 |
| Нескучный сад | Федор Гайда | 01.03.2013 |
События февраля 1917 года по-прежнему остаются предметом ожесточенных споров. Сегодня некоторыми историками найден новый главный революционер и борец с самодержавием — Русская Церковь. Воззвание Синода о поддержке Временного правительства трактуется ими как одобрение происходившего тогда в стране. На чьей же стороне была Церковь в действительности?
Убежденные монархисты и горячие республиканцы
Накануне русской революции 1917 года политическое положение Церкви было нелегким. Либеральная оппозиция воспринимала ее придатком государственного аппарата, архиереев — «синодальной бюрократией» и «распутинцами», требовала перестройки всего церковного здания на началах демократии. Часто случавшееся в дореволюционное время активное вовлечение Церкви в политику, например в думских избирательных кампаниях, лишь усугубляло положение, давало дополнительные поводы для критики.
Февральская революция изначально имела антимонархический характер. Конечно, как и во всякой революции, большинство населения страны не принимало в ней активного участия. Революции совершаются в столицах. Но кто выступил наиболее активно? Петроградский гарнизон, набранный из вчерашних крестьян и пока не нюхавший пороху. Одетые в шинели мужики-крестьяне оказались распропагандированы оппозицией. Тыловые батальоны, а зачастую и перебившие своих офицеров солдатские толпы стекались к Таврическому дворцу — резиденции Государственной думы, потому что именно с ней ассоциировались антимонархические настроения. Главным желанием этих горе-солдат было скорейшее завершение войны, а с сохранением монархии это было несовместимо. Большинство думцев не были сторонниками республики, но ситуация в столице очень быстро выбила их из колеи. Появление в Таврическом дворце «Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов» создавало постоянную угрозу умеренным думцам, которые вынуждены были действовать под его контролем. Ко времени царского отречения председатель Государственной думы «убежденный монархист» Михаил Родзянко уже стал сторонником Учредительного собрания. Когда-то многочисленные монархисты-черносотенцы давно не играли активной роли, а некоторые в начале революции стали горячими республиканцами. Уже 2 марта 1917 года, в день отречения императора, в официальных заявлениях Временного комитета Государственной думы и Временного правительства говорилось о «низвержении старого государственного строя». При обсуждении вопроса о принятии верховной власти великим князем Михаилом Александровичем 3 марта лишь два политических деятеля выступили за сохранение монархии — кадет Павел Милюков и октябрист Александр Гучков. Но ведь именно они были активными участниками, если не лидерами самой революции. Впрочем, она уже вышла из-под их контроля.
В акте об отказе от власти великого князя Михаила Александровича говорилось: «Одушевленный единою со всем народом мыслию, что выше всего благо Родины нашей, принял Я твердое решение в том случае восприять Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием чрез представителей своих в Учредительном Собрании установить образ правления и новые основные законы Государства Российского. Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному Правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразит волю народа». Таким образом, теоретически Учредительное собрание могло установить монархию (хотя это была бы уже принципиально новая монархия — «волею народа», а не «Божьей милостью»), однако уже в марте 1917-го такая перспектива была практически невероятна, и это было ясно всем (забегая вперед, можно сказать, что в январе 1918 года Учредительное собрание действительно провозгласило «Российскую федеративную демократическую республику»).
7 марта была утверждена новая военная присяга, в соответствии с которой офицеры и солдаты обязывались «повиноваться Временному правительству, ныне возглавляющему Российское государство до установления образа правления волею народа при посредстве Учредительного собрания». Сами министры Временного правительства приносили присягу и клялись подавлять «всякие попытки, прямо или косвенно направленные на восстановление старого строя». Официальное провозглашение республики Александром Керенским 1 сентября 1917 года вовсе не было каким-то новшеством, а в самой декларации ясно указывалось: «Считая нужным положить предел внешней неопределенности государственного строя. Временное правительство объявляет, что государственный порядок, которым управляется Российское государство, есть порядок республиканский, и провозглашает Российскую республику». Иными словами, вводилась не республика, а ее официальное именование.
