— Кто вы, мальчики? Кто вы, девочки? — спрашивает он, смеясь и любя их.
— Это «Христова елка», — отвечают они ему. — У Христа всегда в этот день елка для маленьких деточек, у которых там нет своей елки… - И узнал он, что мальчики эти и девочки все были всё такие же, как он, дети, но одни замерзли еще в своих корзинах, в которых их подкинули на лестницы к дверям петербургских чиновников, другие задохлись у чухонок, от воспитательного дома на прокормлении, третьи умерли у иссохшей груди своих матерей (во время самарского голода), четвертые задохлись в вагонах третьего класса от смраду, и все-то они теперь здесь, все они теперь как ангелы, все у Христа, и он сам посреди их, и простирает к ним руки, и благословляет их и их грешных матерей…
(Ф.М.Достоевский «Дневник писателя»)
В последнее время можно было наблюдать чрезвычайную активность наших политиков и СМИ вокруг темы беспризорных и безнадзорных детей, что, при всей актуальности и остроте проблемы, все же довольно удивительно. Поверить, что общество вдруг взяло и резко одумалось, как-то затруднительно. Когда те же политики раз от разу поминают своих маленьких соотечественников для полировки собственного имиджа или решения иных насущных проблем — это более или менее понятно и знакомо. Где-то уже слышали… «Цель святая. Отовсюду мы слышим стоны. Со всех концов нашей обширной страны взывают о помощи. Мы должны протянуть руку помощи, и мы ее протянем. Одни из вас служат и едят хлеб с маслом, другие занимаются отхожим промыслом и едят бутерброды с икрой. … Одни лишь маленькие дети, беспризорные дети, находятся без призора. Эти цветы улицы, или, как выражаются пролетарии умственного труда, цветы на асфальте, заслуживают лучшей участи». Под эти прекрасные слова, если помните, осуществлялся сбор средств на тайный «Союз меча и орала» и поддержку «отца русской демократии».
Но чтобы наши СМИ ни с того ни с сего перестали интересоваться архиважнейшими событиями страны: сменой гардеробов, супругов, пола и сексуальной ориентации «звездами» нашей «фанерной» эстрады, и переключились на детей — это в постсоветской практике довольно ново. Во всяком случае, десятилетие существования «свободной прессы» в новой России приучило нашего читателя настороженно относиться ко всевозможным кампаниям в пользу (или против) того или иного начинания. Ибо слишком часто за пафосом и вскрыванием всевозможных язв оказывались чьи-либо вполне (а то и — «чисто») конкретные интересы.
Логика повествования зачастую выглядит примерно так: «в стране сложилась ужасающая ситуация с … (нужное выбрать: пенсионерами; заключенными; морскими котиками; урожаем зерновых и т. п.)». Далее, в зависимости от лояльности того или иного органа СМИ к власти, говорят: «власть преступно бездействует», либо — «в стране катастрофически не хватает средств для решения этой проблемы». Ну и затем следует то, ради чего, собственно, тему и «раскручивали»: «нужно незамедлительно… (нужное выбрать: учредить комиссию; выделить средства такому-то министерству; передать дополнительные полномочия регионам; принять концепцию такой-то фракции в Госдуме; внедрить опыт цивилизованных стран и т. п.)».
Однако в ситуации с безнадзорными детьми и особенно — сиротами очень хотелось бы, чтобы проблема не свелась к традиционной схеме: «выделение средств — освоение средств — отчет о проделанной работе — разоблачение махинаций без наказания виновных — возврат к исходной ситуации». Уж очень важна эта тема, ибо затрагивает сами основы, нравственные устои общества, систему его ценностей и приоритетов. По крайней мере так считают православные в России и все те, кто обеспокоен состоянием морали современного нам общества, кто напрямую связывает проблемы детей с нищетой, в первую очередь, духовной. Прислушайтесь к слову Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, произнесенному на открытии Х Международных Рождественских образовательных чтений: «Наш народ по-прежнему страдает от моральной и мировоззренческой опустошенности. Разве случайно, что почти два миллиона детей оказались выброшенными на улицу, не ходят в школу! А сколько юных душ приобщилось к алкоголю, наркотикам, разврату, с ранних лет познало душевную горечь! Разве уже не ясно, что на путях сугубо человеческих выхода нет и не будет, что ничего доброго не получится без обращения к Богу, Первоисточнику всякого блага, Зиждителю всякой жизни. Равнодушие к духовно-нравственному состоянию общества сегодня поистине преступно. И каждому придется сделать выбор. Чему служить — добру или злу? Богу или маммоне? Своему Отечеству и народу или же сиюминутной выгоде, тщеславию и эгоизму?».
