Братская могила, как залог для ипотечного кредитования

Воинское захоронение русских солдат «Дееден» в Калиниградской области до сих пор не восстановлено

Приближается 100-летняя годовщина начала Первой мировой войны. Круглая дата — хороший повод вспомнить то, о чём, собственно говоря, помнить надо всегда. Круглая дата, также, — хороший повод сделать то, что давно уже должно быть сделано.

В последний день 2012 года Президент России Путин подписал указ, которым утвердил 1 августа Днём памяти погибших в Первой мировой войне. Соответствующие поправки в Федеральный закон «О днях воинской славы и памятных датах России» были приняты Госдумой 18 декабря 2012 года, а Совет Федерации одобрил их 26 декабря 2012 года. «Эта памятная дата устанавливается в целях увековечения памяти и отражения заслуг российских воинов, погибших в годы Первой мировой войны», — заявила пресс-служба Кремля. Президент России неоднократно высказывался по поводу Первой мировой. Выступая недавно перед Федеральным собранием, Путин посетовал, что в России до сих пор нет памятника участникам этой войны. В условиях приближающегося юбилея тема витает в воздухе. Энтузиасты в течение нескольких лет работают по восстановлению Братских кладбищ в Москве и в Царском Селе. Государственная поддержка им бы пригодилась. Но российские воины хоронились и на территории Калининградской области, где в 1914—1915 годах шли довольно жестокие бои. Губернатор Калининградской области Цуканов сразу отозвался на слова Путина, предложив создать памятник героям Первой мировой войны именно в Калининградской области.

Памятники — вещь нужная, но. Вспоминаю выездное заседание в Гусеве Совета по культуре при губернаторе, на которое меня по какой-то причине пригласили. Обсуждались проекты создания мемориально-паркового комплекса в центре Гусева: набережные, мостик через речку Писсу, монумент с гнездом аиста из колючей проволоки, скверы, детские площадки и спортивные дорожки. И всё это — в честь Первой мировой. Когда очередь дошла до меня, начал я говорить о планирующемся диссонансе: благоустроенный в честь павших в Первую мировую центр города Гусева и разорённые и заброшенные могилы этих самых павших российских воинов. Какой-то министр (регионального правительства) сразу меня оборвал, заявив, что почти все могилы российских воинов приведены в порядок, а немногие оставшиеся также будут восстановлены по их, правительства, планам. С тех пор прошло два года, а воз, как говорится, и ныне там. Расскажу о судьбе одной из братских могил российских воинов на территории Калининградской области.

На гражданском кладбище немецкого посёлка Дееден (Deeden) в 1914 году были похоронены 74 российских воина. Краткие данные по этому воинскому захоронению можно найти в книге Макса Денена «Die Kriegsgreber in Ostpreussen von 1914/15». Из этой книги можно уяснить, что 12 российских бойцов погибли 13 сентября, во время арьергардных боёв при отходе из Восточной Пруссии армии Ренненкампфа. Посёлок Дееден был растянут вдоль дороги Шталлупенен (Нестеров) — Ковно (Каунас), по которой отходили на восток многие части 1-й русской армии. Теперь невозможно установить, где служили эти 12 воинов, кем они были. Ещё 62 российских воина погибли, согласно сведениям из книги Макса Денена, 7 ноября 1914 года во время сражения «к северу от Роминтенской пущи», как его именуют в германской историографии. Они служили в 73-й пехотной дивизии, наступавшей вдоль всё-той же дороги. Можно установить даже полк, в котором они служили. В статье Константина Пахалюка «27-я пехотная дивизия в сражениях в Восточной Пруссии (1914−1915 гг.» (журнал «Рейтар», 1-й выпуск 2012 г.) описывается бой 27-й пехотной дивизии 7 ноября у Гёрритена. При этом Пахалюк упомянул о правофланговом соседе 27-й дивизии: «Ближайший 291-й полк находился у Дееден». По словам Пахалюка, данные об этом факте были взяты им из походного журнала 27-й дивизии, а также из боевой переписки за этот период (РГВИА. Ф. 2357 Оп. 1. Д. 498, РГВИА Ф. 2357 Оп.1. Д. 521). Таким образом, можно утверждать, что 62 российских воина, погребённых на кладбище Дееден после боя 7 ноября 1914 года, принадлежат к 291-му пехотному Трубчевскому полку 73-й пехотной дивизии.

