власти мощи Церкви не передавали. Вернуть их на место смог только Патриарх Ефрем, тогда митрополит Кутаисский, сумевший договориться с Патриархом всея Руси Алексием I и председателем по делам религии Куроедовым. Вот это достижение!

Однажды вышло постановление Совета министров СССР, что все «служители культа» переходят на оклады. Святейший сказал: «Мои священники зарплату не получат. Зарплату получают рабочие». Дело дошло до первого секретаря ЦК В.П. Мжаванадзе (у него были родственные отношения с Хрущевым). Святейший нанес ему визит. Первый секретарь ЦК спросил: «Почему вы так отстаиваете свое мнение?» «Зарплату получают те, кто работает. Мои священники не работают — они служат, и пускай заслужат, а люди их не оставят голодными». Своей незыблемостью Святейший вывел уравновешенного Мжаванадзе из себя, и тот немного повысил голос (всё-таки он первый секретарь, и вдруг какой-то «отсталый священник, опиум для народа» ему перечит!). «Возлюбленный, ты не забыл, с кем ты разговариваешь?» — спросил Патриарх. Тот извинился. Вот как надо защищать свои права! Вот как надо любить Церковь!

Другой потрясающий пример. Когда у Церкви не было никаких изданий, Патриарх Ефрем добился, чтобы выходил в свет журнал «Джвари вазиса» («Крест из виноградной лозы»). На одном из приемов по случаю дня его рождения (это было в последний год жизни Святейшего, когда он уже тяжело болел) присутствовало около десяти близких ему людей (среди них владыка Илия, протоиерей Виктор Шаламберидзе, некоторые другие). Уполномоченный, заинтересованный в том, чтобы Православие не распространялось, предложил: «А может быть, отложим вопрос с журналом? Мы предоставим вам хороший автомобиль». — «Какой автомобиль?! — воскликнул Патриарх. — Я на трамвае буду ездить, только разрешите мне издавать журнал». Вот патриотизм! И надо не кричать, надо не лозунги выставлять, а на деле являть свою любовь к Богу.

Святейший рассказывал мне о своей ссылке на Урал в 1937 году. Его арестовали, как тогда было принято, по политическим мотивам и дали 10 лет. И вот в лагере ему снится сон, будто направляется он в Шио-Мгвимский монастырь, где провел детские годы возле своего дяди епископа Александра (Окропиридзе). По дороге к обители надо пройти несколько рвов. В одном из рвов он видит, что сверху на него катится огромная волна и вот-вот унесет его. Он не успевает перебраться на другую сторону, и вдруг откуда ни возьмись возникает всадник на белом коне, хватает его за руку и выводит на берег. «Тогда я сделал семь шагов, — вспоминал Патриарх, — и понял: значит, быть мне здесь семь лет». Об этом он написал своей духовной матери монахине Ангелине, настоятельнице монастыря святой равноапостольной Ольги в горах возле Мцхеты. Ровно через семь лет заключенного вызвал замполит и объявил, что он реабилитирован. Святейший верил, что тем всадником был великомученик Георгий, который укреплял его все семь лет ссылки.

Возле собора Светицховели. В нижнем ряду третий слева Патриарх Ефрем II, четвертый слева епископ Илия (Шиолашвили, нынешний Католикос-Патриарх всея Грузии). Третий слева в верхнем ряду — Александр Гулиашвили.

Получив документы, владыка Ефрем направился в город. Ему надо было перебраться через реку на пароме. Этот паром ходил только два раза в неделю. И вот, когда он прибежал на пристань, посадку на паром прямо перед ним закрыли. Он опоздал и стоял в самых расстроенных чувствах. Однако таким образом милость Божия спасла жизнь будущему Патриарху: отойдя от берега, паром затонул. Наконец владыка добрался до Тбилиси и сразу направился в храм святой Варвары, откуда его забирали. От предложений отдохнуть в любой лечебнице он отказался и попросил разрешения пожить в монастыре святой Ольги. С тех пор и до конца своих дней, уже будучи Патриархом, он каждый год посещал схиигумению Ангелину. Умерла она в феврале, и Святейший всегда пешком поднимался в этот день в монастырь, служил на ее могилке панихиду. Вот какой пример преданности своим наставникам являл он нам!

