М.Л. Ремнева, В.С. Савельев, И.И. Филичев. Церковнославянский язык. Грамматика с текстами и словарем. М.: Издательство МГУ, 1999. 232 с.
В последнее десятилетие многие люди почувствовали отрадную необходимость в изучении церковнославянского языка — богослужебного языка Русской Православной Церкви, языка веры и молитвы. Естественно, что появилось немало учебной литературы по данной дисциплине: это и репринтные издания, и работы современных ученых.
Среди различных пособий по церковнославянскому языку достойное место со временем займет учебник «Церковнославянский язык. Грамматика с текстами и словарем» М.Л. Ремневой, В.С. Савельева, И.И. Филичева. Эти авторы по праву считаются компетентными, авторитетными специалистами в области истории русского языка, славистики и общего языкознания. И их труд в целом соответствует высоким требованиям, которые всегда предъявлялись к учебной литературе, выпускаемой в МГУ.
В аннотации к пособию говорится о том, что оно рассчитано на широкую аудиторию: «Книга предназначается для тех, кто стремится познакомиться с грамматикой церковнославянского языка, научиться понимать тексты современных церковных книг. При изложении использована научная терминология, приближенная к системе современных представлений, данных в школьных учебниках по русскому языку» (с.2). Однако даже при беглом ознакомлении с книгой становится ясно: она написана на уровне добротного вузовского учебника для филологических факультетов, тогда как имеющаяся учебная литература по указанной дисциплине, несмотря на свою безусловную ценность, ориентирована на не-специалистов, не-филологов, не-богословов, то есть на людей, знакомых с языковедческими терминами, действительно, лишь в рамках школьной программы, что неизбежно влечет за собой схематизм в подаче материала.
Выход в свет учебника, который отвечает стандартам лингвистических предметов в высших учебных заведениях, вселяет надежду на то, что внимание к церковнославянскому языку — как к учебному курсу, так и к научной дисциплине — будет неизменно возрастать и это самым благоприятным образом скажется на его популяризации и укреплении в наше неспокойное время духовных и лингвистических нестроений.
Учебник М.Л. Ремневой, В.С. Савельева, И.И. Филичева имеет следующую структуру: авторское предисловие, обширное введение, графико-орфографический блок, грамматический (морфологический и синтаксический) курс, небольшая хрестоматия и словарь.
В предисловии описана композиция учебника, его методологическая база, а также обосновано оперирование современной лингвистической терминологией. А самое главное — в нем дано определение церковнославянского языка с точки зрения происхождения, панхронических и исторических характеристик, которое, однако, «разлито» по тексту, а не оформлено в обособленную дефиницию. (Синтетическое определение-описание церковнославянского языка сформулировано Е.М. Верещагиным (Верещагин Е.М. История возникновения древнего общеславянского литературного языка. Переводческая деятельность Кирилла и Мефодия и их учеников. М., 1997. С. 298, 312).)
Помимо традиционных для церковнославянских грамматик сюжетов о научно-просветительской и миссионерской деятельности святых равноапостольных братьев Кирилла и Мефодия, об истории создания славянских азбук, числовых значениях букв и диакритических знаках («Деятельность славянских Первоучителей» (с.20−22), «Славянские азбуки. История» (с.24−28), «Числовые значения букв» (с.28−30), «Надстрочные знаки (диакритики») (с.30−31) — о них речь пойдет ниже, — вводная часть учебника содержит чрезвычайно важный раздел «Церковнославянский язык на Руси (XI-XVII вв.)» (с.10−20). В нем впервые в систематическом виде пространно изложена теория церковнославянского языка как языка литературного.
Судя по заданным хронологическим рамкам (XI-XVII века), речь идет о литературном языке донационального периода, который, по мнению авторов, имел несколько основных признаков: нормированность, кодифицированость, полифункциональность, стилистическую дифференциацию, противопоставленность языку бытового и делового общения (с.10).
Под полифункциональностью понимается обслуживание языком разных потребностей культурной жизни восточных славян. Церковнославянский язык с самого начала своего существования становится прежде всего языком богослужения и богослужебных книг. До XVII века он был также и языком науки. Церковнославянский язык уже с X столетия оказывается и языком переводов, осуществляемых на Руси. А примерно с XI века возникает оригинальная (непереводная) древнерусская литература, в которой культивируются многочисленные жанры, причем как пришедшие вместе с византийской литературой, так и родившиеся на восточнославянской почве (среди переводных произведений нет, например, аналога русским летописям) — и все эти тексты написаны по-церковнославянски.
