Война с Церковью достигает апогея

В течение примерно последнего года (а, может быть, и более длительного времени) со страниц либеральной околоцерковной и вовсе нецерковной прессы в общественное сознание с завидной регулярностью с различными вариациями вбрасывается идея создания так называемого «департамента по культам», который, по замыслу авторов идеи, входил бы в систему исполнительной власти и выполнял бы функции, аналогичные тем, которые были в свое время приданы приснопамятному Совету по делам религий. Типичный пример подобного рода — статья в «Независимой газете» за 15.11.2000, которая так и называется — «Департамент по культам». Автор — небезызвестный Александр Щипков, ныне весьма активно сотрудничающий с так называемым «Независимым институтом по изучению религии в странах восточной Европы Кэнстон Колледж» со штаб-квартирой в Великобритании. Каковы же основные положения данной статьи?
Во-первых, здесь констатируется «завершение количественного роста религиозных объединений». Уже этот, на первый взгляд, вполне бесспорный тезис автора может быть оспорен. Можно ли (корректно ли) говорить о «завершении количественного роста» храмов, приходов и монастырей РПЦ? — Не только не корректно, но и прямо преступно, ибо Церковь, по природе своей, не может иметь никаких пределов для роста. Если же имеется в виду увеличение общего числа религиозных объединений, включая деструктивные культы, то не совсем ясна здесь мысль автора. Признает ли он позитивным фактором религиозной ситуации в России резкое увеличение численности этих объединений и выступает лишь за ограничение в будущем ее роста или же готов признать, что понятая в абсолютном смысле «свобода совести» сыграла в данном случае (то есть уже сыграла, а не только играет в настоящем и может сыграть в будущем) свою негативную роль? Вопрос остается без ответа.
Далее автор констатирует внутренние противоречия и расколы внутри религий и конфессий, ссылаясь на опыт иудаизма, буддизма и ислама. Здесь уже абсолютно непонятно, каким образом вновь учрежденный государственный орган станет мирить двух главных раввинов России или, к примеру, многочисленные духовные управления мусульман. Но при этом вполне понятно, почему руководители многих религиозных объединений в принципе не возражают против учреждения Департамента. Ведь руководящие центры их находятся за рубежом. Ясно, что пресловутый департамент, как орган российской исполнительной власти, ни в каком отношении (в том числе и финансовом) не будет в состоянии их контролировать. Проблема коснется в основном РПЦ.
Надо сказать, что расколы во многом искусственно навязываются многим религиозным объединениям России при весьма активной поддержке все той же либеральной прессы. Так, к примеру, в исламе главная проблема — отнюдь не отношения между различными духовными управлениями, которые вполне могут успешно договариваться, а отношения между традиционным исламом в целом и явно деструктивным и разрушительным ваххабизмом, приходящим к нам в основном из-за рубежа. Это (как и секта хасидов в иудаизме) — явные суррогаты соответствующих религиозных традиций. В современной же РПЦ вообще нет никакого существенного раскола, хотя опять-таки деструктивные «реформаторы» типа небезызвестного о. Г. Кочеткова усиленно пытаются его подготовить. Они, однако, явно не имеют того глобального значения, которое пытается приписывать им наша либеральная пресса. Проблему же РПЦЗ с помощью «Департамента» никак не решить.