Патриарх Ефрем ходил по городу пешком (хотя у него была машина, подаренная Сталиным Святейшему Каллистрату и затем после Патриарха Мелхиседека перешедшая ему). Он как-то сказал мне: «Пойдем за хлебом». — «Я вызову шофера». — «Ты что, мне нужен хлеб, а я на церковной машине за ним поеду?» Вот как надо беречь церковное имущество! И веру доказывать делами, а не языком!

Как-то в Академии наук встал вопрос — поднять из-под спуда мощи Вахтанга Горгасала, основавшего в V веке Тбилиси. В Патриархию пришла бумага о том, что решено провести раскопки в соборе Светицховели (там три исторических слоя: IV, V и XI веков). Доложили Святейшему. Он послал меня к архимандриту Парфению, настоятелю Светицховели, предупредить, что раскопки назначены на такой-то день и ему нужно быть на месте. Наступил этот день, собрался полный собор ученых, интеллигенция. Все в ожидании: покажут раскопки останков царя! Приехал Святейший Ефрем, подошел, перекрестился, облокотился на посох, поднял голову и говорит: «Ну хорошо, а вдруг там нет Вахтанга Горгасала? Ведь с V века столько нашествий, столько разорений перенесла Грузинская Церковь! Что мы скажем народу, который ждет от нас ответа?!» По сегодняшний день гробница не тронута. Но вот так выступить наперекор властям — это огромное мужество надо иметь!

— Этого мужества нам, современным христианам, не хватает.

 — Мы тоже должны, уповая на Господа, защищать свои права. Когда колесовали Георгия Победоносца, он восторженно смотрел на небо. Император спросил его: «Чему ты радуешься?» А он ответил: «Я вижу подкрепление». Внутреннее подкрепление человек получает от Бога.

Мцхета: схимонах Алексий и матушки Самтавро

Игумения Зоили, крестная мать Патриарха Илии II

 — В те годы в Грузии было много невидимых миру подвижников. В здании нашей Мцхетской семинарии жил схимонах Алексий. Его почти никто не знал, кроме владыки-ректора, нынешнего Патриарха-Католикоса Илии II (который его очень почитал), нас, студентов, да местных прихожан. Он всегда повторял: «Боже мой, Боже Мой — Боже мой, Боже Мой!» Других слов от него не услышишь! Такими же «незаметными» были матушка Зоили, игумения Самтавро (монастыря равноапостольной Нины во Мцхете), матушка Анна, духовная мать схимонахини Сусанны (они рядом похоронены в Самтавро), монахини Сидония, Елисавета, Параскева (мне рассказывали, что они ходили на прием к Берии по вопросам обители), схиигумения Ангелина, духовная мать Патриарха Ефрема. Такими были братья Шушания. Один, когда основали университет в Тбилиси, ушел преподавать на кафедру литературы, а другой основал монастырь в Сенаки и подвизался в нем. Там по сей день хранится большой дубовый крест, который брал на плечи батюшка при исполнении правил.

Сначала семинаристы учились во дворе Светицховели. Каждый день после занятий я провожал владыку-ректора в монастырь Самтавро, где жила его крестная мать игумения Зоили. Он очень любил ее. Да ее и невозможно было не любить! Она, как родная мать, обласкает, наставит, утешит каждого, забывая о своих недугах и болезнях. Владыка часто ездил за границу, и видели бы вы, как он брал благословение у матушки! Она мазала его елеем, окропляла святой водой, осеняла крестным знамением, а он, как ребенок от матери, принимал всё это.

Я помню матушку Сидонию. Она смолоду жила в монастыре, никогда не спала на постели — у нее были доски, покрытые рогожей. Всю жизнь она провела на этих досках. Как-то я заглянул к ней и убедился в том, что это действительно так. Она была немногословна, всё время уходила в себя. Умерла блаженной смертью. Похоронили ее в рогоже. И когда вспоминаешь об этом и задумаешься, как живём сейчас, то понимаешь, что даже тени не осталось той подвижнической жизни.