73-я пехотная дивизия была второочередной. Она была сформирована в июле 1914 года из кадров 36-й пехотной дивизии. Вошла в состав 1-й армии Северо-Западного фронта. До 23.10.1914 составляла гарнизон крепости Ковна. Четыре пехотных полка дивизии объединялись в две бригады: 1-я бригада (289-й Коротоякский и 290-й Валуйский пехотные полки) и 2-я бригада (291-й Трубчевский и 292-й Малоархангельский пехотные полки). В дивизию также входила 73-я артиллерийская бригада. Начальником дивизии был генерал-майор Георгий Александрович Левицкий. Начальник штаба дивизии — полковник Василий Васильевич Кривенко. Командир одной из бригад — генерал-майор Николай Кириллович Яновский. Командир 73-й артиллерийской бригады — полковник Ипатий Иванович Клоченко. В конце октября 1914 года командующий Северо-западным фронтом Рузский решил усилить корпуса 10-й армии второочередными дивизиями, и 73-я дивизия вошла в состав 3-го армейского корпуса.

Сражение 7 ноября 1914 года к северу от Роминтенской пущи совершенно нераскрыто в работах калининградских историков и краеведов. Некоторые сведения можно найти только об одном из фрагментов этого сражения: бое 27-й пехотной дивизии под Гёриттеном (Пушкино Нестеровского района). Их в книге воспоминаний «На войне. Восточная Пруссия — Литва» оставил командир 16-й роты 106-го пехотного Уфимского полка капитан Успенский. Между тем масштабы этого сражения и потери сторон вполне соотносимы с масштабами и жертвами Гумбинен-Гольдапского сражения. Ход битвы 7-го ноября 1914 года к северу от Роминтенской пущи также напоминает Гумбинен-Гольдапское сражение: внезапный мощный удар германских корпусов по наступающей русской армии, прекращение боя с наступлением темноты и скрытный ночной отход германских войск.

Воспоминания о сражении капитана Успенского могут дополнить воспоминания сугубо гражданского человека — женщины, известной российской певицы, которую император Николай II назвал «курским соловьём». Надежда Плевицкая с началом войны работала сестрой милосердия в Ковенском госпитале. Её жених, поручик Шангин, служил в 73-й дивизии, и она нашла возможность с началом наступления устроиться в дивизионный лазарет санитаркой. Вот что она пишет в своих воспоминаниях «Путь с песней»:

«В Ковно пришла на отдых кавалерия, к мужьям приехали повидаться жёны из Петербурга. Среди них были и мои знакомые.

Иногда мы собирались в гостинице «Версаль» пить чай, вели тихие беседы и вспоминали недавнее и друзей, которых уже никогда не будет с нами. С фронта приехал Великий князь Дмитрий Павлович и посетил наш чай. Грудь его была украшена Георгиевским крестом.

Эта награда, как видно, радовала его безмерно. Он на меня как будто даже обиделся, что я запоздала его поздравить.

А собой был простой и общительный. Великий князь был таков, что если бы моя мать его увидела, непременно сказала бы:

- Ах, и дитё уродилося непомерной красоты.

И я с ней согласилась бы.

Вскоре Великий князь стал прощаться. Он сообщил, что его требуют в штаб Ренненкампфа, который вдруг очутился на вокзале в Ковно.

Все поняли, что это значит.

А на другой день, утром, в штабе 73-й пехотной дивизии был получен приказ выступать на фронт.

Начальник штаба, полковник Генерального штаба В.В. Кривенко хлопотал, чтобы ему дали полк. Его желание исполнилось, и под Эйдкуненом [посёлок Чернышевское Нестеровского района] он уже командовал Трубчевским полком. [Тот самый 291-й полк, который 7 ноября оказался у посёлка Дееден]

Тогда его должность временно занял поручик Кирасирского Её Величества полка В.А. Шангин, только что окончивший академию Генерального штаба, но уже с боевым крестом, так как ещё студентом ходил добровольцем на Японскую войну и имел Георгиевский крест.

