Когда история становится политикой

Почему и как травят известного русского ученого декана исторического факультета Санкт-Петербургского университета профессора Игоря Яковлевича Фроянова

Беседа политического обозревателя «Русской линии» Анатолия Степанова с заведующим кафедрой истории Древней Греции и Рима Эдуардом Фроловым.

Анатолий Степанов: В последнее время некоторыми средствами массовой информации начата травля декана исторического факультета СПбГУ Игоря Яковлевича Фроянова. Она ведется по всем правилам информационной войны: в прессе появляются заказные статьи, потом на их основании составляются обращения к руководству с требованием разобраться и наказать. Вы, Эдуард Давидович, находитесь, если можно так выразиться, внутри процесса. Вы имеете возможность наблюдать за всей этой вакханалией. Расскажите, пожалуйста, что же на самом деле происходит на историческом факультете и вокруг него.

ВНАЧАЛЕ ЭТО БЫЛ ВНУТРИКАФЕДРАЛЬНЫЙ КОНФЛИКТ

Эдуард Фролов: Анатолий Дмитриевич, я хотел бы с самого начала сделать одно уточнение. Я не только наблюдатель, я — участник этого процесса. Я хочу это подчеркнуть, чтобы наши оппоненты не спекулировали на таком определении «наблюдатель». Я активный участник этого процесса, хотя, конечно, до некоторой степени менее вовлечен в него, поскольку я занимаюсь античной историей и не так тесно связан с проблемами новой истории и русской истории.

Для широкой публики информация неожиданно хлынула с июля месяца, хотя конфликт созревал давно. Первоначально конфликт возник между профессором Б.Н.Комиссаровым и членами его кафедры новой истории. Подготовлен он был действиями самого профессора Комиссарова в последние два года. В 1998 году его переизбрали на второй срок заведовать кафедрой. И уже тогда сотрудниками кафедры ему были высказаны отдельные замечания. В следующем году ситуация стала резко меняться. Комиссаров человек откровенно прозападной ориентации. Более того, он является прямо-таки партизаном, так называемой, буржуазной революции, от которой ждет неисчислимых благ для России. По его высказываниям и поведению видно, что ему совершенно все равно, что десятилетие «реформ» уже привело к развалу страны, бедственному положению 90% населения, разрушению экономики, социальной структуры, политическому унижению России. Тем не менее, Комиссаров является сторонником вот этого пути развития. Вполне естественно, что он является и сторонником той реформы высшего образования, которая движется, направляемая определенными персонами сверху, в русле все той же прозападной ориентации. Мы специально с Игорем Яковлевичем Фрояновым изучали этот вопрос и даже дали интервью газете «Советская Россия», поэтому я говорю вполне ответственно.

А.С.: А в чем состоит суть этой реформы?

Э.Ф.: Смысл реформы состоит в том, чтобы снизить уровень высшего образования, сократить число людей, которые бы его получали, ориентировать наше образование на некую усредненную средне-профессиональную или средне-техническую подготовку. Это означает снижение интеллектуального потенциала и конечно удар по культуре России, культуре, которая, невзирая на все драмы, выпавшие на долю нашего народа в ХХ веке, была к 70-м годам нашего столетия на очень высоком уровне. Об этом свидетельствуют и успехи нашего естествознания (физики, химии, математики и т. д.), и достижения военной промышленности. А также, кстати, и высокий уровень гуманитарных наук, которые продолжают эти славные традиции и по сию пору, хотя и в невероятно трудных условиях.
А нынче нас ориентируют на некий ликбез, который представлен средним заштатным американским университетом. Отнюдь не Йельским или Стенфордским, совсем не немецкими университетами в Гамбурге или в Галле, не университетом в Лозанне (я назвал те университеты, где сам побывал, и которые сохраняют традиции глубокой фундаментальной науки и классической подготовки). Нас ориентируют на некое размытое образование: что-то типа полу-техникума или полу-пединститута. Идеал «реформаторов» образования — новоявленный университет в штате Айова, именно он предлагается как некая модель.