Игумения Анна

Еще в монастыре жили монахиня Дария (игумения Анна, с 12 лет подвизавшаяся в монастыре) с послушницей Татианой (схимонахиней Сусанной), моей духовной матерью. Матушка Дария обладала такой кротостью, что трудно было разобрать, кто монахиня, а кто ее послушница. Все это я наблюдал, живя три года в Самтавро.

Это были мои университеты, которые помогли мне стать тем, что я есть сейчас. Я не вполне доволен собой и прошу ваших молитв, чтобы Господь не дал мне умереть без покаяния. Сейчас, слава Богу, монастырь обретает первоначальный свой вид. По благословению Святейшего Патриарха Илии ΙΙ там многое делается: строятся новые корпуса, возвращаются земельные участки, и очень активное участие в этом возрождении принимает нынешняя игумения Кетеван.

Патриарх Каллистрат

 — Мне было лет двенадцать, когда он умер. Патриарха Каллистрата любили все. Он имел очень добрые отношения с Патриархом Алексием I (Симанским). Каждый год Патриарх Алексий I приезжал в Тбилиси. Никогда он не ехал прямиком из аэропорта в резиденцию, но заходил в собор, ставил свечу у иконы Божией Матери, поклонялся кресту равноапостольной Нины. Вот один случай, который произошел в алтаре кафедрального собора. Был будний день, тогда очень мало народа ходило в церковь. Служба шла без пономаря, пели: «Во Царствии Твоем». Малый вход. Вдруг Патриарх Алексий видит, что Патриарх Каллистрат, держа пономарскую свечу, выходит перед Евангелием. «Ваше Святейшество! Что Вы делаете?» — удивленно спрашивает Патриарх Алексий Святейшего Каллистрата. И Патриарх Каллистрат совершенно спокойно ему отвечает: «Ваше Святейшество! Неужели вам жаль, чтобы я две минуты побыл Иоанном Крестителем?» Вот смирение, которого нам не хватает, понимаете?! И таких случаев из жизни Святейшего Патриарха Каллистрата можно привести множество.

Патриарх Каллистрат

Поделюсь с вами воспоминанием одного иподиакона старшего поколения. Святейший находился в алтаре. Один из священников в грубой форме сделал замечание алтарнику, тот обиделся. Это заметил Святейший. Спокойным движением руки он подозвал отрока: «У нас в деревне говорили: если медведь на тебя зарычит, назови его дедушкой, и оба останетесь довольны».

В период войны, когда всем было трудно, в том числе и Церкви, Патриарху Каллистрату прислуживала его племянница Анфиса, она же пела в храме. Вместе с ней пела ее знакомая по имени Евфросиния, которая имела в городе булочную. Анфиса попросила ее помочь мукой для Святейшего. И, конечно, Евфросиния привезла мешок муки для Патриарха. Этой радостью Анфиса поделилась со своим дядей. Когда Святейший узнал, что ему привезли целый мешок, он рассердился: «Как вам не совестно?! Люди голодают, а Патриарх запасается мешком муки?!» Таким был Патриарх Каллистрат.

Протодиакон Амвросий

 — Был у нас протодиакон Амвросий, которому чекисты приложили горячее железо к руке и сломали ногу. Из-за чего? Отрекись! Когда его забирали из дома в заключение, матушка была в положении. Один из чекистов толкнул ее ногой, и у нее случился выкидыш. На этой почве у отца Амвросия проявился припадок эпилепсии, поэтому он не смог стать священнослужителем, остался протодиаконом. Когда в Великий четверг он выходил на омовение ног, Святейший предупреждал нас: «Возьмите свечу и встаньте рядом с ним, чтобы в случае припадка подхватить». Когда отец Амвросий доходил до текста об Иуде, он останавливался, хватался за аналой, и аналой трясся. Его как-то спросили: «Отец Амвросий, как вы смотрите на то, что молодые священнослужители стремятся к красивым крестикам?» И он ответил: «Если бы я когда-нибудь стал священником, я кроме деревянного не носил бы никакого. Наш Спаситель был распят на деревянном кресте».