К сожалению, далеко не всем корень зла видится именно в духовной сфере — во главу угла чаще ставятся причины сугубо экономические (бедность), организационные (те или иные недостатки государственной политики в этой области) или политические (у власти «не те»). Отсюда и варианты решения проблем, прямо вытекающие из такого представления об источнике бед: увеличить размер средств на приюты и пособия на детей; разработать государственные программы для вовлечения отроков в спорт или иное полезное времяпрепровождение; поставить к власти «правильных» людей и т. п.
Будем объективны: меры эти зачастую весьма полезны и — коли они могут принести пользу или просто облегчить чьи-либо страдания — сии благие начинания нужно только приветствовать. Но, на мой взгляд, самое важное здесь — не допустить, чтобы этими мерами все и ограничилось. Предположим, что у власти те, кто надо, что программы придуманы замечательные, что деньги на детей нашлись — уверены ли мы, что тем самым проблема исчерпается?
Политики и СМИ называют страшные цифры: 1, 2, 4 миллиона детей на улице… Население целого крупного города вне закона, общества, нормальной жизни, и это — рядом с нами, вокруг нас, на расстоянии (не)протянутой руки с подаянием. Сказать, что общество и каждый в отдельности (если он не отпетый негодяй) совсем не переживает за детей было бы, конечно, несправедливо. И в этом смысле публикации в СМИ, конечно, тоже играют свою роль: масштабы проблемы себе нужно представлять. Но под влиянием тех же СМИ читатель-слушатель-зритель слишком часто делает один единственный вывод: государство должно сделать то-то и то-то. Более «продвинутые» напишут обличительное письмо в газету, выступят в «Гласе народа»; еще более переживающие пошлют посильную сумму на один из благотворительных счетов — а что еще может сделать один человек?
Вот над этим вопросом хотелось бы немного поразмышлять, именно в приложении к теме «уличных» детей. Те самые миллионы, о которых говорят СМИ и политики — это, в первую очередь, безнадзорные дети, т. е. дети при живых родителях. В частности, министр труда и социального развития РФ Александр Починок указывает на то, что собственно беспризорных (т.е. детей без родителей) примерно 120 тыс., т. е. на порядок меньше. Если вдуматься в эти цифры, то вывод очевиден: 90% детей убежали из семьи, из своего дома, от своих родителей добровольно, либо были вынуждены пойти на этот шаг. Значит, проблема в болезни самой семьи, в подрыве ее значимости и роли в обществе, и лечить нужно прежде всего эту болезнь, самой страшной жертвой которой становятся именно дети.
К сожалению, этот — казалось бы, вполне очевидный — вывод вовсе не влечет за собой автоматически желание задуматься над происходящим в стране, даже в собственной семье. То есть на то, чтобы в очередной раз потребовать у государства позаботиться о нашей личной семье, выделить, повысить, внедрить — на это нас еще хватает. Но вот осознать взаимосвязь между разладом в семьях, бегством детей от родителей в объятия криминала, наркомании и проституции — и тем, чтo нам круглосуточно вещают бесцензурные СМИ, какие «общечеловеческие» ценности предлагаются на место традиционных, какое «сексуальное» воспитание вместо гонимого православного предлагает школа — до этого дело не доходит. Иногда вовсе не по нашему злому умыслу, а потому, что эту связь всячески ретушируют, вымарывают из общественного сознания. Ибо этак можно дойти до крамольных мыслей о том, что всевозможные права и свободы, будучи возведенными в абсолют и ничем не ограничены, могут быть губительны для нравственных основ общества. Да, нам часто говорят, что это все побочные явления реформ, «трудности переходного периода». Но позвольте — к чему такому мы «переходим», если по пути мы развратим детей и потеряем семью? Оправдывает ли цель такие средства?
