 |
| Религия и СМИ | Вахтанг Кипшидзе | 26.02.2013 |
Возвращение России от некогда навязанной доминанты атеизма в общественной жизни продолжается до сих пор. На этом фоне не утихают разговоры о том, что неверующие люди могут пострадать от того, что господствующее безбожие в нашей стране становится историей, к которой, очевидно нет возврата.
История европейской цивилизации знает межрелигиозные войны, ей известны преследования верующих определенных религий, но имена людей, отдавших жизнь за свои атеистические убеждения, как-то потерялись за множеством фактов и событий. Или просто таковых нет. Неужели именно в наше время вслед за исключением Дарвина, Маркса, Сталина и Ленина из внедренного путем беспрецедентного насилия пантеона лжебогов, «оголтелые верующие» возьмутся за создание концентрационных лагерей за безбожников?
Нравится это нам или не нравится — но только дважды в истории европейского континента борьба с Богом становилась задачей государственной власти. Это было во времена двух революций, которые некоторые считают великими, французской и русской. То есть борьба с «тем чего нет» для атеистов почему-то превращалось в один их смыслов их пребывания на властном олимпе. Достойная Дон Кихота битва с ветряными мельницами. Таким образом, основное опасение заключается в том, воспользуются ли верующие крахом безбожного режима для мести, для некоего «окончательного решения атеистического вопроса». Как бы кому ни грезился образ православного Ярославского-Губельмана — он останется только в воспаленном сознании людей, которые почему-то считают себя более здравомыслящими, чем все остальные.
Россия — страна, которая пережила масштабное гражданское разделение, которое дает о себе знать до сих пор. В каждой верующей семье найдется неверующий родственник, и в каждой неверующей верующий. Такое возвожно даже среди супругов и, согласно православной традиции, не является основанием для развода. Более того, Русская Православная Церковь исходит из того, что неверующие обладают равным достоинством с верующими, не являются идеологическими врагами, не подлежат дискриминации или какому-либо унижению. У них просто нет того, что есть у нас — веры в Бога. И никакой верующий не будет себя на этом основании превозносить или пытаться навязать свою веру окружающим силой или обманом. Ни один христианин не забывает главного миссионерского аргумента, который является одновременно укором совести каждого из нас. «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5. 6), вот слова Спасителя, которыми мы призваны руководствоваться в диалоге с атеистами.
Все вышеизложенное не значит, что религия не должна выходить за пределы личной сферы человека. Если человек — атеист, то он обладает правом публично демонстрировать свой атеизм, т. е., например, не молиться на людях, а вовсе не требовать, чтобы не молились те, кто его окружает. Если верующие создают формы сотрудничества с государством, которые обеспечивают реализацию их прав, например, в армии — странно было бы от этого отказаться лишь потому, что институт «военного атеистического проповедника» вряд ли будет кем-то востребован.
В апреле 1999 года на конференции по космологии в Вашингтоне известный атеист лауреат Нобелевской премии Стивен Вайнберг заявил: «Религия оскорбляет достоинство человека. С религией или без неё, хорошие люди будут делать добро и плохие люди будут делать зло. Но чтобы заставить хорошего человека делать зло — для этого необходима религия». Очень странно слышать от уважаемого ученого лозунги, созвучные тем, которые стоили жизни тысячам и тысячам верующих в России и других странах. Возможно, быть гением физической науки не всегда значит понимать, что достоинство человека оскорбляют недостойные поступки, в том числе издевательство над тем, что свято для людей. А для большинства людей в мире святы их религиозные убеждения, для меньшинства — атеистические. Человек, имеющие религиозные убеждения, не будет издеваться над убеждениями других, потому что это недостойно. Вот почему Святейший Патриарх в своем выступлении на Высшем церковном совете в октябре 2012 года подчеркнул важность защиты чувств верующих и неверующих, и не потому, что он симпатизирует атеизму или считает это учение состоятельным, а потому что люди, лишенные веры, обладают равным с церковными людьми человеческим достоинством. Поэтому с ними можно и нужно общаться на равных, с любовью и пониманием, если, конечно, они, в свою очередь, не рассматривают верующих как неполноценных и недалеких людей.