Еще мне очень памятно, когда ему задавали вопрос: «Отец Амвросий, как вы?» — «Не так, как мне хотелось бы, но и не так, как диаволу хочется, а так, как Богу угодно». Я вырос на этих его ответах. Уже будучи священнослужителем, как-то лежал у себя в келье и думаю: «До каких же пор мы будем повторять эту фразу?» (я любил это высказывание отца Амвросия и часто повторял его). Утром по пути в Сионский собор мне пришла на ум фраза: «Лучше, чем того заслуживаю». По сегодняшний день, когда меня спрашивают: «Как ты живешь?» — отвечаю: «Лучше, чем того заслуживаю». И это реально. Кто из нас заслуживает той милости, которую мы получаем от Бога?!

Не по делам моим, но по милости Твоей

Схимонахиня Сусанна, духовная мать архимандрита Антония

 — Когда скончалась моя духовная мать, на ее надгробии я сделал такую надпись: «Помяни мя, Господи, не по делам моим, но по милости Твоей», — потому что делами мы никогда не сможем угодить Богу.

Милосердие Божие велико! Когда я лежал в больнице и мне задали вопрос: «Отец Антоний, а вы не боитесь умереть?» — я ответил: «Нет». Не потому, что я такой сильный. А потому, что хорошо знаю слова псалмопевца Давида: «Не хочу смерти грешника». И я прошу Бога дать мне еще пожить, чтобы еще покаяться. Отец Иоанн (Крестьянкин), знаете, как нам говорил? «Каждую литургию служи, как последнюю». Значит, от всего сердца! Так и каяться нужно: от всего сердца!

Недавно в одном подмосковном санатории мы с моим послушником ели в столовой, за нами сидели за столиком «старые троцкисты»: один директор, другой управляющий — оба на пенсии, с женами. И вот нет-нет да Церковь покусывали. Ну, я терпел, терпел — в день четыре раза: завтрак, обед, полдник и ужин. И каждый день по четыре раза слушать это (а они все разговоры сводили к тому, что до каких пор эта «гнилая Церковь будет отравлять общество») — и железо может раскалиться! Я повернулся к ним: «Позвольте мне задать вам один вопрос?» Они смутились, но ответили: «Пожалуйста». — «Скажите, 20 лет тому назад кто-нибудь из вас, из вашего окружения мог себе представить, что могущественный Советский Союз рухнет?» Молчат. Я говорю: «Я вам отвечу, что не только мы, советские люди, но даже за рубежом не могли себе такого представить! А он развалился за два дня. Почему? Потому что он создавался человеческими руками: наших родителей, нашими, вашими. А все творение рук человеческих предается тлению. И второй вопрос: почему же на протяжении 2000 лет не разваливается Церковь? Несмотря на то, что „бабушки трехногие ходят, беззубые дедушки, дармоеды попы служат, фанатики, темные и отсталые“? Потому что это творение Божие. Сам Спаситель сказал: „Я создам Церковь, и врата адовы не одолеют ее“. Мне кажется, что ваши реплики в адрес священнослужителей и Церкви — они высмеивают вас, а не нас. Мы, священнослужители и люди Церкви, когда вы эти реплики бросаете, молимся о вас, чтобы Господь не дал вам смерти прежде покаяния». Они опешили, но не ответили ничего, только одна из жен взволнованно произнесла: «Ну вот, допрыгались!» Помоги ей, Господи.

— Людям советской закалки очень трудно отказаться от своего представления о вере как о некоем средневековом предрассудке.

 — Мы молимся о них, о том, чтобы Господь вразумил их. Вспомните: первые годы советской власти, по Красной площади ходят деревенские казаки в штанах с лампасами. Им предписано следить за порядком. Раздается удар колокола Василия Блаженного. Один человек перекрестился. «Темнота, темнота, доколь будем с тобой бороться?» — сетует казак. «Темнотой» же оказался академик Павлов, в потрепанных ботиночках и в смешной шляпе.