А.С.: И профессор Комиссаров является сторонником такой реформы…

Э.Ф.: Если бы только это. Комиссаров в силу ориентации на западные пути развития высшего образования, выступает также и за всемерную социологизацию исторической науки. Ему не интересны факты, хотя надо заметить, что сам он начинал свою карьеру и продолжает ее, изучая именно исторические факты (экспедицию Лангсдорфа в Бразилию). Но в своих курсах он отвлекается от исторических фактов, он рисует широкие полотна научной революции в Европе нового времени, экономических сдвигов и т. п. Его интересует все что угодно (даже проблемы секса), но не исторические факты. Он внедряет в историю, в ущерб полноте исторического изложения, вот эти схемы, идущие из социологии.

А.С.: И не свойственные исторической науке.

Э.Ф.: Совершенно верно. Этим я не хочу сказать, что я противник науки социологии. Но каждому свое. Нельзя историку вторгаться, к примеру, в сферу философии. Безнаказанно это не проходит. Мы оперируем фактами, а философы преимущественно категориями и понятиями. Но верно и обратное. Социологизация истории приводит к выхолащиванию исторического процесса, оборачивается пустотой.
Вот такие схемы строит профессор Комиссаров, он увлечен ими. Он дошел до того, что курс новой истории, который по традиции заканчивался второй мировой войной, он доводит до современности и даже дальше. История из науки о прошлом у него превратилась в вариант некой футурологии. В совершенно серьезной форме на заседании Ученого Совета, примерно два года назад, он сделал доклад о новой открытой им науке «новистике». Этот термин он ввел в обиход, и эта «новистика» якобы изучает глобальные социальные процессы, происходящие на планете.

А.С.: Словом, Вы хотите сказать, что в основе этого конфликта лежат научные разногласия?

Э.Ф.: Не совсем так. Исходным моментом все-таки является различие мировоззренческих ориентаций. Но на первых порах конфликт проявился как столкновение двух разных подходов к истории. Коллеги Комиссарова придерживаются традиционной для исторической науки ориентации на событийную историю, на факты, на процесс, выраженный в событиях. Комиссаров это все игнорирует. Я сам изучал программу его курсов и был поражен, когда увидел, что в курсе новой истории (часть первая) стран нет, а есть общие схемы. Из стран выделены только Англия и Голландия, им повезло. Франция с ее классическим абсолютизмом, представленным Людовиком XIV, Германия и другие страны помещены в один раздел.
Это очень опасная тенденция. В конце концов, это ведет к разрыву культурно-исторической традиции. Если вы не изучаете факты, если вас не интересует, к примеру, как возникло русское государство, какую роль сыграло христианство, как формировалось Московское государство, в какой степени рискованны были реформы Петра Великого и к каким последствиям они привели. Если вас не интересует, какую роль сыграл в русском духовном движении спор западников и славянофилов, если вас не интересуют истоки русской революции. Если вас все это не интересует, а интересует только глобализм, тогда собственно где история и, вместе с тем, где корни, где традиции русской культуры?! Это очень опасная вещь, потому что, по моему глубокому убеждению, стержнем культурной традиции является именно историческая память народа. Если мы ее разрушаем, игнорируя факты, то мы тем самым посягаем на святая святых, на самую основу культуры народа.

А.С.: Схематизация как метод исторического исследования и обучения как раз и позволяет в политической практике проводить такого рода «реформы», жертвами которых стал сегодня наш народ. Ведь, историческая память, исторические традиции являются серьезным препятствием для любых социальных экспериментов…

Э.Ф.: Совершенно верно. Здесь и кроются истоки конфликта. Коллеги Комиссарова отказались перестраивать свой курс в таком дурном социологизаторском стиле, и началось противостояние. Конфликт этот стал приобретать острую форму к концу 1999 года. В декабре случилось происшествие, которого не было за всю историю истфака. При выборе кандидатов в состав нового Ученого Совета (они избираются по кафедрам), Комиссаров был забаллотирован пятью голосами против двух (причем, из этих двух голосов — один его). Это означало, что кафедра выразила ему недоверие. С точки зрения нормального человека следовало бы подать в отставку. При встрече с нашим ректором на ее вопрос как бы я поступил на месте Комиссарова, я сказал, что немедленно, тут же подал бы в отставку. Как можно руководить коллективом, не пользуясь его доверием. Но он этого не сделал и оказался, конечно, в затруднительном положении. Он — заведующий кафедрой, а против него весь коллектив этой кафедры.
Дальше — больше. Весной 2000 года пять сотрудников кафедры письменно обратились к декану исторического факультета с протестом против авторитарных методов руководства кафедрой, которых придерживается Комиссаров. Он не консультировался с коллегами, не обсуждал с ними своих программ, созывал заседания кафедры очень редко, от случая к случаю, причем, повестка дня, как правило, не согласовывалась и т. п.