— Выступаем, — радостно сообщил мне В.В. Кривенко.

- Радуюсь за вас, — сказала я и подумала: «Зачем я говорю не то, что думаю, ведь никакой радости нет провожать людей на смерть. Вот если бы кончилась война, то была бы радость».

Дивизия была готова к выступлению, была готова и я. Но телеграмма, посланная в Ставку с просьбой зачислить меня в дивизионный лазарет, осталась без ответа. В дивизионных лазаретах сёстрам быть воспрещалось. Тогда, с разрешения дивизионного начальства, в форме санитара, я выступила в поход при нашем лазарете.

Был солнечный осенний день, падали-кружились золотые листья. На дороге колыхались стройные колонны полков. Постриженные и побритые по приказанию начальника дивизии, «второочередные дядьки» выглядели помолодевшими, бодрыми молодцами.

Но, видно, не все сбрили бороды, и на мосту стоял часовым степенный дядька в бороде. Начальник дивизии крикнул ему:

- Здорово, молодец!

Бородач медленно приложил винтовку к животу, поклонился генералу и сказал с удовольствием:

- Здравствуйте, Ваше Превосходительство.

- Ворона ты, а не молодец, — рассердился генерал, а кругом все покатились со смеху к великому недоумению часового. Вся фигура бородача вопрошала, за что генерал сначала его молодцом, а потом вороной обозвал. Кажется, всё по правилу: и на караул взял, и поклонился, и вежливо поздоровался. Жаль мне стало бородача, вероятно, тихого мужика-пахаря, оторванного от земли, от сохи, от детей.

А чистое небо синеет, а солнце осеннее играет. И с посвистом песни несутся лихие, и прячут печаль друг от друга солдаты. А смерть подколодной змеёй подползает и храбрых костлявым перстом отмечает.

Так с песней лихою шли в бой храбрецы, над их головами сияли венцы.

После ночлега в маленьком городке дивизия двинулась в Вержболово, откуда была слышна орудийная пальба.

Я стояла у дороги и бросала проходившим солдатам пачки папирос, закупленные в местечке. Я смотрела, как радовались солдаты, будто маленькие дети, и как ловили пачки на лету.

А некоторые подбегали ко мне и, не угадывая во мне женщину, просили:

- Ваше благородие, дозвольте коробочку, а то ребята не дают, обижают.

«Идут, идут колонны, идут туда, где ад кипит, под дождь стальной, идут в огонь».

Упасть бы на землю, поклониться бы им всем.

Поклониться смелым за храбрость, за удаль, кротким за кротость, за послушание.

Вы все мои братья, вы все дорогие, родимые.

Всё ближе рвутся снаряды.

Сумерки. Дивизия вступила в бой. Вержболово горело, страшно освещая красным полымем небо.

Грохотали орудия.

В поле стал штаб дивизии. Дивизионный лазарет развёртывался в двух верстах от штаба. Раненых ещё не было, мы ждали их, сидя на соломе в душной и тесной избе.

В два часа ночи раненых привезли. Санитар обносил их огромным чайником с кипятком, а я поила и, кому можно было, давала коньяк, который потихоньку стащила у доктора.

Я, грешная, думала, что рюмка коньяку была необходима человеку, который только что вырвался из огня, — потрясённый, в крови.

На залитых кровью людей невыносимо было глядеть. Все силы напрягла, чтобы быть спокойной. Мученические глаза — вовеки их не забуду.

Миновала ночь.

Начальник дивизии генерал Левицкий любезно предложил мне место в своём автомобиле, чтобы довезти до новой стоянки лазарета.

За Эйдкуненом [Чернышевское] шёл бой. У пограничного моста автомобиль начальника дивизии встретил отступающую артиллерию.

Генерал Левицкий остановил автомобиль и просто крикнул:

- Кто приказал отступать? Командира сюда!

Бледный командир на сером коне, выслушав крепкое приказание, повернул обратно на позицию.

Через несколько минут загрохотала наша артиллерия.

У взорванного пограничного моста начальник дивизии и поручик Шангин пошли пешком на ту сторону реки.