Рассказывают, что когда к Дарвину пришли посетители, его секретарь встретил их словами: «Он занят. Он молится». Кстати, Дарвин не утверждал, что человек произошел от обезьяны. Был такой случай. Я раньше любил ездить поездом в Пермь: там можно было отоспаться. А это моя мечта вот уже 47 лет (с тех пор, как я стал священником). И вот я ездил на поезде. Брали мне двухместное СВ. В вагоне всего 18 человек. А в СВ кто ездит? Военкомовцы, обкомовцы, «большие» люди. До Владимира тишина. Во Владимире первая остановка, и постепенно, как мурашки, пассажиры вылезают из своих купе, начинают ходить-бродить, кто-то обязательно заметит: «А с нами поп едет». И вот кто-нибудь самый смелый первым заговаривает со мной, потом все набиваются в купе, и мы беседуем. Как-то во время такой беседы среди них оказал один упрямый казанский татарин (в Перми много казанских татар), который твердил: «А всё-таки человек произошел от обезьяны». Ну, один-два раза можно потерпеть, но когда человек это повторяет до трех часов ночи! Даже его друзьям уже стало как-то неудобно: ну сколько уже можно?! Один задаст вопрос, отвечаешь, другой, а этот вставляет свое: «А все-таки человек произошел от обезьяны». И прогнать его я тоже не хочу (не хочу, чтобы он оказался победителем). Я-то знаю, что я не от обезьяны произошел. Тогда я взмолился: «Господи, помоги мне! У меня уже нет ни нервов, ни разума!» И тут мне приходит мысль: «А вы знаете? Вы меня почти убедили. Действительно, есть люди, которые произошли от обезьяны!» Весь вагон захохотал. Понимаете?!

«Не бросайте бисера перед свиньями», — говорит Спаситель. Как-то Святейший Патриарх Ефрем, я еще мальчишкой был, иподиаконом, спросил меня: «Почему у человека два уха?» «Ну, наверное, так нужно. Господь так создал человека». — «Нет». — «Ну как, Ваше Святейшество, с одним ухом!» — «Неправильно!» Я и так и сяк. ну не знаю! — «Одно ухо носит имя „Услышь“, а другое — „Выпусти“, между ними — сито, которое называется мозгом. Всё, что ты слышишь, всё впускай, через сито пропускай, и таким образом маленькая голова не лопнет, а останется целой».

В другой раз он спросил: «Если тебя осел лягнет, как ты отреагируешь?» Ну, тут я получил пятерку: «Конечно, мне будет больно»! — «Молодец! Если бы ты сказал: „обижусь“, — ты тоже был бы осел. Разве можно на ослов обижаться?! От них можно только боль получить». Так что на каждый нелепый вопрос есть ответ.

— И все же веру невозможно доказать или объяснить: либо ты веришь, либо нет.

Cхимонах Авраам, живший при соборе Светицховели

 — Я иногда уезжаю в деревню. У нас в саду растут гранаты, а когда они созревают и перезревают, то лопаются. Я позвал детей и говорю: «Посмотрите, Кто это мог создать? Каждое зернышко переплетено пленочкой, чтобы друг с другом не поссорились, чтобы друг друга не испортили. Только Господь Бог мог такое сотворить и предусмотреть». Дети все верят в Бога. Однажды я посоветовал девятилетнему, хорошо воспитанному мальчику, если ему сложно вычитывать все молитвы: «Ты подойди вечером к родителям, скажи им: „Спокойной ночи!“, попроси благословение, пойди в свою комнату, постой около иконочки и своими словами побеседуй с Боженькой». И я проследил, как он это исполняет. Я аж заплакал: он вошел в комнату, бурчит, бурчит, бурчит, потом подходит к окну, открывает окно и говорит: «Боженька, спокойной ночи!» Вот настоящая молитва.

Сейчас говорят: «Они маленькие». Приносят ребенка причащать. «Он у вас натощак?» — спрашиваю. «Нет, он маленький еще! Мы его покормили!» — «Я причащать не буду». — «Как?! Он же маленький!» Маленького надо приучать, а потом, когда вырастет, скажет: я в детстве не постился, и ничего, не умер, так что и сейчас поститься не буду. Надо верить, что с ребенком ничего плохого не произойдет.

Вера должна быть такая — как Господь говорит: «Скажи дереву перейти на ту сторону, и оно перейдет». Один инок воспитывался у духовника, и духовник его благословил: «У входа в монастырь пенек лежит, надо его поливать». Тот с послушанием стал поливать. На девятый год пенек пророс. Представляете, сколько нужно трудов, чтобы добраться до Бога! Бог хочет видеть нашу веру.

— Обычно нас останавливает разум. «Ну какой в этом смысл?» — говорим мы.

