 |
| Радонеж | Сергей Белозерский | 25.02.2013 |
Уход Папы Бенедикта XVI вызвал новую волну гаданий о том, каким путем пойдет Католическая Церковь, как и новую волну споров между традиционалистами и модернистами среди самих католиков. Парадокс этих споров в том, что обе стороны смешивают фундаментальные элементы христианского вероучения с элементами, являющимися довольно поздними особенностями именно католической традиции.
Модернисты требуют а) отмены обязательного для священников латинского обряда безбрачия б) отказа от абсолютного запрета на использование любых контрацептивов в) рукоположения женщин во священный сан б) изменения позиции Церкви в отношении гомосексуализма г) смягчения отношения к абортам, или, по крайне мере, задвигания антиабортной риторики в тень. Традиционалисты по всем этим вопросам держатся уже сложившегося учения своей Церкви — нет, нет, и еще раз нет каким бы то ни было переменам.
Позиция и тех и других идет пакетом — так, что человек должен занять ту или другую сторону, приняв полностью ту или иную программу. Глядя со стороны, нельзя не отметить, что эти пакеты содержат очень разные элементы, которые требуют различной оценки с точки зрения и Священного Писания и Предания неразделенной Церкви.
Можно ли рукополагать во священники женатых мужчин? Разумеется, большинство священников Православной Церкви женаты. Это — никоим образом не нововведение, не прогиб под изменчивый мир, это так было самого начала, так что и Святой Апостол Петр, как свидетельствует Евангелие, был семейным человеком. Безбрачие священников окончательно утверждается в Западной Церкви только в XI веке, в правление Папы Григория Великого. Более того, в Католической Церкви есть женатое духовенство — восточного, и, с недавних пор, англиканского обряда. Когда англиканские священники, удрученные либеральными реформами в их общине, стали массово переходить в Католичество, их стали принимать на священническое служение — никоим образом не требуя от них разводиться с их женами. Требование обязательного безбрачия сокращает число священнических призваний, и создает затруднения, которых можно было бы избежать.
Следует ли настаивать на однозначном запрете барьерных (то есть, отметим, неабортивных) контрацептивов? Решительное неприятие Ватиканом использования презервативов вызывает яростную критику. Почти что догматом веры либеральной прессы является утверждение о том, что «миллионы африканцев умерли от СПИДа» из-за того, что злобный Римский Папа запретил им пользоваться презервативами. Это обвинение не имеет под собой никаких оснований — нет никакой статистики, которая бы показывала, что ревностные прихожане Католической Церкви, т. е. люди, склонные прислушиваться к ее запретам, более склонны заражаться СПИДом, чем все остальные. Группы риска, в которых уровень заражаемости в десятки раз выше, существуют — но это как раз люди, решительно чуждые Ватикану, и не обращающие никакого внимания на его запреты, например, гомосексуалисты. Когда про-гейская пресса обвиняет Ватикан в распространении СПИДа — это классический пример валения с больной головы на здоровую. Но значит ли это, что такой категорический запрет оправдан?
Логика католического священноначалия понятна — супружеская близость, по замыслу ее Создателя, связана с передачей жизни, с приведением в мир новых людей, наделенных бессмертной душой и призванных к вечному спасению, и искусственно отделять близость от этого ее предназначения — значит противиться замыслу Бога.
В непадшем мире на это было бы нечего возразить — но мы живем в мире, который глубоко поврежден грехопадением, в мире, где близость может передавать и смерть. Женщины умирают при родах, в некоторых случаях беременность способна убить женщину, так и не дав жизни ребенку, нередко заставлять женщину рожать столько, сколько это физиологически возможно — значит привести ее к преждевременной смерти.
Бывают ситуации, когда, например, один из супругов инфицирован СПИДом, и отказываться от использования презервативов — значит подвергать жизнь второго ненужной опасности. Обращаясь к Писанию, мы находим, с одной стороны, заповедь «не убий», которая предписывает заботиться о жизни и здоровье людей, с другой — обращенную к супругам заповедь Апостола «не уклоняться друг от друга».
Подвергать жизнь человека ненужной опасности — значит нарушать заповедь, и если этой опасности можно избежать, используя презервативы, то их использование, хотя и не соотвествует идеалу, может быть допущено. Как сказано в Основах Социальной Концепции Русской Православной Церкви,
«XII.3. Религиозно-нравственной оценки требует также проблема контрацепции. Некоторые из противозачаточных средств фактически обладают абортивным действием, искусственно прерывая на самых ранних стадиях жизнь эмбриона, а посему к их употреблению применимы суждения, относящиеся к аборту. Другие же средства, которые не связаны с пресечением уже зачавшейся жизни, к аборту ни в какой степени приравнивать нельзя. Определяя отношение к неабортивным средствам контрацепции, христианским супругам следует помнить, что продолжение человеческого рода является одной из основных целей богоустановленного брачного союза (см. Х.4). Намеренный отказ от рождения детей из эгоистических побуждений обесценивает брак и является несомненным грехом.