Поставим мы, к примеру, благородную цель строить каждый год по 100 новых хороших, чистых, нормально финансируемых приютов — что, в результате мы автоматически получим 5−10 тысяч счастливых детишек дополнительно? Попробуйте угадать с одного раза: о чем мечтает каждый (каждый!) из питомцев даже самых замечательных приютов? Я недавно прочитал такую интересную информацию: в некоторых вполне развитых странах — например, в Швеции, вообще нет детских домов. А нет их, как нетрудно догадаться, не потому, что шведы столь негуманны к своим сиротам и оставляют их попечения. Причина тут проста — детей, оставшихся без родителей, разбирают приемные родители.
К сожалению, эта тема — усыновление — у нас остается как-то в тени общей проблемы детей-сирот, потому и предлагаемые решения слишком часто сводятся к строительству новых детских домов. Опять «выделить-освоить-отчитаться"… Между тем, недооценивать возможности института усыновления не стоит — ведь это обустройство судеб не только самих детишек, но и многих бездетных родителей; к тому же, экономически и демографически это самое выгодное решение проблемы и для государства. Парадоксальная ситуация, когда в стране сотни тысяч сирот — и при этом приемные родители иногда годами ждут своего счастья, существуют даже очереди на детей. Однако причин тому много, и одна из весьма существенных — отношение самого общества к усыновлению.
Нужно признаться, что тут мы действительно сильно отстаем от многих западных стран, где появление чужого ребенка в семье считается явлением вполне нормальным и поощряемым. У нас, к сожалению, на приемных родителей смотрят как на людей, либо совершающих неподъемный для обычного человека подвиг, либо просто как на странных или блаженных. В результате, супруги, решившиеся на этот ответственный шаг, вынуждены часто решать не только естественные родительские проблемы, но и, в какой-то степени, преодолевать «сопротивление среды», т. е. предубеждения и неприятие со стороны родственников, соседей, окружающих. Людям иногда приходится менять место жительства, круг общения, образ жизни и многое другое, что не всегда на пользу самой семье. Известен такой любопытный факт: после войны в Корее и Вьетнаме многие американцы, служившие в армии, усыновили тысячи вьетнамских и корейских сирот. Между тем, как отмечают специалисты, «…в нашей стране процесс усыновления еще не достиг такого масштаба. Специалисты органов опеки и попечительства даже отмечают некоторое снижение числа усыновлений. Помимо экономических причин и несовершенства законодательства, надо иметь в виду и неоднозначное отношение общества к семьям, взявшим на воспитание ребенка. Именно поэтому большинство родителей скрывают тайну усыновления».
Есть и еще одна проблема, и также из области общественной психологии. Бытует мнение, что процедура усыновления связана с неимоверными расходами, бюрократическими препонами, взятками и прочими малоприятными вещами, которые могут отпугнуть желающих принять в свою семью чужого ребенка. Добавьте сюда и отсутствие не только каких-то целенаправленных кампаний по просвещению населения на сей предмет, но и просто доступной информации. (Даже в интернете, где, как в Греции, всё есть, из российских ресурсов существует, по-моему, единственная конференция на сайте 7ya.ru, хотя, надо отдать ей должное, весьма информативная и с участием профессиональных консультантов). И вот многим из тех, кто вполне мог бы обрести желанного ребенка вполне законно и достаточно просто (а процедура не так уж и сложна и рассказать о ней могут в районных органах опеки, они же дают направления в детские учреждения), сама мысль об усыновлении кажется фантастической и далекой от реальной жизни. В результате уходят годы, тратятся тысячи и тысячи долларов на мучения с ЭКО (экстрокорпоральным оплодотворением), которое далеко не гарантирует результат, а то и вообще грозит тяжелыми последствиями.
