 |
| Радонеж | Василий Анисимов | 05.03.2013 |
— Василий, в последнее время произошло много событий в церковной жизни, которые стоило бы обсудить. Давай начнем с Архиерейского Собора Русской Православной Церкви.
-Это был первый Собор, который готовился долго, основательно. Мы уже издали его документы, включая доклады Святейшего Патриарха Кирилла, Блаженнейшего Митрополита Владимира. Это хорошее подспорье для миссионерской, просветительской работы.
— Но доклад Блаженнейшего в части, которая касалась унии и расколов, вызвал недовольство в украинской сети.
- Среди тех же униатов и раскольников. Я полагаю, Церковь должна четко обозначать проблемы в церковно-государственных и межконфессиональных отношениях, что и было сделано в докладе. Антиправославный альянс унии и филаретовского раскола — это не миф, а реальность. И это действительно выглядит нелепо: одна часть католической Церкви (римо-католики) признает таинства и прещения Православной Церкви, вместе с ней стремится отстаивать христианские ценности в Европе, а другая — униаты, или, как они себя именуют, греко-католики — напротив, интригует против Православной Церкви, организовывает провокации, поддерживает раскольников внутри православия. Хотя у унии и римо-католиков одна вера, один папа.
— Лидер украинских униатов архиепископ Святослав Шевчук в недавнем интервью «НГ-религии» оправдывает связи с раскольниками тем, что униаты не могут решать, кто в православии каноничен, а кто — нет.
- Уния и не может ничего решать, поскольку, с точки зрения Вселенского православия, сама является «екклезиологической ересью», не имеющей права существования в христианстве. Другое дело, что Шевчук мог бы что-то знать в этой области. Ведь не в глухом селе, а в райцентре вырос, медучилище окончил, фельдшер, комсомолец, спортсмен, активист, в Советской армии служил, аэродром, стратегический объект обслуживал, куда КГБ и Особый отдел случайных людей не допускали, так что какая-то грамотность должна присутствовать. Еще в Риме изучал богословскую традицию Византии, как о нем пишут. Вот недаром Римско-католическую Церковь обвиняют в деградации: чему его там обучали, зачем главным униатом в Украине поставили, коли он каноническое от неканоничного отличить не может? И спросить ленится, ему бы любая бабушка на пальцах объяснила. И что это за священнослужитель, который разницы между законным и преступным не видит? Чему он людей-то научит?
Кстати, у наших униатов есть свои филаретовцы: какие-то общины в Галиции откололись, создали свою истинно-украинскую УГКЦ, со своей иерархией, там «архиепископов» только человек шесть. Они шлют кругом воззвания, даже мне присылают. В них изобличают УГКЦ во всевозможных грехах, кардинал Гузар для них вообще — колдун. Как-то один из центральных телеканалов сюжет о них показал, так уния подняла вой: «нарушение прав верующих!», «покушение на свободу совести!», «провокация против УГКЦ!», людей сбивают с толку - самозванцев и проходимцев греко-католическими епископами объявили! Когда же сами всех отлученных от Православной Церкви, беглых, самозваных не только именуют православными «патриархами», «митрополитами», «епископами», но пиарят, как могут, — это норма.
— Насколько мне известно, речь шла о том, что униаты заявили о признании таинства крещения в расколе?
- Да. Чтобы филаретовцы не боялись в унию переходить — их там и перекрещивать не будут. Уния была придумана иезуитами для обращения православных в католицизм, для борьбы с Православной Церковью, и ничего иного у нее за душой нет. Когда она возрождалась, никто не думал, что вообще могут быть конфликты между христианами, поскольку все были под одним атеистическим прессом. До 1988 года в Украине ежегодно, планомерно закрывали под разными предлогами до 150-ти православных храмов, которых оставалось 2−3 тысячи. Но Чернобыль разрушил границы, вся христианская Европа откликнулась на нашу беду, те же католические епархии, приходы собирали гуманитарку, десятки тысяч наших детей забирали на оздоровление, по семьям распределяли, и это длилось годами. Это была братская помощь, налаживались братские отношения между православными и католиками, между всеми христианами.
Но когда в Галиции к власти в 1990-году пришли проуниатские силы, всякий диалог был отброшен, и уния не свое стала возрождать, а добивать то, что не добили атеисты.
— И были разгромлены три православные епархии?