Я осталась у автомобиля с полным чемоданом перевязочных средств. Мимо меня проходили раненые, которые могли двигаться сами.

Мои бинты скоро иссякли: раненых было много. Ведь в одном Коротоякском полку выбили в тот день две тысячи человек.

Я знала, что лазарет стоит неразвёрнутым в поле, и, нарушив приказание не двигаться, пошла в Эйдкунен [Чернышевское], где развевался флаг с красным крестом. Там, стало быть, полковой околоток.

По дороге, в маленькой будке, я увидела начальника дивизии и поручика Шангина, который, не отрываясь от аппарата, передавал изнемогающему Коротоякскому полку:

- Держитесь ещё несколько минут! К вам идёт на помощь Валуйский полк.

Начальнику дивизии, по-видимому, некогда было на меня сердиться за ослушание.

Постояв около будки, я пошла в околоток.

В эту минуту орудия смолкли, и наступила жуткая тишина.

Я остановилась и послушала тишину, и вдруг там, где изнемогал Коротоякский полк, зловещей частой дробью застучали пулемёты. А когда пулемёты замолкли, грянуло ура, наше русское ура. Валуйцы пошли в атаку.

О, Господи правый, сколько в этот миг пролито крови. Какую жатву собрала смерть?

В околотке, куда я пришла, врачи выбивались из сил, и руки их были в крови. Не было времени мыть.

Полковой священник, седой иеромонах, медленно и с удивительным спокойствием резал марлю для бинтов.

- А ты откуда тут взялся? — обратился он ко мне. — И не разберёшь, не то ты солдат, не то ты сестра? Это хорошо, что ты пришла. Ты быстрее меня режешь марлю.

И среди крови и стонов иеромонах спокойно стал рассказывать мне, откуда он родом, какой обители и как ему трудно было в походе привыкать к скоромному.

Мне показалось, что он умышленно завёл такой неподходящий разговор. «А может, он придурковатый?» — мелькнуло у меня, но, встретив взгляд иеромонаха, я поняла, что лучисто-синие глаза его таят мудрость.

Руки мои уже не дрожали и уверенно резали марлю, спокойствие передалось от монаха и мне.

Позже, через несколько месяцев, когда пробивался окружённый неприятелем полк, этот иеромонах, в облачении и с крестом, шёл впереди. Его ранило в обе ноги. Он приказал вести себя под руки. Он пал смертью храбрых. [Речь идёт о полковом священнике 289-го пехотного Коротоякского полка иеромонахе Евтихии (Тулупове). Был убит 9 июля 1915 года, во время атаки при выходе полка из окружения. Священник шёл впереди полка с крестом в руке, воодушевляя бойцов].

Уже была ночь сырая, холодная, когда квартирьеры указали нам полуразрушенный дом без окон, на дороге к Сталлупенену [Нестерову]. Там должен был ночевать штаб дивизии.

Сталлупенен [Нестеров] в наших руках, но стоил он тысячи жизней.

Пронизывающий ветер дул в окна, в углу оплывала свеча. Горячий чай в никелевой кружке казался мне драгоценным напитком, а солома, постланная на полу, чудесным пуховиком.

После моего первого боевого дня я спала так крепко.

И не слыхала я, что поздней ночью был в штабе тот, кто был мне дороже жизни.

Не слыхала, что стоял надо мной и сна моего не потревожил.

А только после его смерти я прочла в его дневнике запись, помеченную тем днём, той ночью — «чуть не заплакал над спящим бедным моим Дю, свернувшийся робкий комочек на соломе, среди чужих людей».

Утром солнце осветило наше неуютное убежище, и мы увидели, что спали среди мертвецов.

В сарае, в закоулках, около дома, в придорожной канаве, в саду, в поле, кругом, — лежали павшие воины.

Лежали в синих мундирах враги и в серых шинелях наши.

Страшный сон наяву! Да и в страшном сне я не видала столько мертвецов: куда ни глянь, лежат синие и серые бугорки; в лощинах больше. Они ползли туда, быть может, от смерти, но смерть настигала их, и теперь в лощинах неподвижные бугорки.