А.С.: Я знаю, что вокруг этого обращения было много спекуляций.

Э.Ф.: Да. Это письмо квалифицируется нашими оппонентами, как «политический донос». Но это злостная клевета. Любой коллектив имеет право устно или письменно обратиться к своему руководству с просьбой, допустим, решить какую-то трудную проблему. При этом авторы письма ведь подписались, не скрыли своих фамилий. Какой же это донос?! Декан также не скрывал наличия этого письма и, как это и положено, поручил Методической комиссии, которую я возглавляю, разобраться в ситуации. Методическая комиссия убедилась, что учебно-методический комплекс, т. е. комплекс всех программ, планов на кафедре новой истории находится в хаотическом состоянии, что программы не обсуждались на заседаниях кафедры, что некоторые программы устарели, потому что они двадцатилетней давности. И, наконец, самое главное: комиссия установила, что курсы, которые читает сам Комиссаров, в высшей степени политизированы.

А.С.: Забавно. Ведь это Фроянова обвиняют в политизации обучения?

Э.Ф.: В том то и дело. Оппоненты все время используют этот мотив. Мол, Фроянов все политизирует: жизнь на истфаке, учебный процесс. Но политизированы, прежде всего, курсы самого Комиссарова, который, например, совершенно спокойно в одной из своих программ использует термин «советский фашизм», который он ставит на одну доску с немецким. В программе семинара по истории первой половины ХХ века у него есть пункт, который так и называется «Советский и немецкий фашизм 20−30 гг.». Но ведь это оскорбление памяти тех, кто воевал с фашизмом, кто погиб, защищая родину. Как можно вообще дойти до такого сопоставления?!

А.С.: К тому же тут невооруженным взглядом видна вопиющая антинаучность. Если бы такое написал какой-нибудь демжурналист на страницах какого-нибудь «Огонька», было бы еще простительно. Что с него взять?! Но писать подобные слова человеку, претендующему на то, чтобы называть себя ученым, просто неприлично.

Э.Ф.: Оппоненты Фроянова постоянно совершают такие политические перескоки, демонстрируя в высшей степени некорректный способ отношения к материалу. Такие вещи не допустимы, особенно в преподавании. Можно придерживаться разных позиций, но нельзя политизировать науку и образование.

А.С.: Кстати, либерально-олигархические СМИ, которые ополчились на И.Я.Фроянова и поддерживающий своего декана профессорско-преподавательский коллектив исторического факультета, обвиняют Фроянова в том, что он «красный», национал-коммунист. Противники Фроянова рядятся в тогу борцов с коммунистическим тоталитаризмом. Но, насколько мне известно, Игорь Яковлевич в советское время был в общем-то совершенно неортодоксальным ученым. И за свои оригинальные научные концепции подвергался всевозможным преследованиям.

Э.Ф.: Конечно. Это еще один пример злостного искажения истины. Любопытно, что сейчас среди наших оппонентов являются фигуры, которые когда-то были «шестерками» в услужении представителей ортодоксального марксизма, травивших Фроянова. Я имею в виду одного прислужника (наверное, не стоит называть его имя) академика Рыбакова. Теперь этот г-н NN напечатал статью в одном зарубежном издании, выходящем на русском языке в Берлине (я читал эту статью), где изобличает Фроянова как ортодокса, как коммуниста и марксиста. Но именно он писал в свое время статейки против Фроянова с позиций ортодоксального марксизма. Вот их то по тем временам вполне можно было бы назвать, выражаясь языком наших оппонентов, политическими доносами.