 — Батюшка протягивает своему послушнику свеклу и говорит: «Вот тебе свекла, пойди на огород и посади ее на нашей грядке вверх ногами». Тот схватил и уже на грядке задумался: «Погоди, наверное, старик выжил из ума: как это — „вверх ногами“?!» И посадил свеклу как положено. Проходит время. «Ну, пошли, отец, посмотрим нашу грядку, прополем». — «А где свекла, которую я велел тебе посадить?» — «А вот, батюшка, смотрите, как она уже выросла!» — «Я тебе как сказал ее посадить?» — «Ну, я думал, что вы..» — «Не надо думать, думаю я. Когда я берусь тебя воспитывать как духовник, я всю ответственность беру на себя и умоляю Бога: „Господи, вразуми меня, как воспитать и утешить мое чадо“».

Святитель Гавриил (Кикодзе) и император Николай Второй

 — Был в Грузии выдающийся проповедник епископ Имеретинский Гавриил (Кикодзе). В то время в Армении стоял расквартированным гренадерский полк Его императорского величества. Император собирался на учения, но, прослышав о знаменитом проповеднике, изъявил желание послушать его. И вот, представляете, наместник Гелатского монастыря получает известие о том, что едет сам государь. Вся знать Грузии собралась в Гелати. Простому люду там уже даже не оставалось места. Император проследовал через царские врата, сел в алтаре. Сейчас проповедь говорится после отпуста, а тогда произносилась после Евангелия на евангельскую или апостольскую тему. Прочли Евангелие. Государь стоит, слушает в алтаре. Вышел владыка: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа». Постоял несколько секунд: «Аминь!»

И зашел обратно в алтарь. «Рцем вси!».. и так далее. Продолжилась литургия. Гробовая тишина. Кто владыку уже сослал в Сибирь, кто низверг из сана (ведь сам государь пожаловал послушать архиерейскую проповедь, и вдруг архиерей такую дерзость допустил!). Закончилось причастие, государь причастился, архиерей причастился. И архиерей идет с просфорой и запивкой к государю, поздравляет его с праздником. «Ваше Преосвященство! Если бы я был неверующий, я ваше молчание принял бы за оскорбление, но, значит, Богу было неугодно, чтобы я послушал вашу проповедь». Понимаете? Вот какая вера должна быть у человека: всё, что творится, — не без Бога.

Отцы Иоанн и Георгий Бетанские

 — Отца Иоанна и отца Георгия я знал. Они были изгнаны с Афона греками и отправились в Грузию. Это было при Патриархе Ефреме. С собой они принесли два облачения, которые после хранились в Самтавро у старой монахини Елисаветы. И когда я стал иподиаконом Святейшего, то один стихарь, с рукодельной вышивкой греческих монахов, передали мне. А когда я стал священником, то передал его нынешнему митрополиту Батумскому Димитрию, тогда иподиакону Давиду.

Преподобные Иоанн (Майсурадзе) и Иоанн (Мхеидзе). Фотография. 40-е гг. XX в.

Отцы Иоанн и Георгий были очень благочестивые люди. В Бетании они разводили пчел. Это было уединенное место. Весной там много сирени цвело. В советские годы на территории монастыря располагался детский дом, а потом там открыли «памятник архитектуры», и отцы работали при нем «сторожами», тайно исполняя монашеское правило и требы. В Бетанию ездили министры и другие высокопоставленные лица крестить своих детей. Все-таки в Грузии было проще, чем в России. Моя школьная учительница (а потом и прихожанка) Валерия Ивановна Волкова (Царство ей Небесное!), еще при царе окончившая Институт благородных девиц в Тбилиси и имевшая два Ордена Ленина в советское время, когда я на праздник сбегал с уроков в церковь, приносила домой мой портфель (за что мне доставалось от матери).

— А было ли понятно при жизни, что отцы Иоанн и Георгий святые?

 — Знаете, как можно узнать, человек святой или не святой? По его делам: если он исполняет волю Божию, он святой. И дело не в постановлении той или иной Комиссии по канонизации. Они исполняли волю Божию.