Временный комитет Государственной думы, созданный в дни Февральской революции «для восстановления порядка и для сношения с лицами и учреждениями». Сидят слева направо: Г. Е. Львов, В.А. Ржевский, С.И. Шидловский, М.В. Родзянко. Стоят: В.В. Шульгин, И.И. Дмитрюков, Б.А. Энгельгардт, А.Ф. Керенский, М.А. Караулов
Мнимое «междуцарствие»
Что в дни революции мог предпринять Святейший синод? Никаких официальных указаний и обращений к нему со стороны верховной власти не было. До 27 февраля ситуация в Петрограде никем не считалась значимой, а с 27-го числа все попытки навести порядок уже заканчивались ничем. Победа революции в столице оказалась молниеносной. Синод оказался в изоляции. Лишь 2 марта он принял решение связаться с Временным комитетом Государственной думы, уже после того, как отношения с ним были установлены Ставкой и иностранными державами. Отношения с новой властью были установлены только на следующий день: Святейший синод сделал это последним из всех петроградских учреждений.
Новейшие критики ставят в упрек Синоду, что он безосновательно посчитал монархию в России упраздненной, между тем как в России лишь установилось «междуцарствие». Однако можно ли было назвать ситуацию после 3 марта «междуцарствием»? Определенно нет. Оно возникает лишь в случае смерти монарха или его отречения от власти при отсутствии определенного наследника. Неизвестен будущий царь, но известно, что он обязательно будет. Россия не раз сталкивалась с междуцарствиями в XVI—XIX вв.еках. В 1598—1613 годах неоднократно решался вопрос, какой новой династии взойти на престол. В 1725 и 1825 годах кризис возникал в связи с неопределенностью кандидатуры наследника. В 1917 году была только одна династия и только один наследник, в пользу которого произошло отречение. Однако Учредительное собрание должно было принять принципиальное решение, быть ли монархии вообще. Воля народа была объявлена суверенной, то есть фактически уже провозглашалась демократия, республика. При междуцарствии воля народа выражается в выборе того или иного кандидата, при демократии — в выборе самого образа (формы) правления. До созыва Учредительного собрания провозглашалась временная революционная диктатура. В любом случае, старого порядка — монархии — уже не было. Не случайной была реакция Николая II, выраженная в дневнике по поводу подписавшего акт 3 марта великого князя Михаила: «Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость!»
Современники событий также не считали свое время «междуцарствием». Лишь пермский епископ священномученик Андроник (Никольский) в своем всероссийском обращении 4 марта именно так трактовал создавшуюся ситуацию, но при этом призывал «оказывать всякое послушание Временному правительству». Позднее святитель о «междуцарствии» уже не говорил, отмечая лишь, что «волею Божией совершился в нашей стране государственный переворот». События действительно были переворотом, или, по-латыни, революцией. Однако и отречение Николая II, и отказ от власти великого князя Михаила были, по крайней мере формально, добровольными, а это означало, что Церковь должна была поддержать новый порядок — пусть и революционный — во имя сохранения государственного единства. Другого пути не было.
«Ради счастья Родины»
4 марта состоялось первое официальное заседание Синода после революции, на котором новый обер-прокурор Владимир Львов провозгласил «свободу Церкви». После этого, как сообщали газеты, из зала Синода было вынесено императорское кресло. 5 марта было отменено возглашение многолетия царствующему дому, 6 марта Синод принял решение служить молебен о новом правительстве, после чего также была установлена молитва о «благоверном Временном правительстве». 9 марта Синод выступил с воззванием о поддержке Временного правительства. В воззвании говорилось: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на ее новом пути. ..Временное Правительство вступило в управление страной в тяжкую историческую минуту. ..Ради миллионов лучших жизней, сложенных на поле брани. ради спасения ваших собственных семейств, ради счастья Родины оставьте в это великое историческое время всякие распри и несогласия, объединитесь в братской любви на благо Родины, доверьтесь Временному Правительству; все вместе и каждый в отдельности приложите все усилия, чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновением облегчить ему великое дело водворения новых начал государственной жизни и общим разумом вывести Россию на путь истинной свободы, счастья и славы».