Можно ли хоть как-то облегчить путь друг к другу родителей и приемных детей? Уверен — это реально. И кое-что уже предпринимается: создаются единые банки данных, выходят книги и информационные материалы, организуются семинары и консультации для приемных родителей. Но кардинально это проблему не решает. Нужно, конечно, сознавать, что препятствия здесь не только психологического или информационного плана.
Во-первых, большинство родителей предъявляют достаточно типичные требования к будущему ребенку: как правило, всем хочется девочку лет до двух с голубыми глазками и светлыми волосами, естественно, здоровую и от не менее здоровых родителей. Желание, по-своему, понятное, хотя и здесь в какой-то мере сказывается навязывание в течение более чем 10 лет гедонистских ценностей посредством хотя бы той же рекламы. В итоге даже при выборе ребенка иногда проявляется своего рода утилитарно-потребительский подход: ставится задача не принять и полюбить имеющегося (предлагаемого) ребенка таким, каков он есть, со своими индивидуальными чертами и особенностями, а подыскивается некое идеальное существо под заданные параметры. Это опасно не просто разочарованиями — к сожалению бывают случаи, когда детей возвращают. А ведь это уже двойная душевная травма для ребенка, от которого уже один раз отказались (нянечка в одном из московских домов ребенка рассказывала, как одна весьма «продвинутая» дама вернула ребенка с мотивировкой: «пирамидку не собирает»).
Естественно, найти этот самый идеал непросто. Отсюда и пресловутые очереди, отсюда и злоупотребления, которые, к сожалению, неизбежны там, где есть возможность для отдельных лиц решать, кому они могут оказать предпочтение. Но те, кто занимается усыновлением по долгу службы, могут уверенно сказать, что угадать здесь невозможно. Масса случаев, когда берут не искомое и, соответственно, предложенное белокурое чудо, а какого-нибудь смуглого лопоухого озорника, случайно попавшего в поле зрения при посещении детского дома. Ибо здесь имеет место нечто непостижимое человеческим разумом и не поддающееся каким-либо предварительным расчетам; как говорят сами родители: «вдруг сердце ёкает».
Во-вторых, есть и объективные трудности, которые нельзя замалчивать. «Любой нормальный человек очень крепко подумает, прежде чем возьмет на себя такую ответственность. Тем более что поводов для сомнений немало. Например, наследственные болезни и алкоголизм. Опасения не беспочвенные… Здоровых новорожденных малышей, от которых матери отказываются прямо в роддоме, меньше, чем желающих усыновить такого ребенка». Не секрет, что большое влияние на физическое и умственное развитие ребенка оказывает и то, как протекала беременность, в конце концов — был ли ребенок желанным, ожидаемым. Зная, кто именно обычно отказывается от своего ребенка, ответ тут зачастую предопределен. Поэтому, скажем, врачи в домах ребенка иногда намеренно сгущают краски, чтобы понять, готовы ли потенциальные родители к тому, что их ждет. Однако если они убедятся в том, что супруги осознают всю степень ответственности их шага, врачи очень часто скажут главное: семья и любовь творят истинные чудеса; вплоть до того, что ребенок становится похожим на своих приемных родителей (это считается чуть ли не правилом). Здесь многое зависит от родителей: готовы ли они к предстоящим трудностям и верят ли в свою любовь и Божью помощь.
Справедливости ради стоит упомянуть, что действительно больных детей российским усыновителям не предложат. Набор незначительных отклонений (без которых сейчас и «домашнего» ребенка редко встретишь), отставание в развитии (неизбежное при пребывании вне семьи, но быстро преодолимое в домашних условиях) — это явления достаточно обычные. Но, если обратили внимание, я сказал — российским усыновителям. Это значит, что допускается усыновление больных детей иностранными гражданами, и вокруг этого вопроса было сломано немало копий. К сожалению, и в этой области немало возможностей для коррупции и правонарушений самого различного рода — от подделки документов о якобы имеющихся неизлечимых заболеваниях у вполне здоровых детей и до организации посреднических и иных фирм, организующих вывоз российских детей за рубеж.