А.С.: Однако, давайте вернемся к конфликту на историческом факультете.

Э.Ф.: Дело кончилось обсуждением ситуации, сложившейся на кафедре новой истории, на заседании Ученого Совета факультета в мае сего года. Было установлено, что ситуация на кафедре непростая, она чревата дальнейшими осложнениями, ситуация зашла в тупик из-за своеволия и авторитаризма профессора Комиссарова, который рушит традиционную систему исторического образования. Ученый Совет предъявил Комиссарову целый ряд претензий, с которыми он полностью согласился, я сам присутствовал при этом. Он согласился, что ему надо менять стиль отношений с коллегами, что он переработает свои программы. Он заявил, что будет следовать в своих лекциях тем принципам, которые приняты на историческом факультете, хотя и останется приверженцем своей модели «новистики». На что, в конце концов, мы ответили, что если он в состоянии придерживаться такого раскола мыслей, то это его личное дело. И каково же было наше удивление, когда после этого, по видимости смиренного, заявления вдруг через два месяца неожиданно начался вал публикаций.
С июля месяца публикациями и нападками на Фроянова и истфак извне начался второй этап этой истории. Сразу хочу заметить, что не только мое, но и целого ряда других моих коллег впечатление таково — это организованная акция.

CUI BONО?

А.С.: Да, я даже составил хронологию этой информационной атаки: «Известия» — 19 июля, «Новые известия» — 22 июля, «Новая газета» — 23 июля, «Общая газета» — 25 июля. Это наглядное свидетельство того, что мы имеем дело с заказной кампанией. Однако если это так, то неизбежно встает вопрос: а кто же является организатором?

Э.Ф.: Мы не можем сказать точно, кто руководит ею, кто стоит за кулисами этой интриги. Игорь Яковлевич употребляет осторожное выражение «определенные силы», над которым издевается мадам Токарева в своей статье в «Общей газете». Но я назову, по крайней мере, один из таких центров, который явно причастен к организации кампании. Это — так называемый Петербургский союз ученых. В этот союз входят разные люди. Есть среди них, очевидно, и вполне нормальные, но заправляет делами группа людей, которые являются не столько учеными, сколько политиканами от науки. Сами они не состоялись как ученые, они аутсайдеры. Но на деньги сторонних спонсоров они создали такую общественную организацию, которая претендует на то, чтобы быть высшим судьей и арбитром в делах петербургских академических и учебных заведений.

А.С.: Эти «ученые» и начали травлю?

Э.Ф.: Первая статья была опубликована г-ном Пуговкиным, который является одним из руководителей этого Союза. А после серии публикаций в конце августа именно Координационный совет этого «Петербургского союза ученых» обратился с письмом к нашему ректору, которое содержало требование навести порядок на историческом факультете. Выражения, которые позволяют себе авторы этого письма, люди ничтожные с точки зрения научного авторитета, прямо-таки возмутительны. Они требуют «деполитизации истфака» и т. д. Представляю, какой крик подняла бы пресса оппонентов, если бы мы со своей стороны употребляли такие выражения. Ученый Совет истфака ответил на это письмо обращением к ректору, в котором решительно отверг какое бы то ни было право этого пресловутого союза вмешиваться во внутриуниверситетское, внутрифакультетское дело.
Нашу позицию поддержал 25 сентября Ученый Совет университета (я там присутствовал и сам выступал). Хотя возможно кое у кого и было намерение как-то приковать внимание к ситуации с Комиссаровым. Но Большой Совет категорически отверг возможность вынесения такого решения под давлением извне и согласился с тем, чтобы исторический факультет выступил с регулярным отчетом о своей работе и перспективах, как это обычно делается всеми факультетами примерно раз в пять лет. Дело же Комиссарова не было выделено никаким особым образом. Это вызвало, кстати, на следующий день бурное возмущение присутствовавших в зале, но не осмелившихся высказаться его сторонников. Они подняли крик, как мог Большой Ученый Совет занять такую «неправильную позицию». Впрочем, все ограничилось крикливыми выходками.

