МОСКОВСКАЯ ЦЕРКОВЬ ВО ИМЯ ИКОНЫ БОЖИЕЙ МАТЕРИ «ЦЕЛИТЕЛЬНИЦА» ПРИ СТАРО-ЕКАТЕРИНИНСКОЙ БОЛЬНИЦЕ
В старой Москве во имя иконы Божией Матери «Целительница» освящали, в основном, больничные церкви, где она являлась Покровительницей и Помощницей в исцелении душ и тел. Среди прочих московских клиник «Целительнице» были посвящены одна из церквей Старо-Екатерининской больницы на Мещанской улице, и домовая церковь при Полицейской больнице им Императора Александра III, устроенная доктором Гаазом. Обе они были закрыты после революции, и от них остались ныне лишь перестроенные помещения. В настоящее время действует новая больничная церковь во имя «Целительницы» при НИИ Клинической психиатрии на Каширском шоссе, открытая и освященная всего лишь в 1992 году. История иконы «Целительница» ведет свое начало с IV века от Рождества Христова. Она находится в грузинской местности Карталинии, в Цикланском храме, а в Москве чудотворный список с этого образа хранился в Алексеевском женском монастыре. На иконе Богоматерь изображена стоящей у одра больного. Сюжетом «Целительницы» стало древнее церковное предание о чудесно исцеленном Самой Царицей Небесной человеке. Один благочестивый клирик всякий раз, когда входил в храм или выходил из него, преклонял колена перед образом Богородицы с возгласом: «Радуйся, Благодатная! Господь с тобою», и с последующей молитвой, славящей Царицу Небесную. И однажды на него напала страшная болезнь, поразившая его язык, так, что случилось сильное нагноение, и человек не смог говорить. Страдая, он читал свою обычную молитву в уме, и раз увидел у своего изголовья прекрасного юношу, взиравшего на него с состраданием — это был его Ангел-Хранитель, который начал молить Пресвятую Богородицу исцелить болящего: «О премилосердная Госпоже! Таков ли должен быть плод благоговения к Тебе сего клирика? Это ли награда за каждодневное произношение им Тебе архангельского приветствия? Язык его, привыкший ублажать Тебя, ныне весь изъязвлен. О премилосердная! Обрати матерний Свой взор на сего страдальца и пощади его». И по молитве Ангела у постели больного вдруг явилась сама Царица Небесная и, источив из груди Своей каплю млека, напоила ей уста болящего и сделалась невидимой. А больной клирик получил мгновенное исцеление, так что сразу же пошел в церковь и сам рассказал там о дарованном Чуде. Оно и было запечатлено в иконографии образа Богоматери «Целительница». А в 1682 году в России от этой иконы получила исцеление дочь коломенского священника, страдавшая неизлечимой болезнью спинного мозга. Спустя еще столетие в Москве была основана Екатерининская больница, одну из домовых церквей которой впоследствии освятили во имя иконы «Целительницы». К тому времени русская и московская медицина прошла долгий и трудный путь от первых ученых лекарей до создания городских больниц, и Екатерининская больница была достойной вехой на этом трудном пути. История целительного дела в России зародилась на заре веков Киевской Руси. Известно, что первыми врачами на Руси были монахи. Принятие христианства положительно сказалось на зарождении русской медицины — ведь церкви, и особенно монастыри были в той глубокой древности очагами знаний и культуры, где человеку оказывалась помощь, и не только в целении души, но и тела. И там учились оказывать эту помощь. В 1091 году епископ переяславский Ефрем приказал строить при церквях больницы — в них лечили и приезжие греки, и русские монахи, которые овладевали тонким искусством врачевания. Первый русский иконописец, знаменитый Алипий, причисленный к лику святых, был еще и врачом: он умел лечить бич раннего средневековья — страшную проказу, и однажды спас от нее одного богатого киевлянина! Врачами были и основатель Киево-Печерской лавры св. Антоний и «безмездный», то есть лечивший бесплатно, св. Агапит, исцелявший при дворе Владимира Мономаха. Уже со времен Киевской Руси при дворе князей стали появляться иноземные врачи, в том числе и из Византии — страх перед смертельными недугами заставил русских правителей приглашать ученых лекарей, как это делали за границей. При св. Владимире Великом в Киеве появился врач Иоанн Смер Половчанин, который был настолько умен и образован, что князь даже отправил его с легендарным посольством на поиск лучшей веры для Руси — тогда и было принято христианство. С тех далеких времен повелось, что все главы государства, включая Лжедмитрия, выписывали себе заграничных врачей. Особенно расцвело это дело при великом князе Иване III — тогда в свите его знаменитой супруги, византийской царевны Софьи Палеолог, в Московию прибыли первые профессиональные, то есть дипломированные врачи. При внуке Ивана III, Иване Грозном, врачебное дело было поставлено на государственном уровне. Медицина тогда уже была признана необходимой в русских высших сословиях. Если поначалу иноземные лекари