Вместе с тем супруги несут ответственность перед Богом за полноценное воспитание детей. Одним из путей реализации ответственного отношения к их рождению является воздержание от половых отношений на определенное время. Впрочем, необходимо памятовать слова апостола Павла, обращенные к христианским супругам: «Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим» (1 Кор. 7. 5). Очевидно, что решения в этой области супруги должны принимать по обоюдному согласию, прибегая к совету духовника. Последнему же надлежит с пастырской осмотрительностью принимать во внимание конкретные условия жизни супружеской пары, их возраст, здоровье, степень духовной зрелости и многие другие обстоятельства, различая тех, кто может «вместить» высокие требования воздержания, от тех, кому это не «дано» (Мф. 19. 11), и заботясь прежде всего о сохранении и укреплении семьи"
В этом отношении позиция Русской Православной Церкви представляется более взвешенной, более библейской и никоим образом не предполагающей прогиба под мир — и если бы католики с ней согласились, их было бы не в чем упрекнуть.
Другие требования модернистов, однако, являются именно требованиями отойти от веры, однажды преданной святым. Они предполагают уход от Предания неразделенной Церкви, от того, во что всегда и повсюду верили все христиане.
Исходя из того факта, что Христос воплотился как мужчина, и избрал двенадцать Апостолов-мужчин, Церковь всегда поставляла и поставляет на священническое служение именно мужчин. Это не предполагает уничижения женщины, а просто отражает тот факт, что каждый играет свою роль в замысле Создателя, и, подобно тому, как мужчина не может быть матерью, женщина не может быть отцом. Не углубляясь здесь в полемику по этому поводу, отметим, что здесь наши симпатии безусловно на стороне традиционалистов. Как и в других вопросах, которые мы рассмотрим.
С самого начала Апостольской проповеди Церковь рассматривала аборт как тяжкий грех. Ребенок в утробе матери является человеческим существом, на которое безусловно распространяется заповедь «не убий». «Не умерщвляй дитяти в зародыше и рожденного не убивай» — говорится в одном из самых ранних памятников христианской письменности, «Дидахе», относящемся к концу I го века. Грех может быть прощен, но ни в коем случае не разрешен — и отказ от обличения этого ужасного зла был бы отказом от своей христианской ответственности.
Все христиане всегда рассматривали брак как богоустановленный союз между мужчиной и женщиной, следуя в этом отношении словам Господа Иисуса: «Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. (Матф.19:4−6)»
Все христиане всегда рассматривали сексуальную активность вне брака — направлена ли она на лиц чужого, или, тем более, своего пола, как грех, нераскаянное пребывание в котором лишает человека Царства Божия (1 Кор.6:9). В наши дни верующие люди на Западе подвергаются огромному давлению с тем, чтобы заставить их отказаться от этого библейского учения, и некоторые протестанские общины уже этому давлению уже поддались.
Есть, однако, основания надеяться, что Католическая Церковь и, тем более, Православная, ему не поддастся. Церковь — очень старый институт; это старейшая организация Европы. Она видела расцвет и падение могучих империй, считавших себя «вечными»; видела приход идеологий, которые объявляли себя путем ко всеобщему счастью — и приносили ужасные несчастья. Под ее стены приходили множество различных неприятелей — от язычников до коммунистов, которые объявляли Церкви о том, что у нее нет будущего и она вот-вот исчезнет с мировой арены. Люди, увлекшиеся теми или иными модными идеями — национализмом, социализмом, фрейдомарксизмом, евгеникой, много чем еще — горько упрекали Церковь в том, что она не хочет принять их путь в светлое будущее и вообще тормозит прогресс.
В нынешних нападках на Церковь нет ничего нового — и Церковь отлично знает, что каждая следующая идеологическая мода выдает себя за окончательную истину, историческая победа которой, разумеется, «неизбежна». «Победа коммунизма неизбежна» — помните?
Как некто уже заметил, «Церковь, выходящая замуж за культуру, скоро останется вдовой».
Есть примеры христианских общин, которые пошли навстречу прогрессивной общественности — например, Епископальная Церковь США, которую уж никак нельзя обвинить в «отсталости», прогнулась практически под все требования мира. С каким результатом? Она стремительно теряет прихожан, люди покидают ее целыми диоцезами (епископскими округами), она не знает, куда девать свои пустые здания. Это так со всеми либеральными общинами, которые отходят от традиционного христианства в угоду миру — их статистика однозначна, они быстро умирают.
Это так по нескольким причинам, и, в частности, потому, что легитимность церковной общины держится на ее преданности «вере, однажды преданной святым. (Иуд.1:3)». Если та или иная община говорит что, например, «христиане все эти две тысячи лет считали аборт тяжким грехом, но теперь мы решили передумать» или «две тысячи лет Церковь учила, что брак — это союз между мужчиной и женщиной, но теперь мы решили учить иному», это немедленно вызывает вопрос — «что же, все эти долгие века Церковь нас обманывала относительно того, что есть грех, а что нет? Как же ей можно верить после этого?» В самом деле, пересмотр таких принципиальных моментов церковного учения, как взгляды на брак или на святость человеческой жизни, означал бы, что, либо Церковь лгала все время до этого, либо она лжет сейчас. И то и другое полностью уничтожает ее легитимность и делает ее притязания на учительство смехотворными. Прогнуться под мир — значит самоликвидироваться. Католическая иерархия это понимает. Поэтому новый Папа вряд ли будет большим любимцем прогрессивной общественности.
Перемены, которые могли бы быть уместны, должны обращаться, разумеется, не к прогрессивной общественности, а к Преданию неразделенной Церкви.