Предо мною лежал русский солдат в опрятной и хорошей шинели. Спокойно лежал. Будто лёг отдохнуть. Только череп его, снесённый снарядом, как шапка, был отброшен к плечу: точно чаша, наполненная кровью.

Чаша страдания, чаша жертвы великой.

- Пийте от нея вси, сия есть Кровь Моя, яже за вы и за многия изливаемая.

Тот, Кто сказал это, наверное, ходил между павших и плакал.

Из походного ранца солдата виднеется уголок чистого полотенца, а на нём вышито крестиком: «Ваня».

Ах, Ваня, Ваня, кто вышил это ласковое слово? Не жена ли молодая, любящая? Не любящая ли рука матери вязала твои рябые, тёплые чулки?

Что нынешнею ночью снилось тем, кто так заботливо собирал тебя в поход?

Холодное солнце дрожит в чаше, наполненной твоей кровью. Я одна над тобою. Как бы обняли тебя, Ваня, любящие руки, провожая в невозвратный путь".

Ефрейтор 292-го пехотного полка, портрет 1917 года

После этого сражения 7 ноября 1914 года на почётном участке кладбища посёлка Дееден к 12 российским воинам добавились ещё 62. Некоторое время Дееден был в тылу русской 10-й армии. Только в ходе Зимней битвы на Мазурах 10 февраля 1915 года германские войска смогли отбить этот посёлок. После завершения боевых действий братская могила была сохранена. Немецкие власти установили на ней православные кресты из железобетона с соответствующими надписями и поддерживали воинское захоронение в полном порядке вплоть до 1944 года. После 1944 года, увы, посёлок исчез с лица земли. Дома были разобраны, а кирпич вывезен в соседнюю Литовскую ССР. Ни за немецким кладбищем в целом, ни за братской могилой в частности никто ухаживать не стал, поэтому надземная часть захоронений (кресты, надгробия) постепенно разрушились. О бывшем кладбище можно было догадаться только по рельефу местности: некоторое возвышение на относительно ровном поле, вплотную примыкающее к федеральной трассе А-229. Бывшее кладбище можно было различить также на спутниковых снимках. Территория его, сколько помню, не распахивалась, была пустырём.

В 1990-е годы некоторые воинские захоронения Первой мировой войны на территории Калининградской области восстановил германский «Народный союз по уходу за воинскими захоронениями». Кладбище Дееден не восстанавливалось. Видимо потому, что было чисто русским. Германские воины здесь не захоронены. А до российских воинов, павших за Веру, Царя и Отечество, кому какое дело? Хотя, дело должно быть. Эти 74 российских воина являются защитниками Отечества, и действие Федерального Закона «Об увековечении памяти погибших при защите Отечества» распространяется и на них. Но, как видим, в губернии нашей законы РФ не всегда действуют.

На территории Нестеровского района до 1944 года было 216 воинских захоронений периода Первой мировой войны. Для сравнения: это раза в два-три больше, чем в соседних Гусевском или Озёрском районах, и на порядок больше, чем в других районах Калининградской области. Местоположения наиболее важных воинских захоронений я для себя определил и судьбу их отслеживаю. По поводу братской могилы Дееден я неоднократно официально обращался к главе Пригородного сельского поселения А.А. Михайлову, призывая его заняться выполнением своих прямых обязанностей. Ответственность за содержание воинских захоронений на территории Российской Федерации возлагается именно на органы местного самоуправления (ст.5). Статью 6 «Обеспечения сохранности воинских захоронений» этого Федерального Закона нужно процитировать:

«В целях обеспечения сохранности воинских захоронений в местах, где они расположены, органами местного самоуправления устанавливаются охранные зоны и зоны охраняемого природного ландшафта в порядке, определяемом законодательством Российской Федерации

Выявленные воинские захоронения до решения вопроса о принятии их на государственный учёт подлежат охране в соответствии с требованиями настоящего Закона.

Проекты планировки, застройки и реконструкции городов и других населённых пунктов, строительных объектов разрабатываются с учётом необходимости обеспечения сохранности воинских захоронений.