Таким образом, Синод подтверждал акт 3 марта — и не мог не подтвердить. Возбуждение политических страстей было бы непростительной ошибкой. Любые поползновения Синода защитить старый порядок были бы восприняты как угроза и использованы для сведения счетов со стороны новой власти. Если сравнить текст воззвания Синода также и с текстом царского отречения 2 марта, то станет ясно, что основной мотив этих двух документов един. В тексте отречения были такие слова: «В дни великой борьбы с внешним врагом. Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. ..В эти решительные дни в жизни России почли Мы долгом совести облегчить народу Нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и в согласии с Государственной думою признали Мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с Себя Верховную власть». Единение перед лицом врага и исполнение воли Божией — два основных призыва к России как в отречении Николая II, так и в воззвании Синода.
Митрополит Московский Тихон (будущий патриарх) благословляет ударный женский батальон перед отправкой на фронт. Военные формирования, состоящие из женщин, были созданы Временным правительством с целью поднять патриотический настрой армии на фронтах Первой мировой войны. Лето 1917 года, Москва, Красная площадь
Что же поддерживала Церковь?
Воззвание Синода имело эпиграф, взятый из 2-го Соборного Послания святого апостола Петра: «Благодать и мир вам да умножится». Более полно отрывок звучит так: «…благодать и мир вам да умножится в познании Бога и Христа Иисуса, Господа нашего. Как от Божественной силы Его даровано нам все потребное для жизни и благочестия, через познание Призвавшего нас славою и благостию, которыми дарованы нам великие и драгоценные обетования, дабы вы через них соделались причастниками Божеского естества, удалившись от господствующего в мире растления похотью: то вы, прилагая к сему все старание, покажите в вере вашей добродетель, в добродетели рассудительность, в рассудительности воздержание, в воздержании терпение, в терпении благочестие, в благочестии братолюбие, в братолюбии любовь. Если это в вас есть и умножается, то вы не останетесь без успеха и плода в познании Господа нашего Иисуса Христа. А в ком нет сего, тот слеп, закрыл глаза, забыл об очищении прежних грехов своих» (2 Пет. 1: 2−9). Послание в целом содержит призыв к христианам беречься от лжепророков и лжеучителей, учит о духовном трезвении в преддверии Второго пришествия Христова. Что могло быть более актуальным в 1917 году?
Однако, несмотря на лояльность по отношению к Временному правительству, положение церковной иерархии после Февраля только ухудшилось. Образ «архиереев-распутинцев» не без участия самой революционной власти прочно закрепился в революционном сознании того времени. Уже 7 марта Временное правительство по докладу обер-прокурора Владимира Львова поручило ему инициировать разработку ряда церковных реформ. Предполагалось провести приходскую и епархиальную реформы с переустройством управления «на церковно-общественных началах». Новая революционная власть стала диктовать Синоду, епископату и всему духовенству свои жесткие условия дальнейшего существования Русской Церкви. «Свобода Церкви» оборачивалась еще более жестким диктатом. 8 марта шесть архиепископов — членов Синода (включая Сергия (Страгородского) и святителя Тихона (Беллавина)) выступили с заявлением обер-прокурору, в котором выражали протест против принятого накануне постановления Временного правительства. Архиереи напоминали о только что произнесенных словах о «свободе Церкви» и отмечали: «Св. Синод во всем пошел навстречу этим обещаниям, издал успокоительное воззвание к российскому народу и совершил другие акты, необходимые, по мнению Правительства, для успокоения умов». Острейший конфликт между Львовым и Синодом закончился их полным разрывом и роспуском дореволюционного состава Синода.
Временное правительство рассчитывало на будущий Поместный собор как на церковный аналог Учредительного собрания — средство радикальной демократизации церковного управления. Весной 1917 года по всей стране начался созыв местных съездов и собраний рядового духовенства и мирян. Их решения часто противоречили церковным канонам и были направлены против епископата. Сам же епископат, обвиненный в «распутинстве», повсеместно изгонялся с кафедр. Весной 1917 года эпоха гонений уже началась.
Итак, Церковь поддерживала не революцию. Церковь и до и после февральских событий неизменно пыталась бороться за сохранение государственного порядка и не допустить братоубийственной вражды. Тогда, в 1917 году, ее голос не был услышан. Расплатой стали позорный Брестский мир и кровавая Гражданская война. Ставить Русской Церкви в вину ее позицию в революционную эпоху значит не просто не понимать происходившего в это время, но еще и возводить хулу на сонм новомучеников и исповедников Российских.