Все вышеизложенное, однако, вполне относимо к частностям. Самое интересное ждет нас впереди. Г-н Щипков прямо декларирует одну из главных целей своих усилий: «Создать некую эталонную схему церковно-государственных отношений, которая бы, с одной стороны, оставляла допуск либерального выхода за пределы предложенного образца, с другой — не позволяла иррациональной религиозной стихии становиться опасной для общества. (Здесь и далее выделено мною — В.С.). Здесь стоит остановится и спросить автора: что он конкретно считает «опасным для общества»? Вот, например, духовное делание исихастов и шире — молитва, обращение к Богу любого рядового верующего, в том числе соборная молитва в храме, православная литургия — в терминологии Щипкова есть, несомненно, «иррациональная религиозная стихия». Опасна она для общества или нет? Щипков считает, что да. В действительности же (с православной точки зрения) она только и делает возможным само существование данного общества. Святые отцы древности, духовные подвижники ХIХ и ХХ вв. учат, что молитва и свв. Таинства — единственное, что еще дает человечеству жить и надеяться на спасение, что позволяет ему не погибнуть. Следовательно, с точки зрения Щипкова, позитивные духовные основы существования общества иные, нерелигиозные вообще и неправославные в частности. Здесь он с головой выдает себя как либерал. При этом Щипков не говорит об опасности для общества ни массового распространения алкоголизма, наркомании, СПИДа, ни демографической катастрофы, ни либерального террора в СМИ, последовательно уничтожающих основы народного самосознания, ни развала экономики, ни, наконец, самого разрушения страны. Главную опасность он, разумеется, видит в религии, как и положено последовательному либералу.
«Как же выстроить отношения государства и религиозных организаций? — продолжает Щипков, — Стремиться к полной религиозной свободе или предпочесть патернализм государственного контроля? Отдавать приоритет традиционным культурообразующим религиям или отстаивать великий принцип веротерпимости?» Автор призывает «заставить одновременно работать оба этих принципа» и для этого «пересмотреть концепцию Закона о свободе совести и религиозных объединениях и вместо действующей регистрационной предложить согласительную систему взаимоотношений между религиозными организациями и государством, которая будет строиться на принципах социального партнерства между каждой церковью (! -В.С.) в отдельности и Российским государством в целом. Сегодня свобода совести понимается в абсолютном ее значении, а религиозные организации цинично рассматриваются в качестве субъектов рыночных отношений (пожалел! — В.С.).
Первое провоцирует рождение суррогатных религиозных движений, второе провоцирует криминализацию традиционных церквей. (Как будто бывают нетрадиционные «церкви»! Кроме того, подобное обвинение, не подкрепленное конкретными фактами, выглядит как явная провокация и вполне тянет на судебный иск от всех «традиционных церквей», вместе взятых. — В.С.) Оба явления губительны для нации. (Ну, просто искренне умиляешься от вида этих крокодиловых слез наших так называемых «либеральных христиан»! — В.С.). Согласительная система предусматривает заключение договора между каждой религиозной организацией и государством. Обе стороны берут на себя определенные обязательства. Церковь занимается социальной работой, воспитанием сирот и т. д. Государство обеспечивает финансовую поддержку, систему льгот и защиту. Одновременно договаривающиеся стороны получают определенные права. Церковь — на проповедь, а государство — на финансовый контроль расходуемых средств».
Вот здесь мы, наконец, добрались до сути авторской идеи, тщательно закамуфлированной достаточно невинными и, вроде бы, вполне правильными рассуждениями о «социальном партнерстве». Речь идет ни много ни мало о том, чтобы поставить под полный государственный контроль церковный бюджет, выбить из-под Церкви какие-либо финансовые рычаги и, таким образом, закрыть всякую реальную возможность дальнейшего православного возрождения в России. С одной стороны, г-н Щипков нигде не отказывается от своего либерализма, от принципа секулярного государства и отделения Церкви от государства. С другой же стороны, рассуждая о «партнерстве», он сводит его к финансовой опеке над Церковью со стороны государства, фактически проводит мысль о жестком государственном контроле за финансовой деятельностью Церкви. То есть в условиях светского государства, построенного на заведомо внерелигиозных основаниях (вспомним слова Щипкова об «опасности для общества иррациональной религиозной стихии»!) Церковь лишается всякой финансовой самостоятельности! Речь, повторяем, идет не о внедрении ценностей Православия в жизнь общества, а о контроле светского государства за финансами Церкви. Такое вот «партнерство"…
Этот лукавый ход сразу рождает множество вопросов. Во-первых, непонятно, как все-таки быть с сектами. Если в отношениях государства и религиозных объединений происходит переход от разрешительной (регистрационной) системы к системе согласительной, то государство: либо должно заключить договор (соглашение) со всеми религиозными объединениями, включая и тоталитарные секты (по крайней мере, наиболее крупные из них), либо заключить такое соглашение лишь с некоторыми религиями и конфессиями (которые обычно называют «традиционными»), а остальные попросту запретить. Третьего в этой логике попросту не дано. Хорошо бы, конечно, запретить на территории России деятельность деструктивных культов, но непонятно, как при этом добиться действенного результата (то есть реального прекращения этой деятельности). Тем более в условиях отсутствия у современной государственной власти России соответствующей политической воли. Ясно, что в реальности контролировать финансовую деятельность, к примеру, секты мунитов, чей основной центр находится за рубежом, российское государство никак не сможет. Значит, сектанты будут вбрасывать неконтролируемые (или плохо контролируемые) финансы из-за рубежа, а «прозрачный» бюджет РПЦ будет находиться под контролем госчиновников. Коррумпированность бюрократического аппарата в нашей стране слишком хорошо известна… Я ответственно утверждаю, что подобная мысль могла родиться только у сознательных врагов Церкви.