Строительные, земляные, дорожные и другие работы, в результате которых могут быть повреждены воинские захоронения, проводятся только после согласования с органами местного самоуправления.

Предприятия, организации, учреждения и граждане несут ответственность за сохранность воинских захоронений, находящихся на землях, предоставленных им в пользование. В случае обнаружения захоронений на предоставленных им землях они обязаны сообщить об этом в органы местного самоуправления.

Сохранность воинских захоронений обеспечивается органами местного самоуправления".

Интерес в нашем случае может представлять и статья 7. «Восстановление воинских захоронений»:

«Пришедшие в негодность воинские захоронения, мемориальные сооружения и объекты, увековечивающие память погибших, подлежат восстановлению органами местного самоуправления. Предприятия, учреждения, организации, или граждане, виновные в повреждении воинских захоронений, обязаны их восстановить».

Таким образом, на органы местного самоуправления возлагается определённая ответственность за сохранность и восстановление повреждённых воинских захоронений.

Летом 2010 года по моей просьбе место кладбища Дееден было обследовано поисковиками международной ассоциации «Военные мемориалы». Несмотря на недостаток времени для полного обследования территории кладбища (работы были внеплановые), поисковики установили наличие на указанном мною участке человеческих останков. В шурфах обнаружены человеческие кости: фаланги пальцев, позвонки. Таким образом, несмотря на разрушение надземных элементов кладбища (надгробия, памятники), останки погребённых на нём лиц остались в земле. Точно установить, в каком месте бывшего кладбища лежат останки 74 русских воинов, поисковики в тот раз не смогли по недостатку времени: для этого нужно обследовать довольно большую площадь.

После этого мною были направлены два обращения к главе Пригородного сельского поселения Андрею Александровичу Михайлову: Обращение отдельно по воинскому захоронению Дееден (входящий номер в канцелярии Пригородного СП № 439 от 2.07.2010) и обращение по 17 воинским захоронениям на территории Пригородного СП (вх.№ 448 от 09.07.2010). К обращениям были приложены текст Закона «Об увековечении памяти погибших при защите Отечества», списки, карты, схемы, фотографии. Глава Пригородного СП дал на эти обращения ответ (исх.№ 433 от 16.07.2010), в котором обещалось в 2011 году и далее включить в бюджет поселения затраты на проведение восстановительных работ на захоронениях российских и германских воинов. Однако реальных действий по восстановлению воинского захоронения Дееден, установлению охранных зон и зон охраняемого природного ландшафта, изготовлению паспорта воинского захоронения, органом местного самоуправления (Пригородное СП) в 2011 году произведено так и не было.

Между тем 6 июня 2012 года мною было обнаружено, что на территории земельного участка с кадастровым номером 39:08:390 010:85 (на этом земельном участке и находится бывшее кладбище Дееден) развернулись работы по его подготовке к сельскохозяйственному производству. На участке работали экскаватор и трактор, вырывались кусты и мелкие деревца, сглаживались неровности земли. Очевидно, что этот заброшенный участок, относящийся к землям сельскохозяйственного назначения, кто-то решил ввести в эксплуатацию. В регионе действует программа по возвращению заброшенных земель сельскохозяйственного назначения в эксплуатацию. Выделяются большие деньги из бюджета тем лицам и организациям, которые этим занимаются. Очевидно, кто-то решил воспользоваться региональной программой, получил деньги из бюджета для освоения этого участка и начал его осваивать. Вроде бы дело хорошее, но. Сохранившееся возвышение кладбища (с воинским захоронением) как раз и является неровностью земли. Это возвышение начал ровнять экскаватор. Рядом с дорогой для последующего вывоза оказались сваленными в кучу вырытые из земли остатки могильных памятников, надгробий, детали оград. На поверхности земли были разбросаны человеческие кости. Таким образом, вместе с бывшим кладбищем посёлка Дееден под угрозой уничтожения оказалось и воинское захоронение с останками 74 российских офицеров и нижних чинов, защитников Отечества.