Архимандрит Шио (Дзидзава)

Архимандрит Шио (Дзидзава)

 — Духовником нашего Патриарха Илии был архимандрит Шио (Дзидзава), очень интересной жизни человек. Он жил один, у него ничего не было. Дверь дома он не запирал. И вот такой случай. Священнический крест он носил на веревочке, а цепочку хранил дома. Кто-то эту цепочку украл. Когда он увидел, что цепочки нет, то прямо направился в один дом и молодому человеку говорит: «Вот, сынок, ты взял цепочку, на и крестик тебе». Это было чудо!

Другой случай его прозорливости. Отец Шио периодически приезжал к нашему Патриарху, тогда владыке Илии, епископу Батумскому, своему духовному сыну, и сослужил ему. Нас в Батуми было всего трое: владыка, архимандрит Харитон и я, молодой священник. В Батуми действовало две церкви: Никольская и кладбищенская. Мы с отцом Харитоном всегда радовались его приезду, потому что у нас была возможность передохнуть. И вот в очередной приезд мы все вместе отслужили всенощную, а литургию должен был служить отец Шио. Отец Харитон утром выпил лекарство, я выпил чай до церкви. Приходим, отец Шио совершает проскомидию. Вдруг он бросает всё: «Я служить не буду».

«Батюшка, как не будете? Уже Агнец приготовлен, проскомидия наполовину совершена». — «Я служить не буду». — «Что случилось?» — «Я порезал копием палец». — «Батюшка, люди уже в храме»! — «Нет, я не буду и всё!» Вот такой принципиальный. Ну что делать? Владыка жил недалеко от собора. Я побежал к нему, прибежал, а владыка смеется, знает же своего отца духовного. «Отслужите обедницу, без литургии», — благословил он. Эта вот апостольская стойкость («я совершил кровопролитие, значит, служить не буду») мне очень запомнилась.

Патриарх Илия ΙΙ

 — Я знал Патриарха еще архимандритом и предан ему. Как-то он был в нашем Александро-Невском храме. Я подошел к Святейшему (он очень хорошо всегда меня принимает): «Как вы?» — «Ваше Святейшество, мне неудобно говорить, я один, а у вас — вся Грузия! Но знайте одно (я не умею быть артистом!), если мне кто-то скажет: „Отец Антоний, для здоровья Святейшего нужен любой орган твоего тела“, — я с удовольствием отдам!» Он меня поцеловал.

Я видел много добра от Патриарха. Тогда еще владыка Илия во время моего заключения утешал мою маму, помогал ей. А такой случай произошел со мной в Батуми. Я всегда строго относился к богослужению. Не могу вспомнить, чтобы я опоздал на службу, кроме одного дня. Шел первый год моего священнического служения. Мне 26 лет. Великая пятница. Погребение Спасителя назначено на 4 часа утра. Я жил близко от храма, но проспал. Прибегаю: владыка стоит на кафедре, уже облаченный. Мне нужно пробраться в алтарь, облачиться и выйти. Выхожу — он ни слова, ни полслова. И так по сегодняшний день Святейший ни разу мне не припомнил того опоздания. Он очень уравновешенный человек и многое хранит в себе со смирением и терпением, не показывая своего неудовольствия другим.

Когда мы учились в семинарии (семинария только-только открылась), владыка Илия проявлял строгость в отношении нашего воспитания. Ведь ему нужно было из нас вылепить что-то похожее на священнослужителей! Однажды мы стояли на вечерне в малом приделе собора Светицховели. Я, студент и жезлоносец владыки, держал архиерейский посох, не имея права ставить его на пол (посох-то не мне принадлежал!). И вот я, каланча, стою худой, как палочка, рядом с владыкой. Вдруг у меня зачесалась нога, и я краешком посоха почесал ее. Окончилось всенощное бдение, я проводил владыку в монастырь святой Нины, где он останавливался на ночь. Подхожу взять благословение, чтобы отправиться домой. «Ты никуда не поедешь! Кто тебе дал право моим посохом чесать ногу?! Почему ты так поступил?» А я даже не думал, что он заметил. Вот так владыка старался привить нам благоговение: я был две недели наказан и никуда не мог выехать из Мцхеты.