- Да. А поводом для погромов стал тот же Михаил Денисенко (Филарет), тогдашний экзарх, который был разоблачен демократической прессой как многолетний агент КГБ, украинофоб, сталинист, тесно связанный с КПСС, да еще ведший аморальный для монаха образ жизни. Началось тотальное шельмование Православной Церкви как гэбисткой, антиукраинской, антинародной. Во всех галицких советах, органах власти костерили Филарета в хвост и в гриву, принимали решения о запрете православных общин, отбирали храмы, передавали их унии. Причем храмы захватывали штурмами, мордобоем, с привлечением ОМОНА, даже «Черемухой» травили верующих. Побитые священники, в синяках, отеках, с поломанными руками-ногами приезжали в Киев, проводили пресс-конференции, Восточные Патриархи призывали папу Римского остановить насилие и произвол, но никто не реагировал. Это продолжалось и после того, как в мае 1992 года Филарета расстригли и изгнали из УПЦ. К середине 1992 года у УПЦ в Галиции из 600 храмов осталось 19, остальные были переведены в унию или автокефальный раскол.
А сегодня, уже при Януковиче, те же униатские Львовский, Тернопольский и прочие советы принимают обращения в защиту Филарета, чтобы его, светоча украинской духовности, не трогали. Хотя Филарет, как был, так и остался и кагэбистом, и гэкачепистоом, и кразнознаменным орденоносцем. Так что уния — это сообщество весьма циничное и беспринципное.
— А чего они так испугались за Филарета?
- Они же по себе судят. У них идеология тоталитарная, коричневая. Вот пришли в Галиции к власти, сразу зачистили все, что не нравится — православные общины, русскую культуру, язык и т. д., что не дочистили — будут травить, как тех же ветеранов Великой Отечественной. А когда в Киеве к власти пришел православный президент, тут же испугались, что он по их методу зачистит и унию, и расколы, тем более что на выборах они против него активно агитировали. Филарет и сам этого страшно боялся и боится.
— Ну, а как уния и раскол оказались в одной упряжке?
- Чтобы стать другом униатов, надо быть врагом Православной Церкви. Когда Филарета выгнали из руководства УПЦ, он со своим приятелем Леонидом Кравчуком, ставшим тогда президентом Украины, решили создать свою раскольничью «церковь», и теми же способами, что униаты в Галиции — захватами храмов, монастырей, штурмами, насилием, мордобоями. Более всего пострадала родина Кравчука — Ровенщина, Волынь, где у УПЦ отобрали даже кафедральные соборы, разбойные захваты были в Виннице, Херсоне, в Киеве, где филаретовские боевики и милиция неудачно пытались захватить Лавру. Филарет — вечный конъюнктурщик и очень хитрый. Он объявил Русскую Православную Церковь «насильницей», которая всегда угнетала украинский народ, себя — жертвой империи, борцом-патриотом и крайним националистом. У униатов от появления такого сподвижника-погромщика в зобу дыханье сперло, ведь он делал их вековечную работу — хулил, боролся с Православной Церковью. С тех пор униаты-парламентарии начали политическое крышивание филаретовского раскола, а кардинал Гузар и Филарет стали публично целоваться, как лидеры братских компартий былых лет. Их хула на Православие ничем не отличаются, в русофобии, провокациях против УПЦ они всегда едины. Я думаю, если Сандей Аделаджа или Мария Дэви Цвигун объявят себя борцами с Православной Церковью, жертвами империи, разгромят пару приходов, то Шевчук немедля признает все их «церковные таинства» законными, ведь не ему же, униату, решать, какие там у них «каноны».
— А Михаилу Антоновичу не наскучило играться с унией? Ведь старенький уже, девятый десяток идет.
- Ты удивишься, но он считает украинство и унию несовместимыми понятиями. В декабре прошлого года я был на его встрече с писателями. Он им растолковывал, откуда есть пошла уния. Украина, вот, была частью Польского государства, но к католическим епископам было одно отношение, их пускали в сейм и т. д., православных же в грош не ставили. А православные епископы тоже хотели быть в сейме и пользоваться привилегиями. Вот им и предложили: принимайте католическую веру, переходите в унию, будут у вас права такие же, как у католиков. Вот они и перешли. Теперь же, говорит Филарет, другие условия, мы живем в своем государстве, галычане ведь тоже украинцы, и права у нас у всех одинаковые, и оставаться им в унии нет никакого резона. Он даже какую-то дорожную карту им набросал, думаю, он примет в свой раскол всех униатов без перекрещивания. Он напомнил, что они были 200 лет в унии, а до этого 700 лет все-таки в православии, и пора возвращаться к вере отцов.