Пришлось бить тревогу. Были написаны обращения к главе Пригородного СП А.А.Михайлову, к прокурору Нестеровского района В.В. Волоху и к губернатору Калининградской области Н.Н. Цуканову. Об ответах на эти обращения — ниже. Реально на сообщение о вандализме откликнулись люди, официальных постов не занимающие. Приехали из Калининграда журналист Альберт Адылов, краевед Александр Панфилов. Привезли с собою телевидение. Следы вандализма были зафиксированы, сфотографированы. По калининградскому телевидению был показан сюжет на эту тему: разбитые надгробья, человеческие косточки. Совсем замолчать тему стало невозможно. Но как на событие откликнулись официальные лица?

В официальном ответе администрации Пригородного сельского поселения (исх. № 604 от 19.06.2012) за подписью Михайлова утверждалось, что воинское захоронение, о котором идёт речь, «не значится в реестре муниципального имущества»; «..земельный участок, на котором происходит раскорчёвка пустоши и снос надгробных памятников, является частной собственностью; заявлений о согласовании работ в администрацию поселения не поступало». Из этого ответа можно было сделать заключение, что за два года местное самоуправление не сделало ровным счётом ничего в отношении этой братской могилы российских воинов.

Некоторые надежды у меня были на реакцию губернатора, который, как известно, много говорил о необходимости строительства мемориально-паркового комплекса, посвящённого Первой мировой войне, в городе Гусеве — бывшем Гумбинене. Я рассчитывал, что губернатор сообщение о вандализме в отношении воинского захоронения примет близко к сердцу. Вместо Цуканова мне ответил В.И. Ланин, ВРИО министра муниципального развития Правительства Калининградской области (исх.№АБ-2476 от 20.07.2012). Содержание ответа таково: «..Решение обозначенных в обращении вопросов не входит в компетенцию органов государственной власти. Поставленные в Вашем обращении вопросы являются сферой деятельности органов местного самоуправления».

Да, по букве закона так оно и есть. Но, всё же, от губернатора, создавшего при себе рабочую группу по подготовке к 100-летию начала Первой мировой войны, я ожидал большего участия. Вспомнилось то самое выездное заседание Совета по культуре в Гусеве и мой вопрос о несоответствии планов создания мемориально-парковых комплексов с печальным состоянием братских могил.

Ответа от прокурора я так и не дождался. Пришлось самому идти в прокуратуру, выслушивать заверения, что ответ был отправлен по почте в положенный срок. Почтовая квитанция (если она и была), естественно, куда-то затерялась. Копию ответа, впрочем, мне дали. Что же я там прочитал? Оказалось, что земельный участок с кадастровым номером 39:08:390 010:85 находится в собственности у физического лица. Ладно, это подтвердило сказанное в ответе главы администрации Пригородного СП. Далее прокурор написал, что захоронение на этом участке официально не зарегистрировано и нигде не значится. Он отметил, что согласно ст. 5 вышеупомянутого закона воинские захоронения подлежат государственному учёту, который ведётся «местными органами власти и управления». На каждое воинское захоронение должен быть установлен мемориальный знак и составлен паспорт. Централизованный учёт и паспортизацию воинских захоронений должен, мол, проводить некий федеральный орган исполнительной власти. Паспорта на это воинское захоронение изготовлено не было, поэтому «довод о том, что орган местного самоуправления обязан обеспечить надлежащее содержание воинского захоронения, которое не прошло официальную регистрацию, является необоснованным».

Аргументы показались мне шаткими. В Законе «Об увековечении памяти погибших при защите Отечества» сказано (ст.6): «Выявленные воинские захоронения до решения вопроса о принятии их на государственный учёт подлежат охране в соответствии с требованиями настоящего Закона». В любом случае, отсутствие паспорта и учёта тоже является нарушением Закона РФ № 4292−1. Видимо, в прокуратуре это понимали, поэтому в конце ответа было указано, что ими моё обращение было направлено в МО МВД «России «Нестеровский» для проведения проверки по признакам преступления, предусмотренным ст. 244 УК РФ. В Военно-мемориальную службу тыла Балтийского флота прокуратурой было направлено информационное сообщение о возможном наличии на вышеуказанном земельном участке захоронения воинов, погибших в 1914 году.