приглашались только для членов семьи государя, и медицинское обслуживание было исключительно царской привилегией, то потом к услугам врачей стали обращаться и знатные бояре. Тем более, что ко времени Ивана Грозного относится первое письменное упоминание о «скорбутной болезни — цинге. А в 1551 году по инициативе царя и митрополита Московского на Стоглавом соборе принимается решение об учреждении богаделен для всех прокаженных и престарелых. За три года до смерти царя, в 1581 году из Англии прибыли доктор Якоби, которого Иоанну IV особо рекомендовала королева Елизавета, и аптекарь Яков Френшам, который открыл в Москве первую придворную аптеку, так называемую цареву, для обслуживания всех членов царской семьи. При царе Михаиле Федоровиче Романове профессиональных врачей-иностранцев в Москве было уже много, но собственной медицины Россия еще не имела. Русские лекари и цирюльники, знавшие медицинское дело, получали образование или в иностранных школах или у приехавших в Россию лекарей, бравших их к себе в ученики. Однако медицинское обслуживание все же развивалось на государственном уровне. Тогда стали назначаться полковые лекари, и воинскому начальству отпускались денежные суммы на обязательные медицинские расходы. Уже в 1620 году был учрежден Аптекарский Приказ, позднее переименованный в Аптекарскую палату. В нем заседало несколько медиков под председательством главного — архиатера, а ведал делами Приказа один из знатных бояр, который самолично назначал медиков и снабжал лекарствами воинские аптеки. Лекарства же выписывались из иностранных государств. Потом уже в Москве на Моховой улице, где находится Аудиторный корпус МГУ, и в подмосковном царском селе Измайлово были заведены собственные аптекарские сады. И еще лекарственные средства собирались по всей России в виде податей — ревень, поташ, солодковый корень, лечивший грудной кашель, из Астрахани, бадьян из Сибири. А в 1654 году при Аптекарском приказе была открыта московская Медицинская школа с лекарским и костоправным отделением. В том же столетии боярин Федор Ртищев устроил в Москве первую гражданскую больницу, которая, возможно, находилась в районе Знаменки. Потом царь Федор Алексеевич в 1682 году приказал построить в Москве две «шпитальни» — то есть госпитали (от лат. hospitalis — гостеприимный): один в Знаменском монастыре на Варварке, другой на Гранатном дворе за Никитскими воротами, — «где больных лечить и врачей учить». Это не было осуществлено из-за смерти государя, в которой, кстати, взбунтовавшиеся стрельцы обвинили придворных иноземных лекарей и убили их. Брат Федора Алексеевича, Петр I открыл новую страницу в истории русской медицины. В 1701 году в его любимой Немецкой слободе Яков Грегори, сын знаменитого пастора-театрала, открыл первую частную (партикулярную) аптеку — в память о ней назван местный Аптекарский переулок. А 25 мая 1706 года указом Петра близ той же Немецкой слободы, в Лефортово — «в пристойном месте, для лечения болящих людей» был основан знаменитый военный госпиталь, который сейчас носит имя Н.Бурденко. При нем открыли Хирургическую школу на 50 студенческих мест — экзамен там официально назывался истязанием. Новое учреждение должно было по мысли Петра совмещать медицинскую практику с обучением врачебному делу. В декабре 1770 года именно в этом госпитале в Москве впервые появилась чума, которая свирепствовала два года и побывала, как война, практически в каждом доме: из 12 538 домов чумных было 9 тысяч. Именно чумной эпидемии, кардинально повлиявшей на государственную политику в области медицины, и была обязана своим появлением Екатерининская больница. «Моровая язва», или «черная смерть» как называли в старину эту болезнь, была занесена в Москву, вероятно, во время войны с Турцией в 1768 году: русские войска вступили тогда в Молдавию, где и вспыхнула чума, а к 1771 году она добралась до Москвы. Это был один из первых в истории Москвы случай поиска «террориста" — злоумышленника, так как сразу же пошел слух о том, что заразу намеренно пустил один из засланных перебежчиков. После Лефортовского госпиталя чума посетила Суконный двор на Софийской набережной в Замоскворечье — уже в центре Москвы. Чиновники пытались скрыть это бедствие, не помышляя о масштабах, которые оно приобретет впоследствии — ведь болезнь угрожала замосквореченским фабрикам закрытием и убытками, а рабочим — принудительным карантином. В итоге умерших стали тайно хоронить по ночам, а живые, когда карантин все же ввели, разбежались прочь: и зараза начала свое шествие по городу, который быстро охватили отчаяние и паника. Тогда вымерла половина населения Москвы. Печально знаменитые «мортусы» с мешками на головах, с прорезанными дырами для глаз и рта, вербуемые из каторжников, собирали мертвые тела и хоронили их без отпевания. 