— А как они собираются «украинский мир» создавать, о котором говорит Шевчук, коли Филарет отказывает униатам в украинстве?
- Дело в том, что украинская национальная культурная традиция — антиуниатская. Отцы нации, к памятникам которых в государственные праздники возлагают цветы, — Шевченко и Грушевский — считали унию самым большим преступлением против украинского народа. Этого же мнения придерживались и Гоголь, и Лысенко, и Панас Мирный, и Леся Украинка, и другие великие деятели национальной культуры. Уния насаждалась огнем и мечом, превратила страну в руину, пролила, по слову Шевченко, «широкое море слез и крови», куда дотягивалась — оставляла после себя выжженную землю. Произведения Шевченко католические монахи уже в ХХ веке прокляли и сожгли на Ватиканском холме за антипапские стихи. Мученик Гавриил Костельник, инициатор возвращения униатов в православие, говорил: мы даже стыдимся называть себя униатами, а называем «греко-католиками», потому что знаем, сколько бед уния принесла украинскому народу. Так что совмещать в одной голове унию и украинство, действительно, невозможно. По крайней мере, с точки зрения здравого смысла.
— Виктор Янукович объявил, что празднование 1025-летия Крещения Руси будет всеукраинским и международным, пройдет в каждом городе, каждом селе Украины, в нем примут участие все конфессии, поскольку Крещение Руси стало «цивилизационным выбором нашего народа». Как ты эти празднования представляешь?
- Крещение Руси, безусловно, судьбоносное событие для наших народов. Святой равноапостольный князь Владимир, отвергнув католицизм, иудаизм, ислам, выбрал православие, чем предопределил цивилизационный путь развития наших народов. Они не только пошли по этому пути, но и создали свою восточнославянскую цивилизацию, внесшую свой неповторимый вклад в духовное и культурное наследие человечества. В Крещении Руси родилась Русская Православная Церковь — тысячелетний духовный стержень наших народов. С Крещением мы получили письменность — основу исторического самосознания всякого народа. Уже не по мифам и былинам стали жить, а по закрепленной в слове памяти. Пробудившись сами, пробудили во времена Российской империи и Советского Союза к историческому бытию десятки неписьменных народов, составив им кириллические азбуки. Это и их праздник. Так что свет этого события и ярок, и благодатен, и простирается на многие времена, народы и страны. Об этом можно много говорить, но здесь нужна, что называется, глобальная интеллектуальная рефлексия, осмысление этого события. Это очень важно для настоящего и будущего наших народов.
Что касается форматов празднования, то они еще не определены. Празднование юбилея пять лет назад поразило неожиданной массовостью, участием людей всех возрастов, причем во всех регионах. Кстати, Партия регионов и Виктор Януков непосредственно занимались организацией празднования, и, думаю, президент сам воочию убедился в большом духовном, объединяющем потенциале этих торжеств.
— Говорят, празднования в Киеве собрали сто тысяч, причем молодежи?
- Да. Понимаешь, мы уже четверть века, со времен перестройки, находимся в каких-то вечных подмастерьях, все, кому не лень, нас учат, домашние задания дают, объясняют, что мы и отсталые, и то у нас не так, и это, и уже внушили какой-то комплекс неполноценности. А празднование было каким-то вдохновляющим прорывом к своим корням, своей великой истории, забытому, изгнанному из пространства современных устремлений. Для молодых людей праздник Крещения был открытием самих себя, своего народа. Они сами об этом говорили.
— День Крещения Руси будет праздновать вся Русская Православная Церковь, теперь это уже государственный праздник в России и Украине. Как мы будем его делить?
- Я полагаю, что современные москвичи созрели, чтобы им открыть правду о том, что главные события нашей древней истории произошли не в Белокаменной, а в Киеве, матери всех русских столиц, городов и весей, что наших пращуров крестили не в Неглинной, а в Почайной, что святой князь-креститель Владимир и его бабушка были не питерскими, а киевскими, как и основатель Москвы великий князь Юрий Долгорукий, который в Киеве и похоронен. Очевидно, что торжества должны идти от Киева до самых до окраин. Было бы замечательно, если бы их почтили своим участием президенты наших трех братских стран, чтобы вместе со Святейшим Патриархом Кириллом и высшими иерархами Православной Церкви у памятника святому равноапостольному князю Владимиру они помолились за народы наши, их будущее и за именинников — Блаженнейшего Митрополита Киевского Владимира и президента России Владимира Путина — ведь это день их небесного покровителя.