Стилистическая дифференциация главным образом сопряжена со степенью проникновения в произведения элементов разговорного древнерусского языка, которая была различной и зависела от грамотности и начитанности писца, от жанра, содержания текста, от того, была ли рукопись копией со старославянского источника или представляла собой оригинальное сочинение русского книжника: так, «в списках со старославянских оригиналов элементы древнерусского языка отражались слабее, чем в оригинальных произведениях» (с.12); «в церковно-богослужебных текстах, в торжественных словах, проповедях элементы книжного, старославянского, языка строго соблюдались русскими книжными людьми, в произведениях же, ближе стоявших к общественно-бытовой жизни, в летописях и в особенности в деловых документах более значительными были элементы бытовой русской речи» (с.12).
Что касается нормы, то в церковнославянском языке донациональной эпохи сосуществовали два ее варианта, которые закономерно представлены в памятниках разных жанров, — строгая и сниженная: «Первая характеризуется последовательным отталкиванием от восточнославянских элементов, а вторая допускает достаточно широкое проникновение черт древнерусского (восточнославянского) языка, которые оказываются не случайными элементами, а существуют в языке в качестве допустимых вариантов, равноправных церковнославянизмам» (с.12).
Обращаясь к кодификации церковнославянского языка, составители учебника отмечают следующее: долгое время единственным ее механизмом являлись так называемые «образцовые» тексты. Репрезентация каждого типа нормы обусловливалась и поддерживалась определенным типом «образцовых» текстов, которые влияли на строгость требований, несли в себе высокую степень императивности и характеризовались общественным признанием, опиравшимся на традицию.
Первые сводные грамматические пособия по церковнославянскому языку появились в Юго-Западной Руси в конце XVI — начале XVII веков, что связано с зародившимся именно там книгопечатанием, бурной научно-просветительской деятельностью братских школ, а самое главное — с происходившей активной борьбой с католическим засильем.
В предисловии кратко охарактеризованы такие ключевые учебно-теоретические труды по лингвистике, как Букварь Ивана Федорова (1584), Словеньска грамматика (1586), Адельфотис (1591), Грамматика Лаврентия Зизания (1596), Грамматика Мелетия Смотрицкого (1619), московское издание Грамматики М. Смотрицкого (1648).
Затронули авторы и Российскую грамматику М.В. Ломоносова, в которой заложена теоретическая основа для замены литературного языка с церковнославянского на русский.
В роли примеров нормирования и кодификации церковнославянского языка выступают сведения о редакциях Жития Михаила Клопского, а также об употреблении двойственного числа, разветвленной системы прошедшего времени в разных памятниках церковнославянского языка. Все эти факты, безусловно, важны и интересны в лингвоисторическом аспекте. Однако в рамках вводной части они не могут быть поняты в полной мере, а потому воспринимаются как вставные очерки, которые значительно «утяжеляют» изложение. Думается, что данные сведения органично вписались бы в основной корпус учебника.
Все сказанное в предисловии обобщается следующим образом: «Церковнославянский язык русской редакции на протяжении восьми веков был на Руси литературным языком, реализовавшимся в памятниках разных жанров, существовавшим в ряде вариантов; он являлся элементом русской культуры, это был язык, на котором говорила на Руси церковная и светская мысль. С XVIII в. церковнославянский язык становится только языком церкви» (с.20).
При обилии фактического материала и композиционной стройности авторы не дают, однако, определения таким существенным для концепции литературного языка понятиям, как норма, кодификация (Определения нормы и кодификации, а также анализ их механизмов можно найти, например, в: Ицкович В.А. Языковая норма. М., 1968.) и др.
И вообще пособие страдает от одного общего недостатка. В большинстве случаев, как уже указано, используется современная лингвистическая терминология, но иногда, пытаясь облегчить (чаще всего — неоправданно) изложение, составители не используют специальную научную лексику, что создает впечатление нежелательной упрощенности, а не желаемой простоты. Судя по всему, это сказалось, например, на отсутствии полной терминологической и понятийной ясности в отношении старославянского, древнецерковнославянского, новоцерковнославянского, современного церковнославянского языков, не заданы и их временные рамки, что совершенно недопустимо в учебной литературе.