А.С.: Удивительные, кстати, метаморфозы происходят с нашими доморощенными либералами. Чем более очевидным становится крах псевдолиберальных реформ, тем более агрессивно ведет себя идеологическая обслуга этих реформ. В последнее время возникло, казалось бы, противоестественное, но, тем не менее, реально существующее явление, которое можно назвать либеральным тоталитаризмом. Ведь именно наши доморощенные либералы демонстрируют паталогическую нетерпимость к инакомыслию.

Э.Ф.: Вот вы обратите внимание в связи с этим, что во всех статьях (а я их внимательно изучил), просто поражает бешенство, с которым отвергаются вещи отнюдь некриминального характера. К чему, например, эти непрерывные издевательства над самим марксизмом и историческим материализмом?! Совершенно не обязательно быть догматиком, по-видимому, прав И.Я.Фроянов, когда отвергает механическое применение формационного учения к истории России. Но кто позволил шельмовать философское направление, которое, право, ничуть не хуже иррационализма, гегельянства или философии жизни. Или, например, Фроянова обвиняют в том, что он печатается в «Советской России». Где тут криминал? Газета «Советская Россия» выходит наряду с другими изданиями и пользуется популярностью, может быть, даже большей, чем некоторые из листков, где напечатаны погромные статьи против факультета. Ну, а яростная критика последних книг И.Я.Фроянова, посвященных новому периоду нашей истории, просто обескураживает.

А.С.: Вы имеете в виду «Октябрь семнадцатого» и «Погружение в бездну»?

Э.Ф.: Да. Ведь что более всего возмущает критиков? Их возмущает то, что Фроянов осмелился не принимать курс реформ. Их возмущает это до такой степени, что они непрерывно льют грязь на его последние труды. Автора обвиняют в национал-коммунизме, антисемитизме, мракобесии и т. п. Кстати, эти словечки впервые были пущены в оборот именно Комиссаровым, по крайней мере авторы статей ссылаются на то интервью, которое он им дал. И эти гадости непрерывно повторяются. А между тем, откуда такая прыть? И почему, собственно говоря, критические высказывания по поводу той политики, которая и в самом деле привела к катастрофическому положению большинства народа, должны вот так квалифицироваться? Непонятно.

А.С.: В современных либералах удивительным образом оживает тот дух ортодоксальных марксистов, которые в советское время гнали всякую самостоятельную мысль. Воистину, удивительные превращения. Казалось бы, нынешние апологеты либерализма неустанно твердят, что они — противники всего советского, ярые антикоммунисты и антисоветчики. Но вот подишь ты. Именно в них ожил тот дух твердолобого догматизма, который погубил советскую систему.

Э.Ф.: Я совершенно с вами согласен, это абсолютно так.

А.С.: Однако, даже на фоне нравственной низости и интеллектуальной беспомощности ваших оппонентов, наверное, самым безобразным является то, что они пытаются втянуть в эту историю студентов.

Э.Ф.: Меня это особенно возмущает. Я знакомился с так называемыми «обращениями студентов». Их подписали две небольшие группки студентов, и есть одно персональное обращение. Знаете что удивительно: эти обращения написаны тем же слогом, что и статьи в соответствующих газетах. Такие заявления, которые, по моему глубокому убеждению, инспирированы организаторами кампании, показывают, что эти люди не гнушаются ничем. Ясно, что вовлечение в конфликт студентов ведет к развращению морального состояния студенчества. Мы никогда не прибегали к таким манипуляциям мнениями студентов, хотя, я уверен, что большинство студентов нас бы поддержало. Мне кажется, что разборки внутри ученого сословия не должны перехлестывать определенных рамок.
У нас же есть исторические примеры, когда в 60-е годы прошлого века в Петербургском университете либеральная профессура начинала заигрывать со студентами, которые все больше и больше тянулись от науки к революционной деятельности. И был даже постыдный случай, когда в 1869 году на историко-филологическом факультете эта самая либеральная профессура, заигрывавшая с революционно настроенными студентами, забаллотировала при очередном избрании на пятилетний срок корифея нашей науки, столпа петербургской исторической школы профессора Михаила Семеновича Куторгу, который является основоположником антиковедения, византиноведения и других ветвей всеобщей истории. Студенты ополчились на Куторгу, потому что он, оказывается, не сочувствовал их настроениям, он призывал вместо того, чтобы издавать рукописные журналы, заниматься чтением древних авторов и составлять научные доклады и т. д.
Так вот этот вид либеральной демагогии несомненно присутствует и в данном случае. Наши оппоненты обращаются к не лучшим представителям студенчества, чтобы поддержать дурное дело. До какой же моральной низости нужно было пасть, чтобы вовлекать студентов в это скандальное дело!