Тревожной информации здесь хоть отбавляй. Вот весьма характерные примеры: в феврале прошлого года газеты сообщали о задержании гражданки Италии Н.Фратти. Благодаря ее посреднической деятельности ассоциация Arcobaleno с 1993 по 2000 годы вывезла в Италию около тысячи российских детей в возрасте до трех лет. Фратти было предъявлено обвинение по части 2-й статьи 327 Уголовного кодекса России — «Подделка документов и печатей». «В прокуратуре области, сославшись на тайну следствия, отказались пока назвать имена должностных лиц, помогавших гражданке Италии. Однако следователи признали, что среди этих людей были работники судов, загсов, домов ребенка… За каждого вывезенного из России ребенка Фратти получала 2500 долларов США». В апреле 2000 г. в аэропорту Ставрополя была задержана супружеская пара из США при попытке вывезти за границу двоих маленьких детей (в возрасте полутора и двух лет), которых они незаконно усыновили за 8,5 тысяч долларов. А предложила им детей предприимчивая заведующая местным детсадом.
Совсем недавно со ссылкой на американские газеты приводились такие данные, основанные на подсчетах госдепартамента США за 2000 год: Россия заняла второе место среди стран, дающих наибольшее число детей для усыновления и удочерения в США, уступая по этому показателю лишь Китаю. Конкретно Россия отдала Америке 4 тыс 269 детей. «В частности, авиакомпания «Дельта» даже организует из Москвы так называемые «грудничковые» рейсы, заполняя самолет преимущественно американцами с приемными малышами».
При всей значимости и даже тревожности всех этих данных, я все же хотел бы воздержаться от огульного: «положить конец…! прекратить вывоз российских детей!» и проч. Самое неуместное здесь, на мой взгляд — это политические спекуляции. Да, безусловно, государственные меры по пресечению незаконного посредничества, коррупции и прочего грязного бизнеса на детях принимать нужно. И даже вполне реально — все-таки процедура оформления усыновления и вывоза ребенка для иностранцев достаточно длительная и индивидуальная, на каждой стадии есть возможность вмешаться и проконтролировать: это же не состав с лесом на экспорт. Но дело в другом — даже будучи самым искренним патриотом нельзя за гневным: «не позволим!» забывать о самом ребенке, о его судьбе.
Предположим, что из 4000 выехавших в Америку детей хотя бы половина выехала по документам о наличии реальных неизлечимых болезней, таких как ДЦП и ей подобные. Эти дети очень часто были обречены на пожизненное пребывание в специальных лечебных учреждениях, попадают же они в семью, которая, как правило, способна обеспечить ежедневный уход за ребенком, дорогостоящий курс лечения, медсестру-сиделку и т. п. и т. д. У нас такое было бы под силу только так называемым «новым русским», вот только как раз они то и не спешат в дома ребенка, и уж тем более — за больными детьми. Так что, с горечью сознавая, что уезжающие за границу маленькие сироты уже не станут гражданами России, нужно и понимать, что тем самым ребенку предоставляется уникальный шанс обрести семью и более или менее полноценную жизнь, что с точки зрения христианской морали, человеколюбия неизмеримо выше любых иных соображений. При этом у любого желающего воспрепятствовать вывозу таких малышей за границу есть замечательный шанс реализовать это на практике, усыновив больного церебральным параличом или ребенка-дауна самостоятельно.
Еще раз хотел бы подчеркнуть, что я против излишней политизации проблемы усыновления и детей-сирот в целом, ибо это, на самом деле, далеко не всегда им на пользу. Не та тема, которую можно эксплуатировать в чьих бы то ни было интересах, даже при всем предпочтении той или иной идеологии. Но в деле оздоровления начала начал человеческого общества — семьи — не может быть лишних усилий. Наша бедность, социальные проблемы, разумеется, удручают. Однако нужно понимать и главное: экономическое мышление подсказывает только экономические решения, но в таком вопросе, как здоровье семьи, они неизбежно обратятся полумерами. Права человека — замечательнейшая вещь. Только как бы еще сделать так, чтобы неограниченные права взрослых потреблять разврат и насилие с телеэкрана, заходиться в потребительском экстазе, отрицать закон и Бога, не убивали безмолвное и еще не очень осознаваемое право ребенка на нормальное детство, на здоровую семью, на нравственное обучение?