Думаю, не стоит забывать, что кроме РПЦ есть и другие Поместные Церкви — наследники Святой Руси, цивилизации Русского мира. Это Православная Церковь в Америке, Православная Церковь Чешских земель и Словакии и, конечно же, Польская Православная Церковь, которая имеет непосредственное отношение к Киеву, ее главную древнюю святыню — Супрасльский Благовещенский монастырь основали монахи Киево-Печерской Лавры. Кстати, небольшая, по нашим меркам, Польская Православная Церковь может быть примером для многих в том, как надо беречь, развивать и популяризировать нашу тысячелетнюю духовную традицию.
— Что ты имеешь в виду?
- Вот у нас, скажем, в Украине во многих областях православных приходов в два раза больше, чем во всей Польской Православной Церкви, но нам у них надо учиться и учиться. Они в прошлом веке пережили ужасные гонения во время полонизации и атеизма, их физически немного — полмиллиона на всю страну, шестая часть Киева. Но они содержат прекрасные монастыри, 230 храмов, у них семинария, академия, богословский факультет и т. д., а самое главное — уже 30 лет проводят лучший в православном мире Фестиваль православной церковной музыки в Хайновке, в котором принимали участие 700 хоров из 35 стран. И это не камерный конкурс, а всенародный праздник: люди в огромном количестве, семьями, с детьми тянутся на певческое поле в лесу, чтобы послушать внеконкурсные концерты хоров. Там исполняют не только церковные песнопения, но и народные песни, украинские, белорусские, русские, даже советские. Я видел, как сотни людей подпевали польскому церковному хору, исполняющему «Синий платочек». Они умеют и хранить, и актуализировать духовное наследие, делать его привлекательным для современников. Я был в каком-то городе в православном храме, при котором действует мужской хор пожарных и полицейских. В нем не только православные, но и католики. Ты можешь представить, чтобы у нас менты или копы после работы шли не водку пить или «доить» сутенёров и прочую плохоорганизованную преступность, как в фильмах показывают, а в церковный хор разучивать почаевский распев?
— Если команду дадут, тоже пойдут петь.
- Не сомневаюсь. Но в Польше иная обстановка, православные находятся в исторически враждебной среде. Там не все так просто. Вот у нас интеллектуальная элита, все эти креативщики принципиально антицерковны, только и язвят о Церкви с телеэкранов. А у них они — в Церкви, очень надежное ее плечо. А почему так получилось? Потому что, когда 30 лет назад началась демократизация, священники пошли в университеты, к молодежи с православными корнями (а это в основном белорусы и украинцы), стали беседовать с ними о правде, о жизни в контексте своей духовной традиции. Так возникло знаменитое православное братство имени Константина Острожского. Из него за три десятилетия вышли известные политические деятели, литераторы, издатели, ученые, культурологи, профессора, которые преподают в вузах Польши и Европы. Они помогали возрождать Православие, они и сегодня его опора. И эта традиция работы с молодежью продолжается. Я в Яблочинском монастыре был свидетелем такой сцены: на улице на скамейке сидит архиепископ в подряснике, рядом с ним сидят или стоят вокруг парни и девушки — полтора десятка активистов. Совершенно товарищеская беседа, обсуждают технические детали крестного хода, который должен завтра состояться. Ни одной старушки, ни даже взрослого человека рядом — лишь двадцатилетние. В крестном ходе примут участие все, но организовывает его молодежь, сама идет впереди, несет крест. Они как-то по-особому доверяют молодежи, она у них не некое будущее, а сегодняшняя, реальная Церковь.
— Для такой Церкви должен быть молодежный пастырь.
- А у них, кстати, такая установка существует. Я пару раз останавливался в Варшавской духовной семинарии, там многолетний легендарный ректор протоиерей Георгий Тофелюк так и говорит: «Мы готовим пастырей для современного мира, поэтому они должны быть современными». У них спорт обязателен, это крепкие, здоровые ребята, общеобразовательный уровень высокий, полиглоты. Общаются на польском, на все прекрасно говорят по-русски, изучают украинский. Их обучают искусству диспута, основам журналистики. Любопытно, что приглашают телевизионщиков, которые несколько лекций им читают и проводят практические занятия о том, как держать себя перед камерой, как давать интервью, комментарий. Поэтому у них нет комплекса перед прессой, и они не глядят на телекамеры, как на дула автоматов.