А.С.: Этот пример свидетельствует не только об отсутствии благородства у организаторов кампании травли. Как говорится, чего нет, того нет. Тут воочию видно стремление к подлинной, а не мнимой политизации процесса образования.

Э.Ф.: Несомненно.

ПРОТИВ ФРОЯНОВА — ЗНАЧИТ ПРОТИВ УНИВЕРСИТЕТА

А.С.: Эдуард Давидович, я сталкивался с такой точкой зрения, что причиной этой кампании является не только неприятие Фроянова как ученого, неприятие его политических и научных идей. За всей этой информационной войной стоит еще и стремление дискредитировать исторический факультет.

Э.Ф.: Да, я думаю, что это именно так. Наш факультет ведь является одним из важных очагов традиции. Мы отвергли так называемую многоуровневую систему образования, которая являлась первым этапом той «реформы образования», которую проводят, начиная со времен перестройки. Наш факультет отверг такого рода попытку бездумного разрушения исторических традиций, замены их на западные (причем, не лучшие). А ведь как нам навязывали эту модель!

А.С.: Иными словами, исторический факультет Петербургского университета является одним из серьезных препятствий на пути профанации исторического образования в России?

Э.Ф.: Совершенно верно. И это, конечно, вызвало соответствующую реакцию со стороны тех, кто является сторонником глобализации и усреднения образования. Мы как кость в горле стоим у этой группы, так называемых «реформаторов».

А.С.: Знаете, что меня еще удивило. Меня удивил список газет, в которых появились заказные статьи против И.Я.Фроянова и истфака. «Новые известия» (один из учредителей Борис Березовский), «Новая газета» и «Общая газета» (издания родственные СМИ Владимира Гусинского). Плюс «Известия», ставшие флагманом современного либерализма (газета откровенно поддерживает Анатолия Чубайса). Словом, против Фроянова выступили ведущие либерально-олигархические СМИ. А тут уместно вспомнить недавнюю кампанию против президента России Владимира Путина, поводом которой стала катастрофа «Курска». Те же издания шли тогда в авангарде заказной, лживой кампании, направленной на то, чтобы опорочить президента Путина и руководство российского флота. Невольно напрашивается аналогия. Ведь одни и те же газеты травят президента России, который предпринимает попытки, направленные на усиление власти, чего не добиться без обращения к традициям. И исторический факультет Петербургского университета во главе с профессором И.Я.Фрояновым, т. е. тех людей, которые пытаются сохранить наши исторические традиции. Как Вы полагаете, нет ли здесь связи?

Э.Ф.: Я думаю, что Вы правильно ставите эти вопросы. Несомненно, что во всех этих выступлениях, связанных и с политикой, и с образованием, можно проследить определенного рода тенденцию. Эта тенденция сводится к подрыву устоев российской культуры и российской государственности. Культура и образование являются очень важными элементами государственной структуры. Ведь полноценная подготовка специалистов в высшей школе ведет к тому, что государство будет крепким, ибо мы получим не только должным образом подготовленных преподавателей, инженеров и ученых, но и чиновников. Сейчас же порою просто поражает, какой уровень культуры они демонстрируют. Мягко говоря, все это оставляет желать лучшего. А если перевернуть систему подготовки, если погасить очаги фундаментального образования, которыми являются Петербургский и Московский университеты, то, конечно, это будет большой урон для российской государственности. И я думаю, что тут где-то это все, очевидно сходится.