11 сентября 1771 года вспыхнул Чумной бунт. Императрица выслала в Москву Григория Орлова с чрезвычайными полномочиями для усмирения, а помогал ему в том сам Николай Архаров, будущий легендарный обер-полицмейстер Москвы: его архаровцы, полицейский полк из восьми батальонов, который составлял московскую полицейскую стражу, долго еще наводили ужас на обывателей. Власти приняли неслыханные меры — закрыли все 18 застав Камер-Коллежского вала, на окраинах города расставили карантины с больницами, а за мародерство и хищение вещей из чумных домов назначили смертную казнь. Когда чума утихла в Москве, напуганная императрица выбила медаль в честь графа Орлова и принялась за реорганизацию московской медицинской системы, благотворительности и социальной помощи. По всей России вменялось строить больницы, сиротские дома, богадельни и создавать систему «общественного призрения» — это были и зачатки социальной медицины в России. Екатерина II решила продемонстрировать ее образец на примере Москвы. А именно: создать в Москве крупную народную больницу гражданского ведомства — до тех пор такой была только небольшая Павловская, в Замоскворечье. 12 августа 1775 года императрица издала указ, предписывающий московскому обер-полицмейстеру Н.П.Архарову учредить под ведомством полиции «особую больницу», чтобы милостию сей пользовались «бедные безгласные»: отставные солдаты без пенсиона, неимущие отставные чиновники и духовные лица, их жены, увечные престарелые обоего пола. Все эти категории подлежали бесплатному лечению на казенный счет, а за плату разрешалось лечить и «добровольно приходящих» — то есть обращавшихся за врачебной помощью простых москвичей. Новая московская больница, названная по имени основательницы Екатерининской, открылась 19 июня 1776 года на Мещанской улице (ныне ул. Щепкина, 61/2). Здесь, в малонаселенной окраине близ Крестовской заставы еще в феврале 1772 года был открыт один из городских чумных карантинов — в его деревянных зданиях и разместили эту больницу на 150 коек. Сразу по открытии освятили первую больничную домовую церковь во имя иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость», тоже деревянную. (Только в 1899 году ее перестроили каменной, с шатром.) А для отпевания покойных в конце XIX века при анатомическом театре была выстроена вторая деревянная церковь, во имя иконы «Целительница» и освящена в мае 1881 года. Раньше это была обыкновенная положенная часовня. Между основанием этих двух больничных церквей произошли глобальные изменения в самой больнице. В 1833 году ее перевели в роскошное здание на Страстном бульваре, построенное еще Матвеем Казаковым — прежде там была усадьба Голицыных, а потом московский Английский клуб, восхитивший когда-то Стендаля. И больница на Страстном стала именоваться Ново-Екатерининской. Ее домовая церковь была освящена во имя св. мученицы Екатерины, — по тезоименитству создательницы больницы, императрицы Екатерины II, а вторая церковь для отпевания — во имя св. Александра Невского, построенная только в 1872 году. Ново-Екатерининская стала клинической больницей медицинского факультета Московского университета, где проходил студенческую практику А.П.Чехов, а также очень популярной городской больницей — в ней работали такие светила русской медицины, как доктор Ф.И.Иноземцев, произведший первую в России операцию под наркозом и терапевт Г. А.Захарьин, лечивший Льва Толстого. А судьба Старо-Екатерининской больницы на Мещанской сложилась иначе — в 1835 году она была отдана под арестантскую больницу Бутырской тюрьмы, и ее заведующим стал «святой доктор» Ф.П. Гааз. Однако в 1841 году в Москве разразилась очередная инфекционная эпидемия, и в больницу на Мещанской стали поступать больные из работных домов и беднейшие жители города. Так, что уже в 1843 году она получила официальный статус «больницы для чернорабочих». Прошение о ее новом профилировании было подано на том основании, что немногочисленные городские больницы и отделения для простого народа переполнены, и неимущие больные рабочие, «не находя себе здесь приюта», уходят из Москвы в свои селения и умирают по дороге. Ведь все они в основном были выходцами из деревень и малых городов. Уже в 1844 году больные арестанты были окончательно переведены из Старо-Екатерининской больницы в новую клинику, открытую доктором Гаазом на собственные средства в Малом Казенном переулке близ Земляного Вала. Эта клиника получила потом название полицейской больницы им. императора Александра III. Ее домовая церковь тоже была освящена во имя иконы «Целительницы», и это в то время, когда в самой Старо-Екатерининской больнице такой церкви еще не существовало. С переводом арестантов в новую клинику Старо-Екатерининская окончательно стала городской больницей для чернорабочих, и во второй половине XIX века были выстроены ее новые кирпичные корпуса. Полностью бесплатной она не была. За больницу