— Но сегодня усложнились отношения Церкви и СМИ. Как ты относишься к этой проблеме?
- Я никакой особой враждебности прессы по отношению к Церкви не вижу, тем более, если сравнивать с советскими временами. Тогда любое упоминание о Церкви вычеркнут из материала, еще и нахлобучку тебе устроят: чего ты попов в газету тянешь! Четверть века назад Церкви не давали слова, а сегодня журналисты жалуются, что у нее этого слова не вытянешь. Появилась какая-то запуганность. Я думаю, в ее основе страх перед незнанием предмета и такой же страх от неумения общаться с прессой. Проблемы вполне решаемые, и для этого не нужны большие усилия. Но некоторые решили демонизировать прессу: мол, журналисты — это провокаторы, подтасовщики, клеветники и т. д., отказываются от контактов с масс-медиа. Хотя профессиональные журналисты — уважающие себя, свою профессию, свои издания люди, они никогда не опустятся до подтасовок и передергиваний, не станут распространять недостоверную информацию, поскольку это запрещено правилами журналистской этики и даже светским законодательством.
— А кто и как будет распознавать профессионального журналиста от самодеятельного?
- Самим и надо распознавать. Я был в прошлом году на встрече Святейшего Патриарха Кирилла с церковными СМИ. Он рекомендовал подумать, а стоит ли какому-то журналисту давать интервью. Конечно, надо выяснять, что за издание, что за журналист, чтобы, по крайней мере, не попасть на одну полосу с астрологами и колдунами. То же касается ток-шоу с многомиллионными аудиториями. Есть развлекательные, удивительно глупые, скандальные и пр., но есть и серьезные, поднимающие важные социальные, нравственные, духовные проблемы общества и человека, где церковная точка зрения непременно должна присутствовать. Ее излагать должна и православная общественность, и священнослужители, для которых, по-моему, это вообще пастырская обязанность. Мы сами много нелепых препятствий придумываем в работе со СМИ.
— Что ты имеешь в виду?
- Понимаешь, 90 процентов вопросов, с которыми к нам обращаются журналисты от районных до общеукраинских СМИ, — одни и те же на протяжении 20 лет, связанные с церковным календарем: вот Масленая подходит — как Масленицу проводить, как к Великому посту готовиться, потом о Благовещении и т. д. Причем, просят ответить оперативно. У нас же некую разрешительную систему пытаются и здесь ввести: надо благословение взять у церковного начальства, согласовать, для чего нужно немало времени, да и заморачиваться этим никто особо не горит. Кроме того у нас ведь еще целый табун полуграмотных ряженых раскольников всех мастей и уния опять же, которые на все вопросы в любое время дня и ночи дают ответы, легко и непринужденно. Они-то и «просвещают» наш народ через СМИ в том, как ему надо молиться и жить.
— Вопросы могут быть провокационными.
- Ну и что? Всякий вопрошающий достоин ответа, терпеливого, пастырского. Я много раз присутствовал на встречах Блаженнейшего Митрополита Владимира и журналистов, сам организовывал такие встречи. Никто никогда не рекомендовал какие вопросы задавать, не выведывал, что хотят спросить журналисты. Поэтому были и некомпетентность и провокационность, но Митрополит с подчеркнутым уважением выслушивал каждого и никого не оставлял без ответа. Таким образом и возникает атмосфера открытости и доверия между пастырем и журналистами, между Церковью и прессой. Мне кажется, мы должны помнить, что свобода слова — вполне христианский принцип, поскольку, прежде всего, предполагает свободу ото лжи. Несвободное слово — заказное, сервилистское, заангажированное — всегда ущербно, неправдиво. Поэтому Церковь должна поддерживать и право человека на свободу слова, и непрестанную борьбу журналистов за свободную прессу, поскольку цензура всех нынешних работодателей, грантодателей, владельцев СМИ, не лучше советской, которую мы с тобой еще застали.
— Но есть и принципиально антицерковные СМИ.
- В Украине это, в основном, униато-раскольничьи ресурсы сети, где можно безоглядно подклеветывать и распространять ложь. Но я думаю, что даже от них не стоит отгораживаться, надо предоставлять достоверную информацию, тем самым сужать им поле для злобных измышлений и создавать трудности перевиранию.
— Спасибо за беседу!