А.С.: Я вот еще о чем подумал. Ведь попытки дискредитировать, опорочить исторический факультет бросают тень на весь Петербургский университет, выпускником которого как раз является президент России. Не эту ли дальнюю цель ставят перед собой организаторы кампании в либерально-олигархических СМИ? Может быть, дискредитируя университет, они хотят посеять дополнительные сомнения в адрес власти, в адрес президента Владимира Путина?

Э.Ф.: Ну, я не знаю как обстоит дело вот с таким дальним прицелом. Мне тут очень трудно судить. Одно несомненно: обливая грязью исторический факультет, тем самым бросают тень и на университет в целом. А какие более общие цели преследует эта группа, можно только догадываться.

А.С.: Если попытаться в самом общем виде определить кому это выгодно, то, наверное, можно сказать, что выгодно это той либерально-олигархической группировке, которая сформировалась в период правления Бориса Ельцина. Сейчас теряя свое былое политическое влияние и, что особенно важно, источники своего финансового благополучия, а также реальные рычаги воздействия на государственную политику (и политику в области образования в том числе), они используют любую возможность, чтобы удержаться у власти. Вы согласны с этим?

Э.Ф.: Да, я согласен с этим общим выводом.

СПРАВЕДЛИВОСТЬ ВОСТОРЖЕСТВУЕТ

А.С.: Эдуард Давидович, а как бы Вы могли оценить позицию руководства университета. Что оно должно, на Ваш взгляд, сделать для ликвидации конфликта?

Э.Ф.: Руководство университета поступило, по-моему, разумно. Я имею в виду окончательную позицию нашего ректора Л.А.Вербицкой и большого Ученого Совета. Оно отказалось идти на поводу у этой истерической кампании, у этого беспрецедентного давления на факультет и университет, отказалось устраивать разборки. Руководство пошло в какой-то степени навстречу критике только в одном: было принято решение выслушать декана исторического университета, который даст характеристику работы факультета за последние пять лет. В этом нет ничего необычного. Такого рода отчеты делаются раз в пять лет. Вместе с тем, работа по подготовке этого отчета, в частности работа Университетской комиссии, позволит точнее ознакомиться с ситуацией на кафедре новой истории. Ибо нужно вернуться к исходной ситуации, что бы там ни вопили авторы «страшных» статей.

А.С.: Словом, сегодня можно уверенно говорить, что руководство университета не поддалось давлению так называемой «демократической общественности»?

Э.Ф.: Думаю, что можно. Вдохновители газетных статей хотели превратить дело Комиссарова в повод для настоящей политической кампании, где прозападная группа свела бы счеты с теми людьми, которые привержены российской традиции, российской культуре, праву России на самобытность, праву не раствориться в глобальном единстве. Кстати, в этой связи, почему-то те, кто против глобализма в нашей стране третируются самым невероятным образом как «отсталые недоумки», «враги прогресса» и т. д. Но ведь только что Дания провела референдум по поводу общеевропейской валюты и отказалась ее принять. А недавно проведенный социологический опрос в Англии показал, что примерно две трети населения отвергает не просто эту самую валюту, как сделали датчане, а дальнейшее пребывание Англии в общеэкономическом европейском единстве.

А.С.: Российские западники всегда ориентировались не на реальную Европу, а на выдуманную…

Э.Ф.: Я надеюсь, что при подготовке отчета декана, который состоится в конце ноября, Университетская комиссия ознакомится с ситуацией на кафедре новой истории. И, конечно, комиссия не сможет не считаться с тем, что положение сложилось ненормальное, что большая часть членов кафедры категорически отвергают какую бы то ни было мысль о сотрудничестве с зав. кафедрой, перешедшим всякую меру в своем поведении и своих высказываниях. Кроме того, очевидно комиссия столкнется с началом процесса отрешения Комиссарова от должности. Насколько я знаю, такое намерение уже заявлено членами кафедры.

А.С.: Ну что ж, Эдуард Давидович, я благодарю Вас за беседу. Хочется надеяться, что справедливость все-таки восторжествует, что руководство университета примет такие решения, которые расставят все точки над «i». И наконец, прекратится эта возня вокруг исторического факультета и его декана И.Я.Фроянова.

Э.Ф.: Я вполне разделяю Вашу надежду, и мы будем работать в этом направлении.