Возникает ситуация, когда финансовая деятельность Церкви, отнюдь не направленная на извлечение прибыли, может стать куда более прозрачной и доступной для государственного контроля, чем деятельность иных коммерческих организаций, весьма строго охраняющих свою коммерческую тайну.
Далее, неясно, как быть с частной благотворительностью. Если, предположим, я — предприниматель и хочу от полноты сердца пожертвовать значительную сумму какому-нибудь храму или монастырю, то причем здесь вообще государство? Государство должно сказать мне спасибо за то, что я взял на себя часть социального бремени и данную сумму освободить от налогов. Но государства абсолютно не касается, будет ли данная сумма истрачена на золочение куполов храма, покупку духовной литературы или облачений для священников или же роздана нуждающимся прихожанам… Когда речь идет о борьбе с Церковью, наши либералы сразу становятся на предельно жесткие позиции больших государственников, чем сам президент страны. «Целесообразно создать единый орган, — пишет Щипков, — который объединит усилия по регулированию существующих и формированию новых церковно-государственных отношений… Нужна немногочисленная, мобильная структура, назовем ее условно Департаментом по культам, владеющая региональной информацией и способная принимать практические и теоретические решения. Ввиду особой социально-политической значимости (! — В.С.) департамент по культам должен иметь прямое подчинение президенту и быть встроенным в систему полномочных представителей.» И т.д.
Нужно сказать, что все эти либерально-тоталитарные мечтания уже получили достойную отповедь высшего священноначалия нашей Церкви в лице ее предстоятеля. На недавно состоявшейся в президент-отеле научно-практической конференции по церковно-государственным отношениям с участием представителей администрации президента и высшей иерархии РПЦ, где, кстати, состоялся вполне конструктивный разговор, митрополитом Мефодием было зачитано обращение Его Святейшества к участникам конференции, в котором говорится: «Церковь и государство по существу разноприродные организмы и потому попытки их слияния, уже имевшие место в нашей истории, не приводили к положительным результатам. Церковь должна быть реально отделена от государства. Вековая мечта верующего народа о симфонии Церкви и государства ни в коем случае не предусматривала их объединение в единый организм, ни тем более взаимное подчинение. В этом отношении возникающие время от времени идеи воссоздания в том или ином виде государственного органа, контролирующего деятельность Церкви или регламентирующего многообразие ее связей с различными сферами государственной и общественной жизни представляются малоперспективными, так как двухвековой опыт Синодальной эпохи и тем более советского периода свидетельствует о вредности такого пути.» При этом, конечно, декларируется, что «Церковь в своей социально-общественной, экономической и иной несакральной деятельности является объектом государственного права», а также утверждается необходимость сотрудничества Церкви и государства в разных областях.
Итак, совершенно очевидно решительное расхождение принципиальной позиции высшего священноначалия РПЦ с предложениями Щипкова и К. Что ж, с горечью приходится констатировать, что наши либералы по-прежнему ведут свою нескончаемую, целенаправленную и, смеем думать, что в конечном счете все же вполне безнадежную войну с Церковью.

2000 г., Собор Архистратига Михаила и прочих небесных Сил бесплотных