власти установили сбор по 70 копеек серебром в год с каждого чернорабочего, к коим относились мастеровые, фабричные, ремесленные, мануфактурные рабочие, землекопы, каменщики, печники, извозчики и даже лакеи. Это подобие «медицинского страхования» было введено одновременно с получением вида на жительство — или, выражаясь современным языком, московской регистрации для иногородних, приезжавших в Москву на заработки. Каждый прибывший в Москву должен был явиться в контору адресов с паспортом, внести плату в 70 копеек за «гарантированное» медицинское обслуживание и получить «адресный билет» — без платы можно было получить такую регистрацию только на один месяц. И хотя позднее плата поднялась до рубля, а потом и до рубля с четвертью, средств все равно не хватало: разница между доходами от уплаты больничного сбора и расходами по содержанию больницы составляла в 150 тысяч рублей, которую покрывал город из своего бюджета. Однако нуждавшихся в больнице было множество, чему способствовала отмена крепостного права, когда в Москву хлынул поток наемной рабочей силы из деревень и провинциальных городов. Старо-Екатерининская клиника даже открывала свои филиалы, которые затем обратились в самостоятельные городские больницы — такие, как Яузская и Басманная. В сентябре 1874 году в Старо-Екатерининскую больницу был доставлен рабочий, повредивший ногу в самой первой аварии на московской конно-железной дороге — конки появились на городских улицах в 1872 году. Поскольку лошади, тащившие вагон, не могли сами поворачивать его на крутых поворотах, властям приходилось расставлять на путях специальных рабочих, которые лопатами, кирками и прочими инструментами обеспечивали вагону плавный поворот, но велик был риск травматизма. В 1891 году в Старо-Екатерининской больнице было открыто «родовспомогательное» отделение — до революции это был самый крупный московский роддом, которым заведовал Г. Л.Грауэрман, чье имя долгое время носил знаменитый роддом N7 на Новом Арбате. В Старо-Екатерининской больнице начинали свою деятельность известные московские доктора Ф.И.Гетье и В.Н.Розанов — после революции оба стали лечащими врачами Ленина и других кремлевских жителей. Доктор Гетье, окончивший Московский университет, два года почти бесплатно проработал в Старо-Екатерининской больнице, чтобы иметь возможность экстерном получить второе образование — сам сенатор Плеве оказал ему протекцию. Потом Гетье стал первым главным врачом открытой незадолго до революции Солдатенковской (ныне Боткинской) больницы, устроенной в 1910 году по завещанию и на средства московского текстильного короля К.Т. Солдатенкова, С именем доктора Гетье, после революции приглашенного лечить и консультировать в Кремль, историки связывают начало той самой «изоляции» Ленина, которая столь мучительно будет сопровождать конец его жизни. Ведь именно по рекомендации Гетье еще в августе 21 года Ленин сам попросил у ЦК внеочередной отпуск с правом посещать заседания Совнаркома и Политбюро — и тем самым, «всполошив» соратников, передал себя под бдительную опеку врачей и товарищей. А вскоре Гетье уже сам делал на правительственном заседании доклад о состоянии здоровья Ленина и о врачебных рекомендациях. Ленину же оставалось лишь исполнять их. И сотрудник Гетье по Лечебно-Санитарному управлению Кремля, профессор Розанов прошел той же стезей — окончив Московский университет, он начинал свою деятельность в Старо-Екатерининской больнице, потом был приглашен в Солдатенковскую помощником главного врача и затем в Кремль. Как ведущий хирург, он был вызван в августе 1918 года лечить раненого Ленина, а потом делал ему операцию по извлечению пули — именно эта пуля когда-то экспонировалась в музее Ленина. Потом Розанов констатировал смерть Надежды Аллилуевой от самоубийства и оставил о том медицинское заключение, рассекреченное и опубликованное только в 1998 году. В советское время были ликвидированы все домовые церкви, не исключая и больничные. Оба храма Старо-Екатерининской больницы были закрыты и полуразрушены, с храма «Целительницы» сбили крест и обратили его в Бюро Судебно-медицинской экспертизы. Потом и по настоящее время там разместился Московский областной научно-исследовательский клинический институт им. Владимирского (МОНИКИ) Зато совсем недавно, в 1992 году во имя иконы «Целительница» устроили новую больничную домовую церковь при НИИ Клинической Психиатрии на Каширском Шоссе, которую освятил сам Святейший Патриарх — это одна из первых московских церквей, устроенных впервые, а не из числа восстановленных дореволюционных. Сотрудники института выделили в современном здании, возведенном в позднее советское время, помещение и обустроили его под церковь, возрождая старинные православные традиции московской медицины. Теперь и больные, и врачи могут молиться в ней Заступнице о помощи и исцелении.