От Военно-мемориальной службы тыла Балтийского флота никакой реакции не последовало. Увы, погибшие российские воины их никогда не интересовали. Прокурор Нестеровского района очень скоро был пойман при получении взятки и выбыл из числа действующих лиц данного дела. Зато от органов МВД в течение пяти месяцев я получил шесть писем с шестью уведомлениями и шестью постановлениями об отказе в возбуждении уголовного дела! Содержание постановлений примерно одинаково. Шесть раз подтверждено наличие воинского захоронения. Шесть раз отмечено, что на территории пустоши в июне 2012 года развернулись работы по выкорчёвыванию пустоши и сносу надгробных памятников. Полиция установила, что в 2011 году собственником этого участка по договору дарения стал холдинг «Долгов и Ко». В настоящее время этот земельный участок является частной собственностью и на основании свидетельства о государственной регистрации права № 39АА 915 483 принадлежит Александру Александровичу Долгову. Согласования о производстве работ на данном участке холдинг «Долгов и Ко» с местной администрацией не производил. Воинское захоронение в реестре памятников истории и культуры не числится, под защитой государства не состоит. Посему его повреждение, по мнению МО МВД «Нестеровское», преступлением не является. Кроме того, полиция не увидела умысла на повреждение и порчу мемориалов у лиц, непосредственно производивших работы. Таково содержание постановлений от 20 июля, 10 августа, 26 августа, 16 октября, 19 ноября и 16 декабря 2012 года. Возможно, были ещё и другие постановления. В какой-то момент времени поток писем почему-то прекратился.

Меня, честно говоря, заинтриговала такая необычная активность полиции. Ради чего имитировалась бурная деятельность? Между тем калининградские краеведы, близко воспринявшие судьбу братской могилы, тоже работали. Насколько мне известно, Александр Панфилов смог выйти на связь с владельцем этого земельного участка и проводил переговоры о сохранении воинского захоронения. Что здесь можно сказать? Александр Долгов — человек известный в Калининградской области. Кроме холдинга «Долгов и К» его имя обычно связывается с ЗАО «Гусевмолоко», генеральным директором которого он является. Можно ещё отметить, что, указом губернатора Калининградской области Н.Н. Цуканова от 3 ноября 2009 года № 136 Александр Долгов был награждён медалью «За заслуги перед Калининградской областью». Это произошло на втором месяце губернаторства Цуканова, бывшего до того главой администрации Гусевского района. И вот сегодня Александру Долгову принадлежит земельный участок с братской могилой 74-х российских воинов.

Прокуратуре представитель Долгова некая Ермакова, проживающая в Гусеве, дала показания, что этот участок планировалось вспахать и засеять озимыми рапса. Видимо, из-за проверок прокуратуры, полиции, а также из-за ряда телевизионных сюжетов поле вспахано и засеяно не было. Теперь Германия не получит своей доли рапса, холдинг «Долгов и К» не получит части прибыли. Но судьба братской могилы до сих пор не решена. Что будет с ней в этом году? Что будет в последующем? Зачем гадать? Одно интересное изменение уже произошло.

Прекращение проверок органами МВД (последнее постановление — 16 декабря 2012 года) совпало по времени со знаковым событием: 10 декабря 2012 года была произведена государственная регистрация договора ипотеки № 8626−2-118 912-И от 23.10.2012 года. Номер регистрации в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним 39−39−07/456/2012−094. Договор ипотеки был заключён между владельцем земельного участка площадью 120 300 кв.м. с кадастровым номером 39:08:390 010:85 (тот самый!) Александром Александровичем Долговым и Открытым акционерным обществом «Сбербанк России». Срок, на который договором установлено обременение прав собственника этого земельного участка — с 10.12.2012 по 23.10.2020. Таким образом, хотя воинское захоронение с останками 74 российских воинов пока ещё не распахано, но зато вместе со всем земельным участком стало залогом для ипотечного кредитования. Таковы нынешние реалии Калининградской области: долгосрочную ссуду в Сбербанке можно получить под залог участка земли с братской могилой защитников Отечества. И сделал это человек, некогда награждённый медалью «За заслуги перед Калининградской областью» губернатором, желающим создать памятник героям Первой мировой войны. Вот так мы готовимся к столетию 1914 года.