Святейший и Блаженнейший Католикос-Патриарх Илия ΙΙ

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) знал нашего Патриарха в его бытность митрополитом Сухумским (в Абхазии жил великий русский старец схиархимандрит Серафим (Романцов), который у себя в келье совершил тайный постриг над отцом Иоанном). Когда я возвращался из Печор, то привозил Святейшему подарочек или просфору от отца Иоанна. Как-то приезжаю (это было в середине 1990-х годов): «Ну, как отец Иоанн?» — «Ваше Святейшество, благословите не говорить». — «Нет, скажи». — «Ваше Святейшество, отец Иоанн сказал: ваш Патриарх распят на кресте». Ему столько за такое короткое время пришлось пережить!

Я не помню за все 74 года своей жизни, чтобы я плакал на людях. Но когда на концерте в Тбилисской филармонии на торжествах в честь 80-летия Святейшего Патриарха и 35-летия его патриаршего служения запели его духовный кант «Давигале, давигале» («Я устал, я устал, Господи, прииди ко мне»), знаете, как я плакал! Слезы лились сами собой! Представьте, каково нашему Патриарху сегодня! Слава Богу, что он удержал Церковь и общество от раскола. Но каково было ему вынести всё это? Он всё хотел устроить мирным путем. Я бы назвал Святейшего Католикоса-Патриарха Илию живым мучеником наших дней, потому что ему так много приходилось и приходится страдать.

О батюшке Иоанне

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) с архимандритом Антонием (Гулиашвили)

 — Семь лет назад в Москве мне была сделана операция на сердце. Операция осложнилась, так что я провел в больнице шесть месяцев. Батюшка постоянно был в курсе и молился, но когда ему задали вопрос: «Батюшка, неужели мы потеряем отца Антония?», он твердо ответил: «Будет жить». И все поверили в это.

Выписали меня со строгими ограничениями: это нельзя, то ни в коем случае нельзя. и никаких дальних поездок. Я приехал в Сретенский монастырь, где меня принимали как родного, а пока я лежал в больнице, то по благословению отца-наместника архимандрита Тихона (Шевкунова) ежедневно посещали и причащали. И естественно, вопреки предписаниям врачей попросился у наместника навестить отца Иоанна в Печорах, поблагодарить его за молитвы и получить благословение вернуться домой в Тбилиси. Вместе с моим послушником Валерием мы прибыли в Псково-Печерский монастырь. Отец Иоанн уже был прикован к постели, надежда на встречу едва теплилась. И всё же меня впустили в келью дорогого батюшки. Я припал к своему духовному кормильцу, взял благословение. Мы вернулись в Москву и на следующий день улетели в Тбилиси.

Спустя пять дней раздается звонок из Печор: «Батюшки не стало». Суббота, отца Иоанна хоронят во вторник. Что делать? Звоню послу России, объясняю ситуацию. А он (дай ему Господи всего хорошего!): «Берите билет! В понедельник виза будет готова». Значит, слава Богу, успеваем: вылет в 15 часов, в Москве будем в 17:30. Звоню в Москву и прошу купить билеты до Пскова, чтобы во вторник утром быть там. Приезжаем в тбилисский аэропорт, а там объявляют: «Рейс на Москву задерживается на 3 часа». Мы в шоке. Звоню в Москву, прошу любыми путями организовать машину до монастыря, но слышу в ответ: «Отец Антоний, никто не соглашается ночью ехать: в Москве минус 38». А потом перезванивают: «Батюшка, есть поезд на Питер, отправляется в 23 часа, прибывает в 6 утра, а там до Печор недалеко». Я благословил взять билет на этот поезд и успокоился. Мы прилетели в Москву, пулей на вокзал, сели в поезд, в вагоне минус 30, не отапливается, но добрались до Питера. Там нам организовали машину, ехать вроде три часа, но нас словно кто-то тянул всю дорогу назад, и в монастырь мы приехали только к 10:30. Я дорогой даже расплакался: «Батюшка, ну чем я вас обидел, что вы не хотите со мной проститься?» Бежим в Сретенский храм, где лежал батюшка, а там только народ причащают. Вот так батюшка дал мне не только попрощаться с ним, но и отпевать его. Разве не чудо?! Сейчас уже семь лет я приезжаю к его гробу и увожу с собой тепло и наставления дорогого отца Иоанна. Царствие ему Небесное! Он для меня святой.

(Окончание следует.)

http://www.pravoslavie.ru/put/60 647.htm